Чем плоха современная география,
почему школьной географии суждено стать страноведением
и что такое, наконец, страноведение

Учителю С.В. Ларичеву, г. Магнитогорск

 

Уважаемый Сергей Васильевич!

 

Нас, действительно, многое объединяет. В наших жилах не только течет общая человеческая и русская кровь, но мы, например, еще и смотрим одно и то же центральное телевидение. Телевидение у нас неважное, но, так или иначе, это съём с реальных общественных отношений, с общественного знания. Давайте приглядимся к нему, посмотримся в качестве географов в телевизионное зеркало, чтобы понять, кто же мы сегодня, на что похожи. И это, надеюсь, поможет нам разобраться в спорных вопросах.

На телеэкранах мы довольно часто наблюдаем себя: я имею в виду — географов. О чем же повествуют они (мы)? Великолепный Николай Николаевич Дроздов, знаменитый преподаватель нашего географического факультета МГУ, — о зверушках. Мой однокурсник, обаятельный Ваня Затевахин, — о зверушках. Александр Вадимович Беляев, заместитель директора Института географии Академии наук, — о погоде. Мой учитель и старший коллега Леонид Викторович Смирнягин — о политическом курсе того или иного регионального лидера. И так далее.

Но ни один (вдумайтесь: ни один!) географ не говорит сегодня обществу о странах и городах, о местностях и замечательных уголках планеты. Ни один не увлекает зрителей в путешествия — виртуальные или реальные. Словом, географ не рассказывает обществу о земной поверхности, не учит географии. (Хотя, несомненно, и зверьки, и дождики, и губернаторы имеют непосредственное отношение к географии. Но к ней «имеет отношение» едва ли не всё¹.) Сюжеты же о собственно земной поверхности — объекте изучения географии — давно уже перешли к журналистам, людям, как правило, не очень квалифицированным, но гораздо лучше нас понимающим, что’ действительно востребовано общественным сознанием, что приятно, желанно для личности, что интересно, чего «хочет народ».

Я смотрю на телеэкранах на наш «коллективный профессиональный портрет» и горжусь, что знаком со многими из нас-телезвезд, преисполняюсь гордости за свой факультет, за коллектив. Но с таким же успехом я могу гордиться и тем, что вижу на экране Алексея Иващенко и Георгия Васильева — тоже выпускников моего факультета несколькими курсами старше, — ласково мурлычащих что-то про Глафиру и кусочек сыра. К географии это имеет примерно такое же отношение, как и все вышеотмеченные наши пиаровские достижения².

Гордясь талантливыми людьми, вышедшими (запомним это слово: вышедшими) из географии, я не могу гордиться самой нашей географией, потому что ее почитай что нет. Она в основном выродилась в природоведение, или, как его иные называют, «землеведение». На этом природоведческом суку науки робко свила себе гнездо еще и социально-экономическая география, но находится она здесь буквально на птичьих правах³.

Вы совершенно правы, когда пишете, что причина несогласия кроется «в различном понимании омонимов, которые обозначают... дисциплины», в разных парадигмах. Многие (и едва ли не большинство) в наше время стали по недоразумению воспринимать географию не как свод знаний о разнообразии земной поверхности от места к месту, о территориальной дифференциации, а как «науку» о природе Земли и ее механизмах. Спору нет, оба этих свода знаний тесно взаимосвязаны. Профессиональный географ, чтобы объяснить, почему одна местность отличается от другой, должен владеть многими природоведческими знаниями. Но для него, профессионального — подчеркиваю — географа, это лишь инструмент изучения земной поверхности, а не конечный продукт, не цель исследований.

Почему, говоря о природоведении-землеведении, я взял слово «наука» в кавычки? Дело в том, что здесь нет предмета самостоятельной науки: природные процессы, происходящие на земной поверхности, суть лишь конкретные проявления механических, физических, химических и биологических явлений, «приложение» законов этих наук. И даже любимый географами «закон географической зональности»⁴ — в сущности, никакой не закон, и ничуть не географический. Все это может быть смоделировано физиком и биологом. Третий лишний.

И недаром, кстати, в учебниках биологии рассказывается о зональности — не хуже, чем в географических, а в некоторых отношениях интереснее. Более тактичные и серьезные физики мало затрагивают эту сферу, но им-то при изложении начал термодинамики сам Бог велел поговорить о климатах и поясах земных. У них это получилось бы умнее и доходчивее, чем у иных авторов наших учебников. И это оживило бы и сам суховатый физический курс.

Географу же (в рамках его компетенции, его предмета) важен не механизм формирования поясов и зон, а то, каковы облик и условия местностей в разных зонах и поясах, в чем они себя проявляют, каковы разные территории. Вы скажете, что зональностью и поясностью традиционно занимались великие географы (Гумбольдт, Докучаев...). Но весь фокус-то в том, что в этих крупных личностях уживались по меньшей мере два ученых — географ и естественник. Эти личности отчасти и «виноваты» в том, что так все перепуталось.

Вы верно почувствовали слабость моей ремарки о «швецах и жнецах»⁵. Да, узкая специализация ученых, например, в физике — еще не аргумент для того, чтобы не изучать в школе многочисленные разделы физики. Но физика и география — принципиально разные науки. Разные по существу своему, по идеологии, по тем самым парадигмам, которые Вы упомянули. У физики нет своей планеты, территории, страны, местности, городка, родного уголочка. Зато у нее есть законы, действующие везде и всюду, есть великая идея универсальной упорядоченности, есть голые и очень красивые модели (не примите это за эротическую аллюзию). Напротив, география должна работать с конкретными местностями, где переплетается действие стольких разнонаправленных процессов, что выявить закономерность, воплощение общего порядка оказывается порой невозможно. Многофакторность развития каждой местности, многослойность напластований разного генезиса делает ее уникальной, особой, исполненной того, что принято называть «местным колоритом». Если переходить к научной лексике, физика (и иже с ней естественные) и география различаются как номотетический и идиографический подходы⁶, как ноумен и феномен⁷. Физика дарит мировоззрение всеобщей упорядоченности, география — уникальности вопреки Порядку («что ни город, то норов»). К несчастью, современные географы в большинстве своем стесняются с этим согласиться, им по-ребячьи хочется подражать «умным» физикам, химикам, биологам, экономистам⁸. Хочется, говоря словами Есенина, задрав штаны, бежать за естественниками.

Наверное, Вы согласитесь со мной, что и Ваш пример с врачами-специалистами из поликлиники слаб. Говорено-переговорено уже, что специализация в медицинском обслуживании населения⁹ имеет свои очень плохие стороны. На бытовом языке это выражается фразой: «Загоняют по кабинетам и анализам и ничем не помогут». Многие (если не большинство) из обращающихся в поликлинику нуждаются вовсе не в том, чтобы им померили температуру, давление, воткнули трубочку в вену, заставили принести пару баночек, сделали кардиограмму и рентген. Часто важнее, чтобы вас выслушал благожелательный и умный врач, успокоил и дал пару хороших советов. Вам, наверное, знакома ситуация, когда вы чувствуете себя больным и готовы впасть в отчаяние, но появляется близкий человек со своим участием, и вы уже забыли о боли. Не потому ли, кстати, в противовес «аналитической медицине» столь популярными стали всякого рода «народные целители»? Поймите меня верно, я не за мракобесие. Я лишь хочу сказать, что аналитические, хирургические и инженерные методы (расчленительные методы) должны вовлекаться в содержание народного образования очень тактично, особенно когда речь идет о живых многофакторных системах, будь то человек, местность, страна, земля.

И почему Вы решили, что школа должна (а главное, может) научить детей «понимать» и «лечить» землю? Разве мы все понимаем вполне, как работает наш организм, и готовы лечить всех подряд?¹⁰ Нет, есть на то специально обученные врачи — люди, в общем-то, несчастные, потому что они вынуждены видеть в нас (и в себе) не столько людей, сколько кровеносную и эндокринную системы, проявления дисфункции того или иного органа, хороший экспонат для анатомического театра. Не на пустом месте появились многочисленные анекдоты о профессиональном цинизме врачей¹¹. Но профессиональный врач, наверное, и должен быть защитно циничен, иначе он сам умрет от сострадания. Но нормальному человеку, 99 процентам людей-неврачей по нормам людской морали положено сострадать ближнему. И им не надо видеть человека в виде муляжа с содранной кожей, состоящего из различных систем и структур. Почему же мы в учебниках географии цинично позволяем себе производить вскрытие красивых пейзажей, пленительных территорий, анатомируем страны и регионы? Чтобы понять и лечить?¹² Но вдумайтесь, как вы представляете себе это «понимание»?

Получается примерно так: «Я хорошо знаю своего друга Петю. Его рост — 180 см, температура 36,6°, у него две ноги, есть печень, слегка увеличенная (идет анализ причин), мускулатура среднеразвита, лучше развиты мышцы такие-то, сердце делает столько-то ударов в минуту, РОЭ — такое-то, кожа — тонкая, с признаками анемичности (объясняется почему), голова покрыта волосяным покровом (дается прогноз времени облысения), длина носа столько-то сантиметров, в процессе обмена веществ потребляет... и производит...» Не узнаете ли вы в этом описании описание географических районов и стран из наших учебников?¹³

Если Вы предполагаете, что страноведение — это это, то я целиком разделяю Ваше неприятие. Отметём профанации. Когда в 1989 г. мы с моими коллегами В.-Р. Л. Крищюнасом и А.С. Наумовым напечатали наши страноведческие программы, я был удивлен замечанием некого рецензента (теперь он декан геофака в одном из педвузов) примерно следующего содержания: «Что это за страноведение, где не идет речи о странах [в смысле — государственных территориях]?» Действительно, в нашем видении страноведческое изучение мира строилось по осмысленным природно-культурным районам. Страна в традиционном русском понимании — это осмысленная, определенным образом воспринимаемая часть земной территории, и тем, кто знаком с нашим языковым наследием, это понятно без комментариев («страны света», «горная страна», «сторона-сторонушка», «физико-географические страны»...). Упомянутый же рецензент, видимо, рос на политиздатовских справочниках «Страны мира» и только так и был способен понимать смысл слов: о каждой стране по полочкам. Тогда я отнес это к невежественности отдельного человека, но сегодня вижу, что так термин «страноведение» профанируют многие: уже и в школьные учебники пошло это якобы страноведение.

Что же такое страноведение?

Об этом я надеюсь продолжить разговор с Вами в следующем номере (сам не ожидал, что Ваше письмо вызовет во мне желание столь пространно выговориться. Спасибо Вам за импульс.)

Искренне Ваш
Сергей РОГАЧЕВ

---

¹ И если завтра вдруг какая-нибудь телекомпания захочет завести программу по химической промышленности или по калийным удобрениям, уверен, найдется наш же географ, который такую программу квалифицированно поведет, — лишь бы не про Землю, не про территорию. Ведут же наши лекторы целые курсы о технологии работы АЭС или металлургическом процессе.

² Не только на телевидении и не только в последние годы. Много ли статей о реальных территориях, написанных географами, видим мы в журналах? Давно уже, несколько десятилетий назад, свершилось перерождение журнала «Вокруг света». Призванный быть географическим, этот журнал поиграл поначалу немного с нашими профессиональными географами, понял, что толку от них не добьешься (не интересны!), и переключился на журналистов.

³ И ей об этом при всяком удобном случае напоминают не только матерые землеведы («кыш с нашего землеведческого сука!»), но и обществоведы («А чего это вы там делаете? Летите сюда». И летят).

⁴ За закон зональности всегда хватаются, как за палочку-выручалочку, когда представитель какой-нибудь настоящей науки естественного цикла начинает упрекать географов в отсутствии «своих» законов» и посмеиваться над нами как над «ненаукой» (и посмеиваться справедливо — но справедливо лишь с его, естественнонаучно структурированных, позиций).

⁵ Собственно, ту ремарку я вставил в свою статью, чтобы попытаться раздразнить коллег — физикогеографов, выманить их таким способом из замшелых берлог к серьезному разговору с читателем.

⁶ Номотетический подход предполагает обобщение, генерализацию, выявление закономерностей; идиографический ориентирует на выявление индивидуализирующих свойств объекта.

⁷ Ноумен — платоновский термин, означающий умопостигаемое, в противоположность феномену — постигаемому в опыте, в чувственном познании.

⁸ Один мой старший коллега, кстати едва ли не самый блистательный в современной России страновед, рассказывал, что в студенческие годы, отправляясь на пляж, брал с собой учебник теоретической физики. Именно на этот брэнд тогда, по его наблюдениям, «клевали» девушки. И хотя ныне престиж профессии физика понизился, в географах живет унизительный комплекс неполноценности, готовность пристыженно склоняться перед естественнонаучной методологией.

⁹ Практическая медицина так же слепо скопировала медицинскую науку, как школьная — географию академическую.

¹⁰ Разве мы все понимаем, как устроен компьютер, работая на нем? (Вы, Сергей Васильевич, выписывая «Компьютерру», наверное, понимаете, но для большинства людей незнание процессов, протекающих внутри компьютера, совсем не является препятствием для эффективного пользования машиной). То же можно сказать и об автомобиле. И с развитием профессионального автосервиса новое поколение автолюбителей все меньше будет задумываться над тем, что там в цилиндрах сжимается, а что расширяется. И это естественно. А вот вежливо и хорошо водить — надо учить.

¹¹ Профессиональный цинизм закономерным образом рождается и из «аналитической» географии. Мне доводилось встречать многих природоведов-экологов (призванных, напомним, «научно» охранять природу), с упоением рассказывавших о своих вертолетных или автомобильных охотах на сайгаков («да ночью, да с фарами...»).

¹² Трогательна уверенность наших учительниц (и готовность уверять учеников) в том, что благодаря изучению географии можно решать глобальные проблемы, оптимизировать размещение производительных сил и т. п., а главное — прогнозировать. Недавно я читал лекции во Владивостоке и тамошний методист огорошила меня императивом («у меня в плане записано») рассказать о том, как будет развиваться Россия. Видно, даже личный гражданский опыт нас ничему не учит. Совсем недавно мы были готовы верить Программе КПСС, потом — хотя бы общим контурам «светлого будущего», потом — вороватой демагогии то ли «ста», то ли «пятиста дней», потом — еще каким-то якобы научным, якобы на теоретической основе выработанным программам и прогнозам общественного развития, потом — разработкам некого «института Грефа», теперь записывают в планы повышения квалификации еще какие-то «перспективы». Самое смешное, что подобные вопросы включают в школьные программы и требования («Учащиеся должны уметь прогнозировать развитие района...»). И дело даже не в том, что прогнозы не оправдываются (иногда, в краткосрочной перспективе, оправдываются; особенно если сто прогнозистов прогнозировали разное, кто-то и попадет почти в цель), главное — школьникам-то это зачем, если они саму территорию еще не знают и не почувствовали (и не почувствуют с нашей географией).

¹³ Недавно довелось читать подготовленное одним вузовским преподавателем описание городов своего региона. Там было всё: время восхода солнца в разное время года, средние температуры января и июля, точные координаты, указания, в пределах каких ландшафтных провинций город расположен, топонимические версии происхождения названий, цифры по численности населения, терпеливое перечисление всех функционирующих в городах АОЗТ, ТОО, муниципальных предприятий, сведения, зданиями какой строительной серии застроены кварталы. Но городов там не было. Невольно думаешь: «Кто же дал тебе (он мой ровесник, поэтому хотя бы мысленно могу избежать обращения на «вы») диплом, степень, кто допустил к студентам, если уровень мышления-то у тебя дореферентский? Референт уже обязан, собирая информацию, выявлять главное. Ты же — как пчелка, сумевшая только собрать весь положенный информационный мед и разложить его в заданные ячейки». Так учили, так, к несчастью, учат: перечисли все по полочкам по мертвой схеме: рельеф—климат—растительность—население—хозяйство... И въелся этот структуралистский план «по полочкам» в умы катастрофическим образом, разрушая собственное мышление, изнутри уничтожая географов и географию.