Какой должна быть география

Петр Алексеевич Кропоткин (1842—1921) — личность выдающаяся. Князь по происхождению, он в основном известен как анархист и революционер по образу мышления, меньше — как путешественник и исследователь-географ, совсем мало — как просветитель, энциклопедист, публицист. В течение ХХ в.
его подлинные мысли, труды, убеждения известны были слишком мало.
В последние десятилетия появилось несколько книг о нем, которые значительно пополняют знания о его жизни, делах, идеях. Но до сих пор очень слабо известны труды Кропоткина — географа и мыслителя, связанные с долгим периодом его эмиграции — 1876—1917 гг., когда многочисленные публикации он выпускал на европейских языках. Большинство из них разбросано по периодическим изданиям Великобритании и Франции и на русский до сих пор не переведено. Среди них немало сочинений географических. Некоторые начали выплывать из архивов и публиковаться на родине географа. Одну рукопись из архива, неожиданно актуальную и касающуюся, в частности, географии в школе, нам показалось интересным рассмотреть в учительском собрании.

10 лет назад впервые на русском языке появился («География», № 15—16/93, с. 4—5) русский перевод с французского оригинала (хранящегося в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки) статьи, написанной без малого 120 лет назад. И как современно, действенно звучат мысли географа, как заинтересованно читаются его соображения о географии как школьном предмете! По прочтении этой фактически затерянной, все еще недооцененной публикации так и хочется донести размышления соотечественника до современных географов, соотнести его позиции и прозрения с нынешними представлениями и положением географии.
Давайте вместе прочтем и обдумаем текст, а может быть, и поспорим о нем.
Итак, выдержки из статьи «Какой должна быть география?» (1885) и размышления о том, какой она стала как наука и как школьная дисциплина.

«Легко было предвидеть, что великое возрождение естественных наук, свидетелем которого наше поколение имело счастье быть на протяжении уже 30 лет, равно как и новое направление, представленное в научной литературе фалангой выдающихся людей, которые осмелились выразить в понятной для рядового учителя форме результаты самых сложных научных исследований, принесет что-то вроде возрождения географии».

Интересно, что в нашей стране и спустя столетие несколько поколений также считали себя свидетелями великого развития естественных наук и современниками фаланги выдающихся ученых. Сложность научных исследований возросла многократно, а вот степень доступности их результатов (в рамках научного знания) для рядового учителя, похоже, снизилась. О «возрождении» географии поговорим в конце отдельно.

«Эта наука, которая восприняла законы, открытые смежными областями науки, и показала их взаимодействие и взаимовлияние на поверхность Земли, не могла остаться в стороне от общего научного движения, и теперь мы наблюдаем пробуждение интереса к географии, очень напоминающее общий интерес, который она вызывала у прошлого поколения в первой половине века».

А мы-то думали (как нас и учили в прошлом веке), что обнаружение взаимодействия природных компонентов и их взаимовлияния на поверхность Земли — это достижение второй половины ХХ в.! И необходимость комплексного познания элементов природы — наше изобретение. Оказывается — истоки еще в первой половине XIX в. Вот что значит отрыв от европейской цивилизации (и незнание языков) на протяжении большей части ХХ в.

«...Нынешние путешествия в Арктику и изучение глубин морей, также еще более неожиданные достижения в биологии, климатологии, антропологии и сравнительной этнографии придали географическим работам такую привлекательность и такое значение, что сами методы описания Земли в конце концов подверглись глубоким изменениям».

Не правда ли, буквально слово в слово мог бы написать наш современник в самом конце ХХ в. и был бы совершенно прав. И Арктика, и изучение глубин морей, и неожиданные достижения в биологии, климатологии, антропологии...
И опять-таки, по-видимому, это лишь наш антропоцентризм (эгоцентризм) и зашоренность — считать, что «глубокие изменения» произошли при нас, только при нас и именно при нас.

«...Неудивительно, что как описания путешествий, так и общегеографические работы снова стали наиболее популярными среди читателей».

А вот тут, увы, ситуация, нами переживаемая, совсем иная.
Описания путешествий, еще во второй половине ХХ в. (когда Географгиз существовал и выпускал массу книг о путешествиях по всем континентам) столь популярные, ныне заменены прагматическими путеводителями, а то и просто рекламными проспектами и буклетами невероятно расплодившихся туристических компаний.
Да и круг читателей общегеографических работ предельно сузился. Тут, правда, география не одинока, читатели если и не уменьшились в числе, то совершенно переориентировались.

«...К нашему изумлению, оказалось, что науку — самую привлекательную и поучительную для людей всех возрастов — мы ухитрились превратить в один из самых сухих и бессмысленных предметов...»

В географической и учительской среде давно уже слышны сетования на то, во что мы ухитрились превратить увлекательнейший предмет. Не легче от того, что подобные сетования раздавались свыше ста лет назад. Вопрос в том, неужели нынче положение географии как предмета преподавания хуже, чем было в 1885 г.?

«Едва ли есть другая наука, которую можно сделать столь же увлекательной для ребенка, как география, равно как и сильнейшим инструментом развития человеческого ума».

Ныне, когда количество предметов («наук»), могущих увлечь ребенка, резко уменьшилось, наверное, в ряд с географией можно поставить и другие. Но она имеет всё же основания стать интересной для ребенка — это факт непреложный. А вот становится ли на самом деле — это (как и во многих других направлениях) раньше зависело только от увлеченности и самого педагога, а на нашей памяти — и от спускаемых сверху программ и министерских установок.

«Дети небольшие почитатели природы как таковой, если она не имеет ничего общего с Человеком. Эстетическое чувство, которое играет такую большую роль для воодушевления натуралиста, очень слабо в ребенке. Ребенок все привязывает к человеку, к его борьбе с препятствиями, к его поступкам. Его интересуют человеческие драмы, или... рассказы об охоте, рыбной ловле, морских путешествиях, борьбе с опасностями, об обычаях и манерах, традициях и переселениях; все это одно из лучших средств для развития в ребенке страсти к изучению природы. Некоторые нынешние “педагоги” стремятся убить в ребенке воображение».

А вот тут я бы поспорил с мэтром. Дети — большие почитатели природы. Иначе почему они так любят идти гулять (хотя бы во дворик), отправляться в путешествия в мечтах и наяву? Другое дело, они не умеют (не считают нужным, настолько это само собой) словами выразить свое «почитание». И эстетическое чувство не слабо в ребенке. Иначе откуда детские годы, особенно проведенные на природе, в зрелости видятся столь светлыми и дорогими сердцу. Вообще-то ребенка интересует всё, человеческие драмы, наверное, меньше другого; страсть к познанию природы, как и другие увлечения, возникает в процессе воплощения, к географии — через путешествия и собственные перво- и последующие открытия.
Воображение, действительно, более свойственно детскому возрасту, чем взрослому, но что послужит для него пищей — зависит от окружающих условий, природной среды и окружающих людей (общества).

«География должна выполнять и другую, более важную задачу. Она должна научить нас с самых ранних лет, что мы все братья, к какой бы нации мы ни принадлежали. В наше время войн, национального самомнения, самоутверждения и шовинизма, которые умело подогреваются людьми, преследующими собственные, эгоистические личные или классовые цели, география должна быть — насколько школа может это сделать в противовес враждебным влияниям — средством опровержения этих предрассудков и создания иных представлений, более отвечающих человечности».

Тут, пожалуй, устами Кропоткина говорит больше социалист, чем географ. География (как и другие гуманитарные предметы) может способствовать интернационализму, как мы теперь говорим, но — «должна»?!
Ну, а о «времени войн, национального самомнения, самоутверждения и шовинизма» в конце XIX в. теперь читаем со снисходительной улыбкой. Вот уж в чем человечество достигло прогресса за прошедшее столетие! И цель сохраняется (усиливается): с помощью умелого преподавания географии создавать представления, более достойные цивилизованного человека.

«Есть еще и третья, еще более грандиозная [задача], — рассеять воспитанные в нас предрассудки относительно “низших рас”. Это особенно важно в эпоху, когда все заставляет нас предвидеть, что мы вскоре вступим с ними в гораздо более тесные контакты, чем когда-либо раньше...»

Здесь прозорливое видение сочетается, похоже, с социальным идеализмом. Не кажется ли вам, что прошедшее столетие сильно поколебало надежды на возможность всеобщего равноправия, независимо от уровня развития той или иной расы? И дело не в предрассудках. И послужили этому именно более тесные контакты.

«География, во-первых, должна быть наукой о законах, которые управляют процессами изменения лика Земли. Законы эти — как бы ни были несовершенны наши нынешние знания о них — касаются формирования континентов и их исчезновения, их прошлых и настоящих границ, направлений действия различного рода стихийных сил».

Чтобы высказать такую мысль сто двадцать лет тому назад, когда география была в расцвете своего описательного предназначения, нужно было обладать поистине незаурядными прозорливостью и смелостью. Изменение лика Земли проходит больше по департаменту геологии, но наукой о законах география стала-таки.
И тут, как ни серьезна и разностороння эта тема, не обойтись без хотя бы нескольких позиций сравнения географии прошлой и нынешней. Что и говорить, география в XXI в. совсем не та, что была в XIX в. П.А. Кропоткин писал о возрождении географии. Мы так написать теперь не можем. География изменилась, трансформировалась. Но не стала менее нужной, в том числе и как учебный предмет. Конечно, тем, кого удовлетворяли извозчики, а ныне удовлетворяют мерседесы и транспортные компании, знать географию не обязательно. Но им столь же необязательно знать и многое-многое другое. Речь не о них.
География переориентировалась, во-первых, на познание отдельных компонентов природной среды (и расщепилась, почти растворилась), и одновременно — на познание их взаимодействия. Причем не в статическом виде (моментальном срезе), но в динамике, в постоянном многоаспектном и многоуровневом взаимодействии. И в этом ее возрождение.
Во-вторых, география как наука не могла не заняться, и занялась всерьез, влиянием природных процессов на жизнь человеческих сообществ, и наоборот. И тут во многом тоже распылилась. Но и возродилась, частью в новом обличии, под новым названием — экология. Просто мы падки на новые названия, создание новых направлений и отраслей науки.
Не сомневаюсь, можно продолжать — в-третьих, в-четвертых... Но это другая тема. И для нее нужны, в частности, те свойства всеохватности, которые география имела во времена П.А. Кропоткина. Географы (и не они одни) во многом растеряли со времени предшественников типа П.А. Кропоткина такие свойства, как знание истории науки, эрудиция, поддержание высоких образцов предшественников, преемственность, а по-крупному — понимание законов познания, общей культуры.

А.А. НИКОНОВ,
доктор геолого-минералогических наук,
главный научный сотрудник
Института физики Земли
им. Г.А. Гамбурцева