Десять раз вокруг земного шара

Тугой узел проселочных дорог и шоссе привязал провинцию к столице. В Уругвае дороги веером расходятся от Монтевидео. Дорожное строительство лежит на попечении местных властей, и переход от гудрона к рытвинам и ухабам лучше любого путеводителя свидетельствует о пересечении границ департамента — основной единицы административного деления страны.
За спиной остается Монтевидео, потом — липнущие к столице окрестные городки, молочные фермы — «тамбо», и начинается пампа. До самого горизонта расстилается степь, не потревоженная присутствием человека. Изредка попадаются на дороге автомашины и погонщики скота. Гуртоправы вежливо приподнимают широкополые шляпы, приветствуя пассажиров встречных автомашин. Их водители также проявляют взаимное внимание. По неписанному закону пампы ни один водитель не проедет мимо стоящей на дороге автомашины. Может понадобиться помощь, получить которую иначе неоткуда: вход в усадьбу помещика прочно забаррикадирован и нет никаких надежд набрести на гостеприимный огонек села, потому что в Уругвае нет сел. Погружены в темноту одинокие и редкие ранчо — глинобитные крестьянские хижины с соломенной крышей и земляным полом. Ночная тишина нарушается только кастаньетным треском цикад. За свет далекой автомобильной фары можно принять фосфорическое мерцание выбравшегося из норы зверька «соррино», или американской вонючки.
Часовой на пустынных дорогах — изящная остроклювая птица с оперением красноватого цвета — «орнеро», или печник. На придорожных столбах птица ежегодно вьет свое гнездо в форме очага из глины и соломы. Гнездо имеет «стандартную планировку», с внутренней перегородкой и входом, обращенным на север, откуда дуют жаркие ветры.
Путник не может сойти с дороги для кратковременного привала: с обеих сторон вдоль всех дорог выстроились двухметровые деревянные колья с протянутыми через них семью рядами проволоки. Эта проволока, перегородившая всю страну, — фирменный знак землевладельца.
До последней четвери XIX в. на неогороженной земле десятки тысяч гаучо перегоняли свой скот. С 1875 г. вбитый в пампу колышек знаменует собой «закон об ограждении», освящающий массовый сгон крестьян с земли и передачу ее помещикам. Проволока становится самым дефицитным товаром, и на первых порах ее покупка составляет боRльшую часть стоимости импорта. Говорят, что всей проволокой, огораживающей помещичьи владения, можно десять раз опоясать земной шар.
По официальной статистике на 4% хозяйств приходится свыше половины всей земли и сельскохозяйственной продукции. Размер отдельных поместий доходит до 150 тыс. гектаров, но в среднем на каждого «статистического» уругвайца — по 5 га плодородной земли, что в шесть раз превышает средний мировой показатель. Горстка земельных магнатов подмяла под себя мелких собственников и арендаторов.
В стране обрабатывается только 5% всей земли. Прошло то время, когда государство стимулировало приток земледельцев-колонистов из других стран. От зари до сумерек, в любую погоду пеоны находятся в седле, делая иногда в день десятки километров. Вечером пастухи возвращаются в поместье и на скамьях из бедренных костей крупного скота собираются у очага с тлеющим кизяком, чтобы первый раз за день принять горячую пищу. А потом, завернувшись в пончо, вповалку располагаются на ночлег.
Батраки живут, как правило, без семьи. В выходной день у многих пеонов не хватает времени навестить семью. Если поместье расположено недалеко от города, то можно скоротать время в «пульперии» — сельской таверне, служащей одновременно магазином и игорным домом, выпить несколько рюмок водки, услышать краем уха о новостях, сыграть в орлянку или карамболь — бильярд без луз.
С ностальгией вспоминают уругвайцы времена «жирных коров». Английский капитал первым остановил свой выбор на рентабельном уругвайском животноводстве. Его продукты доставлялись из пампы в Монтевидео по построенным англичанами для этой цели железным дорогам, грузились на британские суда и отправлялись на рынки стерлинговой зоны.
Массовое изгнание крестьян с земли и возникновение латифундий создало «шерстяной флюс», подчинение экономики страны пастушескому хозяйству. 85% всей используемой земли занимают пастбища. На них занято меньше людей, чем на островах земледельческих хозяйств с посевами пшеницы и кукурузы, овса и ржи, льна и подсолнечника, с рисовыми и табачными плантациями, фруктовыми садами и цитрусовыми рощами. На площади в 1 га бродит одна корова или одна овца.
Раз в год в Монтевидео устраивается национальная выставка животноводства. В загонах парка «Прадо» лениво жуют сено гладкие коровы мясных пород и крутолобые быки-производители. В другом загоне хрюкают многопудовые йоркширские свиньи. Переминаются с ноги на ногу креольские жеребцы и арабские иноходцы. Кланяются гнутыми рогами австралийские мериносы. Блестят шелковистым руном креольские овцы, скрещенные с испанскими мериносами, английскими линкольнами и французскими рамбулье. Удар аукционного молотка возвещает о продаже за 30 тыс. долл. быка «Великий чемпион — королевский Бенджамин» и за 10 тыс. долл. — барана, многочисленным именам которого может позавидовать родовитый испанский гранд.

Скот круглый год пасется под открытым небом на естественных пастбищах

Образцово-показательные коровы и овцы из выставочных павильонов парка «Прадо» непохожи на миллионы своих нетитулованных сородичей, пасущихся за проволочной изгородью. Уругвайский скот, несмотря на идеальные естественные условия, не отличается высокой производительностью. Среднегодовой настриг шерсти с одной овцы составляет 4 кг, удой молока на одну корову — 1 300 л, нагул мяса — меньше 20 кг на 1 га.
Застой в базовой отрасли уругвайской экономики — следствие полуфеодальных пережитков в сельском хозяйстве. Скотовладелец несет минимальные издержки. Коровы и овцы круглый год пасутся под открытым небом на естественных пастбищах. Скот гарантирован от набегов хищников. Лишь редко забежит рыжий лис, прозванный за свое коварство «дон Жуаном»: чтобы безнаказанно задрать ночью овцу, лис имитирует лай собаки. Помещику только остается следить за сохранностью проволочной изгороди, делать прививки скоту и содержать немногочисленных пеонов.
В последние годы растет производство и экспорт молочных продуктов, рыбы, древесины, вина. Росту экспорта сельхозтоваров способствует то обстоятельство, что в Уругвае поставки за рубеж агропродуктов не облагаются налогом и при этом в сельском хозяйстве, рыболовстве и добывающей промышленности занято лишь 4% самодеятельного населения; для сравнения: в торговле и сфере услуг — более 57%.