Профильная школа =
= профильные люди?

Л.Е. ПЕРЛОВ
учитель географии,
лицей № 1525 «Воробьевы горы»
Москва

Представьте себе, что у вас возникла необходимость обратиться куда-то с вопросом. Неважно, с каким вопросом — профессиональным или личным, жизненно важным или просто лично для вас сложным. Весьма вероятно, что в ответ вы услышите: «Это не наш профиль». Слово это в русском языке многозначно. В приложении к школьной педагогике, профильное образование есть определенное сочетание учебных дисциплин, ориентированное на подготовку детей к той или иной будущей сфере профессиональной деятельности.

Лицей, в котором я работаю уже тринадцать лет, изначально создавался как профильная школа. Даже многопрофильная — в лучшие времена этих профилей было семь. Каждый, разумеется, со своей спецификой; правда, словосочетание «профильная школа» тогда еще не придумали, но сути это не меняет. Собственно говоря, это было одной из причин, по которой я пришел туда работать. Этакий профессиональный вызов: можно ли один и тот же по основному содержанию курс географии по-разному преподавать будущим историкам, филологам, экономистам, математикам или, скажем, программистам? Тем более что к тому времени я уже успел убедиться в невозможности качественного преподавания географии без серьезного привлечения материала из смежных областей. А в число этих самых смежных областей входят практически все школьные предметы, а также некоторые, школьной программой не предусмотренные. Психология, например, или археология.

Лет десять работал и радовался — интересно-то как! Не только для детей, но и для меня самого география поворачивалась, как калейдоскоп. Одни и те же элементы урока складывались в различные композиции в зависимости от конкретной задачи, соответствующей профилю класса и уровню его подготовки. Особенно это «играло» в десятых классах, с детьми постарше. Работаю, например, с гуманитариями, занимаемся Великобританией. Урок начинается с нескольких цитат. Скажем, Бернс, Шекспир, Вальтер Скотт, Льюис Кэрролл, Толкиен. Дети цитаты опознают, указывают произведения и авторов. Следующее задание — определить критерий отбора цитат. Правильный ответ — «представители английской литературы» — позволяет обозначить тему урока. В классе лингвистиче­ского профиля начало уже требуется другое. Можно, например, продемонстрировать картинку с пятидесятивосьмибуквенным названием населенного пункта и предложить высказать предположение, на каком из ныне существующих языков это может быть написано? Историкам предлагаешь перечень событий или исторических деятелей, а ребятам из информационно-технологиче­ского класса — ряд используемых в программировании или веб-сети англоязычных терминов (в том числе и русифицированных). Соответствующие профилю акценты можно привнести практически в любую тему. Главная сложность в том, чтобы придумать алгоритм урока, пригодный для подобной трансформации, а также разыскать или сочинить те самые элементы, которые придадут уроку профильную специфику. Очень увлекательная работа! При этом базовая часть курса, конечно, сохраняется в полном объеме для всех классов. Поэтому в тех нередких случаях, когда кто-то из детей переходил в класс другой профильной ориентации, особых проблем этот переход не вызывал. Допустим, получив восемь часов литературы в неделю, лицеист в течение года приходит к выводу, что не настолько уж он этой литературой увлечен. При этом у него вдруг появился интерес к экономике и психологии. Никаких проблем — после девятого класса он вполне может перейти в 10-й класс соответствующего, социально-экономического, профиля. Или даже после десятого — в одиннадцатый, хотя таких случаев было немного. Правда, для этого требуются два необходимых условия — идентичность перечня базовых предметов в учебных планах всех профилей, а также наличие в школе этих самых разнопрофильных классов.

Разговоры о всеобщей и повсеместной профилизации старшей школы начались примерно четыре года назад. Причем первоначально речь, помнится, шла об углубленном преподавании ряда предметов, соответствующих тому или иному профилю, а также о введении специальных курсов, изучаемых по выбору ученика (элективных). Однако очень быстро ситуация изменилась. Оказывается, эта самая профилизация предполагает редукцию тех предметов, которые будут признаны непрофильными для данного направления. Некоторые же из этих предметов планируется вообще исключить из перечня изучаемых. Освободившиеся часы будут переданы профильным дисциплинам для расширения возможностей их изучения. Таким образом, в классах гуманитарного профиля дети получат возможность не тратить драгоценное учебное время на всякую ерунду, вроде биологии и географии, а всецело посвятить себя постижению тонкостей антич­ной истории или поэзии арабского Востока. Соответствующие курсы (элективные — в терминологии авторов идеи) включаются в учебный план и изучаются по выбору. А то немногое, что будет признано практически применимым и полезным из содержания непрофильных курсов, вполне можно свести в два-три интегративных предмета. Скажем, естествознание для всех, кроме классов естественнонаучного профиля; филология — для физико-математических и естественнонаучных классов; математика — для классов гуманитарного профиля. Насчет естествознания уже, кажется, даже решили. Вот только курс такой для старшей школы пока никто не написал. Для младшей средней школы, было, сделали — получилось как-то неубедительно. Для старшей школы пока вообще не начинали, учитывая, полагаю, опыт. Институтские же курсы, «Концепции современного естествознания» В.Г. Торосяна, например, для изучения в школе не годятся.

С точки зрения рациональности использования бюджетных средств профильная школа в том виде, в каком она может быть реализована сегодня, безусловно выгодна. Вместо полудюжины предметов остается всего три, а вместо трех десятков учителей — просто три. Вот и решение кадровой проблемы. И финансовой заодно: вместо трех десятков нищенских зарплат — всего три нищенские зарплаты.

Интересно, что концепция профильного обучения стыкуется без малейшего зазора, как «Союз» со станцией МКС, с ныне модным компетентностно-ориентированным подходом. Одно без другого вообще существовать не может.

Вышеперечисленные усекновения и интегрирование курсов обратной стороной могут иметь излишек свободного времени у детей, а это крайне нежелательно. Но маловеров и скептиков просят не беспокоиться: излишка не будет. Напротив, дети будут заняты не меньше, а, вероятно, даже больше, чем сейчас. Только заняты они будут не зубрежкой ненужных им фактов и закономерностей, а вещами значимыми, а также полезными, применимыми в жизни и практической деятельности. Одна физкультура может занять все часы, освободившиеся в расписании. Дети-то у нас — сплошь ослабленные, задохлики какие-то, а не будущее страны! Это — раз. А начальная военная подготовка, страна-то опять в кольце врагов! Это — два. Вот и закон об образовании соответствующим образом уже изменили в июле 2005 года.

А уж «Закон Божий» — это, извините за невольный каламбур, дело святое. И прецедент опять-таки весьма своевременно создан — обязательный курс «Основы православной культуры» в государственных общеобразовательных школах нескольких регионов. Вот, в Белгородской области даже закон на этот счет приняли.

Скажете, автор ерничает, утрирует? Не без этого. А что еще остается, если по-другому не слышат? Можно все вышесказанное сформулировать иначе, смысл от этого совершенно не изменится, я пробовал.

Попробуем взглянуть на концепцию профильной школы с другой стороны: а зачем это, собственно, нужно? Аргументы «за» озвучивались неоднократно. Во-первых, для разгрузки несчастных школьников. Количественная перегрузка школьных программ уже такова, что дети не выдерживают. Пусть хоть в старшей школе, ориентированной исключительно на подготовку в вузы, они занимаются только тем, что им необходимо для поступления. Во-вторых, качество подготовки абитуриентов, разумеется, повысится. И на репетиторов родителям не придется тратить нынешние безумные деньги. И, наконец, в-третьих, детские головы не будут забиты информацией, которая им в дальнейшей жизни никогда не пригодится. Однако аргументы эти не так уж и бесспорны. Во всяком случае, в моей практике пока никто из детей из-за перегрузки в больницу не попал. Если же по состоянию здоровья учебная нагрузка в старшей школе все же для него непосильна — каким образом это сможет исправить профильная школа с ее элективами и усиленными инвариантными курсами? Столь же, по-моему, несостоятельны упования на то, что профильная школа будет давать достаточную подготовку для поступления в университет без репетиторов. Крайне сомнительно, учитывая содержание и принципы составления вступительных экзаменационных материалов. И ЕГЭ здесь не поможет, поскольку подготовка к ЕГЭ по любому предмету это фактически сам по себе отдельный курс.

Но все же допустим, что создатели концепции профильной школы правы, а я просто ретроград, очернитель, злопыхатель и вообще агент чьего-нибудь влияния. Но я предложил своим ученикам, причем в разных классах, оценить идею. Изложил им суть безо всяких комментариев и акцентов. Так вот, им не понравилось. Им до такой степени не понравилось, что мне потом минут по пять пришлось объяснять в каждом классе свою к этому непричастность. Все-таки не хочется выглядеть идиотом в глазах соб­ственных учеников. Мои неглупые дети моментально сформулировали и задали тот самый вопрос, который возник и у меня: а что, если человек передумал? Ведь перейти в класс другого профиля ему будет крайне трудно, если вообще возможно. Перечень изучаемых предметов там другой. И что же — сдавать то, что вообще не изучал? В четырнадцать-пятнадцать лет человек фактически лишается права на ошибку в выборе жизненного пути.

Авторы идеи профильной школы — люди, безусловно, взрослые. Надо думать, такой немаловажный аспект, как ее кадровое обеспечение, они тоже не оставили без внимания. Действующих учителей — переучить, студентов-педагогов — обучить с расчетом на будущее. Пенсионеров — на пенсию. Министр наш, кстати, насчет пенсионеров в школах высказался уже совершенно недвусмысленно: всех на заслуженный отдых, пускай освободят места молодым. Вот только молодые на эти места что-то не рвутся, а потому пенсионеров (пенсионерок по преимуществу) заменять никто не спешит. Так что же — сначала отправить их на пенсию, а потом придумывать, как заманить в школу молодежь? Или попытаться, за неимением молодежи, переучить пятидесяти-шестидесятилетних педагогов силами и средствами институтов повышения квалификации? И не просто переучить — полностью заменить рабочие алгоритмы и принципы, с которыми они пришли из педин­ститутов и отработали по 20 лет и больше. Человек все-таки не компьютер, возможности для апгрейда у него не столь велики.

У взрослых людей возникает и еще один вопрос: а кто в состоянии очертить круг потенциально значимых знаний, которые найдут практическое применение в той или иной профессии через 10—15 лет? А также, что еще важнее, кто будет принимать решения об исключении тех или иных предметов, об интегрировании курсов? Могу утверждать совершенно определенно: я, будучи, как говорят, неплохим учителем, это решение на себя не взял бы ни за что. Осмелюсь предположить, что в этом я буду не одинок. Но предположим, что для этого дела все же соберут авторитетные комиссии профессионалов — математиков, географов, биологов. Так, например, разрабатывается ЕГЭ, так писались злополучные образовательные стандарты. Результаты не впечатляют, потому что решения принимают не специалисты-предметники и тем более не педагоги или представители родительской общественности, а полномочные чины в правительстве и выше. А у них есть железный аргумент, мгновенно прекращающий любую дискуссию: «принято политическое решение». И все. И попробуйте возразить — вам же русским языком сказано, что решение принято. Итак, решение будет приниматься, как всегда, чиновниками. Бесстрашный народ, в отличие от специалистов. Им принять решение — раз плюнуть. Последствия-то будет расхлебывать совсем другой чиновник. Он сейчас, видимо, ходит в восьмой класс какой-нибудь школы. Значит, у него есть реальный шанс к выпуску из института стать не только спрофилированным, но и компетентностно-ориентированным человеком.

Я таких людей знаю. Поэтому мне грустно и страшно за моих учеников. И за мою страну тоже страшно. Перспективы страны, в которой торжествует серость, четко сформулированы Аркадием и Борисом Стругацкими в романе «Трудно быть богом». Думаю, что чтение и понимание таких книг вылетит из переч­ня утверждаемых компетенций в первую очередь. Как не имеющее практической пользы. Вместе с такими устаревшими, с точки зрения авторов идеи профильной школы, вещами, как широкий кругозор, свобода выбора и понимание многогранности окружающего мира.

Тем не менее я далек от мысли, что концепция профильного обучения порочна по самой своей сути. Ведь работает же мой лицей, хотя, возможно, и не столь эффективно, как хотелось бы. И не единственная это профильная школа в городе, тем более в стране. И, предполагаю, не лучшая. Возможно, впрочем, одна из немногих, изначально многопрофильных. А физико-математические и языковые спецшколы? Профильные по сути, они успешно работали в прежние времена, и многие из них столь же успешно работают и сейчас. Вот только математику в английских и французских школах, как и иностранные языки в физико-математических, никому не приходило в голову урезать, отменять или интегрировать. Конечно, учиться там всегда было потруднее, чем в школах, так сказать, «рядовых». Но и результаты, при наличии у ребенка мотивации, соответствовали затраченным усилиям.

Проблема, видимо, заключается в подмене понятий, возможно даже, что ненамеренной. В том виде, в каком это предлагается сегодня, я бы назвал это не профилизацией, а упрощением и примитивизацией школьного образования. О том, к чему это может привести, писателями-фантастами написаны тома — общество узкопрофилированных специалистов, людей-винтиков. В доведенном до крайней степени виде это общество, созданное Олдосом Хаксли в романе «О дивный новый мир». В мире Хаксли профилизация человека начиналась практически на стадии зародыша, и смена профиля была невозможна не только по социальным, но и по физиологическим причинам. Но, между прочим, даже в этом жутковатом обществе существовал профиль «альфа плюс» — элита, высший класс. И элита эта не только не подвергалась никакому специальному воздействию в процессе развития и роста, но и получала всестороннее образование. Быть может, по мысли авторов, концепция массовой профильной старшей школы включает в себя и такой элемент, как элитная по составу учащихся и педагогов, но классическая по форме школа? Хотелось бы верить, что это не так.