Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «География»Содержание №15/2007

Профессиональное сообщество


О «Глобусе»

К.С. ЛАЗАРЕВИЧ

В апреле на Ставрополье на XVI Всероссийской олимпиаде, как это часто бывает при большом стечении географов, опять пели «Глобус». Учителя слова гимна географов знают (хотя у каждого есть свои вариации), школьники же, многие, — слышали впервые. Ко мне потом подошли несколько участников олимпиады: «Кто авторы песни?» — «Не помню, но Константин Сергеевич Лазаревич мне об этом как-то рассказывал», — отвечал я. Такой ответ вряд ли мог удовлетворить молодых людей. Статьей, написанной современником «Глобуса», мы попытаемся более точно ответить на поставленный вопрос. Адресуем эту публикацию поколению, которое пока приобщается к нашей науке в школьных кабинетах, но которому предстоит подхватить слова профессионального гимна.

С. Р.

 

В сороковых годах на географическом факультете Московского университета было уже много песен собственного сочинения. Тексты их были близки студентам, пели их с охотой. Общий недостаток был тот, что все они были написаны на известные мелодии: «Марш географов» В. Максаковского — на мотив «Марша энтузиастов», «Около Можая»* Ю.Симонова — на мотив «От Москвы до Бреста» и т.д.

В 1949 году появилась новая песня, мелодия которой не повторяла общеизвестные, хотя, как выяснилось позже, тоже была заимствована.

Я не знаю, где встретиться
Нам придется с тобой.
Глобус крутится-вертится,
Словно шар голубой,

И мелькают города и страны,
Параллели и меридианы,
Но таких еще пунктиров нету,
По которым нам бродить по свету.

Знаю, есть неизвестная
Широта из широт,
Где нас дружба чудесная
Непременно сведет,

И узнаем мы тогда, что смело
Каждый брался за большое дело,
И места, в которых мы бывали,
Люди в картах мира отмечали.

Я не знаю, где встретиться (и дальше повторялся первый куплет).

Песню запели сразу. Но откуда она взялась, никто не знал. Только лет десять спустя, когда стали появляться в эфире песни, тогда еще немногочисленные, которые мы сейчас называем «авторскими», когда в газетах (обычно в «Комсомолке») стали печатать их тексты, удалось прочесть кое-что о «Глобусе». Сейчас много сведений есть в Интернете, но довольно противоречивых. Здесь привожу версию антологии «Авторская песня», составленной Дмитрием Сухаревым (Екатеринбург: У-Фактория, 2005, с. 32—34).

Михаил Аркадьевич Светлов, автор «Гренады», написал в 1938 году песню, сочинив и слова, и мелодию. Называлась она просто «Песенка» или по первой строчке — «За зеленым забориком».

За зеленым забориком
Ты не можешь уснуть.
Уж вечерняя зорька
Повторяет свой путь.

Я измученным лицом яснею —
Может быть, увижуся я с нею,
Может быть, со мной до вечера
Будешь ты бродить доверчиво.

День становится тише,
Ты сидишь у окна…
На высокую крышу
Скоро выйдет луна,

И тогда под звуки мандолины
Выйдешь ты в туман долины,
Чтобы в медленном кругу гавота
Беспокойно ожидать кого-то.

Некоторые рифмы восхищают богатством, но, думаю, читатель согласится, что в целом стихи не особенно уклюжие (да-да, есть такое слово у Даля).

В 1947 году Михаил Григорьевич Львовский, позже ставший известным киносценаристом (фильмы «Я вас любил», «Это мы не проходили», «В моей смерти прошу винить Клаву К.», «Точка, точка, запятая» и др.), написал песню к студенческому спектаклю, тот самый «Глобус», слова которого приведены в начале. Львовский использовал мелодию Светлова, лишь чуть-чуть сгладив ее местами, применительно к более строгому стихотворному размеру. Получилась парадоксальная ситуация: Михаил Светлов, известный как поэт, написал песню; мелодия пошла на ура, а слова напрочь забыли.

Когда «Глобус» запели все, сразу стало ясно: два куплета — хотя бы и с повторением первого — это мало. Нужно добавлять. И вот тут началось. Куплеты посыпались как из рога изобилия.

Хронологически первыми, пожалуй, были мои две строфы. Привожу их в том виде, в каком сочинил.

Будем видеть друг друга мы
За вершинами гор,
За февральскими вьюгами,
Через снежный простор,

И пускай мы сотни верст ходили,
Пусть меж нами километры, мили,
Но за тысячами дней разлуки
Песни друга будем слышать звуки.

Если бурей стремительной
Вдруг нагрянет беда,
Дружба силой живительной
Нам поможет всегда,

И пускай грозят морские волны —
Светлой верой в нашу дружбу полны,
Мы порой, когда придется туго,
Будем слышать бодрый голос друга.

Стихи были построены, как мне казалось, логично, были довольно правильными, вроде бы и не придерешься. Их подхватили. Но камень, попавший в поток, ударяясь о другие, перестает быть угловатым, поверхность его сглаживается. Так и с песней. Неудачные словосочетания, слишком сложные конструкции заменяются другими, более простыми. Если камень твердый, получается гладкая окатанная галька; если же не особенно твердый, то он рассыпается в песок. В современных сборниках песен мои куплеты обычно не помещаются, хотя в Интернете кое-где проскальзывают, уже сильно окатанные.

Появлялись и другие, еще более эфемерные куплеты, некоторые помещались в факультетской стенгазете «Наши горизонты», которую редактировал аспирант Владимир Максаковский. Были, например, такие слова:

Ждут нас горы высокие
С облаками у ног,
Ждут дороги далекие,
Паровозный гудок…

Тогда дальние поезда были еще с паровозами. Вторую половину куплета не помню.

И появился куплет, авторство которого иногда приписывают Киму (теперь, конечно, Семеновичу) Лосеву; доподлинно не знаю, могу только свидетельствовать, что стихи Лосев писал, некоторые из них пелись.

Знаю, знаю, где встретиться
Нам придется с тобой:
Лета кончатся месяцы,
Мы вернемся домой,

И тогда на этаже двадцатом
Мы расскажем обо всем ребятам —
О местах, в которых мы бывали,
О друзьях, которых мы встречали.

Своим безусловным успехом куплет был обязан тому, что подходили к концу 40-е годы, на Ленинских горах строилось новое здание Университета, все уже знали, что географы займут этажи с 17-го по 22-й, энтузиазм был колоссальный. Но тут же появился альтернативный вариант: геологический факультет должен был располагаться на нижних этажах, до 7-го, и геологи стали петь «…на этаже на пятом».

И еще куплет, получивший широкое распространение, им всегда завершают песню:

Те, кто был в экспедиции,
Все поют этот гимн,
И его по традиции
Мы считаем своим**,

Потому что мы народ бродячий,
Потому что нам нельзя иначе,
Потому что нам нельзя без песен,
Чтобы в сердце не закралась плесень.

(Варианты, по моему мнению, худшие: в пятой строке «народ горячий», а последняя звучит «Потому что мир без песен тесен». Первые две строки иногда звучат так: «Кто бывал в экспедиции, тот поймет этот гимн...»).

Любопытно, что немножко изменилась мелодия. Строка «Параллели и меридианы» (как, разумеется, и соответствующие ей строки в других куплетах) прежде по мотиву и ритмически точно повторяла предыдущую:

Парал-лели-и-мери-ди-а-ны.

А потом первое «и» в «меридианах» стали тянуть, задирая его вверх:

Парал-лели-и-мерииии-диа-ны,

и именно так песню преподносят все исполнители и все ноты.

Вот в таком виде, шестьдесят лет спустя после ее появления на свет, и дошла до нас эта песня — два куплета «канонических» и два, называемые обычно «народными».


* Около Можайска, в Красновидово, в те годы находилась учебно-научная база географического факультета МГУ; все московские географы проходили через горнило «околоможайской» практики.

** В этих строках содержится своего рода биографическое указание песни на собственную историю: как бы признание, что гимн придуман не самими географами, а привнесен ими в свою среду и усвоен — «по традиции».