Крупнейшая отрасль
|
| Речной путь по Лене—Вилюю—Мархе. Быстрое
строительство мощной современной
обогатительной фабрики на Накынском поле, на
огромном удалении от транспортных артерий и баз
снабжения, стало возможным, в частности,
благодаря ленским речникам. Удачные переходы, совершенные в 2002 и 2003 гг. по трем северным рекам отрядом речных судов компании «АЛРОСА-Лена» из порта Осетрово (г. Усть-Кут Иркутской обл.) до Накына, доказали, что доставлять грузы Нюрбинскому ГОКу можно не только по зимнику, но и по реке Марха, считавшейся до этого совершенно непригодной для судоходства. Марха, впадающая в полноводный Вилюй, порожиста и своенравна. Летом — это едва одолевающая перекаты тихоструйная протока, утративший силу таежный ручей. Но весной, когда в лесах Приполярья тают снега, Марха вскипает, поднимается, словно тесто, и пускается в разгул по руслу, размывая берега, вырывая с корнями деревья, выплескиваясь пенными валами на луга. Уровень воды возрастает на 10—20 м. И тогда все многочисленные пороги Мархи остаются глубоко под водой. За две недели мая 2002 г. из Осетрова и Ленска речники перевезли в Накын более 20 тыс. т груза, необходимого строителям Нюрбинского ГОКа. Стройка остро нуждалась в пиломатериалах и арматуре, стеновых панелях, цементе, механизмах и технологическом оборудовании. В зимнее время, готовясь к приему и транспортировке грузов с причала на реке Марха, строители отсыпали дорожное полотно длиной 20 км, и оно действительно стало дорогой жизни, продолжением транспортной артерии Осетрово — речная пристань на Мархе. Поздняя весна 2003 г. медленно очищала ото льда сибирские реки. Только 17 мая теплоходы (среди них — три танкера с нефтепродуктами) покинули порт и направились вниз по Лене. Благополучно прошли узкое, опасное для судов место под названием Щеки, с хорошей для большой воды скоростью плыли мимо знакомых поселков, надеясь, что в таком же темпе проследуют до Вилюя и Мархи. Но вот у поселка Витим путь каравану преградило обширное ледяное поле, принесенное горным потоком. Пришлось стать на якоря и ждать, когда очистится судовой ход. Три дня. Ленские суда в большинстве своем не предназначены для плавания во льдах, они не имеют ледостойких поясов на своих корпусах. Поэтому, когда движение возобновилось, шли вслед за льдами с большой осторожностью, избегая столкновений с толстыми, отяжелевшими от влаги льдинами. А вешние воды все подбрасывали и подбрасывали их из многочисленных проток и таежных речушек. При таких обстоятельствах трудно продвигаться плоскодонным и тупоносым судам, а еще сложнее вести впереди себя более широкую и неуклюжую баржу. Неразворотливость таких составов, имеющих общую длину 150—180 м, что равняется длине большого океанского судна, особенно проявляется при маневрах в сужениях рек, при ограниченной ширине фарватера. У Ленских столбов этот недостаток буксирных теплоходов едва не привел к большой беде экипаж буксира. Лед здесь шел сплошной лавиной. Капитанам пришлось сбросить скорость до пешеходной, а временами вообще стопорить машины, лавируя самосплавом среди льдин. Вся судоходная часть реки была забита ломаным льдом. Пытаясь его обойти, буксир наехал на мель и остановился, в то время как ведомая им баржа всей своей многотонной массой налегла на буксирный теплоход, смяла ему бортовое ограждение и поперечные дуги, сорвала буксирную лебедку, едва не достав до жилой надстройки. С большим трудом расцепили попавшие в ловушку буксир и баржу... Наконец через трое суток с Алдана к затону подошел речной ледокол. Он пробил брешь в пробке, и ледяная масса белой лавиной двинулась вниз по течению. Соблюдая интервал, пошли за ней и теплоходы. Как только затор прорвало, за считанные часы Лена заметно осела в своем русле. В ту зиму снега в Якутии выпало мало, отчего и уровень воды в реках Ленского бассейна был не очень высоким. Речники говорили, что идти на Марху вдвойне рискованно. Во-первых, можно не добраться до Накына, потому что обмелеют пороги и перекаты, а во-вторых, есть вероятность того, что добраться - то доберешься, но пока разгрузишься — вода упадет, и останешься летовать на мелководье до большой осенней воды. Поэтому капитаны, не рисковавшие до этого двигаться ночами, теперь вели свои суда по маршруту круглыми сутками, благо тому способствовала пора белых северных ночей. Обнадеживала и судоходная обстановка — меньше стало льда, коряжин и бревен, способных повредить судам гребные винты и рулевые устройства. В устье Мархи вошли при сильном встречном ветре. Скорость упала до 5—6 км в час. Служба безопасности движения на реках установила на ранее не судоходном участке реки навигационные знаки, что помогало капитанам уверенней продвигаться к Накыну. Спокойно преодолели пороги Смелый, Буйный, Конская голова, Блудный и другие, где река делает 70—90-градусные повороты. Алмазный берег встретил караван теплой солнечной погодой. Приятно удивили речников перемены, произошедшие на берегу. Они увидели аккуратную, достроенную причальную стенку, на которой стояли два подъемных крана, ровные площадки, отвоеванные у болотистой тайги и предназначенные для временного складирования грузов, а вместо прошлогодних палаток — новую столовую с резным крылечком и аккуратные жилые домики, в которых на время навигации разместился персонал пристани и приехавшие сюда в командировку докеры. Один за другим снимали крановщики с палуб контейнеры и упаковки стального проката, механизмы и машины. Автотрейлеры отвозили их на площадки, а бензовозы, наполненные нефтепродуктами из танкеров, тут же уезжали в Накын. Речники завезли тот груз, который был необходим для окончания строительства 16-й фабрики. Р. Козмин/Полярный круг, 2003 |
Накын. Двухэтажные брусовые дома рассчитаны на 40 человек
Вахтовый поселок Накын. Фото сайта Накын.ру
Подкармливаемый Накыном официальный накынский начальник
Город НЮРБА (9,9 тыс. жителей)
Считается старинным якутским поселением — возможно, основано в XVIII в., известно, во всяком случае, с середины XIX в.; с 1930 г. — райцентр Ленинского (ныне Нюрбинского) района, с 1958 г. — поселок городского типа, с 1997 г. — город.
Левый берег Вилюя, 600 км к ЗСЗ от Якутска.
Компания «АЛРОСА—Нюрба» — дочерняя по отношению к АЛРОСе. «Большая» АЛРОСА владеет 87,25% акций своей дочки, а 10% принадлежат администрации Нюрбинского района (улуса). Известно, что местные власти якутских улусов много лет пытаются вести с АЛРОСА борьбу за перераспределение в свою пользу доходов от алмазодобычи, но больших успехов на этом поприще не достигают (в целом, в акционерном капитале АЛРОСА восьми якутским улусам принадлежит 8%). Случай с Нюрбинским районом (улусом) — особый. Здесь компания чуть больше делится с местным населением.
Нюрба с птичьего полета. Берег Вилюя
Почему? Нюрбинский район — восточнее старых алмазных районов Якутии. Поэтому, в отличие от западных Мирнинского, Оленекского и Анабарского районов, это район якутский. В Мирнинском якутов почитай и нет: абсолютное большинство — русские, потом эвенки. В Оленекском главный этнос вообще — не поверите — украинцы. В Анабарском якутов — лишь примерно треть. А вот Нюрбинский район — якутский процентов на 80.
До недавних времен алмазная индустрия вгрызалась лишь в западную кромку Якутии, административно, но не этнически, принадлежащую Республике Саха. Продвигаясь же далее на восток, алмазоискательский «щуп» всё более стал входить в территориальное тело якутского этноса. И, соответственно, встречать некоторую силу сопротивления, для преодоления которой требовались определенные имущественные компромиссы. Тем более что время открытия кимберлитовых трубок в Нюрбинском районе пришлось еще на период парада суверенитетов (пусть и на позднюю его стадию — конец 90-х), когда каждый субъект федерации пытался показать, что он полновластный хозяин своей земли и недр. Национальные республики — особенно.
Результатом сложения двух трендов — пространственного (сдвиг разведки и добычи алмазов на восток, в гущу саха) и временно`го (всплеск автономистских тенденций на национальных окраинах России) — стал особый договор между АЛРОСА и Нюрбинским улусом. Хозяином месторождений становилась не сама АЛРОСА (в сущности, империалистическая акула), а ее дочернее предприятие с частичным, пусть и скромным, участием нюрбинских властей.
Договор предусматривает и значительные вложения со стороны компании в развитие инфраструктуры района. Этот пункт договора выполняется. В Нюрбе и других пунктах на средства компании построены новые школы, медучреждения, культурный центр, пожарное депо, дома для ветеранов и др. Сообщают, что забили бетонные сваи под церковь.
Другим очень важным для нюрбинцев моментом является размещение штаб-квартиры компании «АЛРОСА—Нюрба» на их территории*. Разумеется, не в лесу на Накыне (там только вахта), а в районной столице на Вилюе. В соответствии с этим пунктом договора компания честно построила ультрасовременное и сильно контрастирующее с обликом малоэтажной деревянной Нюрбы административное здание.
Однако переезжать в это замечательное здание посреди глубоко периферийной Нюрбы руководство компании не спешит. Фактически ключевые функционеры «АЛРОСА—Нюрба», пока строилось административное здание, размещались на 4 площадках: Совет директоров («законодательная власть компании») — в Якутске, генеральный директор со своим аппаратом («исполнительная власть») — в Мирном (признанная алмазная столица), малочисленное представительство — в Нюрбе и представитель в Москве.
Здание достроено, но гендиректор не передислоцируется. На якутских форумах передают разговоры о том, что компания даже предложила администрации Нюрбинского района забрать чуть ли не бесплатно под свои нужды готовое здание, лишь бы отвязаться от докучливой необходимости «сидеть» в Нюрбе.
И хотя в Нюрбе компания «АЛРОСА—Нюрба» официально зарегистрирована (ее юридический адрес — город Нюрба, ул. Ленина, 25), ее присутствие здесь скорее декоративное. По словам нюрбинцев, в красивом стеклянном здании компании сейчас работают не более 20 человек — бухгалтер (далеко не главный бухгалтер компании), уборщица, электрик, экономист АСУ, охранники, кадровик, ну и, разумеется, здешний начальник над ними. Далеко до радужных картин локализации здесь богатых алмазников, сорящих деньгами на благо магазинов, кинотеатров, мелких предпринимателей, учителей и врачей Нюрбы.
В конце 90-х, когда «АЛРОСА—Нюрба» только создавалась, экономические романтики-националисты Якутии рассчитывали, что с помощью «большой» АЛРОСы дочка станет на ноги, рассчитается с долгами и сделается самостоятельным предприятием саха. Сейчас, хотя официально никто такого пути не закрывал, об этой перспективе говорят всё меньше. Крупный капитал не расположен отпускать приносящих прибыли дочерей.
Еще один важный пункт взаимоотношений района и компании — рабочие места. АЛРОСА, разумеется, заинтересована в использовании квалифицированных специалистов, привычных к напряженному «городскому» конвейерному ритму. Нюрбинский улус — не лучший поставщик таких кадров. Однако районные власти настаивают на использовании местной рабочей силы на Нюрбинском ГОКе. И компания вынуждена идти навстречу этим пожеланиям. Неизвестно, установлены ли в штатном расписании «АЛРОСА—Нюрба» фиксированные квоты на «местных» (подобно тому, как это делается в некоторых развивающихся странах: если иностранная компания не набирает фиксированной доли работников из аборигенов, она платит штрафы и подвергается иным экономическим утеснениям). Известно, однако, что в своих отчетах «АЛРОСА—Нюрба» регулярно по-съездовски рапортует: «В коллективе ГОКа 1100 человек, из которых 214 — представители коренного населения улуса, двад-цать из них занимают руководящие должности».
Хороша ли такая модель апгрейдинга нюрбинцев? Ведь на ГОК уйдут самые способные к производительному труду люди. Они, конечно, заработают и помогут если не землякам, то хотя бы родственникам. Но при этом из сложившейся экономической среды района будет изъят самый активный, лучший элемент. Это значит, сельское хозяйство, с трудом веками укоренявшееся на Вилюе в трудных условиях Севера, будет обречено на дальнейшую деградацию. А когда алмазники уйдут из района (это будет не завтра, но, возможно, при жизни нынешнего поколения, лет через 30 — именно настолько должно хватить запасов «Нюрбинской» и «Ботуобинской»), не останется ли в районе одно обветшавшее административное здание компании посреди социально-экономической пустыни?
В качестве альтернативной сферы занятости в районе попробовали путь надстройки еще одного этажа производственного цикла «над» алмазами — создали заводик по производству бриллиантов. В Нюрбе — небольшой завод по огранке алмазов компании «Золото Якутии». Изобрели даже термин «алмазо-бриллиантовый комплекс» — АБК. Однако у якутской алмазогранильной промышленности сложно складываются отношения с АЛРОСА. Компания предпочитает других потребителей своего сырья, а якутские огранщики порой завозят для обработки камни из Израиля.
В своей истории Нюрба то ловит, то упускает алмазную удачу. Напомним, что Нюрба — тот пункт, который стоял при зарождении алмазной истории Якутии. Ведь именно здесь в 50—80-е годы базировалась мощная Амакинская экспедиция, нацеленная на поиск алмазов. Именно она должна была открыть первый коренной алмаз на Северо-Востоке России. Вышло иначе.
В 1954 г. первое месторождение открыла ленинградка (№ 10, с. 38). Ее знаменитый маршрут начался из той же Нюрбы. Но Е.А. Попугаева не была работником Амакинки, в Нюрбе оказалась просто транзитом из Ленинграда в тайгу. Она почти в одиночку сделала открытие, которое не смогли сделать сотни нюрбинских мужчин экспедиции. Судьбы Нюрбы и якутских алмазов разошлись. Но Нюрба смогла перехватить удачу. На обратном пути первооткрывательница алмазов буквально попала в плен в Нюрбе. И вырваться оттуда смогла, лишь отдав свое открытие нахрапистым амакинцам.
Потом амакинцы, используя указания Попугаевой и метод ленинградцев, открыли знамени-тый «Мир» и другие трубки (№ 9—10/2008). Но ничего не открыли у себя под боком, в Нюрбинском районе. А стоило только амакинцам передислоцироваться из Нюрбы**, как открытия алмазов начались в районе Нюрбы. И сделаны они были другой экспедицией — Ботуобинской. Судьбы Нюрбы и нюрбинских алмазов разошлись. Но Нюрба опять пытается перехватить алмазную удачу, стараясь всерьез (а не фиктивным браком) заполучить к себе богатую АЛРОСину дочку со всем ее приданым.
Пока же население Нюрбы неуклонно сокращается.
| Село Малыкай Нюрбинского района,
расположенное в 140 км от Нюрбы, — ближайший
значительный населенный пункт к Накыну. Здесь
проживает чуть больше двух тысяч человек. Село
большое, от одной окраины до другой целый час. Как и по всей республике, найти работу в селе — большая проблема. Свою мизерную зарплату многие не видят месяцами, живут в основном в долг, на пенсии стариков и детские пособия. К примеру, работник пекарни получает в месяц полторы тысячи рублей, а дояркам каждый день в счет зарплаты дают по буханке хлеба — денег они не видели уже который месяц. Немногие счастливчики смогли устроиться на работу в Накыне — горно-обогатительном комбинате, где добывают алмазы. Уехать туда уборщицей за 10 тыс. рублей в месяц считается чем-то непостижимым. Причем местных берут в ГОК с большой неохотой — им нужно выплачивать больничные, отпускные, каждые две недели привозить домой на вертолете. Сейчас люди с тревогой говорят о том, что руководство АЛРОСА планирует отказаться от вахтового метода и набрать бригады контрактников откуда-то с юга. Но республиканские власти, администрация улуса смогли пока настоять на привлечении местных кадров. Клуб в Малыкае почти все время на замке. Здесь, кроме дискотек по праздникам, ничего не проводится. Да и то взрослое население недовольно этими «культурными мероприятиями». Вечера проходят по известной схеме: соберется молодежь, выпьют, подерутся, под утро разбредутся. Молодым людям в селе абсолютно нечем заняться. Ни работы, ни досуга. На пять деревень (Чукар, Егольжа, Малыкай, Хаты, Мальжегар) — один участковый. А высшие чины милиции удивляются: почему это в селах участились случаи нарушения закона? Е. Калинина//Молодежь Якутии, 2005 |
Ультрасовременное административное здание в городе Нюрба — только что построенная штаб-квартира компании «АЛРОСА—Нюрба». Будет ли компания управлять добычей алмазов на севере района — на Накынском рудном поле — отсюда? Или здание так и останется тяжелой декорацией спектакля, уехавшего на гастроли?
Нюрба, в отличие от других алмазных центров, Мирного и Удачного, — преимущественно якутский город. Парк им. С.В. Васильева. Нюрбинцы считают своего земляка Степана Васильева (1896—1943) первым представителем народа саха, занимавшим высокие государственные посты в СССР
Нюрба. Старое якутское кладбище в новой алмазной столичке. Здесь давно заселенные якутами земли. Этнически сплоченное население не намерено даром расставаться с минеральными ресурсами своей земли. К старому кладбищу, благодаря алмазной ренте, теперь добавилась новая поликлиника
Кинотеатр «Иллюзио-Н» в Нюрбе. Фото «Экспедиции Москва — Чукотка»
Амакинка — район в Нюрбе, где базировалась Амакинская экспедиция. Он до сих пор сохраняет «экспедиционное» название, хотя город простился с геологами 20 лет назад
«Нюрба — город контрастов» — так, следуя старой «оригинальной» формуле, с иронией назвал свой снимок нюрбинский фотограф. Новая «алросовская» поликлиника, падающие заборы
Нюрба. Гранзавод — предприятие
по огранке алмазов.
В этом же доме — банк
* Размещение штаб-квартир — очень важный экономико-географический вопрос. В СССР, с централизованной системой управления, он не стоял, поэтому в отечественной географической традиции серьезной разработки пока не получил. В зарубежной же географии в этой области проводились многочисленные, очень важные практически, исследования. Ведь штаб-квартира — узел деловой активности и перераспределения денежных средств, получаемых от производственной деятельности (неважно при этом, здесь ли находится производство или за тысячу километров). Для штаб-квартир крупных монополий в целом характерна тенденция дистанцироваться от своих производственных единиц. Продукт производится в одном месте; деньги делятся и тратятся в другом. Понятно, что тем, кто делит деньги, так удобнее. Напротив, в интересах регионов — держать руководство работающих на их территории компаний как бы «в заложниках». По крайней мере, получаемые руководителями прибыли будут больше тратиться здесь же — на месте; это в интересах местного населения. Регионы хотят, чтобы компании штаб-квартирами сидели у них, компании хотят сидеть в столицах и — еще лучше — в мировых городах.
** В Айхал — см. № 9/2008, с. 40.