Хрестоматия |
Летние праздники в Антарктиде
Составитель Ю.Н. ЛАЗАРЕВИЧ
Новый год под крик пингвинов
1820 г., 1 генваря. В первый день Нового года мы пожелали друг другу счастливо выйти из опасного положения и, окончив предлежащее нам затруднительное плавание в Ледовитом океане, увидеть любезное отечество.
Термометр стоял ниже точки замерзания 0,2°. Ветр дул свежий NOtN, от севера шла большая зыбь, мы было обрадовались, что перестал снег; но радость наша недолго продолжалась, вместо снега в 2 часа сделался густый туман с ветром; мы встречали множество мелкого льда, крик пингвинов повсюду был слышен.
Фаддей БЕЛЛИНСГАУЗЕН. Двукратные
изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание
вокруг света
в продолжение 1819, 20 и 21 годов, совершенные на
шлюпах «Востоке» и «Мирном»
под начальством капитана Беллинсгаузена,
командира шлюпа «Восток».
Шлюпом «Мирным» начальствовал лейтенант Лазарев
Раньше, чем в Таллине
31 декабря 1957
Сегодня с «Оби» запустили две метеорологические ракеты, которые взлетели вверх на восемьдесят километров. Это было мощное зрелище: грохот взрыва, а затем довольно медленно отделившаяся от носа корабля ракета, ладная, стройная, с хвостом рыжего пламени. Быстро набирая скорость, она устремилась к облакам и скрылась за ними. Наверно, очень немногие отмечали Новый год столь необычным фейерверком.
На «Кооперации» царит предпраздничное настроение, совершенно такое же, каким оно бывает перед праздниками на суше, знакомое и домашнее. Бродим, курим, обмениваемся мыслями о том, что сейчас делается на Большой земле, и оттенок у этих мыслей неуловимо грустный. Среди нас много участников второй экспедиции, которые уже больше года не были дома. Новогодняя елка, хоть она уже осыпалась и лишилась многих ветвей, все еще напоминает о лесе, об эстонском лесе, со мхом, со стройными стволами, с белыми березками, с молоденьким подлеском. Здесь, где в нескольких метрах от «Кооперации» торчат изо льда голые бурые скалы острова Хасуэлл, оживляемые лишь пингвинами, мелкими птицами и ворочающимися тюленями, скалы, над которыми ни разу не пролетала пестрая бабочка, на которых не росло ни одной травинки, здесь, где у тебя на виду спит в своем ледяном тулупе антарктический материк, эта осыпавшаяся елочка имеет совсем иное, символическое значение.
1 января 1958
Новый год наступил здесь на четыре часа раньше, чем в Таллине, в остальном же он не отличался от любого другого Нового года.
1958 год должен быть лучше хотя бы потому, что его заполнит Антарктика, а затем — воспоминания о ней. По прошествии известного времени впечатления оживут с новой силой, нахлынут неотступные, властные воспоминания.
< . . . >
5 января 1958
Мирный
В историческое четвертое января на антарктический материк высадился представитель эстонского народа и эстонской литературы. Впервые в этом районе появляется эстонец и вторично — островитянин (Первым из островитян был тут барон Беллинсгаузен**).
Юхан СМУУЛ. Ледовая книга.
Пер. с эстонск.
** Ф.Ф. Беллинсгаузен родился на о. Эзель (ныне — Сааремаа), составляющем теперь часть Эстонии.
Путеводитель по елке
На елку* обязательны, конечно, и украшения. А их нет. Пришлось нам с Петей бросить клич: «От каждого — по игрушке!» Конечно, нашлись и ленивые — охота ль возиться! Но разве на ленивых держатся новогодние праздники?
И вот весь стол уже завален остроумными украшениями. Каждый подарок елке с каким-нибудь смыслом. Чтобы смысл этот был всем понятен, мы с Петей составляем «путеводитель по елке». Он будет опубликован в стенной газете и передан по местному радио. Вот две-три страницы из нашего путеводителя.
Обыкновенный гвоздь. Он из тех гвоздей, с которыми строился Мирный в 1956 году. Доставлен геофизиком Иваном Самохваловым.
Галета Скотта. Доставлена на елку корреспондентом «Комсомольской правды» с другого конца Антарктиды. Галета взята из ящика, отрытого в снегу. Она пролежала пятьдесят лет — с того года, когда экспедиция англичанина Роберта Скотта двигалась к Южному полюсу.
Пингвинье яйцо. На яйце вы прочтете надпись: «Сия бочка залита высокочтимым напитком, называемым «Цинандали». Просьба до полуночи не открывать». Доставил геофизик Астахов Петр.
< . . . >
Камень. Простой камень. Но он привезен в Мирный со станции Новолазаревской. А это, как известно, три тысячи километров, если идти прямиком по берегу Антарктиды.
Бычок (рыба). Пока еще не доставлена к елке. Но вот письменное обязательство Ивана Лугового, известного рыбака Антарктиды: «Хоть одного, а поймаю».
Рыжая борода. Натуральная борода. Запаяна в прозрачный пакет. Весь год роскошная борода принадлежала сейсмологу Борису Беликову. Услышав призыв: «От каждого — по игрушке!», сейсмолог взмолился:
— Братцы, у меня в хижине — шаром покати!
— Ну, тогда давай бороду!
Минуту подумав, махнул рукой:
— Берите, все равно скоро домой.
< . . . >
И так далее. Не будем читать весь «путеводитель». Скажем только: на елке будет все, чему положено быть.
Даже серпантин на нашей елке тоже будет со смыслом. Послушайте, как налажено производство этого серпантина. Каждую более или менее длинную радиограмму — деловое донесение начальника Тябина, большое письмо родным или мои репортажи в газету радисты сначала набивают на перфоленту. Стучит пальцами по клавишам радист, из машины сползает бумажная лента, вся в очень красивых дырочках — в дырки превратились буквы радиограммы. Бумажную ленту ставят потом в передающую машину. Р-раз! — и за пять минут вот этот большой репортаж передали в Москву. А лента в красивых дырочках осталась. Вот тебе и елочный серпантин.
Вот какая елка у нас в Антарктиде...
Василий ПЕСКОВ. Белые сны. 1965
* Елку доставили на самолете из Подмосковья. С приключениями — австралийские таможенники не пропускали, — так что елка успела осыпаться.
Рождественский сюрприз
25-го*** мы шли при тех же обстоятельствах и при снежных тучах. Льдяные острова беспрестанно вновь открывались и умножались к восточной стороне, а с западной были ниже и скрывались.
Сегодня праздник Рождества Христова, все оделись в парадные мундиры, и, невзирая на неприятную погоду, я посредством телеграфа пригласил на шлюп священника, который прибыл в 11 часов. Все вообще слушали молитву, кроме вахтенных. Во время благодарственной молитвы за избавление любезного отечества нашего от нашествия врагов, вдруг почувствовали сильный удар судна. Капитан-лейтенант Завадовский тотчас выбежал, чтоб узнать тому причину, ибо, когда мы находились наверху, не было в виду никакой опасности и только нечастые льды показывались.
Лейтенант Демидов, управлявший тогда шлюпом, пролагая путь сквозь мелкие плавающие льдины, был на баке, откуда обыкновенно в таковом случае вахтенные командовали, а как ход мы имели небольшой, зыбь была немалая, то шлюп не так скоро слушался руля, как бы сего желать должно. Лейтенант Демидов, избегая одной льдины, коснулся правой стороны другой, которая казалась ему небольшой, но льдина сия, напитавшись водою, от тяжести погрузилась и потому-то надводная часть ее была мала. Удар последовал весьма сильный, и ежели бы при тогдашней качке не ослаблен был якорным штоком и подъякорными нижними досками, то проломил бы судно.
Фаддей БЕЛЛИНСГАУЗЕН. Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света...
*** 25 декабря — 7 января по новому стилю, день празднования Рождества Христова в православных церквах, не перешедших на григорианский календарь.
Господи, как далеко!
Вечер 24 декабря*. Над Петербургом стоит луна. Тучки, легкие, холодные набегают, то закрывая ее, то вновь открывая. Далеко, вверху, в синеве вечернего неба мерцают звезды, а внизу стоит шум и говор столицы. Мчатся экипажи, звонят колокольчики вагонов, мигают огни фонарей, яркие потоки света льются из-за зеркальных окон роскошных магазинов. Праздник готовится опуститься в неугомонно-шумную столицу.
Господи! Как это далеко! Сотни, тысячи, десятки тысяч верст. Необозримые снежные степи. Леса шумят черными обнаженными массами. Реки стоят спокойными гладями под толстыми ледяными покровами. Огни сверкают мелкими искрами в черных нахлобученных снегом избенках бедных деревушек России.
Дальше. Урал протянулся диким каменным поясом. Снега и снега. Смолкли машины заводов. Молчаливо торчат каменные черные трубы. Шумит тайга непроглядная. Быстрые реки кипят, прорывая скрывавшие их льдины, мрачные сопки угрюмо мерзнут на беспощадном морозе. Деревни реже и реже.
Дальше. Дикие берега Лены. Каменные громады отвесными стенами нависли над нею. Пусто и дико. Медведь пробирается хребтами, ломая чащу тайги. Изредка курится дымок одинокой якутской юрты...
Та же луна, полная, такая же яркая и такая же холодная светит и в этих местах. Светит она над далекой, безвестной Амгою. Только здесь она как будто еще холоднее, только здесь не слышно шума и грохота. Тихо. Над горами стоит мертвый туман, выжатый якутским морозом. Огни камельков сверкают ровным матовым блеском сквозь оконные льдины ничтожных, закиданных снегом юртенок. Из каждой юрты высоким белесоватым столбом подымается дым, целая рать этих столбов, точно призраки, поднялись и стали неподвижно в морозном воздухе перед-рождественской ночи. Колокол еще не ударил ко всенощной.
Владимир КОРОЛЕНКО. Сон Макара. 1883
* 6 января по новому стилю, рождественский сочельник.