Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «География»Содержание №12/2001

ОБРАЗ

РАВНИНА ПОСПЕВАЮЩИХ ХЛЕБОВ

В обыденном сознании слово Тула ассоциируется с оружием, самоваром и пряниками. Историк уточнит: это и знаменитое Куликово поле, и важнейшие вехи в восстании Болотникова, и легендарная оборона Тулы в 1941 г. Литератор, конечно же, сразу вспомнит Ясную Поляну, художник — Поленово.

Географ видит все несколько иначе. Еще только приближаясь по «писательской дороге»* к Серпухову, мы видим, как за зеленым морем леса высится уступ Среднерусской возвышенности, всю северную часть которой и занимает тульская земля. Это пространство, сплошь покрытое шрамами оврагов, обвязанное голубыми лентами Оки и Дона, к которым несут свои малые воды речки с романтическими названиями Упа, Плава, Зуша и конечно воистину соответствующая своему названию Красивая Меча, та самая, до которой русские войска преследовали Мамая. Ближе к концу лета бо’льшая часть этой равнины приобретает цвет поспевающих хлебов, и лишь на крайнем юго-востоке их желтизну дополняют зеленые полосы посевов сахарной свеклы. И поверх всего этого — густая паутина железных и автомобильных дорог, линий электропередачи, нефте- и газопроводов, просто тропинок, по которым селяне и дачники двигаются к платформам электричек и автобусным остановкам. Но если мысленно воспарить над Тулой в ясный, погожий день на стратостате на высоту километров 25, то можно увидеть иную картину, картину малого Донбасса. Уже с окраин Тулы тянутся дымы Косогорского и Тульского металлургических комбинатов, южнее они сливаются с дымами Щекинского, а восточнее Новомосковского химкомбинатов, а все пространство от Алексинских индустриальных дымов на западе до Богородицка на востоке, словно долина царей в Египте, покрыто пирамидами терриконов, зияющими провалами угольных разрезов, и, словно античные руины на картинах академиков, — молчаливые копры затопленных шахт, заросшие узкоколейки, тихо умирающие шахтерские поселки, стоящие живым укором тем, кто под диктовку МВФ таким образом «реструктуризирует» угольную промышленность. В отдалении от этого технического мира, на самом юго-востоке, стоит одинокой промышленной скалой Ефремов. В этом сложном сочетании индустриальной жизни и смерти, на фоне аграрных пейзажей наш наблюдатель не может не увидеть широкую зеленую полосу, протянувшуюся с запада на восток, — это знаменитые тульские засеки, остатки могучих дубрав, что вставали неприступной стеной на пути монгольской конницы. Именно засечный дуб является одним из духовных символов в романе туляка, яснополянца Льва Толстого «Война и мир». Но спустимся с небес на грешную землю, ибо рассказ о ней географа не будет полным без описания тульского кремля с его музеем оружия; легендарных оружейных заводов с памятниками Петру и Демидову; пряничных торговых рядов у вокзала, к которым выходят почти все пассажиры из поездов дальнего следования, и, конечно, тихой Упы, чьи воды, вследствие остановки многих промышленных предприятий, стали вновь светлыми, но не знаешь, радоваться этому или печалиться.

И все это пространство наполнено пульсирующей жизнью туляков: едущих в транспорте, работающих на полях, фермах, заводах и своих земельных участках; десятков тысяч транзитных пассажиров, пересекающих по своим делам тульскую землю; групп туристов, стекающихся в Ясную Поляну, Поленово, Богородицк и Тулу. Это пульсирование слегка ослабевает зимой, когда и вся тульская земля становится одноцветно белой, чтобы вновь многоцветным буйством ожить весной.

В.Л. БАБУРИН


* Писательская, так как вдоль нее расположены Мелихово (Чехов), Ясная Поляна (Толстой), Спасское-Лутовиново (Тургенев).