ГОРОД

ЦЕНТР, СОСТОЯЩИЙ ИЗ ПЕРИФЕРИЙ:

образ Калязина

А.А.МАКЕЕВА

Калязинская колокольня

Любое место, будь то многомиллионный город или глухая деревня, страна или маленький ее уголок, имеет свое неповторимое лицо, свой облик, который остается в нашей памяти после того, как мы побывали здесь. Даже когда говорят, что какое-то место безликое, то у нас перед глазами встает совершенно определенная картина, возникающая при этом слове. Например, видится ряд серых домов, ничем не отличающихся друг от друга, улицы, пересекающиеся под прямыми углами, по которым ветер гонит пыль и мусор. Или какая-нибудь распаханная равнина, плоская и скучная, местами заболоченная, местами покрытая жиденькими перелесками. Но образ этот вполне конкретный. Путешествуя по разным местам, очень интересно стараться увидеть образ территории, понять, чем она интересна (или неинтересна) и как можно было бы ее описать так, чтобы человек, который никогда там не был, мог себе представить четкую и яркую картину.

Что же такое образ территории, как он складывается? Часто бывает так, что, приезжая куда-нибудь, ты уже имеешь сложившееся из разных источников представление об этом месте. Это могут быть книги, могут быть картины, рассказы друзей и т. д. Так, например, при упоминании Парижа у любого человека возникнет какая-то определенная картина, в центре которой, как правило, высится Эйфелева башня. И особенно интересно бывает сравнить эту картину с реальностью, которая иногда дополняет уже имеющийся образ, иногда же полностью его изменяет.

А бывает так, что уже сложившийся образ мешает восприятию территории. Какие могут возникнуть ассоциации с городом Плесом? Зная и любя Левитана, его картины, написанные здесь, представляешь себе удивительное место, где чудесным образом природная красота, волжские просторы, живописные холмы дополняются городским пейзажем, полным внутренней, уютной, немножко патриархальной жизни. На левитановских полотнах она чувствуется в каждом мазке, в каждом переливе цвета. Пароход, плывущий по Волге, и домик, глядящий на реку, и колокольный звон, разлитый над городом и окрестными лесами... Что же ты обнаруживаешь, когда приезжаешь в Плес? Все как везде. Вместо колокольного звона назойливая музыка, состоящая из трех нот и двух слов, кричащая из грязного, пьяного кафе, обшарпанные дома, толпа местных жителей около пристани, пытающаяся всучить туристам с вновь прибывшего парохода копченую рыбу или постельное белье. Нет и намека на то, что наполняет картины Левитана особым очарованием. Вернее, не так: везде натыкаешься на осколки былой жизни, из которых можно составить ушедший уже образ. Присматриваясь к этим обшарпанным домам, замечаешь, что один из особнячков построен в стиле модерн: плавные линии, на окошках изящный растительный орнамент. Видимо, его хозяин был человеком передовых взглядов, с претензиями, следящий за последними веяниями, а нынешние жильцы вряд ли имеют представление о том, что такое модерн вообще. Другой домик имеет небольшой балкон с чугунной решеткой, обращенный к Волге, на котором, видимо, раньше пили чай и любовались золотыми закатами. Сейчас это можно сделать только рискуя жизнью — того и гляди балкон обрушится на головы прохожих. И так, ходя по улочкам города, испытываешь горькое разочарование и грусть. Конечно, потом, поднявшись на светлую, шумящую березовыми листьями Соборную гору, побродив по окрестным холмам, ты понимаешь, что в своих оценках слишком взыскателен и что даже если о Плесе до этого момента тебе было бы ничего неизвестно, то он все равно оставался бы в памяти путешествующих как уютный маленький городок, живописно раскинувшийся на высоком волжском берегу. Но диссонанс между литературно-художественным образом, сложившимся до посещения города, и первым впечатлением от реального города забыть очень трудно.

Тем интереснее приезжать в города, о которых тебе ничего, ну, или почти ничего неизвестно и которые ты можешь оценить непредвзято. Самым главным при этом становится первое впечатление от места. А далее оно, по мере того как ты узнаешь что-то новое, знакомишься с людьми, которые там живут, дополняется и расширяется, приобретает глубину, объем — и город предстает в новом свете.

Как складывался у меня образ близкого мне верхневолжского города Калязина, каким запомнился город вначале, как первое впечатление со временем дополнялось и развивалось?

Машина, пройдя от Москвы две сотни километров на север, подъезжает к небольшому городу. С моста через реку Жабню открывается панорамный вид, в центре которого — знаменитая белая колокольня, ставшая символом Калязина. Одиноко стоящая чуть не посередине Волги, она вызывает чувство щемящей грусти. Какое-то странное несоответствие: величественное здание, символ незыблемости, которое могло бы украшать одну из площадей города, по чьей-то воле оказалось в центре огромного водного пространства, открытое всем ветрам, брошенное и оставленное. А когда-то колокольня стояла на центральной площади, около Никольского собора, разобранного перед заполнением чаши Угличского водохранилища. Местным властям в те годы показалось удобным использовать колокольню как место для тренировок начинающих парашютистов. Поэтому ее решили на первых порах не сносить. А потом и вовсе оставили. Грустная прелюдия к восприятию территории.

Итак, мы въезжаем в Калязин. Какое первое впечатление от города? Пожалуй, это полное или почти полное отсутствие чего-нибудь, напоминающего о сколько-нибудь осмысленной планировочной структуре. Ощущение, что рука архитектора-градопланировщика никогда не касалась плана Калязина. Как правило, в небольших старых городах массовое жилищное строительство ведется в отдельном микрорайоне, который расположен где-нибудь на окраине и имеет свое особенное лицо, часто очень отличающееся от остальных частей города. Здесь же — чересполосная застройка: на одной улице могут быть и многоэтажные дома, вклинившиеся между двух-трехэтажными бараками, и маленькие покосившиеся домики и домишки, и типовые уродливые коробки магазинов. Тут и там — пустыри, в лучшем случае заросшие бурьяном, в худшем — разъезженные грузовиками до грязного месива. Многие большие дома словно полипами обросли огородиками, лачужными сараями. Картина, производящая тягостное впечатление.

Чтобы получить полное представление о любом городе, нужно посетить его центр. В Калязине не так просто этот центр нащупать. Это большая и пустая площадь, в одном конце которой расположено здание администрации, в другом — кинотеатр, куда местная молодежь ходит на дискотеки. Оба сооружения одинаково безвкусные и бездарные. Между ними, на достаточно обширном пространстве растет бурьян вперемешку с кустарником, огороженный бордюром, — видимо, бывшая клумба.

Везде в городе — какая-то неустроенность, пустота. Видно, что его строили без любви, не для того чтобы жить в нем и получать удовольствие от окружающей городской среды, а просто лишь бы построить, выполнить план, для галочки, по казенной или частной нужде.

Когда узнаешь о городе больше, то понимаешь, что поворотным в его истории стало создание водохранилища для Угличской ГЭС. Исторический центр с Никольским собором, базарной площадью, торговыми рядами теперь находится под водой, почти в двухстах метрах от нынешней береговой линии. А сам город оказался разделенным ранее маленькой, а после затопления широченной в низовьях рекой Жабней на две части — западную и восточную. Связь между ними затруднена, потому что единственный мост через реку находится в двух-трех километрах от центра города, автобусы ходят редко, уже не говоря о пароме, который вообще недавно прекратил свое существование. От города, бывшего когда-то небольшим целостным образованием, остались одни задворки, на скорую руку перестроенные и переделанные в город. Это и стало причиной того странного неряшливого облика, который мы видим теперь. Лишь немногие места напоминают о том, ушедшем в небытие, городе, ведущем свою родословную от слободы двенадцатого века: чудом сохранившиеся купеческие особняки, несколько полуразрушенных церквей. Приволжские улицы уходят прямо в реку.

Связь человека с его местообитанием загадочна, но очевидно, что она есть. Ведает ею известный древним genius loci — гений места, связывающий интеллектуальные, духовные, эмоциональные явления с их материальной средой. Общая внешняя неустроенность накладывает отпечаток на жителей города. Живут калязинцы бедно и недружно, так и норовят сесть друг другу на шею. Нищенские зарплаты, которых хватает лишь на то, чтобы поддержать скудное существование, дополняются продуктами от личного подсобного хозяйства — почти у всех есть земельные участки и родственники в деревне. Там каждое лето проводят калязинские женщины, работая не разгибаясь. А мужчины пьют. Пьют страшно, забывая обо всем на свете, кроме водки. Вот обыкновенная бытовая сценка. Супружеская чета с помощью подросших уже детей купила холодильник за шесть тысяч рублей. Сели по традиции покупку обмыть, пришли соседи, друзья... Обмывали, обмывали, но тут обнаружилась острая нехватка денег, а выпить еще было просто необходимо. Что же тогда они предпринимают? Новый, не распакованный еще холодильник продается за полторы тысячи первому попавшемуся покупателю. Вот он — бизнес по-калязински.

Самое грустное в этой картине, что выходить из нищеты люди как будто и не хотят. Трудно избавиться от впечатления, что многие просто утратили способность и потребность трудиться. Все хотят получать деньги и совершенно ничего при этом не делать. Хотя при желании многие могли бы жить вполне пристойно, иметь неплохие доходы, кормить свои семьи. Места около Калязина очень живописны. Их нельзя отнести к ярким и выдающимся пейзажам, здесь нет величественных видов. Есть только шириной почти в два километра Волга, на которую очень приятно смотреть в любое время года и в любое время суток. Волга образует заливы причудливой формы (и формы эти отражены даже в названиях заливов: Крынка, Штаны), которые появились после затопления из маленьких ручейков. Там растут роскошные белые кувшинки, желтенькие кубышки, которые, хоть и не отличаются особой красотой, но очень идут к этому месту, летают утки — страсть охотников, которые туда съезжаются в охотничий сезон. Если очень повезет, можно увидеть и цаплю, гуляющую по окрестным лугам. А в целом это ровное место, покрытое зарастающими полями, которые сейчас уже почти никто не пашет, перелесками, светлыми лесами. Но оно как-то сразу, ненавязчиво завоевывает сердце всех приезжающих сюда даже ненадолго. Те, кто побывал здесь, обязательно хотят вернуться. И не случайно в каждые свободные дни стараешься туда вырваться из Москвы.

В этих местах сейчас ведется обширное дачное строительство, покупаются все новые и новые участки. Вот, казалось бы, где можно было разгуляться калязинцам. Москвичи готовы платить, лишь бы люди делали свою работу. Отличная возможность для заработка — осваивай плотничье мастерство, не обязательно даже на высоком уровне, и цены тебе не будет, всегда найдутся заказы. Но, вы не поверите, во всем Калязине невозможно найти ни одной нормальной строительной бригады! Все или требуют такие деньги, которые не снились даже и дорогому Подмосковью, или, прибив две доски, уходят в длительный запой. Да что дачи! Невозможно даже найти сантехника, который бы добросовестно починил краны, электрика, после посещения которого можно было бы спокойно спать и не бояться, что твой дом сгорит. Проблемы даже с таким элементарным делом, как поклейка обоев и побелка потолка. И тем не менее все жалуются на отсутствие денег, бедную и тяжелую жизнь. Но ничего не хотят делать, чтобы изменить ее к лучшему.

Внешнее разрушение города, по-видимому, сопровождается и внутренним разложением общества. У людей как будто выбита из-под ног почва, им не за что зацепиться в этой жизни. Конечно, процесс этот связан не только с затоплением исторического центра, есть масса других причин, но внешняя неустроенность подливает масла в огонь, усиливает идущий почти везде процесс нравственной деградации.

В публикации использованы фотографии
с сайта города Калязин http://kalyazin.chat.ru/