ЭТНОС

В ШЕЛТОЗЕРО, К ВЕПСАМ

Д.В.ЗАЯЦ

(Статья дана в сокращении.)

Дом Мелькина в Шелтозере. Именно здесь размещается основная экспозиция Вепсского этнографического музея
Фото А.Б. Самойлова

ЛИРИЧЕСКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

 Планируемая поездка в Шелтозеро, «столицу» российских вепсов, еще до приезда в Карелию многими воспринималась с осторожным любопытством и определенным скепсисом: чего, мол, там смотреть — село как село, в России таких сотни, если не тысячи. Тем более что к этому времени группа студентов Московского государственного педагогического университета уже побывала практически во всех «программных» точках Карелии: в Кижах и на Киваче, в Марциальных Водах и на Кончозере, на промышленных предприятиях Петрозаводска и Кондопоги. Казалось, после того что было втиснуто в четыре умопомрачительно насыщенных калейдоскопическими впечатлениями дня, всех будет очень трудно чем-нибудь удивить. Дальнейшее показало, что большинство заблуждалось.
Красный «Икарус» ранним утром выехал из Петрозаводска и направился вдоль побережья Онежского озера на юго-восток в направлении истока Свири. Переваливаясь с горки на горку (на карте эти неровности именовались Шокшинской грядой), автобус следовал по узкой и извилистой трассе, ведущей на Вознесенье и далее на Вытегру. Дорога, судя по шифру «Р-19», имеющая республиканское значение, явно требовала расширения дорожного полотна: «Икарус» порою чудом разъезжался со встречными негабаритными лесовозами, заезжая на обочину и рискуя врезаться в непроницаемо темный хвойный лес, начинавшийся чуть ли не прямо за автобусным стеклом. Рассказывают, что лет двадцать назад больший участок этой дороги не был асфальтирован и на раскисшей от дождей дороге можно было увидеть лужи ярко-малинового цвета. Причину необычного оттенка воды мы узнали позже, побывав в Шокше.
По-северному невозмутимый водитель продолжал вести дар венгров по земле другого угро-финского народа. По пути попадались редкие деревни с непривычными названиями: Ужесельга, Педасельга, Ерошкина Сельга. Сельга* — по-фински спина, или кряж. В Карелии этим термином называют характерные для этих мест грядообразные формы рельефа: моренные гряды, озы; многие сельги имеют кристаллическое ядро, перекрытое рыхлыми ледниковыми отложениями. На таких грунтах обычно произрастают сухие сосновые боры. Особенно выдающиеся сельги имеют собственные названия, которые и оказались увековеченными в именах населенных пунктов.

УРОК ИСТОРИИ С ДЕМОГРАФИЕЙ

Неспешный и монотонный голос нашего экскурсовода (вот тут и начинаешь понимать, что находишься на финно-угорском Севере) клонит ко сну. От Петрозаводска до Шелтозера около 80 км. Есть время познакомиться с той землей, куда лежит наш путь.
Шелтозеро — центр района компактного проживания вепсов, древнего угро-финского народа, известного в истории под именами веси и чуди. Вепсы — автохтонное (коренное) население Северного Межозерья — района, расположенного между тремя озерами: Ладожским, Онежским и Белым. Ранее, правда, ареал расселения вепсов был более обширным, сейчас от него остались лишь отдельные островки в Ленинградской и Вологодской областях, а также в Карелии (последний наиболее известен).
Считается, что древнейшее упоминание о вепсах оставил остготский историк Иордан в VI в. (он писал о племени вас), вепсы были известны и арабам под именем вису. Древнерусские племена, бок о бок жившие с древней весью, также оставили сведения о ней в своих литературных источниках (о существовании племени весь в русских летописях говорится с XI в.). В дальнейшем весь, наряду с другими соседними народами финского корня, упоминается под собирательным названием чудь, очевидно потому, что русские летописцы избегали путаницы со славянским словом «весь» — «село»**. О старом русском имени этих народов ныне напоминает лишь Чудское озеро, в последнее время снова ставшее пограничьем между славянским и финно-угорским миром, между Россией и Эстонией.
Вепсы, как и остальные древние племена Русской равнины, бывшие язычниками, постепенно христианизировались сначала республиканским Новгородом, а после московскими правителями. Вместе с православием в быт вепсов стали проникать русский язык и русская культура. Со временем все меньше вепсов продолжали отождествлять себя со своим этносом, народ медленно и мирно ассимилировался русскими, да и карелами тоже, ареал вепсов сузился, стал забываться уникальный язык.
Как и все жители российского Севера, вепсы никогда не теряли личной свободы, в этих краях рискованного земледелия крепостное право не получило развития. В петровские времена вепсы стали считаться государственными крестьянами, а посему были приписаны к Олонецким (Петровским) металлургическим и оружейным заводам и Лодейнопольской судостроительной верфи. По мере развития в России капиталистических отношений среди вепсов получило распространение отходничество, главным образом на лесозаготовки и лесосплав, Шокшинские каменоломни и бурлацкий промысел на Свирь. Иногда в поисках работы вепсские мужчины уходили и дальше — вплоть до Петербурга, Ревеля и Финляндии.
После октября 1917 г. в среде вепсов, как и других народов многонациональной России, усилилось национальное самосознание: этноним «чудь» постепенно стал вытесняться более древним самоопределением «вепсь», были предприняты попытки создания вепсской письменности (на латинской графической основе). Абсолютизируя идею национально-территориального строительства, применяя ее буквально к любому этносу, советские власти стали создавать на вепсских землях национальные районы (в том числе Шелтозерский в Карельской АССР, Винницкий в Ленинградской обл.) и национальные сельсоветы.
В конце 30-х годов в связи с ухудшением отношений с Финляндией, приведших в итоге к так называемой зимней войне 1940 г., все формы национального самоуправления вепсов были упразднены, а народ был фактически репрессирован, однако при этом не депортирован, как, например, поляки, чеченцы, ингуши или соседние финны-ингерманландцы, а отправлен в «ссылку по месту жительства». Финляндия, оккупировавшая север вепсских земель (Прионежье до Свири) в 1941 г., пыталась воспользоваться обидой вепсов на советский строй и сделать ставку на финно-угорские народы Карелии как на свою «пятую колонну». Вепсы, карелы, финны-ингерманландцы получили привилегированный статус, им были предложены гарантии национального возрождения, изданы новые национальные буквари (перенасыщенные чисто финской лексикой), открылось множество национальных школ. Русское население оккупированных районов Карелии сгонялось в специальные поселки-гетто, где подлежало мобилизации на работы в пользу оккупационного режима. Память об этих поселках до сих пор жива в Петрозаводске и других районах республики. Финские идеологи планировали создание Великой Финляндии, в которую они замышляли включить большинство финно-угорских территорий СССР. К чести вепсов и карел, практически никто из них не разделил этих экспансионистских устремлений. Православные вепсы и карелы, многие столетия жившие рука об руку с русскими и напитавшиеся русской культурой, сами стали выступать против оккупантов, уходя в партизанские отряды, устраивая диверсии на военных объектах.
Несмотря на неоспоримые факты проявления вепсами лояльности к советскому строю, их национально-территориальные единицы после войны не стали восстанавливать. Сельские районы расселения вепсов в послевоенное время были классическими ареалами депрессивного российского Нечерноземья. Очередной виток усиления интереса к национальным корням совпал с перестроечными процессами конца 80-х годов. В некоторых школах региона снова было введено преподавание вепсского языка. Стремление вепсов воссоздать свою культуру и местное самоуправление нашло официальное признание лишь в январе 1994 г., когда был подписан указ об образовании особой административной единицы в рамках Республики Карелия — Вепсской национальной волости.
Волость охватывает совсем небольшое пространство — 820 км². На территории волости проживают всего лишь 3,6 тыс. чел., из них вепсы составляют 44%. Эта земля, несмотря на относительную близость к Петрозаводску, даже по карельским меркам считается «медвежьим углом»: густота дорожной сети — 0,12 км/км², что ниже, чем в соседнем Прионежском районе. Здесь, по сути дела, проходит единственная автомобильная дорога, как раз та, по которой и направляется наш автобус. Трасса полутупиковая: она не имеет мостового перехода через исток Свири, в Вознесенье (Ленинградская обл.) действует только паромная переправа. Это тормозит развитие транспортного луча, который при других обстоятельствах помог бы прочнее связать Карелию с Вологдой и Верхневолжьем.
Хозяйственный потенциал вепсской автономии очень невысок. Экономическая активность сосредоточена в сфере природоэксплуатирующих отраслей. Здесь ведутся разработки облицовочного и строительного камня (Шокша), лесозаготовки (леса занимают 92% территории — самый высокий показатель в Карелии). Сельское хозяйство и рыболовство (в основном в Онежском озере) имеют главным образом потребительское значение.
Вепсы — народ малый даже по меркам Северной России: переписью 1989 г. выявлено всего 12,5 тыс. человек, осознающих себя частью этого древнего народа. Этническая территория вепсов ныне расположена в трех субъектах РФ. В Карелии проживает почти половина этноса (6 тыс.), треть вепсов населяют Ленинградскую обл., остальные — на Вологодчине. По данным той же переписи, примерно равные доли вепсов живут в городе и деревне. Вепсский язык считают родным 37,5% представителей народа в Карелии и 69,6% в Ленинградской обл. Для остальных родной язык — русский. Основная часть карельских вепсов (до 80%) проживает в Петрозаводске.
За последние 150—200 лет численность вепсов, как и многих других малых народов, сокращалась. Но при этом трудно согласиться с некоторыми авторами, утверждающими, что сокращение это — итог сознательного «культурного геноцида» в отношении этноса, посмевшего сохранить свою культурную специфику. В конце концов, даже в XIX в. вепсов было не так много (15,6 тыс. в 50-х годах, 12,5 тыс. в 80-х, по переписи 1897 г. — 16,1 тыс.). Резкое увеличение численности народа в 20-х годах ХХ в.
(до 25 тыс. чел.), видимо, связано не столько с реальным естественным приростом (годы были голодные, послевоенные), сколько с «приписками» местных советских органов (тогдашняя национальная политика была направлена на выискивание как можно большего числа представителей этноменьшинств). Дальнейшие потери вепсов связаны с деградацией сельского расселения в России (в городах представители финно-угорских народов быстрее переходят к русской самоидентификации) и нарушением по этой же причине демографической структуры народа (преобладает население средних и пожилых возрастов). В последние годы для вепсов, так же как и для большинства народов России, включая русских, характерна естественная убыль населения — тенденция тревожная и труднообратимая.

МАЛИНОВЫЙ КАМЕНЬ ВЕПСОВ

Шокшинский кварцитный карьер. Вид с бровки

 Тем временем автобус пересек границу Вепсской национальной волости и въехал в Шокшу — старинное вепсское село, основанное в XVI в. В 5 км к северу от села — единственное в мире месторождение шокшинского малинового кварцита (иногда называется еще и порфиром). Нам довелось побывать там. Крутой берег Онежского озера в этом месте буквально испещрен каменоломнями. Камень добывается здесь карьерным способом. Место разработки малинового кварцита оставляет поистине фантастическое впечатление. Ощущение такое, что находишься на Марсе: вокруг отвесные стены марсианского кратера, под ногами крошево больших, средних и мелких обломков, и все это необычного малинового или розового цвета. Лишь сосны над карьерной бровкой да спокойная гладь Шокшинской бухты Онежского озера напоминают о том, что мы находимся не на красной планете, а в Карелии.
Шокшинские каменоломни эксплуатируются с XVIII в., когда камень удивительной расцветки понадобился для отделки храмов и дворцов Санкт-Петербурга. Изначально эти «ломки» назывались Брусненскими, по имени здешнего Брусненского монастыря (на Онего-озере есть остров Брусно). Каменные глыбы доставлялись на место обработки и установки водным путем по Онежскому озеру, Свири и Неве. В 1847 г. Николай I отправил 27 блоков шокшинского кварцита во Францию на сооружение саркофага Наполеона I в Доме инвалидов. Ирония судьбы — великий завоеватель нашел вечное упокоение под камнями той страны, которая сыграла в его судьбе роковую роль. Малиновый кварцит из Шокши можно увидеть во многих местах обеих российских столиц. В Москве он как основной материал использовался при сооружении Мавзолея В.И. Ленина (интересно, насколько осознанной была эта историческая параллель с Наполеоном?), Могилы Неизвестного Солдата, им же отделаны некоторые станции московского метро (например, «Бауманская»), здания Дома Совета труда и обороны (ныне — Госдума) в Охотном Ряду и издательского комбината «Правда», вновь отстроеный Храм Христа Спасителя. В Петербурге малиновый кварцит можно увидеть в отделке стен Инженерного замка, пола Казанского собора, он нашел применение и при сооружении монумента прорыва блокады Ленинграда на площади Победы. В карельской столице Петрозаводске из шокшинского камня сделан мемориал погибшим в Великой Отечественной войне.
Автобус трогается в путь из Кварцитного в направлении Шелтозера. Рюкзаки, пакеты и даже карманы пассажиров наполнены «кусочками Марса» — шокшинским малиновым кварцитом.
За Шокшей поселения пошли чаще. Проехали Ишанино и Вехручей. Теперь можно поближе ознакомиться с вепсской деревней. Каких-то особых отличий от деревень карельских и северорусских не заметно. Такие же рубленые дома, которые стояли неокрашенными, а посему казались старше, чем они были на самом деле. Такие же валуны, лежащие прямо между домами. Временами казалось, что хозяева специально устроили на своих участках сады камней, подобно эстетствующим японцам. У вепсов не видно особой зажиточности. За все время пути не было замечено ни одной новой постройки, не говоря уже о чем-нибудь вроде новорусских коттеджей или придорожных ресторанов. Но и в зону вопиющей бедности эта земля также, похоже, не входила: всюду была замечена северная основательность, но какая-та спартанская, без особых излишеств.

ШЕЛТОЗЕРО

Вот наконец и Шелтозеро — цель нашего путешествия. В отличие от большинства схожих карельских топонимов (Кончозеро, Ледмозеро, Юшкозеро), никакого озера с аналогичным названием в окрестностях села нет. Рядом лишь одно озеро — Онежское, но выходит Шелтозеро на него не центром своим, а дальними окраинами. Даже пристань, которая из-за отсутствия в обозримой близости железной дороги играет довольно важную роль, находится в 4 км от границы села.

Село Шелтозеро

Шелтозеро (местные жители совершенно отчетливо произносят Шолтозеро) как поселение известно с 1543 г. По-вепсски село называется Soutary, это название происходит от финно-угорского глагола «грести» (исследователи полагают, что до центра села раньше можно было подняться из Онего-озера по небольшой речушке Шелтозерке на лодке).
На улицах Шелтозера мы впервые встретили настоящих вепсов. Они оказались вполне обычными людьми, что, может быть, не оправдало ожиданий некоторых наших попутчиков, готовившихся к чему-то более экзотичному. Антропологические черты вепсского народа — рост выше среднего, светлые волосы, голубые глаза — походили на таковые у северных русских (теперь уже непонятно, кто у кого больше перенял генетически обусловленных признаков — вепсы у русских или русские у угро-финнов). Фамилии у вепсов тоже оказались вполне обычными, русскими. А мы-то думали познакомиться здесь с каким-нибудь Хямеляйненом или Лехтоненом! Вепсы оказались людьми гостеприимными и практичными. Когда автобус плавно затормозил у старинного деревянного дома, где и размещается Вепсский этнографический музей, все мы тут же были приглашены внутрь здания отведать знаменитых карельско-вепсских калиток — пирожков из пресного теста с начинкой из рыбы. Калитки с дороги хорошо пошли под горячий чай (хозяева несколько раз грели его, дожидаясь, когда же наконец завершатся наши лазанья по Шокшинским каменоломням), каждый мог налить себе из большого ведерного самовара — видимо, первого музейного экспоната, с которым нам предстояло познакомиться.
Музей основал в 1967 г. энтузиаст-краевед, вепс по национальности, Рюрик Лонин. Для размещения разросшейся экспозиции десять лет назад был выбран построенный в начале XIX в. большой двухэтажный дом с мансардой, ранее принадлежавший местному зажиточному крестьянину Мелькину. В Вепсском этнографическом музее представлены три крупных тематических раздела: «История, быт и хозяйство прионежских вепсов», «Интерьер крестьянской избы конца XIX—начала XX века» и «Хозяйственный двор». Кроме того, позже была здесь же развернута выставка «Культура современных вепсов».

Выступают артисты Вепского народного хора

Национальный хор, несмотря на свое громкое название, — коллектив самодеятельный, многие его участницы и участники (если только они не на пенсии) совмещают занятия в нем с другой работой (именно этим объясняется почти полное отсутствие на сцене мужчин в день нашего приезда). Коллектив хора разновозрастный: исполнителям от 20 до 70 лет. В зависимости от возраста участницы хора представляют три вида национального костюма: молодой незамужней девушки (его отличия — шапочка с жемчугом, фартук, украшенный золотой нитью), замужней женщины (более скромный костюм, украшений меньше) и пожилой женщины (у последних особенно много колокольчиков-оберегов).
В репертуар хора включены как вепсские, так и русские народные песни. Только здесь мы впервые услышали древний вепсский язык, смогли насладиться его протяжными, певучими звуками, будящими внутри какие-то древние чувства, доставшиеся нам, видно, от пращуров. Песенные композиции исполнялись хором как под аккомпанемент аккордеона, так и а капелла. Постепенно в ткань представления стало включаться все больше танцевальных номеров. Были разыграны сценки из жизни вепсской деревни, затронут обряд сватовства, прозвучали озорные частушки-дразнилки. А под занавес этого деревенского праздника шанс проявить себя был дан и добровольцам из нашей группы. Интересно было наблюдать, как московские студенты, воспитанные на других музыкальных ритмах, пытаются (к слову, небезуспешно) приноровиться к вепсским пляскам.
Вепсы — люди православные, хотя у них и сохраняются элементы языческих верований, символом которых, вероятно, служит идолообразное, вырубленное из целого ствола дерева, изображение некого мифического персонажа с финно-угорскими чертами лица, установленное прямо перед входом в музей. Православие у вепсов органично вросло в их языческие обычаи. В народной религии вепсов можно обнаружить следы древнего почитания животных, птиц и рыб. Как и у других лесных народов, у вепсов существовал культ медведя, ряд верований был связан с поклонением щуке. Почитался лес — из ольхи изготавливались посохи для колдунов, использовавшиеся в дни проведения свадеб и других обрядов.
Сто лет назад вепсы были очень верующими людьми. Ныне же во всей волости нет ни одного действующего православного храма. На эту роль вполне может подойти сохранившаяся в Вехручье церковь, но она требует серьезного ремонта.
В Шелтозере озабочены современным состоянием национальной культуры. Шутка ли — многие дети не понимают языка, на котором говорили их дедушки и бабушки. В Карелии в двух университетах — Петрозаводском и Карельском педагогическом — существуют кафедры, готовящие учителей вепсского языка, издаются учебники, художественная литература, регулярно выходят радио- и телепередачи на вепсском языке. В школах Вепсской национальной волости вепсский язык изучают с 1-го по 7-й класс все школьники независимо от национальности.
Вепсские земли продолжаются и за Шелтозером. В 13 км к юго-востоку от центра волости, дальше по дороге на Вознесенье, расположено село Рыбрека. Здесь, на Ропручейском месторождении, ведется добыча диабаза — очень прочной горной породы, которая широко используется в строительстве, особенно дорожном. Многие из нас хоть раз в жизни ходили по камням из Ропручья, ведь именно оттуда родом положенная на Красной площади Москвы брусчатка.
Тем временем солнце стало смещаться к западу. Группе уже нужно спешить возвращаться в Петрозаводск. Внимательно смотрим на студентов. Несколько часов, проведенных у вепсов, казалось, произвели на них сильное впечатление.

________________________

* Сравните: гряда Манселькя на границе России и Финляндии, гряда Масельга на границе Архангельской обл. и Карелии.

** В русской этнографии XIX—начала ХХ в. вепсов именуют также прионежской чудью, чтобы отличать от других чудских племен (в частности, эстов — эстонцев).