РЕСУРСЫ

ТЕПЛОВАЯ ЭНЕРГЕТИКА РОССИИ:

маневры "уголь — газ" и "газ — уголь"

В.Р.БИТЮКОВА, В.О.БУРДЕНКО

В последние десятилетия тепловая энергетика России, опиравшаяся ранее на уголь (а когда-то и на торф), а потом все более на мазут, была переориентирована на преимущественное использование газа. Считалось, что сжигать природный газ целесообразно прежде всего с экологической точки зрения — это наиболее безвредное топливо при существующих технологиях сжигания. Однако переход на газ не рассматривался как окончательный и бесповоротный. Энергетикам было дано время, примерно 15—20 лет, названное «газовой паузой», для того чтобы были разработаны технологии «чистого» сжигания угля, а также совершенно безопасные технологии в атомной энергетике.
Доля газа в общем количестве сжигаемого на тепловых электростанциях топлива быстро росла и в 1990 г. составила 57%, а в 1998 г. приблизилась к двум третям*. Ежегодно сжигается около 150 млрд м3, что составляет более четверти от добычи (в 1999 г. на российских ТЭС сожжено 146,5 млрд м3, то есть 26,5% добытого газа). Но «газовая пауза» оказалась короче ожидаемой, и перед энергетиками возникли проблемы, заставляющие пересмотреть отношение к газу как к топливу-фавориту. В новой энергетической стратегии России намечена реструктуризация «газ — уголь», то есть постепенное вытеснение газа углем в топливном балансе.

Проблема цены. Природный газ при действующих ценах является самым дешевым энергоносителем в стране. Например, в 1999 г. для одной из энергосистем Центра России 1 тонна условного топлива (тут) стоила в виде газа — 263 руб., в виде угля — 336 руб., в виде мазута — 424 руб. По другим данным, в среднем по стране цена на газ в 4—5 раз ниже цены на мазут и даже в угольных регионах уголь стоит в 1,5—2 раза дороже, чем «голубое топливо». Как бы то ни было, сжигать природный газ даже в угольных регионах и дешевле, и эффективнее в экологическом плане, нежели другие виды топлива.
Однако Газпром, главный и практически монопольный производитель газа в стране, свою основную выручку получает от экспорта газа, продавая его за границу по существенно более высоким тарифам, чем на внутреннем рынке. В зарубежных странах цены на мазут и газ примерно равны, а цена на уголь — ниже. На внутреннем же рынке России искусственно сниженный, прежде всего по социальным причинам, тариф газа составлял в 1998 г. 140 руб., или 5—6 долл. за 1000 м3, что в
15 раз меньше экспортной цены на газ. К 2000 г. внутренняя цена на газ возросла до 12 долл. за 1000 м3, однако все равно осталась намного ниже (в 7—8 раз) экспортной цены. Вынужденно низкий внутренний тариф является отражением низкой платежеспособности российской экономики, но существующая ситуация не устраивает Газпром. Отраслевым и корпоративным интересам газовиков соответствует либо повышение внутренних тарифов на газ (а это сразу снизит конкурентоспособность газа по сравнению с углем и мазутом), либо увеличение поставок на экспорт при сокращении поставок на внутренний рынок (и это вновь означает необходимость замещения газа на ТЭС другим топливом).

Проблема устойчивости обеспечения топливом — продолжение проблемы цены. Пользуясь дешевизной газа, энергетики, вместо того чтобы использовать «газовую паузу» для создания новых технологий, форсируют использование газа как топлива. Чрезмерное потребление природного газа в последние годы не компенсируется приростом запасов за счет новой разведки. Балансовые запасы газа сокращаются, и сохранение газовой ориентации грозит тем, что однажды бо’льшая часть российских ТЭС останется без топливной базы.
Газпром ставит вопрос об экономии газа путем замещения его углем. Первоначально планировалось начать сокращение поставок газа на ТЭС уже в 2001 г., но все же было решено пока сохранить поставки в прежнем объеме. Между тем стране в условиях пусть пока и медленного, но все-таки заметного роста экономики требуется существенное увеличение производства электроэнергии, а при этом должно увеличиться потребление топлива на ТЭС. Станут ли эти дополнительные потребности удовлетворяться за счет газа или за счет других видов топлива?
Газовики настойчиво предложили энергетикам заменить газ углем, и РАО «ЕЭС России» согласилось на это, хотя предстоящий процесс реструктуризации топливного баланса займет 7—10 лет и потребует по меньшей мере 35 млрд руб. Переориентация энергетики на другое топливо будет столь дорогостоящей ввиду технологических особенностей ТЭС. Станции, изначально запроектированные и построенные в расчете на газовое топливо, не могут быть переведены на сжигание угля; переход с газа на уголь означает строительство новой станции, что в нынешней экономической ситуации может быть реализовано только при резком повышении тарифов на электроэнергию — по оценкам энергетиков, в 1,8 раза. Возможно, РАО «ЕЭС России» потому и согласилось на предложение Газпрома, что оно дает благовидное оправдание повышению тарифов на электроэнергию.
Следует также иметь в виду и то, что сегодня тариф на газ фактически является инструментом административного управления и может меняться на десятки и сотни процентов в диапазоне, определяемом платежеспособностью потребителей газа. Регионы, где энергетика полностью работает на газе, являются «заложниками» нынешней системы снабжения по льготным тарифам**. Возможно, чтобы освободиться от столь сильной зависимости и от «Газпрома», и от административных органов, влияющих на газовые тарифы, РАО «ЕЭС России» и стремится диверсифицировать источники топливоснабжения, то есть сделать более разнообразной структуру потребляемых первичных источников энергии.

Проблема устойчивости обеспечения газом дополняется проблемой доставки. Специфика электроэнергетической системы России — территориальная оторванность энергоисточников от потребителей энергии. Ямало-Ненецкий газоносный район сосредоточивает 80% балансовых запасов газа России и более 90% добычи. В структуре суммарных издержек на добычу и доставку ямальского газа от месторождения до границы с Германией на собственно добычу приходится лишь 22%, плату за транзит странам и территориям, по которым проходит газопровод, — 19%, а на сами расходы по транспортировке — 59%! При установлении же тарифов на газ внутри России огромные транспортные расходы (а по России газ зачастую перекачивается на расстояния бо’льшие, чем до западной границы) учитываются не в полной мере. В России тарифы варьируют по трем экономическим зонам. Если в районе добычи тариф составляет 100 %, то в примыкающей зоне — 105%, в отдаленных районах — 110%. Понятно, что столь незначительные различия в тарифах совершенно не соответствуют истинным различиям затрат на транспортировку газа в разные районы страны. Это означает, что бо’льшая часть электроэнергии в стране производится исключительно благодаря льготным тарифам на газ. Если же в полном объеме учесть расходы на транспортировку газа в удаленные от Ямала районы (а на этом, естественно, настаивают компании, управляющие газопроводами), то газ может оказаться неконкурентоспособным топливом.
Хотя с чисто экономической точки зрения преимущества природного газа становятся все более спорными, в экологическом отношении газ остается предпочтительным топливом. Существующие экологические требования регионального и международного уровней в условиях, когда Россия по Киотскому протоколу взяла на себя обязательство не превышать определенный предел (в настоящее время еще не достигнутый) эмиссии парниковых газов, ограничивают возможности использования углей, являющихся наиболее мощным источником парниковых газов и других вредных веществ.

Проблема реструктуризации топливного баланса российской энергетики сложна. С одной стороны, маневр «газ — уголь» вызовет усиление загрязнения атмосферы. С другой, если этого маневра не совершить, продолжится экономически неоправданное «сверхиспользование» газа и недоиспользование угля. Искусственно (через тарифную политику) завышенная потребность в газе и снижение доли угля в энергобалансе привели к кризису угольной отрасли, закрытию многих шахт и вызвали печальные социальные последствия в угольных регионах. Если разведанных запасов природного газа при нынешнем использовании хватит на 60—70 лет, то запасов угля может хватить не на одну сотню лет.
В настоящее время в российском топливно-энергетическом комплексе назревают серьезные изменения. Суть стратегии развития, предлагаемой РАО «ЕЭС России», заключается в том, чтобы перевести к 2005 г. на уголь те электростанции, которые его сжигали раньше. Но это не просто возвращение в 70—80-е. Планируется наладить обогащение угля до сжигания в топках, а также очистку выбросов от загрязнителей. Конечно, оба мероприятия дорогостоящие. Но следует иметь в виду, что именно на уголь приходится бо’льшая часть национальных энергоресурсов. Кроме того, в отличие от газа, энергетические угли не могут быть использованы нигде, кроме как на ТЭС.
Существует список, включающий 41 электростанцию, которые планируется перевести на уголь в первую очередь. Все они, за исключением Челябинской ТЭЦ-1, находятся в Европейской части России. В списке встречаются и тепловые электростанции, которые и так сжигают уголь наряду с другим топливом (например, Новочеркасская ГРЭС); для них планируется увеличение доли сжигания угля.

* За счет сжигания газа производится половина общего количества (то есть с учетом электроэнергии ГЭС и АЭС) электроэнергии России.

** В структуре затрат на производство электроэнергии, вырабатываемой ТЭС на газе, около 70% занимают затраты на топливо и около 30% — эксплуатационные расходы. Следовательно, степень экономичности ТЭС на газе существенно зависит от тарифов на газ.