Судомская возвышенность привлекла округлостью форм и резкой очерченностью границ

«Под» перекладиной буквы «П», образованной железнодорожными линиями Остров—Псков, Псков—Дно и Дно—Невель, ближе к восточной (дно-невельской) ножке лежит Судомская возвышенность

Просматривал в № 20/2001 «Географии» задания Х Всероссийской олимпиады по географии и вдруг увидел фрагмент крупномасштабной карты до боли знакомой местности. Внизу надпись «Навережье», а в самом нижнем правом углу, у обрезанной рамки — начало надписи «г. Су». Да это же гора Судома — высшая точка Судомской возвышенности, с которой связаны годы моей аспирантской молодости; об этих местах написаны первые мои сочинения. А не был я здесь с 1963 года. Хотя каждый раз, проезжая по железной дороге Ленинград—Витебск в дневное время, ловлю взглядом синеющие на западе на горизонте контуры возвышенности и мечтаю вернуться туда. Мне не доводилось видеть в путешествиях по России мест более русских, более щемяще трогательных в милой своей красоте. И мне остро захотелось поделиться с читателями газеты тем, что я знаю об этой части Псковской области, даже отложив другие дела. Быть может, кто-то захочет использовать лето для того, чтобы посетить эти прекрасные места и насладиться красотой озерного края.

Как была «открыта» Судомская возвышенность

В аспирантуре мой руководитель Андрей Львович Биркенгоф (в августе исполнится 30 лет со дня его смерти, об этом замечательном географе хотелось бы написать отдельно) предложил мне интересную задачу — попытаться исследовать народный опыт освоения территории в пределах какого-либо небольшого района с явно выраженными естественными рубежами. Выбирал я подходящий район с помощью карт «Атласа Ленинградской области и Карельской АССР», изданного в 30-х годах.

Нет для географа более приятного занятия, чем разглядывание карт. К. Паустовский, писатель с явным географическим уклоном, открыл для себя Мещеру по карте, в которую была завернута купленная им селедка. Так и я открыл для себя объект исследования по карте — виртуальному, как сказали бы в наши дни, отображению действительности. Меня сразу привлек округлостью форм и резкой очерченностью границ контур Судомской возвышенности. В 30-е годы территория, занятая ею, входила в состав обширной Ленинградской области, а с 1944 г. оказалась в выделившейся из нее Псковской области. Так определился ареал моих работ в 1958—1959 гг.

Небольшую по занимаемой площади возвышенность и прилегавшие низменные территории я пересекал многократно — и на рейсовом автобусе, и на заменявшем его в те времена грузовике с натянутым над кузовом брезентом, и в кабине колхозного грузовика, в почтовой машине и даже на тракторе, тянувшем на молокозавод тележку с бидонами молока. Довелось даже проехаться на тракторных санях (в жарком июле 1959 г.) через трясины Полистовских болот¹. Но более всего ходил пешком, с рюкзаком за спиной. И не уставал восхищаться красотой увиденных пейзажей, упиваться медовым запахом клеверов. К сожалению, собрать материал для диссертации не удалось. Время исследователей-одиночек тогда уже прошло. Здесь уже работали солидные научные коллективы, например, тогдашней лаборатории аэрометодов Академии наук, позднее (в 1965 г.) опубликовавшей под руководством С.C. Шульца и Б.Н. Можаева книгу, посвященную этим местам. Эта книга называется «Судомская возвышенность. Геолого-геоморфологический очерк». Тогда жe была опубликована статья Ю.А. Мещерякова «Геоморфологическая загадка Судомской возвышенности» (Известия АН СССР, серия геогр. 1965, № 1). О загадке этой чуть позже. А собранные мною полевые материалы были использованы в коллективном труде «Природа районов Псковской области» (Л., 1971).

В те времена крупномасштабные карты были строго засекречены. А административные карты области (масштаба 1 : 600 000) даже картами, в сущности, не являлись, на них нет градусной сетки. Но удалось достать крупномасштабные (1 : 25 000) планы, использовавшиеся в землеустроительных организациях. На них был «снят» рельеф, но хорошо видны границы угодий, реки и озера, дороги и населенные пункты. С этим картографическим материалом и приходилось путешествовать.

Бросались на картах в глаза любопытные названия поселений на возвышенности и окрестных низменных равнинах. Славковичи, Пожеревицы, Сигорицы, Вышегород, Выбор, Ясно, явно белорусская Веска, а Узкая Губа будто переехала с берегов Онежского озера или Белого моря. Совсем замечательно название Лютые болоты. А рядом — деревенька Москва, ради которой пришлось сделать крюк от маршрута. Пеньково напомнило экранизированную повесть С. Антонова². Ольхово оказалось по старым документам деликатно переименованным из Олухова. В этих документах встречаются и более неблагозвучные названия. На фрагменте карты в газете «География» красноречиво свидетельствуют о пересеченности рельефа названия деревень — Горы, Телегина Гора. Они и в действительности выглядят внушительно, здешние «горы». Над урезом воды в озере покрытая густым лесом гора Горушка возвышается на целых 70 метров. Ну как не отправиться в такой чудесный край!

Тайна названия

Похоже, название «Судомская возвышенность» появилось относительно недавно. Даже в начале прошлого века ее считали отрогами Валдайской возвышенности. Обе обязаны своим происхождением Валдайскому оледенению, но все же Судомская возвышенность самостоятельное образование.

Но река Судома и гора Судома назывались так давно. В одной из сказок о них упоминал Лев Толстой — не знаю, какое отношение он имел к этим местам. По поводу названия существует две основных версии. Одну назовем славянской. Название горы связывали со словом «суд». Гора считалась местом Божьего суда³, хотя внешне силуэт горы напоминает скорее знаменитые чертовщиной Брокен в Гарце или Лысую гору Мусоргского. Финская версия обращается к окончанию на «ма». Та же модель, что и в названиях Ээстимаа (земля эстов), Вирумаа (юго-восточная Эстония у города Виру). Но что первично — название горы или реки? Если реки, то почему тогда «земля»? К тому же на Русской равнине много рек с названиями на «ма» — Кострома, Молома. Они тоже финские?⁴ Думается, что скорее возвышенность получила название от заметной горы, которая вполне могла быть местом языческого судилища.

Где находится Судомская возвышенность?

Небольшое на мелкомасштабной физической карте пятно, занимаемое ею, находится почти в центре Псковской области, примерно около 57° 30ў с. ш., но чуть смещено к востоку (примерно между 29-м и 30-м градусами восточной долготы). Ее легко найти даже на политико-административной карте, даже при отсутствии подписи и градусной сетки. Представьте себе букву П. Ножки буквы образуют железные дороги Псков—Остров на западе и Дно—Невель на востоке, перекладина — железная дорога Псков—Дно на севере. Внутри пространства между ними и находится Судомская возвышенность.

Железные дороги обходят скромную возвышенность (максимальная высота 293 м над уровнем моря) стороной, будто это грозная горная преграда⁵. К востоку от нее проходит и старинный тракт из Порхова в Великие Луки. Существовавшая когда-то вдоль тогдашней границы Советского Союза «рокадная» железная дорога Гдов—Псков—Опочка—Полоцк, разрушенная в годы войны, тоже прошла по низине западнее Судомской возвышенности. И относительно крупные реки текут вдали от нее. С востока течет к ней Шелонь, она принимает слева приток Судому, а потом шарахается в сторону, устремляясь к озеру Ильмень. К западу от возвышенности течет Черёха, к югу — Сороть, но это уже притоки Великой. На самой возвышенности — лишь малые речки, растекающиеся с нее в разные стороны. Таким образом, возвышенность является водоразделом бассейнов Невы и Чудского озера. Но была она и пограничной территорией двух древних государств. Восточная ее часть тяготела к Великому Новгороду и Порхову — основанной в 1239 г. Александром Ярославичем (тогда еще не Невским) крепости. А западная — к строптивому младшему брату Новгорода — Пскову. Здесь располагались «пригороды»⁶ Пскова — крепости, сохранившиеся в виде городищ в пределах возвышенности и в ее окружении с запада. На одном из таких городищ (Воронич) писал «Бориса Годунова» Пушкин.

Когда в ХVIII в. установилось деление на губернии и уезды, возвышенность оказалась в составе трех уездов: Островского, Порховского и Новоржевского. В советские годы чехарда административных преобразований⁷ неоднократно меняла границы областей и районов. В относительно стабильном современном варианте основная часть возвышенности оказалась в Дедовичском районе — его западной части, занимая также небольшую южную часть Порховского района, северную — Новоржевского и крайний восток Островского.

На всей территории возвышенности нет ни одного городского поселения. Это страна без городов. «Столицы» районов расположены на низменных равнинах, на железных дорогах: древние Остров и Порхов, молодой поселок городского типа Дедовичи⁸ (но с древним сельским прошлым), а также удаленное от железных дорог унылое детище екатерининских реформ — бывший уездный город Новоржев, известный только тем, что Пушкин, нелестно отозвавшись о городе Луге (Хуже не было б сего / Городишки на примете), еще менее лестно сказал о Новоржеве (Если б не было на свете / Новоржева моего). Пушкин ведь жил неподалеку от бедного городка, который и в наши дни насчитывает всего пять тысяч жителей.

Постепенно возвышенность становится и страной без деревень, хотя, судя по упомянутому фрагменту карты, этого не скажешь — селений на ней много, но в них остается все меньше жителей. Многие деревни прекратили свое существование в последние десятилетия. А ведь некоторые названия фигурировали в Новгородских «писцовых книгах» ХVI в., то есть эти деревушки старше Петербурга. К концу ХVIII в. после длительного запустения, вызванного Ливонской войной (при Иване Грозном), освоенность возвышенности достигла, видимо, предела; сеть поселений сгустилась. Это хорошо видно из документов Генерального межевания времен Екатерины II: атласов подробнейших поуездных планов и «экономических примечаний» к ним. Карты масштаба в 1 дюйме две версты. С этими документами я ознакомился в Москве, в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА). Если бы мы могли сейчас рассматривать эти карты, то увидели бы почти безлесную местность, занятую сельскохозяйственными угодьями и многочисленными поселениями, правда, в большинстве деревень было всего по 1—3 двора, редко — 10. Такая освоенность сохранялась на протяжении XIX—начала XX века, а затем населенность стала снижаться.

Страшным катком прошла по этим местам Великая Отечественная война. С июля 1941 года до весны 1944-го oни находились в тылу фашистских войск. В пересеченной местности, вдали от дорог здесь действовала знаменитая 3-я Ленинградская партизанская бригада полковника А.П. Германа, в 28 лет нашедшего смерть в бою у деревни Житница, на юге возвышенности, в сентябре 1943 года. Партизаны вели рельсовую войну, нападая на стратегическую железную дорогу Витебск—Дно, ведущую к Ленинграду. К востоку от нее простирался в болотах обширный партизанский край, куда не рисковали соваться фашисты. Там, гораздо западнее линии фронта, долго держалась советская власть. Механизированные немецкие части не могли справиться с партизанами ни в болотистой местности, ни среди холмов Судомской возвышенности. Зимой, по рассказам жителей (в 50-е годы было еще много очевидцев событий войны), в качестве карателей использовались отряды финских и эстонских лыжников. Выявив деревни, где укрывались партизаны, каратели сжигали их вместе с жителями. В 50-е годы еще сохранялись эти пожарища, заросшие крапивой, иван-чаем, малиной. Следами поселений оставались одинокие широколиственные деревья на месте бывших усадеб среди молодых зарослей серой ольхи. Вспоминаются строки Исаковского: «Враги сожгли родную хату», когда стоишь на месте такой сожженной деревни у озера Сево⁹.

Часть мирного населения фашисты перед отступлением угнали на запад — в Литву и даже в Германию. Не все вернулись домой, как и те, кто ушел в регулярную Красную Армию, в партизанские отряды. А те, кто вернулись, часто находили на месте своего дома пепелище и уезжали далеко, чаще всего в Ленинград, навсегда.

С 60-х годов обезлюдение оставшихся деревень пошло особенно быстрыми темпами. Сначала сеть их оставалась густой, но в каждой жили по две-три старушки. Почти не стало детей. Помню ночлег в начальной школе — маленьком домике на берегу озера, в одной комнате в нем жила учительница с мужем и маленькой дочерью, в другой стояло четыре парты. На них занимались ученики всех четырех классов одновременно — восемь ребятишек из семи окрестных деревень. Сейчас, думаю, нет уж этой школы, да и деревень тоже. Сохранилась ли запомнившаяся деревенька Куродымова у истока реки Судомы¹⁰, описанная в одном из «экономических примечаний» Генерального межевания? Депопуляция, охватившая Россию в последнем десятилетии XX в., в глубинке Псковской области свирепствовала с 50-х годов, когда вся страна еще испытывала послевоенный демографический бум. Теперь сельская местность превращается в зеленую пустыню, в «экологический рай», если угодно.

Процесс обезлюдения трудно остановить. Чем больше пустеет территория, тем труднее живется оставшимся жителям. А им во все времена жилось здесь трудно. В наказе дворян Пусторжевского уезда времен Екатерины II читаем, что редко случалось, «когда получали жители против посевов втрое, но всегда менее, а иногда едва из поля в поле семена перенести могут», а потому «до того многие дошли, что подкрепляют живот свой только травою и кореньем». В «дорожных впечатлениях» корреспондента, опубликованных в псковской газете в канун Первой мировой войны, пишется о том, что у порховских крестьян наблюдается «неприкрытая бедность, голодная нищета и грязь, грязь, грязь». Бедно жили в этих местах и в конце 50-х годов, после Великой Отечественной. Уходя из дому, хозяева не запирали дверь на ключ: случайному прохожему в нем нечем было поживиться, а у соседей был тот же «достаток». На ужин у стариков-бобылей, в опрятной избушке которых я заночевал, меня от души угощали окрошкой, состоявшей из толченого зеленого лука с собственного огорода на самодельном квасе, и горячей картошкой в мундире. В более зажиточных семьях к такой окрошке подавали покупные сушеные снетки. Правда, желающие могли разнообразить стол, быстро наловив ведро рыбешки в ближайшем озере. Да и какой мог быть достаток у колхозника, получавшего на один трудодень 100 г зерна и килограмм сена?

Но хватит о грустном. Жизнь людей была здесь неустроенной, а природа, пусть и не очень щедрая к ним, оставалась прекрасной. Ею восхитился Н.К. Рерих, посетивший на рубеже XIX и XX вв. эти места на востоке Судомской возвышенности «с их привольными холмами и зарослями, смотрящимися в причудливые воды озерные, речные». И мы познакомимся со здешней природой.

Природа Судомской возвышенности — детище оледенения

Вернемся к мелкомасштабной карте. Возвышенность на ней выглядит благодаря послойной окраске единым желто-коричневым массивом овальной формы на зеленом фоне окружающих низменных равнин. Массив ограничивает горизонталь 150 м, внутри него выделяется ядро с высотами более 200 м над уровнем моря. Вытянута возвышенность с юго-запада на северо-восток примерно на 45 км, перпендикулярная ось овала всего
30 км. Фактически резко выраженная, особенно на востоке, граница возвышенности проходит по 100-й горизонтали. Переход здесь к Шелонской низменности очень резкий: горизонтали, проведенные на карте через 25 м, сгущаются. К долине Шелони абсолютные высоты падают на расстоянии всего десятка километров от 150 до 50 м. Полагают, что восточный край возвышенности был западным берегом обширного приледникового водоема, располагавшегося к югу от современного озера Ильмень.

Сама возвышенность обязана своим происхождением Валдайскому оледенению. Здесь большое скопление куполообразных холмов с крутыми (до 25°) склонами, конечно-моренные гряды. Самая высокая вершина — гора Судома, достигает 294 м абс. и находится на юго-востоке возвышенности. Встречается едва ли не весь набор ледниковых форм рельефа, о которых мы слышали на лекциях, — камы, озы, гряды друмлинов¹¹. Повсюду озерные котловины. Часть озер полностью спущена. Но много и «живых» озер глубиной 8—12 м. Такова цепочка озер Локно (площадь акватории 275 га), Узкое (298 га), Городно (241 га), большие озера Лучно, Навережское, Сево, Каменное. С трудом продираются из озера в озеро светлые речки. Вода в них чистая, можно было сидеть на берегу какой-нибудь Лиственки и макать в нее купленные в сельпо твердокаменные пряники, составлявшие мой обед.

В чем же заключается загадка Судомской возвышенности? Как возникло «среди долины ровныя» такое значительное поднятие? Львовский географ К.И. Геренчук высказал предположение, что Судомская и другие возвышенности в области Валдайского оледенения (Северо-запад России, соседняя Прибалтика) располагаются на выступах коренных (девонских) отложений, а может быть, и кристаллического фундамента платформы. Однако бурение скважин показало, что возвышенность соответствует впадине в девонских породах, над которыми мощность четвертичных отложений превышает 200 м, тогда как на соседних низменностях она составляет всего десятки метров. Какие силы и какое время потребовалось, чтобы образовалось это гигантское скопление материала в данном месте, объяснить пока не удается.

Что касается упомянутого в начале статьи задания Олимпиады, то и на него ответ не так прост. А.Г. Исаченко (Экологическая география Северо-Запада России. — СПб., 1995) относит территорию Судомской возвышенности к восточноевропейской подтаежной зоне. Если «по-школьному», то это зона смешанных и широколиственных лесов. Но лесов из широколиственных деревьев здесь давно нет, да и в лесах хвойных и мелколиственных дуб, липа встречаются единично; уже давно широколиственные и хвойно-широколиственные леса, располагавшиеся на лучших в этих местах почвах, были сведены под сельскохозяйственные угодья. И даже после того как угодья забрасывались, ценные породы на них не восстанавливались. В 50-е годы повсеместно господствовала серая ольха. Гораздо реже встречались березняки, осинники и хвойные леса, больше сосновые. Лесистость на возвышенности очень высока, покрытые лесом холмы выглядят весьма эффектно. А вот живность в лесах встречается редко, прячется от человека. Только лягушки полчищами пересекают сельские дороги. Проедет машина — и через некоторое время на дороге сотни высохших раздавленных земноводных.

Живописный ландшафт возвышенности не очень-то благоприятен для занятия сельским хозяйством («упражнения в хлебопашестве», как писали в ХVIII в.). Земля преобладала «худая», покосы «средственные», и дело не только в низком плодородии почвы. Очень осложняет работу холмистый рельеф. На крутые склоны не загонишь трактор, между холмами, в низинах, земли заболочены, безморозный период в них на 2—3 недели короче, чем на вершинах холмов. Суходольные луга закустарены. Средний размер контура пашни 2—3 га, сенокоса и выгона 1—1,5 га. Каменистые почвы на валунных отложениях местами составляют от 2/3 до 9/10 всей площади сельскохозяйственных угодий. Как тут развернуться современной технике? Больше горючего сожжешь, перегоняя трактор с одного участка пашни на другой, чем для самой работы. И корова — не антилопа, чтобы на большие расстояния перемещаться в поисках корма с пастбища на пастбище. А если и произведешь здесь молоко, например, как его доставить на переработку по бездорожью? Вот и мечтали мужички, встретив работающих геофизиков, чтобы открыли в здешних девонских отложениях нефть. Теперь и об алмазах подумать можно (всего-то до кристаллического фундамента 800 м). Гораздо реальнее превратить эту «псковскую Швейцарию» в туристский рай. Воздух чист, как и вода в озерах, лови рыбу, купайся, собирай ягоды, любуйся дивными пейзажами. И никакая Финляндия не нужна, если не гонишься за комфортом или за спортивными достижениями. И природный парк здесь получился бы не хуже, чем Себежский в Псковской области или Валдайский в соседней Новгородской. Да и в историко-культурном отношении здесь много интересного.

С рюкзаком через Судомскую возвышенность

Если сойти с поезда на станции Дедовичи, то дорога приведет к Дубровке (на шоссе Порхов—Великие Луки). К юго-западу от нее начинается подъем на возвышенность. Издалека виден на высоком холме, господствующем над округой, Вышегород с каменным храмом архистратига Михаила. Храм сохранился с XIX в., правда без купола и креста.

С Вышегородского холма к западу открывается вид на озера Городно, Узкое, Локно. На берегу последнего (самого южного) — деревня Михалево с остатками помещичьей усадьбы и парка. В 58 году я еще не был знаком с литературными источниками и все услышанное от местного жителя-попутчика счел легендой. Но в рассказе его оказалось немало правдивого. А показал он мне на берегу озера большой валун, похожий по форме на диван. На камне этом сиживал Пушкин и здесь увидел «дуб зеленый», воспетый в «Руслане и Людмиле» (дуб действительно существовал, но не сохранился). А озеро Локно представлялось поэту морем. Отсюда «Лукоморье». Замечу, что в русском языке словом «море» называли и собственно море, и большое озеро (не только Каспий, Байкал или Ильмень), то же у немцев (See /зее/ — и море, и озеро), и в тюркских языках. Поэт до поездки с Раевскими к Черному морю и моря-то не видел, разве что Маркизову лужу¹². Но и после этого действие сказок о попе и работнике его Балде, о старике и золотой рыбке скорее всего происходило на берегу озера, а не моря.

Теперь я знаю, что Михалево принадлежало гусарскому полковнику Николаю Ивановичу Бухарову. По преданию, у него гостили и Пушкин, и Лермонтов. И точно известно, что молодой корнет Лермонтов служил под началом Бухарова. Хозяин намного пережил своих великих гостей (он умер в 1861 г. и похоронен в близком Вышегороде). В парке оставалась беседка, посвященная товарищам-гусарам. Имение после его смерти оказалось в руках крестьян-раскольников, которые снесли беседку, срубили дуб. Дом немцы-оккупанты разобрали на строительство блиндажа.

Двигаясь от Михалева далее на юго-запад, приходишь в Навережье. А там деревня Горы, оттуда уже близко до Судомы. Из Навережья вечером она выглядит мрачной изолированной вершиной, одетой темным лесом. Но если солнечным утром поднимаешься по ее склону, ощущение мрачной таинственности сменяется радостным чувством. Вокруг простор. В лесу подкормишься черникой, а на светлых полянках земляникой. A yж добравшись до вершины, охватываешь взглядом едва не половину возвышенности — с ее холмами, лесами и озерами.

От Навережья к западу можно двигаться разными путями то по дороге, то продираясь через лесные заросли, любуясь озерами, пересекая маленькие речки, пока из бассейна Шелони не попадешь незаметно в бассейн Сороти. А там можно попасть к удаленным от Судомской возвышенности старым городищам и небольшим возвышенностям.

К северу от Сороти можно навестить городище Врев. И оно связано с Пушкиным. Он был здесь в 1835 г. в гостях в деревне Голубово у своей соседки и приятельницы из Тригорского — Евпраксии Николаевны (Зизи) Вульф, вышедшей в 1831 г. за Б.А. Вревского. Отсюда уже недалеко к югу можно пройти по дороге (бывшая железнодорожная насыпь) к мосту через Сороть и, перейдя по нему реку, оказаться на распутье дорог, ведущих на юг к Святым (Пушкинским) Горам, на запад — к Тригорскому и Вороничу, на восток — к Михайловскому, озерам Маленец и Кучане, к Петровскому. Но это уже другие «горы», другие исторические и литературные сюжеты.

От души желаю каждому, кто любит Русь, побывать в тех чудесных местах. Чтобы иметь возможность сказать: «И я там был, мед-пиво пил». Ну, если не мед, то хоть водку псковскую пригубил с названием «Александр Пушкин», есть такая.

¹ Полистовские болота, названные так по расположенному посреди них озеру Полисто, смыкаются со знаменитыми Рдейскими болотами. Весь этот массив расположен между Дедовичами и Новоржевом Псковской обл. (с запада) и городом Холм Новгородской обл. (с востока). — Здесь и далее прим. ред.

² Речь идет о фильме «Дело было в Пенькове».

³ Это, очевидно, образчик так называемой народной этимологии, когда новые поселенцы, приняв иноязычную топонимику живших здесь ранее народов, пытаются переосмыслить непонятные им слова. Серьезной топонимической ценности подобные этимологии не имеют, хотя сами мифы, создаваемые таким образом, часто бывают красноречивы: для суда Божьего народное сознание отводило место, удаленное от городской цивилизации, неиспорченное, чистое, сравнительно мало освоенное. Народный топонимический миф получил пространственное продолжение: в 15 км от горы Судомы находится гора Страшный Суд.

⁴ Скорее всего именно так. Если насчет Костромы еще выдвигаются славянские версии, то многочисленные А’ндомы, Ма’ткомы, Мо’ломы — это затаившиеся финны, вернее — финно-угры.

⁵ «География» уже неоднократно обращала внимание на целесообразность изучения транспортной сети вкупе с рельефом местности. У железных дорог (поезда не могут преодолевать крутых уклонов) особенно сложные отношения с возвышенностями. См., например: С.В. Рогачев. Тульская область: урок понимания карты//География, № 12/2001, с. 7; Его же. Низовая земля//География, № 7/97, с. 7, 12; Его же. На краю земель: Галич//География, № 21/96, с. 10 и др.

⁶ О старорусском значении слова пригород в смысле «город, зависимый от более важного» см.: В.М. Харитонов. Язык градоведения. Пригород//География, № 34/2000, с. 12 .

⁷ Чехарды было немало и в царское время (см.: С.А. Тархов. Изменения административно-территориального деления России за последние 300 лет//География, № 15/2001), но описываемых мест она коснулась в меньшей степени.

⁸ В современной экономической географии Дедовичи известны главным образом по размещенной здесь Псковской ГРЭС. См.: «География», № 34/2001, с. 9, 25.

⁹ На границе Дедовичского и Новоржевского районов.

¹⁰ На двухкилометровке, показывающей состояние местности на 80-е годы, Куродымово уже подписано не как населенный пункт, а как урочище, хотя какие-то строения еще обозначены.

¹¹ О камах и озах см.: К.С. Лазаревич. Формы рельефа. Часть II. Формы рельефа, созданные ледниками//География, № 27/2001, с. 3. Друмлины — продолговатые холмы, сложенные мореной (иногда с ядром из коренных пород).

¹² Так в Питере именуют часть Финского залива между о. Котлин и устьем Невы.