Значение Казахстана для России

Среди новых соседей России есть две страны, которые стоят как бы особняком, — Украина и Белоруссия. Это славянские страны, исторические судьбы которых неразделимы с российской историей, и для большинства россиян отдельное существование этих стран все еще кажется условным. Есть, однако, и еще один сосед, который тоже очень сильно выделяется среди других своей близостью к России. Это Казахстан. Его близость к нам не в далекой истории, а в истории новейшей и прежде всего в нынешнем состоянии наших стран, в удивительном сходстве их геополитического положения, природной среды и ресурсного потенциала, культурных особенностей и даже проблем, которые встали перед обеими странами после распада СССР. Если учесть, что среди наших азиатских соседей нет ни одного, который так сильно был бы сближен с Россией по множеству параметров, то в этом своем значении Казахстан оказывается вполне сравнимым с Украиной и Белоруссией.

Начать с того, что Казахстан — одна из крупнейших стран мира (по площади — девятое место). Правда, по численности населения он отстает от более чем полусотни государств, но в мире их насчитывается почти 200, и 53-е место по населению — неплохой результат.

Громаден ресурсный потенциал Казахстана. Среди стран мира он занимает места в первой дюжине по годовой добыче таких важнейших полезных ископаемых, как уголь (свыше 70 млн т), железная руда (7,5 млн т), бокситы (3—6 млн т), медь (более 300 тыс. т)*, цинк (225 тыс. т), марганец (100 тыс. т), серебро (500 т), фосфориты (1,7 млн т). В последние годы в Казахстане открыты богатейшие месторождения нефти и природного газа, которые полным ходом осваиваются международными корпорациями.

Все эти ресурсы активно использовались в советское время, они служили важной частью сырьевой базы общесоюзного народнохозяйственного комплекса и в больших объемах вывозились за пределы Казахстана. Это обусловило очень сильную вовлеченность всей экономики Казахстана в межрайонные связи внутри Советского Союза. Особо тесные связи сложились между северными частями Казахстана и примыкающими областями России, прежде всего Уралом и Алтайским краем. Здесь образовались настоящие территориально-производственные комплексы, так что некоторые части Казахстана были больше связаны со своими российскими соседями, чем с казахстанскими.

Российско-казахстанская граница была во многом условна. Условна она и в буквальном смысле, потому что в советские годы ее почти нигде не демаркировали, тем более что проходит она по довольно пустынным местам Казахского мелкосопочника и степей, почти нигде не следуя естественным рубежам вроде рек или горных хребтов. Ныне на границе есть несколько официальных переходов, контролируемых таможнями наших государств, но контроль этот не простирается далее чем на десяток километров от каждого перехода, остальная же граница так и не оборудована. А ведь протяженность этой границы громадна — более 7 тыс. км. Это самая длинная российская граница с сопредельным государством.

Даже простой взгляд на карту позволяет легко обнаружить особую геополитическую роль Казахстана для России. Казахстан примыкает к России в том самом месте, где ее территория сразу за Каспием и Уралом резко суживается и приобретает из-за этого несколько уродливые очертания, которые служат таким сильным раздражителем для противников распада СССР. Главная трасса Транссибирской железнодорожной магистрали перерезана казахстанской территорией в районе Петропавловска, а ее северный дублер — трасса Тюмень—Ишим—Омск проходит в непосредственной близости от границы с Казахстаном. Более того, именно здесь, неподалеку от этой длиннейшей и ничем не защищенной границы, сосредоточен главный экспортный потенциал России — нефтегазовый комплекс Западной Сибири.

Геополитическое положение двух наших стран во многом сходно — прежде всего с той точки зрения, которая делает упор на евразийской проблематике. Как известно, России нередко приписывают особую культурно-историческую роль (можно даже сказать — миссию) некоего моста между Европой и Азией, между теми пресловутыми Востоком и Западом, которые-де не могут иначе сойтись. Такой взгляд основан не только на очевидности расположения России и в Европе, и в Азии — на 3/4 в Европе по населению и на 3/4 в Азии по площади, но и на несомненном присутствии в русской культуре и европейских, и азиатских ценностей. Геополитические классики Хаусхофер и Маккиндер особо подчеркивали важность расположения российского «океана суши» на двух континентах, видя в этом символ мирового значения.

В этом отношении Казахстан можно счесть некоей геополитической копией России. Он тоже расположен частично в Европе, ведь ее восточной границей считается река Урал, рассекающая западные области Казахстана. Правда, европейская часть Казахстана очень мала, примесь европейских черт в культуре Казахстана гораздо меньше, чем у России, однако смешение европейского и азиатского здесь совершенно очевидно. Если не брать в расчет давно связавшие свои судьбы с Европой Турцию, Ливан или Кипр, то в Азии трудно найти другую, кроме Казахстана, страну, в которой европейская примесь была бы столь весомой и значительной. Что же касается «океана суши», то к Казахстану это еще более применимо, чем к России, потому что он вообще не выходит к Мировому океану.

Разумеется, самым сильным фактором сходства Казахстана с Россией является огромная русская диаспора. Она насчитывает здесь около 5 млн чел. Если не считать Украины и Белоруссии, это самая большая группа русских за пределами России. Влияние русских на жизнь Казахстана усиливается двумя чертами географии их расселения: они сконцентрированы в основном в северных областях, непосредственно примыкающих к России, и в самых крупных городах. Концентрация русских в северных областях была порождена освоением целины в 50-х годах и сегодня порождает особо тесные связи этих частей страны с Россией, и сегодня российский Омск служит для них настоящей деловой столицей. Сосредоточение же русских в крупнейших городах предопределяет повышенную их роль в культурной жизни страны.

В результате культурная жизнь в Казахстане до сих пор основана на русском языке, ориентирована на российские стандарты. Российские средства массовой информации обладают «верховным авторитетом», а российские приграничные города (Оренбург**, Омск и даже Самара) служат деловыми и культурными мекками. При этом вовсе не следует думать, будто казахский язык дискриминирован, дело совсем в другом — прежде всего в том, что с русской культурой и языком прочно связан научно-технический и социальный, а шире — весь общественный прогресс Казахстана (достаточно сказать, что вхождение страны во Всемирную паутину длительное время протекало в рамках домена .ru***). Кстати, нелишне вспомнить, что до 1936 г. Казахстан входил в состав РСФСР в качестве автономной республики.

Все вышеизложенное позволяет сделать решительный вывод о том, что Россия и Казахстан как бы взаимодополняют друг друга, тяготеют друг к другу по объективным причинам и могут сильно выиграть от любых форм взаимодействия — от простого сотрудничества до государственного объединения в рамках конфедерации. Взаимные преимущества велики и многочисленны, перечислим только некоторые из наиболее очевидных среди тех, которые открываются перед Россией.

Прежде всего, для России крайне важно было бы иметь вдоль самой протяженной своей границы не просто дружественного соседа, но и страну, теснейшим образом связанную с нею самой множеством уз, среди которых узы политические играли бы лишь венчающую роль над обилием общественных и экономических связей и большой схожестью всего культурного уклада наших стран. При этом отпала бы мучительная проблема обустройства протяженной границы, что сэкономило бы значительные средства: ведь один километр обустроенной границы обходится в среднем в 1 млн долл. Огромным мог бы оказаться и чисто экономический выигрыш от восстановления тех хозяйственных связей, которые эффективно функционировали в советское время. Учитывая схожесть ресурсных потенциалов наших стран, можно было бы много выиграть от координации политики на мировых рынках сырья. Может быть, самое важное для России состояло бы в том, что удалось бы гарантировать достойную и свободную жизнь своим многочисленным соотечественникам в Казахстане. Наконец — и это важно уже чисто психологически, — слияние России с Казахстаном почти восстановило бы в глазах простых россиян Советский Союз: ведь из 22,5 млн км2 территории Советского Союза они составили бы уже почти 20 млн, притом по очертаниям подобие было бы почти полное.

Трудный сосед

К сожалению, современное развитие Казахстана идет в направлении, которое противоположно интересам России. Наши страны все больше расходятся по самым главным характеристикам общественного развития — и по характеру политического строя, и по глубине экономических реформ, и по всему укладу социальной жизни. При этом пророссийская риторика, которую активно использует правящий режим, весьма эффективно камуфлирует это расхождение, и оно ускользает от внимания не только широкой российской общественности, но даже государственных деятелей.

Это расхождение легче всего заметить в эволюции политического режима. Он складывается как личная власть Назарбаева и его родственников, которые контролируют наиболее выгодные в финансовом отношении государственные и хозяйственные посты в республике. Оппозиция подвергается жесткому (чтобы не сказать — жестокому) подавлению, ее лидеры выдавливаются из страны, средства массовой информации, не согласные с режимом, почти полностью исчезли. Некоторые из фактов такого рода попадают в российскую и зарубежную печать время от времени и заставляют сетовать на нарушения прав человека в Казахстане, однако они воспринимаются в основном как отдельные случаи и не выстраиваются в систему свидетельств коренной недемократичности нынешнего казахстанского режима.

Наиболее скандальным из таких свидетельств стали президентские выборы, от которых Назарбаеву удалось изолировать по надуманным мотивам главного своего соперника — А. Кажегельдина. В расхожем российском мнении Казахстан сразу стал одним из вариантов «демократии по-башкирски». Однако это, к сожалению, закрепило традицию иронического восприятия в России казахстанской политической жизни — иронического и не более, хотя многое в этой жизни заслуживало гораздо более серьезного и сурового отношения.

Гораздо более болезненным выглядит для россиян массовая дискриминация русских, практикуемая в Казахстане при непосредственном участии властей. Официальных установок на этот счет, разумеется, почти нет, но власти не только не препятствуют такой дискриминации на бытовом уровне, но и потворствуют ей. Более того, уже почти завершена своего рода чистка руководящих постов всех уровней от русских.

Казахстанские власти старательно отрицают наличие чистки и давления на русских, но неопровержимым доказательством их лукавства служит массовая эмиграция русских из Казахстана в Россию. Россия могла бы счесть весьма положительным фактором своего развития такой большой приток соотечественников, особенно на фоне естественной убыли своего населения. Однако для самих людей, составляющих этот поток, эмиграция сплошь и рядом оказывается личной трагедией. Ведь им приходится не просто покидать обжитые места, обрывать личные связи, разрушать сложившийся быт, но и сильно терять в чисто материальном выражении, потому что реализация жилья и имущества крайне затруднительна, когда отъезд оказывается вынужденным и протекает при весьма враждебном отношении среды. Именно в этом — в вынужденности переезда — кроются все негативные стороны миграции русских из Казахстана. Поэтому их следует считать не просто иммигрантами, а беженцами.

Примечательно, что численность населения соседних с Казахстаном стран растет довольно быстрыми темпами. Так, уже в 1998 г. прирост населения в Узбекистане составил 1,3%, в Туркменистане — 1,6%, а в Казахстане была снова отмечена убыль в 0,2%. Главная причина — именно эмиграция, так как естественный прирост в республике по-азиатски высок и вполне сопоставим с узбекскими показателями. Однако из страны ежегодно выезжает по 100—150 тыс. человек, и это перекрывает естественный прирост.

Антирусские мотивы явственно проглядывают и во многих других действиях казахстанских властей. Заурядными стали случаи ограничений в российско-казахстанской торговле, запреты казахстанских властей на вывоз определенных товаров из Казахстана и на ввоз российских товаров. Вполне антироссийскими выглядят и усилия казахстанских властей по налаживанию «специальных» отношений с США, включая и такие сферы, как военная: практикуется даже проведение совместных учений. Можно утверждать, что главным препятствием для сближения этих стран является сейчас не отсутствие желания казахстанской стороны, а вопиющая недемократичность казахстанского режима, о которой, как ни странно, общественное мнение в США осведомлено лучше, чем в России, а потому и реагирует на это значительно острее, заставляя свои власти оглядываться на это мнение в своих попытках выстраивать более тесные отношения с нынешним Казахстаном.

Причиной плохой осведомленности России о состоянии дел в Казахстане является, судя по всему, весьма ловкая и хорошо продуманная внешняя политика казахстанского режима, которую он называет «многовекторной». Суть ее в том, чтобы лавировать между США и Россией, возбуждая в этих великих державах своего рода ревность относительно своего приоритета для Казахстана и выторговывая у обеих стран дополнительные преимущества. Во властных структурах России сложилось немалое назарбаевское лобби, особенно активное на среднем уровне принятия решений. Активно оно ведет себя и в российских СМИ, постоянно блокируя критику режима, тиражируя хвалебные отзывы о нем; особенно эффективными оказываются тут посулы сближения России с Казахстаном, которое представляется как неизбежное, но предстоящее в некоей среднесрочной перспективе, причем действующий президент Казахстана позиционируется как главный радетель такого сближения.

Минусы вместо плюсов

В результате такого развития событий те многочисленные плюсы, которые могла бы использовать Россия от соседства с Казахстаном и сближения с ним, превращаются в весьма грозные минусы. Начать с того, что беженцы из Казахстана становятся для России тяжелой проблемой из-за необходимости их разместить, обустроить, найти работу и т. п., а главное — помочь им на первых порах материально. Есть в этом и еще один, чисто политический минус для правящего режима в России. Беженцы, как правило, видят главную причину своих бедствий в распаде СССР и неминуемо обретают сугубо левые политические убеждения, притом нередко весьма воинственного толка. Поэтому их приток означает для России весомую подпитку левых политических сил.

В самом Казахстане отъезд части русских вовсе не облегчает участи тех, кто еще остался в стране: чем меньше там становится русских, чем меньше их присутствие на авторитетных в обществе постах, тем слабее их возможности организовать сопротивление дискриминационной политике властей. Хуже того, к политическому представительству этой группы приходят радикалы и экстремисты, они организуют протест в жестких, зачастую незаконных формах и дают казахстанским властям повод выставлять всех русских как «пятую колонну», источник всяческих неурядиц и социальных напряжений. Таким образом, русская часть населения Казахстана из опоры дружественных отношений страны с Россией превращается в источник негативных относительно России настроений.

В тяжелую проблему грозит превратиться и общая государственная граница. Для контрабандистов, торговцев наркотиками она не представляет никаких препятствий. Пока что спасает то, что в 1993 г. Таджикистан делегировал России охрану своей границы с Афганистаном и Китаем, так что российские военные соединения «держат» границу в Таджикистане — сравнительно короткую и, главное, отлично обустроенную с советских времен. Однако если контроль за южной таджикской границей будет хоть немного ослаблен, то Россия окажется под страшной угрозой настоящего затопления наркотиками, свободного притока экстремистов и террористов из Афганистана и других азиатских стран. Эта проблема выглядит не просто актуальной — жгучей. По-видимому, уже недалеко то время, когда России придется пойти на форсированное обустройство границы с Казахстаном «в лучших советских традициях».

Далее, вместо преимуществ единого хозяйственного комплекса Казахстан и Россия получают, похоже, нечто противоположное — острую конкуренцию на рынках сырья, где обе страны выступают как крупные производители и экспортеры. Особенно сильно это будет сказываться в самом ближайшем будущем на рынках цветных металлов, а в среднесрочной перспективе — и в торговле нефтью. Есть, правда, основания полагать, что казахстанский экспорт нефти может пойти в направлениях****, недоступных для нефти российской (на юго-запад и юго-восток). Однако в перспективе и эти направления, особенно юго-восточное (то есть Китай), могут оказаться перспективными рынками для России.

Тревожным может выглядеть нынешнее положение в Казахстане и с точки зрения перспектив создания железнодорожного коридора Европа—Китай—Япония. Несколько лет назад было много надежд на то, что он пройдет по Транссибирской магистрали, которую ради этого существенно модернизировали, значительно повысив скорость прохождения поездов. Однако «сидение на рельсах» кемеровских шахтеров сорвало эти планы, напугав европейских клиентов, и сразу оживились разговоры о том, что такой коридор может быть проложен через Казахстан и западную часть Китая. Так сходство географического и геополитического положения заставило Россию и Казахстан конкурировать, вместо того чтобы совместно использовать это сходство ко взаимной выгоде.

Еще тревожнее выглядит международный аспект. «Многовекторная» политика Назарбаева грозит превратить Казахстан в еще один плацдарм противостояния интересов США и России. По своей напряженности он не будет, конечно, сравним с Сербией, но окажет несомненное негативное воздействие на позиции России в Азии в целом. Ведь Казахстан своей территорией отрезает Россию от среднеазиатских республик, с которыми Россия не имеет общей границы. Стоит напомнить, что Таджикистан, в котором располагаются наши вооруженные силы, является соседом России третьего, так сказать, порядка***** — через границы сначала с Казахстаном, а потом с Узбекистаном.

Другая сторона международного аспекта — антидемократические действия нынешнего казахстанского режима. Они постоянно подвергаются суровой критике за рубежом — даже более суровой, чем автократический Туркменистан. Причина, возможно, в том, что «туркменбаши» даже не имитирует демократии в своей стране, а Назарбаев взыскует репутации главы «нормального» демократического государства. Россия может немало потерять в своей международной репутации, если будет форсировать сближение с нынешним режимом Казахстана, словно бы не замечая его антидемократической сущности.

Главный же минус нынешнего хода событий в том, что Россия и Казахстан все более расходятся по самой сути своего общественного уклада. Ярче всего это проявляется в неуклонном отставании Казахстана от России по модернизированности общественного уклада, по включенности в мировые процессы глобализации в ее общественном, а не только в экономическом смысле. И дело не только в том, что Казахстан примерно вдвое беднее России, если судить по ВВП на душу населения (в 1998 г. — 1400 долл. против 3300 в России). Гораздо ярче характеризуют это отставание такие показатели, как, например, распространенность современной техники, телекоммуникаций, компьютеров, Интернета и т. п. По данным на 1998 г., в Казахстане на 100 жителей было всего 0,6 мобильных телефонов и 0,2 факсовых аппарата, то есть в пять-шесть раз меньше, чем в России, а по числу Интернет-хостов (то есть персональных выходов в Интернет) Казахстан отставал от России в десять раз (менее одного на 10 тыс. жителей в Казахстане против 9 в России). После охоты, которую устроил режим за оппозиционной прессой, неудивительно и то, что Казахстан занимает примерно сотое место среди стран мира по распространенности газет: здесь на тысячу жителей в день приходится всего 30 экземпляров (в России больше ста).

Иными словами, Казахстан становится постепенно как бы внесистемным для России, несовместимым с нею не просто политически, но по слишком многим другим линиям, в том числе по тем, которые предопределяют сегодня общественный и технический прогресс. Отношения России с Белоруссией показывают, что политические противоречия, даже столь глубокие, как между двумя этими странами, оказываются преодолимыми, если между странами есть системная совместимость. В случае с Казахстаном сегодня эта совместимость еще есть, но если (и как только) в России начнется реальный подъем, разрыв с Казахстаном начнет нарастать и быстро станет труднопреодолимым.

* См. для сравнения соответствующие показатели по России (а также по ее регионам и другим странам мира):
по углю: Топливная промышленность России//География, № 28/2000, с. 11—12;
по железной руде: Добыча железной руды по регионам Российской Федерации//География, № 22/2001, с. 30; Десять первых стран мира по добыче железной руды//География, № 42/98 (спецвыпуск: Черная металлургия), с. 1; В.Н. Горлов. Железорудная промышленность России//География, № 42/98 (спецвыпуск: Черная металлургия), с. 4;
по бокситам: Цикл по производству алюминия в России//География, № 10/2001, с. 9—11; Добыча бокситов по странам мира//География, № 10/2001, с. 22; Алюминиевая промышленность мира//География, № 17/98 (спецвыпуск);
по меди: Медь//География, № 31/99 (спецвыпуск). — Здесь и далее прим. ред.
** Напомним, что Оренбург был первой столицей Казахстана. См., в частности: С.В. Рогачев. Географическое положение России //География, № 1/92, с. 5
*** Новые казахстанские сайты уже «самоидентифицируются» литерами .kz.
**** О вариантах проектируемых нефтепроводов из Казахстана см.: В.П. Максаковский. «Каспий — Европа»//География, № 29/2001, с. 13—20.
***** Формально Таджикистан является для РФ соседом второго порядка (Россия—Китай—Таджикистан). Однако реально связи России с Таджикистаном пролегают, конечно, не через Китай, а по направлению Россия—Казахстан—Узбекистан—Таджикистан.