Веркола

Деревня Веркола в Архангельской области хорошо известна в России. С ней связаны жизнь и литературная судьба русского писателя Федора Александровича Абрамова. Здесь он похоронен, здесь же создан музей, носящий его имя. Другая достопримечательность Верколы — Архангельский монастырь, в прошлом один из самых почитаемых на Русском Севере.

Веркольский куст деревень расположен в среднем течении Пинеги в полусотне километров выше Карпогор. Кроме самой Верколы, вытянувшейся по высокому гребню правого берега Пинеги, к нему относятся поселок Новый путь, в котором доживают свой век учителя веркольской школы, при советской власти располагавшейся в монастыре, небольшие деревушки Ежемень и Смутово, оживающие только в летний период, и деревня Летопала, сохранившая старинную планировку. Все они, разбросанные вокруг монастыря на низком левом берегу Пинеги, хорошо просматриваются от Верколы.

Стремлением сохранить неповторимый культурно-природный ландшафт мест, связанных с жизнью и деятельностью Ф.А. Абрамова, было продиктовано решение о создании Веркольского ландшафтного заказника, принятое в 1988 г.

Местные прозвища

Многие особенности характера и быта жителей веркольского селенческого куста запечатлены в коллективных прозвищах, которыми их дразнят соседи. Самих веркольцев обыкновенно называют монахами, богомольцами и ельцами (добавляя иногда в шутку: елец не рыба, веркольцы не гости).

Первые два прозвища указывают на территориальную близость жителей Верколы к монастырю, расположенному напротив, через Пинегу. Их ироничность стороннему человеку не понятна. Дело в том, что взаимоотношения монашествующей братии с веркольцами были далеко не простыми по нескольким причинам. Стремясь усилить позиции православного монастыря среди аборигенов-язычников и старообрядцев, государство заботилось о его хозяйственном развитии, в связи с чем передало в его собственность лучшие луговые и лесные массивы (что, естественно, не могло не вызвать неудовольствия у местных жителей). К тому же большинство веркольцев относились к старообрядческим толкам и потому считали непозволительным для себя посещение монастыря (и уж тем более постриг).

Прозвище ельцы указывает на роль рыбного промысла в хозяйстве деревни (кстати, одна из версий происхождения топонима Веркола — «место для просушки рыболовных сетей»).

Жителей д. Смутово (смутовян) в окрестных деревнях именуют зайцами.

А как не зайцы? Они от нас за рекой жили. Дак я до сих пор не пойму, как они в распуту к нам на игрища попадали: не иначе через реку, как зайцы, скакали. У меня брат играл на гармони. Хорошо играл. Вот он играет, все танцуют. А как смутовянские ребята зайдут, он уж обязательно им проиграет и споет:

Заинька, где ты бегал?

Серенький, где ты бегал?

А летопал зырянами дразнили: от них до Коми недалеко. Девки летопальские больно уж бойкие были. Помню, песня была: в ней про все деревни пелось. Я вот только про летопалок и запомнила:

Ржать, хохотать,

По подвзвозьицу летать — Летопалочки.

Веркольский Архангельский монастырь и Артемий Праведный

Одна из главных достопримечательностей Верколы, и сегодня привлекающая к себе туристов и паломников, — Архангельский монастырь, основание которого было связано почитанием св. Артемия Веркольского.

Известно, что Артемий был сыном младшего клирика Веркольской церкви. Мальчик родился в 1520 г. и с детских лет славился в своем селении «кротостью нрава и добродетелями, свойственными летам зрелым». Однажды, работая с отцом в поле, он был застигнут сильной грозой и «от изнеможения и холоду лишился жизни». Это произошло 23 июня 1532 г., когда Артемию было только 12 лет. Жители Верколы не захотели придать его земле, так как сочли смерть мальчика Божьим наказанием за тайные прегрешения. В течение нескольких лет его тело лежало в лесу не погребенное, огороженное бревнами и заваленное ветками. В 1577 г. мощи святого были обретены нетленными и положены в приходской Веркольской церкви святителя Николая Чудотворца. В 1610 г. была составлена служба в честь праведного отрока и его житие.

После того как в 1639 г. сгорела Веркольская Никольская церковь, над мощами Артемия была сооружена часовня. Местные жители почитали мощи, от которых многие получали исцеление.

До конца 30-х годов XVII в. слава святого не распространялась за пределы Пинеги. Ситуация изменилась в середине XVII в. после того, как сгорел находившийся в этих местах Воскресенско-Кеврольский монастырь. В это время Веркола была уже центром волости с многочисленным населением. Вопрос о возможности основания в ней обители в честь местночтимого святого поставил кеврольский воевода Афанасий Пашков. Поводом для этого послужило чудесное исцеление его сына от мощей Артемия, в благодарность за которое рядом с Никольской церковью он построил церковь Артемия Праведного, а около нее — ограду и кельи. По его же просьбе сюда прислали двух монахов. В 1649 г. монастырь был официально учрежден грамотой царя Алексея Михайловича.

— Вот то, что я слышала. Когда Иоанн Кронштадтский проезжал на родину свою, на Суру, он всегда заезжал в наш монастырь. И вот уже издалека пароход начинал гудеть, чтобы тарантас ждал у берега. Его везли в монастырь, и он службу служил. И вот нижний придел нашего собора освящал сам Иоанн Кронштадтский. Нам в детстве казалось, что сама Москва белокаменная за Пинегой-рекой, потому что это были белокаменные постройки. Очень красивые: купола золотые и колокольный звон! И говорят, что даже в Суре можно было услышать этот колокольный звон!

За монастырской оградой, на высоком берегу Пинеги, своим изящным силуэтом выделяется деревянная Ильинская церковь.

Писатель Федор Абрамов и Веркола

В 1973 г. в беседе с сотрудниками газеты «Правда Севера» Ф.А. Абрамов сказал: «...словно незримой пуповиной привязан я к родной Пинеге... Я не могу жить, не могу писать, если не вздохну воздуха родного края, не пройду по родной земле, не увижусь с родными и близкими мне людьми. Вот поэтому снова еду я на родину». В этих словах — ключ к пониманию этого места в судьбе и творчестве писателя. И куда бы ни забрасывала его судьба, он вновь и вновь возвращался сюда, как к живому роднику, щедро дающему не только вдохновение, но жизненную силу. Здесь его родовой корень, увековеченный в названиях полей и тропинок, — Абрамовский косик, Абрамовская (или Палладьина) межа, Абрамовские печища...

Не случайно, вернувшись спустя много лет в Верколу, он, как и герой его романа Михаил Пряслин, свое новое «вживание» в деревню начал со строительства дома, ибо на Пинежье дом — это не только хоромина, укрывающая от холода и непогоды, это еще и то, что держит человека на земле, вместилище основных жизненных ценностей — родины, семьи, друзей, любимого дела.

В родной деревне Ф.А. Абрамов бывал ежегодно (особенно часто в последние годы жизни). Встречи и беседы с земляками, их нелегкие судьбы положены в основу его романов «Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», повести «Пелагея». И хотя сам писатель неоднократно настаивал на том, что не занимается «фотографированием» того, что видит, читатель, побывавший в Верколе, без труда найдет на страницах его книг «веркольские меты». Как, к примеру, не узнать в приводимом ниже фрагменте знаменитой лиственницы, растущей на усадьбе абрамовского дома: «Пекашино распознается по лиственнице — громадному зеленому дереву, царственно возвышающемуся на отлогом скате горы. Кто знает, ветер занес сюда летучее семя или уцелела она от тех времен, когда тут шумел еще могучий бор и курились дымные избы староверов? Во всяком случае, по загуменью, на задворках еще и теперь попадаются пни. Полуистлевшие, источенные муравьями, они могли бы многое рассказать о прошлом деревни...»

Благодаря таланту писателя и живости выписанных им характеров о жителях глухой пинежской деревни, выведенной под названием Пекашино (один из околков Верколы зовется Прокшино), узнала вся страна.

В Верколе и теперь еще живут прототипы героев его романов. Александра Андреевна Клопова (героиня рассказа «Богатая невеста») поет в народном хоре, занимается лоскутным шитьем и вязанием, создавая замечательные по красоте вещи; Николай Феоктистович Заварзин плетет ручники (корзины), пестери, делает ушаты, которые с удовольствием приобретают не только приезжие, но и сами веркольцы. Далеко за пределами Пинежья известен Дмитрий Михайлович Клопов, художник и народный мастер по щепным птицам, задушевный друг и собеседник Ф.А. Абрамова.

В открытом письме к землякам, написанном в августе 1979 г., Ф.А. Абрамов одновременно с гордостью и болью писал о народных традициях веркольцев: «Это хорошо, что старинные дома, амбары, церкви, крестьянскую утварь свозят в Малые Карелы. Но и на местах, в каждой деревне должна бы заново ожить северная красота — в песнях, в танцах, в ремеслах, в охраняемых памятниках...

И все-таки нельзя сказать, что у веркольцев иссяк источник вековой народной поэзии и красоты. Концерт местной молодежной самодеятельности этим летом был не хуже выступления иных столичных коллективов. С подлинным блеском, радуя искусством народного слова, песни и танца, прошла “Веркольская вечерянка”. Но что печально — ни одного парня, ни одного мужчины, ни одного подростка не было на сцене, так что женщинам пришлось играть и мужские роли».

Как бы порадовался писатель, окажись он на концерте местной художественной самодеятельности спустя двадцать лет: ныне в Верколе существует два фольклорных коллектива — детский и взрослый (руководитель — Валентина Ивановна Минина).

Они непременные участники всех народных праздников и гуляний, в том числе устраиваемых в память об их знаменитом земляке, по завещанию похороненном на родине, на усадьбе своего дома, откуда открывается живописный обзорный вид на пойму Пинеги и расположенный на противоположном берегу Архангельский монастырь.

В память о Ф.А. Абрамове в Верколе открыт музей, носящий его имя, в котором собраны материалы о жизни самого писателя и прототипов его литературных героев.