Ходишь по Устюгу — и символы значимости для него северо-восточного вектора, вернее, значимости Устюга для северо-востока, находишь всюду.

Спускаешься с Горы мимо городского кладбища в солидной кирпичной ограде — и в глубине аллеи видишь белеющую Стефановскую церковь. Этот, до недавнего времени единственный действующий храм в городе, освящен в честь св. Стефана Пермского. Устюжский уроженец, Стефан изучил язык северо-восточных соседей коми (зырян)1 и отправился проповедовать им, тогда еще язычникам, евангельскую истину. Христианизация северо-востока Европейской России — заслуга Великого Устюга. Один из финских языков — коми-зырянский — Стефан, по всей видимости, знал еще с детства, как знали его, наверное, и большинство его сограждан-устюжан — антропологических финнов, принявших русские язык, веру и имена и продолжавших жить в финском лесном окружении. В одной из устюжских церквей — объекте музейного показа экскурсовод обратит ваше внимание на раскрашенную деревянную скульптуру святой, выполненную местным резчиком три или четыре века назад: «Большие, чуть навыкате глаза, маленький ротик, скуластенькая — типичная финская женщина». Моделью, несомненно, послужила устюжанка: походите по улицам современного города, повсматривайтесь в лица.

Русификацией финнов южнее Устюга занимались Москва и Вятка, северо-западнее — Новгород. Но зырянский северо-восток был слишком далек от русских баз колонизации, слишком холоден, и здесь не могло идти речи об обрусении местного населения. Нужен был диалог с ним, союз, общий язык. Основой такого союза, связующим звеном между обрусевшими и не обрусевшими финнами должны были стать христианство с его общечеловеческой системой ценностей и письменность. И то, и другое принес на северо-восток устюжанин Стефан.

Устье Вычегды было южным пограничьем зырян (коми): когда в конце XIV века Стефан пришел на место нынешнего Котласа (всего полсотни километров к северу от уже почти двести лет как христианского Устюга), в зырянский Пырас, то нашел здесь языческое капище и жрецов. Одному из зырянских жрецов принадлежит очень символичное замечание (донесенное до нас житием св. Стефана), указывающее на четко осознанное различие двух районов, двух миров: «Не верьте Стефану, прибывшему от Москвы. Может ли от Москвы быть что доброе?» К югу от Устюга было еще Московское государство, к северо-востоку — другие страны. И Устюгу суждено было сыграть для них роль экстерриториальной временной «столицы», подобную той, какую сыграл в ХХ веке русский Оренбург для Казахстана или юаровский Мафикенг для Ботсваны.

Св. Стефан основал епархию (Пермскую2) на территории нынешней Республики Коми. Центром епархии, владычным городком стала Усть-Вымь3 — пункт при впадении Выми в Вычегду. Положение было не случайным: Усть-Вымь контролировала важный узел на пути русских (вначале новгородцев, а потом и москвичей) на Урал и в Сибирь. Путь этот вел по Сухоне через Устюг на Малую Северную Двину к устью Вычегды и далее вверх по Вычегде до устья Выми. Затем вверх по Выми попадали в бассейн Печоры, по рекам которого обходили Полярный Урал на севере и оказывались у Обской губы. Путь этот кажется кружным, но на самом деле он пространственно экономичен, близок к ортодромии, проложенной от главных центров Европейской России к Якутску, Магадану. Вычегда—Вымь, по сути, — пространственное продолжение

ведущей на северо-восток сухонской ортодромии.

Позднее пути сместились на юг, в менее суровый климат, но и тогда они шли через Устюг—Лальск.

Продолжая прогулку по Великому Устюгу, продолжим и мысленное движение на российский Северо-Восток. Спускаемся с Горы, сворачиваем по Советской направо и за Соборным дворищем оказываемся в ухоженном скверике. Композиционный центр — памятник Семену Дежнёву. Дежнёва — первооткрывателя пролива между Евразией и Америкой — принято считать устюжанином. Хотя некоторые историки и подвергают сомнению его устюжское происхождение4, несомненно, что он, так же как и другое ключевое лицо экспедиции — Федот Попов (Алексеев), не мог быть не связан с этим городом — естественным трамплином для движений за Урал. Впрочем, устюжане вовсе не готовы отказываться от своих «прав первородства» на великого землепроходца: краеведы нашли в деревне Мякинино старинную фамилию Дежнёвых.

В деревне Марукино нашли Хабаро’вых. Так что и открытие для России Амура — тоже, по-видимому, дело рук устюжан. Точных сведений о Ерофее Хабарове нет, известно лишь, что он «якутский казак», но косвенные указания возводят его к устюжанам5. Тем более что Якутск XVII века устюжанами кишел (напомним, что Якутск по географическому положению — почти точная копия Устюга (см. с. 3). Сибирским казаком, тоже, по-видимому, с устюжскими корнями, был и Владимир Атласов6, пятидесятник, приказчик Анадырского острога, — открыватель и исследователь Камчатки. С Камчатки, от устья реки Голыгиной Атласов «на море видел как бы острова есть». Это, как полагают исследователи, был самый северный из Курильских островов Алаид. Вот кто породил, оказывается, «курильскую проблему» — устюжане! «Без устюжан в Сибири дела нет» — говорит пословица.

А когда Сталин в 1945 году намекал Трумэну на то, что неплохо бы уступить русским транзитный аэродром на Алеутских островах7, то и за этим стояли призраки устюжан. Мореход Михаил Неводчиков в середине XVIII в. составил карту островов Атту, Агатту и Семичи. Купец-устюжанин Василий Шилов несколькими годами позднее закартирует Алеутские острова от острова Беринга (Командоры) на восток до острова Амля, и карту его Адмиралтейств-коллегия сочтет «для первых начал довольно изрядной».

В 50-х годах XVIII века иркутская провинциальная канцелярия вручает устюжским купцам Ивану Бахову и Никите Шалаурову ордер, в котором определяет цели экспедиции, в которую они отправляются: «На построенном им, Баховым, с товарищем ево устюжским купцом Никитой Шалауровым на Лене-реке [судне] плыть до Ленского устья в Северное море до реки Колымы и оттуда вокруг Чукоцкого Носу до Камчатки и прочих тамошних земель для размножения к приращению и пользе государственного интереса российского мореплавания и соискания новых незнаемых до сего островов и земель, и для промыслу на оных всяких зверей и птиц». В 1755 г. сибирский губернатор особо обращает внимание устюжан на исследование восточных оконечностей Евразии: «А паче всего Чукотский Нос окуратно описать». За 1757—1763 гг. Бахов и Шалауров совершили несколько плаваний из устья Лены до Колымы и Камчатки.

Репродукции карт Неводчикова и Шилова, карту плаваний Шалаурова мы найдем в Великоустюгском музее. Если же, выйдя из музея, пойдем по набережной вверх по течению Сухоны, то скоро окажемся перед большим зданием Великоустюгского педучилища. Это бывший дом Михаила Матвеевича Булдакова. Этот устюжанин (родился в Устюге в 1768 г.), зять Шелихова, стал в 1799 году первенствующим директором Российско-Американской компании — объединения, созданного для освоения Русской Америки. На посту директора компании (уже после перевода ее правления из Иркутска в Петербург) Булдаков принимал участие в снаряжении экспедиции Крузенштерна и Лисянского.

По пути, проходя мимо Соборного дворища, приостановитесь перед Успенским собором. В 80-е годы XVIII века, когда была упразднена Великоустюжская епархия, часть имущества собора было велено передать во вновь построенную церковь на Аляске, в Кадьяке. Но вышедшее из Охотска судно с церковным имуществом затонуло у берегов Кадьяка в 1799 г. На дне Тихого океана, у берегов США лежат устюжские святыни.

Если же, выйдя из музея, вы свернете налево и направитесь вниз по течению Сухоны то, перейдя ее бывший приток по земляному мосту, окажетесь у начала улицы Шилова, на которой расположен дом этого устюжанина, который «вернулся алеутом». А потом, ходя по городу, вы встретите еще не одну улицу, названную в честь устюжан-землепроходцев и мореплавателей (см. прим. 19 на с. 27). Зайдите и в какой-нибудь продуктовый магазин (а в Устюге их много), чтобы посмотреть на прилавке местные фирменные водки «Семен Дежнёв» и «Федот Попов». Если вы совершеннолетний, то можно и попробовать: водки неплохие.

Закончим путешествие по карте России и США опять же недалеко от музея. Здесь, на берегу Сухоны, установлен памятник «В честь устюжан — землепроходцев и мореплавателей». Памятник имеет вид солнечных часов; на гномоне укреплен символический штурвал.

Когда главные пути в Сибирь сместились на юг, северо-восточный вектор для Устюга сохранил лишь местное значение (пути к коми-зырянам).

С развитием же железных дорог и падением речного судоходства, с выдвижением Котласа в качестве главного узла в схождении четырех рек северо-восточное направление для Устюга стало малозначимым. Правда, некоторые устюжане отправляются на поиски работы на газовые промыслы Тимано-Печоры, другие едут работать на газо- и нефтепроводах, идущих из Сибири и проходящих чуть севернее Устюга. Газовики и нефтяники, едущие в Ухту и Вуктыл через Устюг, уже взяли чуть ли не за правило заезжать на «Северную чернь» и заказывать многотысячные серебряные сервизы или столовое серебро8.

В последние годы в связи с реализацией проекта «Голубая лента» (Финляндия—Санкт-Петербург—Пудож—Каргополь—Котлас—Сыктывкар) и перспективами строительства автодороги на Воркуту транзитное значение Устюга увеличивается. Ведь именно через Устюг к «Голубой дороге» пристыковывается кратчайший, вдольсухонский («дедморозовский») путь из Москвы. Осенью 2001 г. был открыт автодорожный мост через Малую Северную Двину у Котласа, давший транспорту, идущему через Устюг, удобный выход на Вычегду9. Тогда Устюгу предстоит стать организующим узлом на подступах к Коми краю. В сущности,

постепенно реанимируется, теперь уже в шоссейной форме, древняя ортодромия Центр—Азиатский Северо-Восток. И Устюг опять постепенно становится организующим звеном на этом пути. Транзитное оживление города, правда, несет и потенциальные проблемы: сквозь сложившуюся городскую общину хлынет поток современных северян — публики весьма своеобразной.

¹ На 600—700 километровом расстоянии от русского ядра начинает поднимать голову нерусская, вернее немосковская, этнография. На востоке, если даже не принимать во внимание сильно обрусевшую мордву, — аккуратно выдерживающие свою самобытность чуваши и татары, на юго-востоке — почитай что казахи, на юге (примерно от Урюпинска) поднимает голову казачество, на юго-западе (уже формально русской от Белгородчины) — малороссы (украинцы), на западе — белорусы, на северо-западе дает о себе знать особое питерское самосознание, отчетливо противопоставляющее себя Москве, на севере — культура поморов, на северо-востоке — коми (зыряне). Великий Устюг стоит у этнографической границы — с юга — среднерусская, ростово-суздальская культура, с северо-запада — северно-русская (новгородско-поморская), с северо-востока — финно-угорская (коми, коми-пермяки, а некогда и манси).

² Тогда словом «Пермь» обозначали обширные территории разных финских народов на северо-востоке Европы.

³ Фото церковного ансамбля села Усть-Вымь (Республика Коми) в его современном состоянии см.: «География», № 8/2001, с. 2.

⁴ Например, М.И. Белов связывает родину Дежнёва с Пинегой (там, в книгах XVI века он отыскал прозвище Дежня). См.: Н.И. Никитин. «Встречь солнца»//География, № 29/98, с. 1.

⁵ В документах Хабарова называют так: «Ярофейка Павлов сын Хабарова устюжанина». Согласно исследованию М.И. Белова, родная деревня Хабарова — Дмитриево (находилась на Сухоне в Устюжском уезде; ныне — территория соседнего Нюксенского района).

⁶ Устюжане рьяно несли службу и были, по-видимому, вовсе не ангельского характера (а как иначе при освоении новых, к тому же северных, территорий?). Атласов был убит своими же казаками.

⁷ См.: Лично и секретно от премьера И.В. Сталина президенту г-ну Трумэну//География, № 14/2002, с. 30.

⁸ Ориентируясь на спрос высокооплачиваемой части населения, «Северная чернь» в последние годы резко изменила ассортимент продукции. Если раньше выпускались в основном сравнительно недорогие ювелирные изделия, то теперь до 90% приходится на сервизы, столовое серебро, кувшины и другие дорогие изделия. Колечки и браслеты в новых условиях стали «мелочовкой». Однако выпуск их не прекращается, и любой турист в Устюге может купить для себя или своих близких изысканное украшение по вполне приемлемой цене.

⁹ Ранее через Двину у Котласа был неудобный и платный наплавной мост, действовала также железнодорожная переправа автомобилей.