Геоурбанистика в зеркале
Великого Устюга

Г.М. ЛАППО
доктор географических наук,
главный научный сотрудник
Института географии Российской академии наук

Мориц Корнелис Эшер. Натюрморт с зеркалом. 1934

«География» охотно предоставляет свои страницы для статей о городах. Привлекаются разные авторы, пишут и сами члены редколлегии. Внимание к городам со стороны географического издания обоснованно: город — замечательный объект исследования многих наук, а также предмет внимания художников, писателей, композиторов, что объясняется выдающейся ролью, которую он сыграл в развитии человеческой цивилизации.
Для географии особое значение города заключается в том, что он концентрирует множество проблем, изучаемых географической наукой. В их исследовании география может проявить себя действительно комплексной наукой, продемонстрировать свои интегративные способности. Она характеризует город и как среду жизни людей, и как место концентрации разнообразной деятельности (особенно дефицитных ее видов, как заметил философ А.С. Ахиезер), и как социально-экономический фокус территории. География в изучении городов выполняет свою роль в научном разделении труда, раскрывает особенности и значение географического положения, рассматривает город в разных масштабах, оценивает его как систему в системе городов.
Специальный выпуск «Географии» — № 25—26 от 1—15 июля 2002 г. целиком посвящен одному городу — Великому Устюгу. Опыт удачный. И город уникальный, и написано о нем превосходно. Читал о Великом Устюге с пользой и интересом, но и с досадой на себя. Как же так! Ни разу маршруты моих многочисленных поездок и экспедиций за восемьдесят лет жизни не привели меня в этот замечательный город!
Время от времени я составляю перечень городов,
в которые хотел бы впервые поехать в ближайшее время. Какие-то из них удается посетить, и они заменяются другими кандидатами. Но Великий Устюг устойчиво занимает в списке одно из первых мест. Тем большую благодарность испытываю к авторам очерков о Великом Устюге, в первую очередь к основному автору — Сергею Вячеславовичу Рогачеву. Мастерское изложение, выразительные фотографии, картосхемы породили «эффект присутствия». Можно представить себя на улицах Великого Устюга, на набережной у Соборного дворища, посмотреть на город с реки, увидеть дома и храмы и, наконец, самих устюжан. Желание побывать в Великом Устюге отнюдь не пропало, а приобрело большую определенность и укрепилось. Побывавшие в нем коллеги говорят, что он оказывается еще лучше, чем можно было себе представить. Захотелось посетить также Гледенский монастырь — место, где стоял город первоначально, экс-город Лальск, городище Орлец, слободу Дымково.
Успех очерков, на мой взгляд, обусловлен уважением и любовью к городу. Талантливый ученый-градостроитель А.Э. Гутнов писал: «Надо любить город — это самый надежный и самый естественный путь к познанию его тайн». Авторы этому призыву следуют и демонстрируют способность тонко воспринимать город, отзываться на его эмоциональное воздействие. Кто-то сказал: «Чтобы смотреть, достаточно открыть глаза, увидеть же — значит пережить». С.В. Рогачев, основываясь на непосредственном чувственном восприятии, привлекает свои обширные знания в области географии, истории, культуры. Тем самым подтверждается истина: «Кто больше знает, тот больше увидит». Живые впечатления ложатся на фундамент знания.
В подписи под одной из фотографий есть фраза: «А город и правда заставляет переживать и думать». Хорошо сказано! Но это действительно лишь в отношении тех, кто способен не только видеть, но и увидеть, может не только эмоционально воспринимать город всеми пятью органами чувств, но и обладает достаточной культурой, помогающей осмыслить и пережить увиденное.

Приглашение к диалогу

Занимаясь проблемами географии городов, я в поисках примеров, подтверждающих или раскрывающих те или иные положения, не раз обращался к «экономико-географическому опыту» (выражение Л.Е. Иофа) Великого Устюга, хотя стараюсь преимущественно пользоваться примерами городов, которые сам видел¹. Историчность экономико-географического положения, роль культурно-исторического наследия, причудливость судьбы — сюжеты, которые очень ярко демонстрирует Великий Устюг. Заочно я уже был знаком с Великим Устюгом. Поэтому чтение очерков о нем явилось, пользуясь выражением Ю. Трифонова, «возвращением в город, в котором никогда не бывал».
А кроме того, я воспринял статьи о Великом Устюге как приглашение к диалогу, предложение порассуждать не только о Великом Устюге, но и о городах вообще, их проблемах, исследовании, описании.

Город остается важнейшим объектом геоурбанистики

В ХХ в. приобрели необычайную мощь невиданные прежде урбанистические мастодонты — мегалополисы, в которых живут десятки миллионов человек. Правда, это довольно редкое явление. Но вот скопления городов — агломерации — получили развитие практически во всех странах мира, что ознаменовало наступление постгородской стадии в эволюции расселения. В географической и градостроительной литературе в связи с этим подчас высказываются мнения о том, что традиционное понятие города исчезло. Однако агломерирование — мощный, но географически выборочный процесс — требует условий, которые отнюдь не повсеместны. И за пределами агломераций, ставших ведущей формой расселения, остается, и надолго останется, преобладающая часть городов. И слава Богу! Город по-прежнему сохраняет свое положение в числе главных объектов геоурбанистики, будучи распространенной и важной формой современного расселения. Пример Великого Устюга это подтверждает. Мы видим исторический город, не погрузившийся в музейную тишину, не живущий «на пенсии у славы» (выражение поэта Всеволода Рождественского), а деятельный, включенный в современную жизнь, активно выполняющий возложенные на него обязанности.
Иногда говорят, что в нашу эпоху города растворяются в агломерациях. Бывает и так. Москва буквально растворила в себе группу городов — Кусково, Люблино, Перово, Кунцево, Тушино, Бабушкин. Не исключено, что подобная судьба ждет Химки, Мытищи, Реутов, Люберцы и другие неосторожно приблизившиеся к столице спутники. И все же в России сотни, а в мире многие тысячи городов сохраняют обособленность. И поэтому сравнительно новая задача — изучение скоплений городов (агломераций, конурбаций, мегалополисов) — вовсе не отменяет старую — изучение отдельных городов. Первое не должно заслонять второе. «Не вместо, а вместе» — можно применить к этой ситуации афоризм Н.Н. Баранского. Город — достаточно устойчивая и жизнеспособная форма расселения. В большинстве случаев он не сменяется агломерацией, а сосуществует с ней в рамках стран и районов.

Схема унижает географию

Описание города — ответственная задача. Город — особое явление в истории и современной жизни человечества. Поэтому его описание требует особых слов, знания и умения. Вроде бы чего проще! Взять подходящие слова и расставить их в нужном порядке, не мудрствуя лукаво. Но нет! Французский писатель Анри Труайя (Лев Тарасов, выходец из России) с досадой писал: «Если бы вы знали, насколько прекрасны мои замыслы, и как они бледнеют и деформируются, когда попадают на бумагу». Для описания города, я уверен, требуются слова, способные охарактеризовать город кратко, сильно и точно. Важную роль играют фразы, которые можно назвать ключевыми. Большая удача, когда они удаются. Для города вообще это своего рода формула, емкое выражение его фундаментальных черт и свойств². Для конкретного города — предельно краткое и емкое выражение его характерности, своеобразия, выделяющего его из числа других городов. Самые сильные слова — простые. Удачно найденное их сочетание приобретает поистине магическую силу.
Великий Устюг описан С.В. Рогачевым не по типовой схеме, пусть и рекомендованной выдающимися методологами, начиная с Н.Н. Баранского. И это правильно. Уникальные города, к которым бесспорно принадлежит Великий Устюг, требуют индивидуального плана исследования и описания, отвергая шаблонные подходы. «Портреты городов не следует делать по одной схеме. Экономическую географию схема унижает», — сформулировал общее правило И.М. Маергойз.
Достаточно полно охарактеризовать город трудно. Ведь в городе, по замечанию философа П.Г. Щедровицкого, «есть всё». И, как ни странно, множество сложных явлений, событий и процессов, наблюдаемых в городе, могут заслонить город как таковой.
А ведь еще Н.М. Карамзин в «Письмах русского путешественника» более двух веков назад очень правильно писал: «Самое интересное в городе для меня — сам город».
Великий Устюг описан С.В. Рогачевым по индивидуальному плану, с истинно географических позиций, с отчетливо выраженными географическими акцентами.

Чтобы охарактеризовать город,
надо прежде всего разобраться
в его географическом положении

Вполне логично начато описание Великого Устюга с характеристики его экомико-географического положения. Во-первых, оно возложило на Великий Устюг обязанности, которые он успешно выполнял на протяжении своей истории. Во-вторых, решительные повороты в судьбе Великого Устюга oбуcловлены изменениями ЭГП. В-третьих, поскольку ЭГП — категория историческая, можно было проследить сквозь призму положения смену этапов в жизни Великого Устюга или, как сказано в очерке С.В. Рогачева, показать «географию истории города».
Чем больше вглядываешься в карту и размышляешь над ней, тем больше убеждаешься, что там, где природа создала самый примечательный на Европейском Севере гидрографический узел, непременно должен быть город, выполняющий организаторские функции. От этого места открывались пути во все четыре стороны. В виде общего правила, как указывал Н.H. Баранский, в положении городов самый важный момент — их положение по отношению к транспорту. Слава Великого Устюга засияла в эпоху, когда главными дорогами были реки. Недаром К.И. Арсеньев составил гидрографически-статистическое описание городов Российской империи. Великий Устюг занял командное положение в главном гидрографическом узле Европейского Севера. Речными дорогами приходили к нему и уходили из него. Они не только связывали город с его ближним и дальним окружением, но и служили началом пути в далекие края. Великий Устюг проявил себя точкой больших пространств, что и показала его неутомимая и успешная деятельность по освоению Сибири.
Географическое положение определило роль Великого Устюга в качестве посредника в торговле Москвы с Европой через Архангельск и в связях Москвы с Сибирью. Но Великий Устюг был не просто транзитом. Он явился городом-организатором, началом, истоком движения на восток, вплоть до Амура, Тихоокеанского побережья и Русской Америки. В этом принимали участие и другие города Севера — Вологда, Каргополь, Тотьма, Мезень, Пустозерск. Но роль Великого Устюга была особенно заметной. Он здесь главенствовал.
С.В. Рогачев рассматривает четыре вектора, расходящиеся от Великого Устюга. Подобное рассмотрение деятельности по основным направлениям блестяще применил И.М. Маергойз в своей классической работе «Географическое положение города Сталинграда» в 40-х годах. Новое, что привнес С.В. Рогачев, — выявление во время прогулок по городу символов, фиксирующих то или иное направление. Но об этом скажем ниже.
Позволим себе замечание. С.В. Рогачев определяет Великий Устюг как крайний северо-восточный форпост Московского государства и затем пишет, что далее к северо-востоку до 30—40-x годов ХХ в. не было городов, «кроме дохленького Сыктывкара».
В другом месте Сыктывкар назван «искусственным порождением национально-территориального размежевания». Но, во-первых, к северо-востоку от Великого Устюга существовал Пустозерск — первый русский город на Печоре, центр воеводства. Через него шла торговля, осуществлялись морские перевозки, отсюда также отправлялись в Сибирь землепроходцы. Во-вторых, Сыктывкар ускоренно развивался как многофункциональный город, столица Республики Коми.
Формирование национальных столиц часто на месте хилых в прошлом городков, развитие их в новый для ХХ в. тип города — одно из крупных достижений советской урбанизации. Именно в этом типе городов акцент в развитии был сделан на культуре, которой в последние годы придается приоритетное значение при оценке сущности и результатов урбанизации³. Формирование национальных столиц
(за двумя исключениями это сейчас большие города) имело следствием создание базовых центров на экономически и культурно отсталых, как правило, территориях, укрепило урбанистическую составляющую опорного каркаса расселения.

Город – это люди

В недавнем прошлом население в большинстве характеристик городов рассматривалось преимущественно в качестве трудовых ресурсов. Акцент делался на таких структурных показателях, как возраст, пол, здоровье, образование, профессия. И совсем мало говорилось об образе жизни, способах проведения свободного времени, интересах и устремлениях людей. Со временем положение стало меняться. Сейчас вряд ли можно, повторяя Н.Н. Баранского, говорить: «Человека забыли!» И очерки С.В. Рогачева это подтверждают. К ним вполне могла бы подойти «шапка»: «Великий Устюг и устюжане». Об устюжанах написано интересно и с симпатией. Это действительно замечательный тип людей с четко обрисованными чертами. Одесса, говорят, знаменита тем, что в ней живут одесситы. Так же можно сказать: «Великий Устюг известен тем, что в нем живут устюжане». В крови у устюжан предприимчивость, готовность к риску, умение переносить лишения, настойчивость в достижении цели. «Без устюжан никакому делу в Сибири не бывать!» — приводится бывшая в ходу пословица. Обращается внимание и на такую несомненно положительную черту характера устюжан, как здоровый консерватизм, удерживающий их от скоропалительных решений. Он очень помогает сейчас, когда волны конъюнктуры сотрясают Россию.
Внимание к человеку означает и внимание к городской среде, в которой живут люди. Кто-то из видных наших географов любил говорить: «Город — не камни, город — это люди». О второй части «формулы» мы уже сказали. Она, безусловно, правильна. О первой же стоит порассуждать. В ней вольно или невольно сквозит принижение роли и значения «камня» — материальной среды города. Но ведь камни в городе, тем более историческом, — особые. Города с их бесценным историко-культурным наследием имел в виду Илья Эренбург, когда писал о «священных камнях Европы». Писатель О. Волков говорил, что камни, из которых сложены города, — живые. Они воплотили вкусы заказчиков и талант зодчих, мастерство строителей, идеалы и дух времени. В Великом Устюге в них выразили себя поколения устюжан. «Камни» показывают связь времен, хранят память, делают вечным и осязаемым присутствие ушедших поколений.
С.В. Рогачев замечательно пишет о камне как символе устойчивости: «Символические идеи устоя — камня, на котором построен город, приходят на ум везде — столь основательно вписан в территорию Устюг».
Описание среды — естественное продолжение характеристики населения. Люди живут в среде, которая их воспитала; продолжая усилия предков, они формируют ее и сберегают, умножают эмоциональные ресурсы города. Легкий упрек в адрес автора: создается впечатление, что несколько принижается значение места, в котором поднялся Великий Устюг. Разумеется, что Великий Устюг возвысился, работая на дальних связях. Большой смысл во фразе о том, что Великий Устюг — «частичка Русского Центра, вживленная в Русский Север». Но в формировании среды и населения роль окружающей местности не могла не быть значительной. Воспринимая влияния и воздействия издалека и со всех сторон, Великий Устюг сложился на своей местной почве и питался ее соками. Вряд ли его можно считать лишь своего рода «московским десантом». Это северный город, и корни у него глубоко уходят в местность, в которой он вырос.

В истории каждого города надо видеть отражение истории всей страны

Великий Устюг подтверждает этот тезис, сформулированный Л.Е. Иофа. Так, своим примером он, подтверждая историчность ЭГП, выразительно показал, что перемены его судьбы связаны с крупными событиями общероссийской истории и значительными сдвигами в территориальной структуре страны. Зигзаги судьбы Великого Устюга определялись изменениями, произошедшими вдали от него. Вот неполный перечень событий, решающим образом повлиявших на судьбу Великого Устюга: разгром Новгорода; основание Архангельского порта и развитие через него торговли с Англией и другими западноевропейскими странами; основание Санкт-Петербурга и упадок Архангельска; взятие Казани и проторение прямых путей из Центра в Сибирь, минуя Север; открытие Суэцкого канала, подорвавшее Кяхтинскую торговлю, в которой устюжане принимали деятельное участие; строительство железных дорог, оставивших Великий Устюг в стороне и возвысивших Котлас.
Почти парадокс: при всей уникальности Великого Устюга события, происходившие с ним и в нем, повторялись и с другими городами. Переместившись с первоначального места на правом берегу Сухоны у слияния ее с Югом, ныне отмеченное Гледенским монастырем, Великий Устюг искал себе, как и многие другие русские города, более удобное местоположение, которое позволяло ему лучше реализовать ЭГП. В.С. Варламов, исследовавший город Оренбург, который в поисках лучшего места дважды менял его, насчитал в Советском Союзе около 70 городов, совершивших перемещение. Среди них Белозерск, Белгород, Кунгур, Якутск, Кашира, Темников, Нерчинск и десятки других. Первоначальное место, где находился Великий Устюг, унаследовал город Гледен, который после разрушения вятчанами в середине
ХV в. уже не возродился.
У Великого Устюга, как и у других русских городов, сдавших былые позиции, появился преемник — Котлас. Произошла передача эстафеты от одного города, обойденного железными дорогами, другому, который, наоборот, был железными дорогами поднят. Подобное событие также было распространенным в России. Николаевск-на-Амуре принял функции главного русского порта на Тихом океане от Петропавловска-Камчатского и уступил их Владивостоку. Омск получил обязанности главного административного центра Сибири от Тобольска и передал их Новосибирску. Возвышение Пскова означало упадок Изборска. Новочеркасск был сменен Ростовом-на-Дону, а Буйнакск (Темир-Хан-Шура) Махачкалой.

С кем и как можно сравнить
Великий Устюг

Некоторые города особенно выразительно предстают в «паре»: их сравнение просто напрашивается — Псков и Новгород, Вологда и Череповец, Архангельск и Мурманск, Екатеринбург и Пермь, Хабаровск и Владивосток. Лучше всего подходят для подчеркивания особенностей каждого из сравниваемых городов контрастные пары: Самара и Тольятти, Москва и Петербург. Но и у них обязательно должна быть какая-то общая, иногда базовая черта: Москва и Петербург — столицы, Мурманск и Архангельск — порты на cевepных морях, Тольятти и Самара — города, расположенные у поворотов Самарской Луки. В других случаях ищутся аналоги. Города-близнецы распространены среди малых городов какого-либо однородного района: города-шахтеры в угольных бассейнах, города, «живущие фабрикой», в текстильном краю Старопромышленного Центра, гopoдa-cтaницы на Северном Кавказе.
Исторические города, независимо от величины, индивидуальны. Они пронизаны и пропитаны своеобразием во всем. Сравнению по аналогии подлежат скорее отдельные их стороны: «Якутск по географическому положению — почти точная копия Устюга». Аналоги же в полном смысле найти для такого города-личности, как Великий Устюг, крайне трудно, а то и невозможно. Может быть, наиболее подходят Нерчинск, Енисейск, Тобольск. Все они были опорными пунктами освоения, городами — плацдармами движения к новым землям, смотрели вдаль. И всех их отправила в «отставку» железная дорога.
«Особенно культурно-городской характер Устюга проступает, когда получаешь возможность сравнить его с двумя соседями: по-сельски бестолковая и расхристанная, более бедная, на босу ногу Тотьма (ее красивые церкви — словно чужие здесь) и по-индустриальному неустроенный, неудовлетворенно-злой и явно более состоятельный Котлас — ворота Ухты и Вopкуты», — пишет С.В. Рогачев. Котласа я не видел, но представляю, что он возник не на основе заранее разработанного плана как компактный организованный город, а в результате административного объединения порознь возникших обособленных поселков, сообща получивших городской статус. Увидев этот разбросанный город, известный писатель-географ Н.Н. Михайлов писал: «Котлас, один из тех городов России, который наглядно показывает, что земля у нас ничего не стоит».
А вот за Тотьму я обиделся. В ней мне довелось побывать во время обычной экскурсии на автобусе из Вологды. Город сразу вызвал симпатию. Мне Тотьма запомнилась как живописно расположенный, привлекательный и уютный городок. Церкви здесь поразительно красивы и необычны, что позволило искусствоведам говорить об особом архитектурном стиле. Они украшают и организуют город, формируют его выразительный силуэт. Чужие ли они для Тотьмы? Ведь построенные на деньги местных купцов, они выразили вкусы здешних уроженцев. Сельские черты проглядывают очень сильно (впрочем, как и в большинстве российских городов), но центральная часть застроена по-городскому. Как-то Л.Е. Иофа, имевший к Тотьме какое-то отношение, сказал: «Тотьма — занятный городок». Очень жалею, что не попросил Л.Е. Иофу рассказать подробнее.
Тотьма восхитила А.В. Луначарского, жившего здесь в ссылке: «Тотьма очаровательный узорный городок, с церквами в стиле рококо, на берегу громадной реки, за которой тянутся темные леса. < . . . > Я вспоминаю Тотьму как какую-то зимнюю сказку, какую-то декорацию “Снегурочки”».

Топонимическая версия

Большое внимание уделено объяснению происхождения названия города. Получился даже своего рода «топонимический флюс». Может быть, автор и прав в своей топонимической версии. Но мне как-то не хочется в нее верить. И вот почему. Великий Устюг (повторим еще раз) — необычный город. С конкретным, единственным в своем роде географическим положением. A С.В. Рогачев предлагает считать название его производным от безымянных речек, от речек вообще, которые могут встретиться во многих местах. Усматриваю в этом явное несоответствие между выдающимся значением города, славного своими делами в силу незаурядного географического положения, и названием, порожденным, согласно версии, рядовым, довольно распространенным явлением.
Почти ничего не сказано о происхождении второй составляющей названия — «великий». В. Брумфилд кратко говорит по этому поводу: «Эпитет “Великий” к названию города был добавлен в конце XVI в., чтобы подчеркнуть важность города как торгового центра». Но ведь была и военная история Великого Устюга, о которой сказано совсем немного. В основном говорится об угрозах, которым подвергался город с юга, со стороны воинственных черемисов, вятчан, булгар и татар. Но Устюг не только оборонялся. Он предпринимал и наступательные действия, вытесняя Новгород с Севера.
Устюг успешно сыграл роль форпоста Москвы, утверждая ее власть и влияние. Возможно, что еще до того, как была признана роль Устюга в торговле, были оценены его военные заслуги в утверждении власти Москвы. Может быть, именно за них он и был удостоен титула «Великий». Редкий титул! Его на Руси получили всего лишь три города: Великий Новгород, Ростов Великий и Великий Устюг⁴. Ростов вовсе утратил его, одно время назывался Ростовом Ярославским. Новгороду титул вернули лишь недавно. Великий Устюг пронес его через столетия.

Прогулки по городу

«Экскурсия по Великому Устюгу» В. Брумфилда — архитектурно-искусствоведческий очерк, хорошо дополняющий географические очерки С.В. Рогачева.
В градоведческой литературе — научной и научно-популярной, художественной и мемуарной — сложился определенный жанр — «прогулки по городу». Пожалуй, начало ему положил Стендаль своими «Прогулками по Риму». Экскурсионный метод изучения города пропагандировали и раскрыли И.М. Гревс и Н.П. Анциферов. Замечательна книга И.Ф. Миловой и В.А. Резвина «Прогулки по Москве. Архитектурные зарисовки». С ее помощью читатель может открыть неизвестное в знакомом городе, не только расширить знания, но и развить способность собственного восприятия. Выходят книги: «Прогулки по старому Омску», «Прогулка по старой Калуге», «Местное время. Прогулки по Калининграду» и т. д.
Прогулка по городу — это своего рода его прочтение. Недаром город часто сравнивают с книгой⁵.
О прогулках по городу писали Д. Лихачев, Д. Гранин, Е. Дорош, С. Кржижановский.... — несть числа знаменитым авторам! Хочется привести выдержку из Д.С. Лихачева, который писал о том, как много (знающему!) дает прогулка по городу: «Знание истории позволяет по-новому, глубоко, интересно видеть то, что у вас перед глазами. Если даже вы просто идете по улице и знаете, кто жил в этих домах, какие события на этой улице происходили, где (в живописи, графике, в поэзии пр.) отразилась, запечатлелась эта улица, то как легко (подчеркиваю — легко, даже физически легко) по ней идти! Интересные воспоминания превращают любую вашу ходьбу в прогулку, создают в душе богатую палитру впечатлений, заставляют думать. Возникает целый оркестр воспоминаний, ассоциаций, вы идете как под музыку — легко, свободно. Сохраняемое вами прошлое — ваше личное или вашего города, села, страны — делают человека мудрым, всепонимающим. А прошлое всегда богато, но только тогда, если его знаешь, если умеешь его понимать и если оно заботливо сохранено» (Д.С. Лихачев. Раздумья. — М., 1991. — С. 284).
Д.С. Лихачев говорит об историческом знании, которое обогащает пpoгyлку, делает ее содержательной. У С.В. Рогачева, и здесь его надо считать первооткрывателем, в прогулке по городу используются знания исторической географии, что и придает прогулке особый смысл и содержание. Он пишет: «Ходишь по Устюгу — и символы значимости для него северо-восточного вектора, вернее, значимости Устюга для Северо-Востока, находишь всюду». И далее: «Продолжим прогулку по Великому Устюгу, продолжим и подобное мысленное движение на российский Северо-Восток».
Мне подобные положения представляются ключевыми, очень важными. Представьте себе: идет географ по городу, познает его микрогеографию,
углубляется в город, оценивает его анатомию и физиологию, особенности планировки и застройки, обращает внимание на всякого рода детали. Но оказывается, что в то же время он мысленно поднимается над городом и также мысленно совершает полет по вектору, символы которого находит в самом городе в виде памятников, зданий и сооружений. Они служат ориентирами, дающими импульс такого полета. В результате город предстает на разных территориальных уровнях, выглядит то ареалом со сложным наполнением, то точкой на карте, началом путей, приводящих в весьма отдаленные районы.
Ценность приема заключается в том, что он органически соединяет выполнение двух, казалось бы, разных задач геоурбанистических исследований: изучение микрогеографии города и пространственной ориентации его деятельности, выявление того, что И.М. Маергойз называл территориальным содержанием функций, выполняемых городом.

Удар судьбы или ее подарок?

Расцвет Великого Устюга занял определенный исторический период и более не повторился. Основание Санкт-Петербурга и проложение прямых путей в Сибирь, минуя Север, нанесли удар экономике Великого Устюга. Но ведь можно считать это не ударом судьбы, а ее подарком! Подарком всем нам, получившим возможность увидеть неиспорченный последующим строительством удивительный градостроительный ансамбль, почувствовать дух древности, восхититься стариной провинциального города, о чем с чувством пишет В. Брумфилд.
Мне вспомнился Архангельск, который я посетил в 2000 г., ожили те чувства горечи и боли, когда я не обнаружил в реальности запечатленный на фотографиях начала ХХ в. необыкновенно внушительный и красивый фасад города, вытянувшегося вдоль полноводной Северной Двины. Город, бывший в советское время губернским, краевым, областным центром, оказался в опасной близости к начальству, которое, стремясь выслужиться перед еще более высоким начальством, безжалостно уничтожало старину.
Слава Богу, что Великому Устюгу довелось совсем недолго быть центром Северо-Двинской губернии. Длительное время находясь в стороне от железной дороги, город не привлек крупной промышленности, не наполнился пришлым населением, лишенным местных корней. Не потребовалась и реконструкция, которая часто оборачивалась сносом памятников архитектуры.
То обстоятельство, что время от времени во всем мире некогда знаменитые города «сходят с дистанции» (Брюгге, Равенна, Суздаль, Мцхета), оказывается благом для мировой и национальных культур. Судьба лишила Великий Устюг былой экономической бойкости, но подарила ему возможность использовать наследие прошлого для воспитания народа, повышения его культуры. Городам, подобным Великому Устюгу, уготована благородная роль быть университетом патриотизма, как в отношении Новгорода выразился Д.С. Лихачев. Согласимся с С.В. Рогачевым: благо, что Великий Устюг остался малым городом, не прельстившись ни административной, ни индустриальной карьерой.
Города не могут жить не изменяясь. И Великий Устюг также изменился. Однако свою историю не растерял и сохранил исторический облик и историческую среду, которая воспитывала людей отважных
и деятельных. Они прославили Устюг и способствовали тому, что в него стекались богатства. Устюг украшался красивыми домами и храмами. Устюжане и в Средние века понимали значение имиджа города. Спасибо им!

---

¹ Город нередко приходится изучать заочно, по картам и планам, книгам и картинам, фотографиям и статьям, лишь мысленно бродить по его улицам и площадям. Но и таким способом можно достичь в познании города больших успехов. Жюль Верн, впервые оказавшись в Риме, обнаружил доскональное знание города вплоть до мельчайших топографических подробностей, чем немало удивил префекта, пригласившего его на обед (Е. Брандис. Рядом с Жюль Верном. — М., 1991. — С. 116).
² Примером может служить крылатая фраза архитектора А. Бурова: «Город — интеграл человеческой деятельности».
³ «Урбанизацию можно рассматривать как сложный процесс формирования качественных сдвигов в культуре» (А.С. Ахиезер. Воплощение свободы или сосредоточение зла? Методология анализа города как фокуса урбанизированного процесса//Журнал «Земство» (Пенза). 1994. № 2. С. 21.)
⁴ Великие Луки имеют созвучное название, но смысл его совершенно иной. «Определение “великий” означало “большой”; так как многочисленны топонимы “Острая лука”, то сочетание Великие Луки можно считать противопоставлением, означавшим “тупой угол” — дугу с большим радиусом»//В.А. Никонов. Краткий топонимический словарь. — М.: Мысль, 1966. — С. 77.
⁵ «Город есть книга, в которой сады, улицы, домы, набережные, проулки и памятники суть строки, заключающие самые поразительные истины. В нем все веселости и шумности служат живыми эмблемами непостоянства, которого следы видны на вещах, видны на опустевших улицах и осиротевших переулках. Желательно, чтобы путешественники и приезжие не смотрели, а читали бы город. Сие редкое чтение доставило бы роду человеческому хотя и малую, но истинную историю духа его и свойств» (Н.И. Страхов. Мои Санкт-Петербургские сумерки. — СПб., 1810).