Географический образ Урала
в произведениях
Д.Н. Мамина-Сибиряка

И.Н. КОРНЕВ
профессор, заведующий кафедрой экономической географии
и методики обучения географии
Уральского государственного педагогического университета
г. Екатеринбург

Д.Н. Мамин-Сибиряк — лучший географ Урала

К числу выдающихся региональных писателей России последней трети XIX и начала XX столетия относится Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк, творчество которого было посвящено Уралу. В ноябре 2002 г. исполнилось 150 лет со дня рождения и 90 лет со дня смерти Д.Н. Мамина-Сибиряка. Писатель родился 6 (н. ст.) ноября 1852 г., а умер 14 (н. ст.) ноября 1912 г. Его детство прошло в поселке при Висимо-Шайтанском заводе¹ в Нижне-Тагильском заводском округе. Это был один из многих старинных заводов Среднего Урала, принадлежавших промышленной династии Демидовых. Тема малой родины стала центральной в творчестве писателя, а Урал оценил Мамина². А.П. Чехов писал, что на Урале и в Сибири Мамина читают больше, чем Льва Толстого, а A.M. Горький отмечал, как жадно читают Мамина в Москве. В дальнейшем книги Мамина-Сибиряка были переведены на большинство языков народов СССР, а также на многие языки народов мира и продолжали вызывать большой читательский интерес. Читающий мир видел Урал глазами писателя, его произведения формировали образ Урала у его жителей и вне его. «До Мамина, — писал в 1913 г. известный уральский литературовед В.П. Чекин, — жизнь современного Урала и его недавнего прошлого рисовалась для десятков миллионов, населяющих центр, юг, запад и север России, чем-то далеким, чуждым, полусказочным. Суровую родину железа, золота и самоцветов знали немногим лучше, чем Индокитай, Южную Америку, Центральную Африку»³. Литературное наследие писателя можно широко использовать и в наше время при составлении страноведческой характеристики Урала.

Уральские пейзажи

Урал — это природный рубеж на границе Европы и Азии, что очень хорошо подметил
Д.Н. Мамин-Сибиряк в путевых заметках «От Урала до Москвы»: «Близость Урала чувствовалась во всем, но особенно резко проявлялась она в характере лесных пород: сосна быстро исчезла, уступая место траурным еловым лесам, пихтам и рябине. Екатеринбург составляет вообще самую резкую климатическую границу: на запад от него идет угрюмая неприветливая северная природа — почва глиниста, песчана или камениста, попадается много болот и озер, хвойный лес господствует; на восток, всего на расстоянии нескольких верст, все кругом носит на себе совершенно другой характер — почва представляет из себя богатейший чернозем, о болотах и еловых лесах нет и помину, кругом веселые сосновые боры, липа, береза и бесконечные пашни. “Точно ножом отрезало”, — говорит народ».

Поселок Висим — родина Д.Н. Мамина-Сибиряка

Целая галерея строго и просто написанных горно-лесных пейзажей разбросана во всех произведениях писателя. Если их собрать, то получится интересное, полное настроения и жуткой, захватывающей дух красоты географическое произведение, от которого будет веять запахом хвои, жутью горных ущелий, синим простором необъятной дали, шумом вечно воюющих с камнями горных рек, а на фоне широких горных, лесных и воздушных перспектив выступят разноцветные мхи, деревья, цветы, травы, одетые полуфантастической дымкой. Ценность таких этюдов для учебной географии состоит в том, что учащиеся видят природу глазами натуралиста, замечающего перемены на земле и на воде, и оком художника, описывающего, какими яркими красками полыхает осенний лес, как с наступлением осени темнеет река и тяжелеют облака. Отношение к живущему на земле вырастает у Мамина-Сибиряка в живой патриотизм, начинающийся с любви к месту, где родился и бродил по полям, лесам и горам. «Целый день с величайшим удовольствием пробродил я по лесу, который здесь, в горах, необыкновенно хорош, особенно густые, темные ели и пихты. Изредка попадаются где-нибудь “на взлобочках” или на откосе горы небольшие сосновые бора, где дерево стоит к дереву, как восковые свечи; на местах, где лес вырублен, непременно растет светлый, как транспарант, березник. С именем “белого дерева”, то есть березы, у сибирских инородцев связано придание, что с этим белым деревом вместе идет и власть “белого царя”. Действительно, если проследить исторически географическое распространение березовых лесов, можно вполне убедиться в верности этого предания: куда шел русский человек, — туда, как живая, шла за ним береза. На Урале громадные площади куреней затягиваются березовой порослью в несколько лет, и, при рациональном хозяйстве, ими можно было бы воспользоваться с большой выгодой. Я каким-то болезненным чувством люблю этот уральский лес, может быть потому, что оживаю в нем и душой и телом от всякой суеты сует наших городов, от дрязг и треволнений жизни» (От Урала до Москвы).

Река Чусовая

Через любовь к природе рождается чувство любви к родному краю, к Отчизне. Этим чувством должен обладать каждый, кто не теряет связи с родиной, у кого эти связи угнездились глубоко в сердце, кому дорог ее «врачующий простор». Мамин-Сибиряк сетовал на то, что не воспета мощь и суровая красота Чусовой. «Замечательная эта река Чусовая... Как все настоящие красавицы, она хороша неувядающей красотой, которая в каждое время года имеет своеобразную прелесть. Весной — это дикий, неукротимый зверь, который играет с ревом и стоном, бросаясь на теснящие каменные громады; осенью — это суровая, угрюмая река, которая льется точно по высеченному в горах коридору; зимой — настоящая спящая красавица, скованная льдом и запушенная глубоким снегом. Теперь, летом, Чусовая катится в зеленых берегах, мимо бойцов, горных теснин и крутых мысов ленивой струей, которая бурлит и бунтует только на переборах. Что-то такое ленивое и сонное, ласковое и сильное чувствуется кругом...» (Горой). Обращаясь к будущим туристам, художникам и ученым, писатель отмечал: «Немного найдется таких уголков на Руси, где сохранилась бы во всей своей неприкосновенности суровая красота дремучего северного леса, где перед вашими глазами в такой величайшей панораме развертывались бы удивительные картины гор, равнин и скал, где, наконец, само население, образ его жизни, историческое прошлое, нравы, условия труда — все было преисполнено такой оригинальности и своеобразной поэзии. Грядущий турист отдохнет в этих горах и лесах, художник найдет обильный материал для своих альбомов, ученый без сомнения встретит много интересного по части геологии, ботаники и этнографии, в обширном смысле слова. Конечно, Чусовая — дикая река, и эта дичь пугает российских путешественников, художников и ученых. Они привыкли наслаждаться южным летом, красотами моря, а на Чусовой не встретишь ни шотландских коттеджей, ни швейцарских шале, ни итальянских вилл, ни поэтических развалин старинных замков и крепостей, не встретишь, наконец, этих развеселых, излюбленных, насиженных местечек, куда стекаются знатные шотландцы всех частей света. Кто чего, конечно, ищет и кому что нравится; у всякого барона своя фантазия...» (От Урала до Москвы).
Природа в произведениях Мамина-Сибиряка неотделима от человека, недаром он сам говорил, что «как ни хороша природа сама по себе, как ни легко дышится на этом зеленом просторе, под голубым бездонным небом, — глаз невольно ищет признаков человеческого существования среди этой зеленой пустыни» (От Урала до Москвы). И он находил присутствие человека в уральских пейзажах: «С каждым шагом вперед горная панорама точно раздвигалась все шире и шире и небо делалось глубже. Гора Лобастая составляла центр небольшого горного узла; от нее в разные стороны уходили синими валами другие горы, между ними темнели глубокие лога и горбились небольшие увалы, точно тяжелые складки какой-то необыкновенно толстой кожи. Хвойный лес выстилал синевшую даль, сливаясь с горизонтом в мутную белесоватую полосу. Где-то далеко желтел своими песчаными отвалами небольшой прииск, дальше смутно обрисовывалась глухая лесная деревушка, прятавшаяся у подножия довольно высокой горы с двумя вершинами. В нескольких местах винтом поднимался синий дымок, тихо таявший в воздухе и расплывавшийся голубым пятном. Несколько бойких горных речек сбегались в одну, которая смело пробивалась между загораживавших ей дорогу прикрутостей и увалов; в одном месте она пробила скалистый берег, который вставал отвесной каменной стеной, точно полуразрушившийся замок» (На шихане).

Висим. Дом, в котором прошло детство Мамина-Сибиряка

Кроме масштабных, панорамных характеристик природы края, писателю прекрасно удавались и ее детальные описания, не лишенные научности. «Растительности на этой высоте (у вершины горного кряжа. — И.К.) уже совсем мало. По склонам лепится только горная ель, искривленная, низкая, точно сгорбившийся человек, который с трудом карабкается на эти горные кручи. Самые камни покрыты разноцветными лишайниками; между камнями кое-где желтеет мох, и только изредка попадаются небольшие полянки, покрытые травой. Настоящий лес остался далеко внизу — и густая трава, и цветы. Между камнями топорщатся только мохнатые каменки, да изредка покажется фиолетовый колокольчик; трава же сухая, жесткая, как в некоторых болотах» (На пути). Здесь читатель получает образное представление о высотной поясности в Уральских горах.
Мамин-Сибиряк выступал не только как художник — поэт уральских лесов, гор и рек, но и как мастер индустриального пейзажа, объединяя в единое художественное полотно жизнь природы и жизнь человека в этой природе. Особенно это проявилось в описании горонозаводских поселков («заводов»): «Старый завод⁴ облепил своими бревенчатыми домиками подножие двух высоких гор, которыми заканчивалось одно из бесчисленных разветвлений восточного склона Уральских гор. Небольшая, но очень богатая водой река Старица образует между этими горами очень красивый пруд, уходящий своим верховьем верст за пятнадцать, внутрь Уральских гор, занимая глубокую горную долину, обставленную по бокам довольно высокими горами и дремучим лесом. Около этого пруда столпились главным образом заводские домики, точно все они сейчас только вышли из воды и не успели еще вытянуться в длинные и широкие улицы. Эти скучившиеся по берегу пруда домики собственно и составляли ядро Старого завода, около которого постепенно отлагались позднейшие наслоения построек, образовавшие уже правильные длинные улицы, пока крайние домики не уперлись совсем в линию синевшего невдалеке леса, а другие совсем вползли на гору, точно их вскинуло туда какою-нибудь сильною волной. Издали вид на Старый завод очень красив: зелень леса, синева неба, пестрота строений — все это смешивается в оригинальную картину, которая целиком отражается на блестящей поверхности пруда, особенно рано утром, когда еще ни одна волна не поднята ветром и вдали пруд подернут туманною дымкой. Одна из гор, у подножия которых раскинулся Старый завод, стоит еще наполовину в лесу, от которого на самой горе остался лишь небольшой гребень; эта гора составляет главную силу и источник богатства Старого завода, потому что почти вся состоит из богатейшей железной руды.
В настоящее время знаменитая гора представляет из себя что-то вроде громадной цитадели с полуразрушенными бастионами и высоким желтым валом кругом. Под горой стоит несколько высоких труб, вечно дымящихся и по ночам выбрасывающих целые снопы ярких искр: это — преддверие знаменитого рудника, бесчисленными галереями раскинувшегося под землей, на глубине восьмидесяти сажен, точно нора какого-то подземного чудовища. Длинная плотина соединяет обе горы; к ней прислонилась громадная фабрика со множеством черных высоких труб, пять доменных печей и несколько отдельных заводских корпусов, издали смахивающих на казармы. Несколько глубоких и длинных сливов проводят воду из пруда на фабрику, где, повернув бесчисленное множество колес, шестерен и валов, эта живая сила природы, наконец, вырывается из железной пасти чудовища и с глухим рокотом катится далее, разливаясь в зеленых берегах и принимая прежнее название Старицы» (В горах).
Пейзажи, подобные описанному и сейчас не редкость на Среднем и Южном Урале. Многие поселки-заводы стали впоследствии городами, но планировка этих городов сохранила старые черты. Все пейзажи Мамина-Сибиряка утверждают красоту Урала, открывают сердце человека, который любит ее, заставляют верить в разумное единство людей и природы, вызывают глубокий трепет души, всегда привязанной к родине. В этом смысле произведения Мамина-Сибиряка глубоко современны, так как учат любить малую родину, ценить ее.

Памятник Д.Н. Мамину-Сибиряку на его родине

Природные богатства Урала — еще одна тема произведений писателя. В очерках Мамин-Сибиряк дает краткую, но емкую характеристику Тагильских рудных месторождений. «Едва ли найдется другой такой уголок на земном шаре, где бы, на таком, сравнительно очень незначительном пространстве, природа с истинно безумной щедростью расточила свои дары. По приблизительным вычислениям, одна Высокая гора содержит в себе 35 миллиардов пудов лучшей в свете железной руды, — по этому примеру можно судить о заключающихся в земных недрах неистощимых богатствах» (От Урала до Москвы). И далее в очерке «Платина» он продолжает эту тему: «По наружному виду она (гора Высокая. — И.К.) невысока и над уровнем тагильского пруда едва возвышается на 40 сажен, но эта относительная скромность выкупается внутренним содержанием. Но и этого мало: у подножия Высокой горы в начале нынешнего столетия открыт богатейший медный рудник, давший в течение 75-летнего своего существования миллионы пудов меди. С одной стороны, сплошная железная гора, а у ее подножия медный рудник... Более известны, конечно, металлургические достоинства магнитного железняка с Высокой горы, дающего до 70% железа, имеющего свою торговую марку «черный соболь». Содержимое горы Благодати равняется примерно пяти миллиардам пудов железной руды.
Кроме железной, медной руды, каменного угля в недрах Урала таились месторождения золота, драгоценных и полудрагоценных камней. Поиски золота привели к открытию на Урале платины. «Платина быстро завоевала права гражданства в среде благородных металлов. Кем, когда и при каких обстоятельствах найдена наша уральская платина, остается неизвестным. Но когда ее открыли, оказалось, что она встречается по всему Уралу. Особенно много ее оказалось в Среднем Урале: Верх-Исетские, Невьянские, Билимбаевские заводы⁵ — везде нашли платину, а также на Южном Урале и на севере. Но настоящие платиновые россыпи были открыты только в 1824 году в Гороблагодатском казенном округе⁶, и сразу четыре: Царевоалександровский, Царевоелизаветинский, Покровский и Исовский прииски. В следующем, 1825 году открыты еще девять платиновых россыпей в том же Гороблагодатском округе. В этом же году была открыта платина в Тагильской даче, которая и заняла первое место по количеству добываемого металла. Средняя годовая производительность на Тагильских платиновых промыслах равнялась 78 пудам» (Платина). В целом же во второй половине ХIХ в. Урал давал около 95% мировой добычи платины⁷.
Платиновые уральские россыпи заинтересовали европейских ученых с первого дня своего открытия, особенно россыпи Тагильского заводского округа. Это был какой-то заветный уголок, побывать в котором считал своей священной обязанностью каждый ученый-геолог. Реки Мартьян, Чауш, Висим — эти три ничтожные горные речонки являются главными платиновыми артериями, и все россыпи образованы их течением или верховой водой. Главное отличие платиновых россыпей от россыпей золотоносных заключалось в отсутствии кварца и магнитного железняка. Сам по себе платиносодержащий песок серо-бурого цвета, потому что состоит главным образом из разрушившегося змеевика и хлоритовых сланцев. «Старателями замечено давно, что самые богатые россыпи там, где попадается рыжая платина, то есть покрытая железным окислом, а где начинается блестящая окатанная — это хвост россыпи. Рыжая платина ближе к коренному месторождению» (Платина). Золото и платина — это особая статья в жизни Урала, и это ярко показано в романах и очерках писателя.

¹ Ныне поселок Висим в Пригородном районе Свердловской обл. (50 км к юго-западу от Нижнего Тагила). Население — 1,8 тыс. чел. — Прим. ред.
² Мамин — настоящая фамилия писателя. Д. Сибиряк — литературный псевдоним, превратившийся потом в прибавление к фамилии. — Прим. ред.
³ В.П. Чекин. Урал и Приуралье в произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка//Урал: Первый сборник «Зауральского Края», посвященный памяти писателя Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка. — Екатеринбург, 1913. — С. 11.
⁴ Под названием Старый завод выведен Невьянский завод (ныне г. Невьянск) — первая (старая) вотчина Демидовых, знаменитая на весь Урал своей «падающей башней», овеянной мрачными легендами.
⁵ Верх-Исетский завод — ныне в черте г. Екатеринбурга, Невьянский — г. Невьянск в
80 км к северо-северо-западу от Екатеринбурга, Билимбаевский — ныне пос. Билимбай близ Первоуральска в 50 км к западо-северо-западу от Екатеринбурга. — Прим. ред.
⁶ Гороблагодатский округ занимал обширную территорию в районе современного Нижнего Тагила. Центром округа была Кушва, выросшая близ горы Благодать (от нее — и название округа). Ныне в Кушве базируется Гороблагодатское рудоуправление. — Прим. ред.
⁷ История Урала с древнейших времен до конца ХIХ века. — Екатеринбург, 1998. — С. 361.

Продолжение следует