В невской дельте
300 лет назад

16 мая^* 1703 г. свершилось важнейшее coбытиe в русской истории: «на берегy пустынных волн», на одном из островков невской дельты, был заложен Петром Великим город «Санкт-Питер-бурх», будущая столица русской Империи, будущий центр русской жизни и русской мысли, будущее гнездо великих русских людей. Это событие было великим торжеством для русской национальности, оттертой и отбитой шведами от искони принадлежавшего русским водного пути к морю.
Создавая «Санкт-Питер-бурх», Петр Великий вначале не имел намерения создать здесь непременно новую столицу России. Ясно выраженная мысль об этом проскальзывает у него уже позднее. Сначала ему нужна была просто крепость, твердая опора против скитавшихся кругом Невы шведов, а затем морской порт — «окно в Европу». Но потом он решил этот вопрос шире. Здесь было море, которое так любил Петр, здесь был простор для новой созидательной деятельности и не было ненавистного ему уклада старомосковской жизни.
И Петербург оставался столицею Петра не только при его жизни. Несмотря на то, что было такое время, когда новая столица стала хиреть и терять население, несмотря на то, что приходилось, как при Петре, так и потом, заселять Петербург при помощи административных мер, он не только не потерял своего значения, но стал настоящею столицею, крепкою основою и центром Русского государства.
Раздавались голоса, порицавшие Петра Великого за то, что он избрал столицею Петербург и тяготел к сырой и унылой Ингерманландии, где якобы ничего русского не было и быть не могло. Руководствуясь именно тем, что Петербург основан и вырос административным способом, порицатели Петра говорили, что напрасно завоевал он для нac с такими потерями «финские болота»...
Но если мы дадим себе труд заглянуть повнимательнее в русскую истopию и познакомимся с житьем-бытьем новгородских людей XV и XVI вв., то убедимся, что мы, русские, владели еще тогда всем течением Невы. И Нева, и те места, где ныне красуется град Петров, и все окрестное побережье Финского залива были искони в русских руках. «Финские болота» были заселены самыми коренными русаками — Иванами, Федорами, Микитами, свято соблюдавшими здесь дедовские обычаи и православную веру. Никто их сюда не тянул и не гнал: они сами «потянули»!
По новгородским «старым книгам» 1471—1478 гг. можно ясно видеть, что оба берега Невы в том месте, где теперь стоит С.-Петербург, были покрыты русскими деревнями; нынешняя Петербургская сторона называлась тогда «Фомин остров» и была приписана к волости Лахте, числившейся за наместниками города Орешка (Шлиссельбург). Нынешняя Адмиралтейская часть носила название «Фомин Конец» и состояла из трех деревень, приписанных к никольско-ижорскому погосту новгородского уезда. На месте Александро-Невской лавры находилась деревня «Вичрово-Федорково». Васильевский остров уже в те времена носил свое нынешнее название и принадлежал новгородскому посаднику Василью Селезню, казненному потом за измену. В описной книге «Водской Пятины» (Ингрия и пр.), составленной по приказу Иоанна III, имения Селезня называются «Васильевскими селами, пустотами и починками». Окрестности нынешней нашей столицы — Пулково, Ижора, Славянка — были заселены еще гуще; хотя деревеньки здесь были небольшие, но зато их было очень много. По присоединении Новгорода к Москве водские земли перешли во владение московских воевод и бояр; Васильевский остров был приписан к великокняжеским оброчным волостям.
Русские продолжали владеть этими местами вплоть до появления самозванцев и наступления Смутного времени. В эту злую годину над русскими владениями по Неве стряслась беда: они попали в руки шведов, отнявших у нас даже такую коренную русскую землю, как Новгород. Мы были оттерты от моря; русские волости перешли к чужим людям, и на невских берегах наряду с финскими деревеньками возникли шведские селения, плотно законопатившие для нас «окно в Европу».
Это окно было еще пуще законопачено печальной памяти столбовским договором в 1617 г. Измученные польской разрухой, русские люди не в состоянии были вернуть свое исконное владение, как ни стремились к этому. Им удалось тогда вернуть от шведов Новгород, но взамен его, однако, России пришлось утвердить за шведами все захваченное ими на берегах Невы русское достояние.
Однако те места, где некогда Александр Невский нанес шведам блестящую победу, где проходил путь всемирной ганзейской торговли, где светлел выход в просторное море, были России крайне нужны, и она не могла мириться с потерею их. Царь Алексей Михайлович еще в 1659 г. писал Ордину-Нащокину, что нужно потребовать у шведов хоть Иван-Город «для корабельной пристани»...
И Петр Великий, отправившись завоевывать Нарву, поступал так не в силу своего личного каприза, но с глубоким сознанием необходимости вернуть эту утраченную «землю отчич и дедич». Петр понимал, что обладание выходом в Балтийское море составляло первое и необходимое условие пересоздания отечества на новых началах. И невскую дельту после неудачи с Нарвой он избрал не случайно: во-первых, посланный им для осмотра Нарвы, Орешка «и вoзле него» сержант Bacилий Корчмин донес ему, что пристань на Heве хороша и удобна, а во-вторых, Петр вскоре познакомился с блестящим состоянием шведского города Hиeнa (Ниеншанца), лежавшего как раз в том месте: благодаря своей невской пристани, Ниен быстро вырос, и в петровское время к нему приходило до 100 купеческих судов в течение навигации. Обдумав и взвесив все эти обстоятельства, Петр Великий и потянул за собой нашу матушку Русь на берега Невы — потянул на старое пепелище, а не в чужие края. Он потянул силою только тех, кто уже отвык от прежних мест и в своей слепоте уже не видел выгоды и важности этих мест. Поэтому «административное заселение» Петербурга было лишь необходимым толчком для инертной массы народа; оно было тою временной и необходимою мерой, которая подбодряет и ставит на ноги вялых и ленивых. Для России, опустившейся и уставшей после страшных тягот Смутного времени, необходим был такой толчок.
Дальнейшая история нашей столицы ясно показала нам, что «Петра творенье» выросло на настоящем своем месте. Петр Великий не думал основывать здесь столицы, но Петербург стал именно столицей и средоточием русской культурной жизни, и никакие последующие государственные неурядицы не лишили его этого звания. Преемники Петра на престоле далеко не отличались такою же, как он, стойкостью и силою, однако и при них Петербург остался главным русским городом: толчок, данный Петром, направил Poccию на настоящий путь, дал ее государственной и культурной жизни удобный и подходящий центр. Что такое, действительно, Петербург для нашей родины?
С Петербургом связана вся новейшая история нашего государства. Как некогда в Москве, так позднее в Петербурге возникали все явления, влиявшие на ход русской жизни. Все благодетельные новизны и реформы родились в нем и нашли себе в остальной Poссии только отклик. В нем росла и крепла русская наука, в нем слагалась и развивалась русская литература и зарождалась русская общественная жизнь. Все знаменитейшие русские люди ХVIII—ХIХ вв. жили и работали преимущественно в Петербурге.
В нем спят вечным сном отжившие великие силы; в него же стремятся со всех концов России новые силы. Как и прежде, так и теперь Петербург — неисчерпаемая сокровищница русской мысли, труда и гения!
Мы с полным правом можем считать юбилей его истинно русским национальным праздником и редким торжеством в нашей культурной жизни. Сравнительно молодой город, он празднует день своего рождения весною, когда все молодо и все стремится к жизни, к свету и простору. Пожелаем же нашему прекрасному молодому городу долгих и долгих веков жизни в окружающем его светлом водном просторе! Пожелаем, чтобы его жизнь развивалась и крепла и цвела, как цветет природа весною! И пусть сияют над ним своим немеркнущим блеском великие слова нашего незабвенного поэта, который так любил и так великолепно воспел его:

Красуйся, град Петров, и стой,
Неколебимо, как Россия!

^* По старому стилю; по новому стилю — 27 мая.

«Нива», № 19/1903