На краю Ойкумены

Т.Г. Нефедова
канд. геогр. наук,
старший научный сотрудник
Института географии Российской академии наук

Вместо того чтобы умненько сеять хлеб и возделывать землю, утучнив ее приличным образом, ограничивались тем, что ширили во все стороны пашни.

А. Фет. Жизнь Степановки

Река Кама

На севере Коми-Пермяцкого автономного округа Кама течет с запада на восток. Это потом она повернет под углом в 90 градусов на юг, устремляясь к Волге. А здесь река как бы отделяет холмистую освоенную землю от болотистой дикой тайги, уходящей на север, за горизонт. Вот он — некий условный край Ойкумены, давно искомая нами удаленная сельская периферия.
Три района этого округа — Гайнский, Косинский и Кочевский — приравнены к районам Крайнего Севера. Значит, и надбавки к зарплатам платят. Только мало кого здесь это волнует: большая часть населения не работает нигде, кроме своего личного хозяйства. А за него — ни надбавок, ни даже пенсий не положено, если не зарегистрировал свою деятельность. Но никто не регистрирует: страшно иметь дело со своим государством. Здесь это особенно хорошо знают.
Пермская область и округ известны как места ссылки. И сейчас лагерей здесь немало — на севере и востоке, а в самые страшные годы так называемые спецпоселения возникали одно за другим. Людей поднимали вверх по рекам на баржах и выбрасывали где-нибудь на берегу в тайге. Рыли землянки, питались лишайником и корой пихты, строили избы без гвоздей, жгли лес, сажали привезенные с собой в платочке семена или выменивали на вещи картошку у местных жителей коми. Погибала подавляющая часть так называемых кулаков. Об этом написано много. И память об этом жива. Но мемориал жертвам политических репрессий во всем округе только один, недалеко от Кудымкара. Моя задача — рассказать не о прошлом, а о том, что стало с теми поселениями и людьми, которые выжили. И как сейчас выживают в деревнях люди в таких сложных условиях.

Село Кривцы

Примечательно, что вновь образованные спецпоселенцами колхозы тут же становились лучшими в районе. В самых невероятных условиях они умудрялись получать повышенные урожаи и более 3000 кг молока от одной коровы — ведь присылали-то тех, кто умел работать, да и выбора у них не было, надо было выжить; генофонд этот сохранился. Дома потомков «кулаков», что осели в этих краях, можно узнать даже визуально: они добротнее и аккуратнее других, и огороды ухоженные.
Во время войны эти спецпоселения пополнились немцами Поволжья, поляками, западными украинцами, крымскими татарами. По воспоминаниям их детей, это были огромные села по несколько тысяч человек, где самые разные национальности жили дружно, помогая друг другу.
После смерти Сталина уезжали отсюда постепенно. Но поселения не умерли. На месте принудительного лесоповала возникли в 60-е годы леспромхозы, и поселки получили вторую жизнь, привлекая добровольцев со всего Союза. Колхозы тоже сохранились. Но как только уехали «кулаки», налаженное сельское хозяйство развалилось. Новые мигранты уже знали, что здесь зона рискованного земледелия, и все колхозы стали убыточны, продуктивность снизилась в 2—3 раза.
Новый кризис спецпоселений наступил в 90-х годах, когда обанкротились и закрылись леспромхозы и стали распадаться давно уже никчемные колхозы. Все, кто мог, уехали. В полусгнивших черных избах доживают свой век пенсионеры. В некоторых поселках осталось несколько десятков человек, а где-то один-два. Но те поселения, что выполняли какие-либо центральные функции (центры леспромхозов, колхозов, сельских администраций) или имели прежде мелкие промышленные предприятия (добывающие или металлургические), в изобилии разбросанные в заводском Предуралье, сохранились. Живы и села коми-пермяков и смешанные коми-русские поселения.

Что делать с общественными хозяйствами?

Мемориал недалеко от г. Кудымкар Коми-Пермяцкого а.о.

На климатической карте Прибалтика с Ленинградской областью попадают с Косинским районом в один атлантико-континентальный европейский климатический район. В середине июля все время, что мы там были, стояла изнуряющая жара. Эта жара тем более тяжела, что раздеться ни в поле, ни в деревне из-за туч комаров, мошки, оводов практически невозможно. Но июльская жара — это и есть здешнее лето. Весна длится долго, сажать можно только в июне, а в августе уже могут наступить заморозки.
Одна из главных проблем района — некому работать. За последние 30 лет население уменьшилось почти вдвое. И дело не только в миграциях. Остаются старики, а это значит, что выше естественная убыль. Но каждая третья смерть здесь происходит не от старости и болезней, а от так называемых неестественных причин и связана с крайне высоким уровнем алкоголизма. Правда, и места особо неблагоприятные. Недалеко Березниковский химический комбинат, который производит технический спирт. Этот непригодный для питья спирт разливается в бутылки и продается с машин в два раза дешевле водки. Районная администрация вместе с милицией пыталась бороться с этим фактическим геноцидом местного населения. Его последствия здесь особенно страшны, так как устойчивость к алкоголизму у финно-угорских народов понижена даже по сравнению с русскими. Однако частные предприниматели имеют право продавать технический спирт для технических целей. И попытки конфискации машин кончались ничем. По закону через несколько дней машины вынуждены были вернуть заезжим барышникам из Березников.
Из-за алкоголизма понятие «некому работать» переходит из чисто количественной категории в качественную. Ведь в районе живут 9,5 тыс. человек. И на сельском хозяйстве это сказывается прежде всего.

Жители деревни Кривцы на сенокосе на берегу Камы

В Косинском районе числится 6 совхозов, все убыточны. Два из них уже не дают никакой продукции, а общественного скота у них по 10—20 голов. Из оставшихся четырех только у одного совхоза 400 голов крупного рогатого скота. У остальных — около 100.
Посевная площадь в районе составляет около 4 тыс. гектаров. Правда, руководители хозяйств признались, что показатель этот фиктивный, так как они показывают как посевную поля под многолетними травами, которых уже не касались много лет. На них население заготавливает сено и выпасает скот.
Официально числится за предприятиями 8,2 тыс. га сельскохозяйственных угодий, в том числе 7,2 тыс. га пашни. Легко подсчитать, что заброшено, даже по формальным данным, более 3 тыс. гектаров пашни. Если учесть, что хотя бы часть той пашни, что числится под многолетними травами, — это тоже практически необрабатываемые земли, то увидим, что подавляющая часть пашни, которая указывается в статистике, — это уже давно не пашня. А в этих краях через два-три года уже появляются молодые деревца и через пять лет земля для обработки потеряна. Общественное растениеводство, да и животноводство в таких районах становятся просто невозможными. Чиновники этого, как правило, не понимают. Главный аргумент, который мы слышали в администрациях, — как ужасно, что нет прежней помощи сельскому хозяйству. Дотации на животноводческую продукцию в округе есть, и немалые. Эти дотации (в северных районах составлявшие в 2002 г. 2,44 руб. на литр молока, 12,96 руб. на килограмм говядины и 16,20 руб. на килограмм свинины), которые выдаются на единицу сданной продукции, породили феномен своеобразного паразитирования совхозов на местном населении. Они собирают мясо у населения и сдают как свое, получая дотации. Правда, есть реалисты и среди местных чиновников. Например, управляющий отделом сельского хозяйства в администрации округа Н.Ф. Габов считает, что в северных районах если и сеять, то главным образом клевер. Он и раньше пытался это доказывать, но местное партийное руководство требовало зерновых.

Можно ли выжить без совхоза?

Здесь была деревня. Косинский район

Мы выбрали для подробного обследования два хозяйства — одно полуживое, поближе к райцентру; другое уже неживое, из самых дальних. В первом две бригады, где числится по 15 человек, не получают зарплату уже несколько лет. В 2002 г. все же засеяли с большим трудом 100 га. Еще 700 га, что числятся за совхозом, зарастают лесом. Все зерно идет на корм скоту, которого осталось-то 90 голов. Но держать скот убыточно даже с дотациями, в частности потому, что более 8 месяцев скотина стоит в коровнике, это сильно увеличивает расходы на корма. Но скот держат для того, чтобы давать натуроплату хотя бы мясом. Весной вместо зарплаты дали по теленку. Но люди здесь отказываются и от своего скота. Так что колхоз с работниками все же как-то расплачивается, только работать здесь некому. По оценкам самих местных жителей, более половины села — безнадежные алкоголики. Эти 100 гектаров бригадиру пришлось самому пахать и засевать. По словам того же бригадира, убрать зерно они тоже вряд ли смогут. Вот такая затратная тяжелая агония умирающего совхоза, работающего, по сути, на самого себя и распространяющего заразу апатии и на индивидуальные хозяйства.
По мере продвижения на север, к краю Ойкумены, кстати, по относительно приличной, хотя и грунтовой дороге, заброшенные дома и полувымершие деревни производили тяжелое впечатление. Но что-то стало неуловимо меняться: и в облике оставшихся домов, и в количестве гуляющего по улицам скота. Ожидаемой трагедии мы не увидели. В селе Порошево глава сельсовета и бывший директор совхоза объяснил нам: когда стало ясно, что совхоз не выживет, скот раздали по домам, а организационный центр территории из совхоза перевели в сельсовет. Туда же приписали и совхозную технику, которую теперь по очереди дают людям для вспашки огородов и заготовки сена. Все колхозные поля заброшены, кроме тех, которые жители используют как свои сенокосы. Никто формально землю никак не делил, но все знают свою делянку. Пустующей земли — вдоволь, а все споры решаются через сельсовет. Многие имеют лошадей. В Порошево на 44 хозяйства приходится 23 лошади, 47 коров и 57 овец, в селе Несоли на 18 хозяйств — 13 лошадей, 13 коров и 44 овцы. Здесь даже есть фермеры. Но подавляющее большинство живет только личным подсобным хозяйством, сдавая мясо частным перекупщикам. Здесь тоже много алкоголиков. Но в своем хозяйстве они как-то управляются, кроме уж самых безнадежных. Село слишком удалено и не лежит на путях березниковских барыг, хотя и сюда они периодически добираются. Преобладает здесь русское население.
Главное же, от чего местное население имеет реальные «живые» и немалые деньги, — сбор и продажа грибов и ягод. Только на белых грибах можно заработать за сезон несколько тысяч рублей, плюс изобилие клюквы в болотах на другом берегу Камы. Система сдачи продукции в 90-е годы отработалась сама. Как только начинается сезон грибов, на основной дороге через каждые два-пять километров появляются огромные рефрижераторы, приезжающие в этот благодатный край с юга России, из Прибалтики, с Украины. Местные жители уже знают места и время их стоянки и выносят грибы прямо к машинам. Кроме того, почти в каждом селе есть сборщики грибов и ягод у населения. Они сдают их в райпо или частникам по своим каналам.
Гораздо тяжелее приходится деревням, расположенным вне основных дорог. Мы добрели и до такой деревни там же на Каме. В селе Кривцы осталось 13 дворов. Когда-то это было дальнее отделение Порошевского совхоза. Но уже много лет оно существует само по себе на берегу реки, полностью отрезанное от всего мира, есть только водный путь. Тем не менее 4 лошади и старенький трактор от совхоза остались. Главный человек в деревне — все-таки бывший бригадир, хотя общего хозяйства давно уже нет. Но именно он решает, кому дать лошадь или трактор. Местные жители рассуждают примерно так: «Раньше днем в совхозе работали, а вечером на себя, трудно было. Сейчас без совхоза лучше стало. На хлеб хватает, грибов, ягод, рыбы полно.
И в своем хозяйстве работы много». Лес рубят сами. Те небольшие деньги, которые им требуются, в частности на солярку, они всегда могут заработать продажей рыбы или ягод. Хотя им сложно — к ним никто из перекупщиков не добирается. Но добирается технический спирт. И умирают целыми семьями, о чем рассказывают привычно и спокойно. Тем не менее денег им надо немного.
К тому же есть пенсионеры — самые богатые в деревне люди, имеющие хоть и мизерный, но регулярный доход. У них можно подработать (это раньше помогали соседям бесплатно, теперь такие подработки — часто единственный источник денег). И все живут в своем замкнутом мире, в том числе и относительно молодые люди. Ничего не желают, потому что все, кто что-то желал, давно уехали, а оставшиеся живут в гармонии со своим хозяйством и окружающей природой.
Итак, неприхотливое и терпеливое наше население может выжить, будучи брошенным на произвол судьбы. Но население, оказавшись само по себе, гораздо быстрее и успешнее самоорганизуется. Поэтому вопросы: нужна ли в таких сложных природных условиях распашка больших площадей, нужен ли общественный скот и как должно быть организовано сельское хозяйство — весьма актуальны. Например, во всем Коми-Пермяцком а.о. пятую часть всей сельскохозяйственной продукции дают два крупнейших предприятия, расположенных недалеко от Кудымкара: колхоз им. Кирова и СПК «Россия». Это главная опора и надежда всего округа, а последнее предприятие уже много лет прибыльно. Значит, дело не только в природных условиях, а часто даже и вообще не в них. В Порошеве, Кривцах и других окраинных селах только донимавшие нас комары да оводы говорили о северных, таежных особенностях этих мест. Во всем остальном — и по заброшенности деревень, и по развалу колхозов, и по общей апатии, и по алкоголизму — они до боли напоминали такую знакомую, часто вовсе и не северную глубинку в Новгородской или Тверской областях. Но разница все же есть. В староосвоенных регионах вокруг Москвы депопуляция в глубинке сильнее. Там остаются одни старушки, которые при полном развале колхозов уже не могут самоорганизоваться, не могут даже содержать скот. Кроме того, в Центральном и Северо-Западном районах уже не осталось уголков, куда бы не проникли московские и петербургские дачники, привнеся в глубинку достоинства и недостатки городского менталитета. Здесь, на краю Ойкумены, индивидуальные хозяйства при формирующейся частной сети скупки их продукции вполне способны выживать и без колхозов.

Зона рискованного земледелия.
Где холоднее?

Коми-Пермяцкий округ. По дороге в райцентр Коса

Версия, что именно нахождение в зоне рискованного земледелия мешает нашим колхозам и совхозам конкурировать с западными фермерами, очень популярна. Недаром сводки с «сельскохозяйственного фронта» долгие годы начинались словами: «Несмотря на неблагоприятные природные условия...»
А.И. Трейвиш (Мир России, № 3/2002) рассчитал средние параметры климата, прежде всего тепла, соответственно, на площадь территориальных ячеек ряда стран и на их население. Средняя широта территории РФ — 60° с.ш. (это Питер и Магадан), а средняя широта населения — 54° (Тула, Абакан). Исландия и Финляндия полностью, Норвегия и Швеция частично лежат севернее. Но климат в Европе аномально мягок для ее широт, гораздо мягче российского и канадского. В Канаде средняя годовая температура территории составляет –4,4 °С, но средний канадец живет при +5,8° (разница в 10,2°). У нас средняя годовая температура –5,5° по территории и +2,8° для населения (разница в 8,3°). В Европейской части — соответственно +2,2° и +4,3°. Среднестатистическому шведу теплее (+5,2°), хотя температура шведской территории та же, что в Европейской России. Морозы стоят в Канаде и в России более 200 дней (6,5 месяца) за счет малолюдной Арктики; но в Канаде она безлюднее нашей. Там, где живет основная масса канадцев, зима длится 125 дней, для среднего россиянина она почти на месяц длиннее (143 дня, а для жителя Европейской России 133). Для шведа это всего 94 дня. К тому же наш климат резко континентален и контрастен. Отсюда неведомые морскому климату засухи, зимние холода, весенне-осенние заморозки.
Еще в 60-х годах канадский автор Н. Филд (N. Field, 1968) попытался сравнить условия сельского хозяйства СССР и стран Северной Америки по длительности вегетации и водному балансу растений (соотношению поглощаемой и выделяемой ими воды). Основную аграрную зону Канады по этим показателям можно сравнить лишь с наиболее благодатным югом Европейской части.

Таблица 1

Территории с разным соотношением тепла и влаги
в Северной Америке и в СССР, 1960-е годы

Рубеж в 200 дней вегетационного периода в таблице 1 совпадает с северной границей выращивания кукурузы на зерно, товарной сахарной свеклы и подсолнечника, то есть основной сельскохозяйственной зоны; 300 дней — северный предел хлопчатника. Для СССР он имел значение, но в России таких теплых мест нет. Коэффициент увлажнения* более 90% характерен для лесной зоны и части лесостепи (у нас они на западе, у них — на востоке); 80—90% — это пояс лесостепей; 65—80% — переход к степной зоне с черноземными и каштановыми почвами. А менее 65% имеют сухие степи, переходящие в полупустыни, то есть уже зона рискованного земледелия.
СССР действительно можно было сравнивать со всей Северной Америкой (без Мексики), так как по площади сельскохозяйственных земель они были почти равны. Но как различны условия произрастания культур! Зона, наиболее благоприятная для сельского хозяйства, в СССР занимала всего 16% земель, у них — 39%, причем большая их часть в Америке находится в условиях достаточного увлажения, а у нас — в аридных. Если отсечь аридные земли, то получится, что в Северной Америке для сельского хозяйства благоприятны 54% угодий, а в бывшем СССР — только 7%.
Когда отпали среднеазиатские, закавказские республики, Украина и Молдавия, у России остался небольшой южный ареал с более или менее благоприятными природными предпосылками для развития сельского хозяйства. Это в основном равнинная часть Северного Кавказа, всего 1,5% территории страны, а вместе с Центрально-Черноземным районом — 2,5%. Нашему сельскому хозяйству и впрямь приходится нелегко. Давность расчетов Филда не так уж важна, температура и влажность кардинально не изменились. И дело не столько в их общем избытке или недостатке, сколько в неудачном сочетании: где у нас много тепла, там мало влаги, и наоборот. Но еще большая беда состоит в том, что размещение сельского хозяйства, как и расселение людей, далеко не всегда считалось с этими особенностями природы.

* Обращаем внимание читателей на то, что коэффициент увлажнения канадский автор понимает не так, как это принято в нашей литературе. В числителе одна и та же величина — количество осадков, но в знаменателе у нас помещают количество воды (слой в миллиметрах), которое может испариться с поверхности открытого водоема, а Н. Филд относит количество осадков к количеству воды, испаряемой растениями, также выраженному в виде слоя, в миллиметрах (впрочем, осадки и испарения можно выразить в дюймах, как это принято в Америке, ничего не изменится). Отсюда и непривычно высокие значения коэффициента увлажнения у канадца: менее 65% (или 0,65) для полупустынь, в то время как у нас считается 0,33 и менее. Автор статьи в дальнейшем оперирует коэффициентом увлажнения в привычном для нас понимании. — Прим. ред.

Где расположено сельское хозяйство?

Продуктивность климата
умеренного пояса Европейской части России

применительно к зерновым
в % от максимальной при естественном увлажнении

По методике, близкой к методике Н. Филда, было рассчитано соотношение тепла и влаги для современных административных районов в регионах Европейской России и выделены так называемые маргинальные в природном отношении земли. Обоснование градаций и доля выделенных зон в общей площади Европейской России и ее пахотных угодий приводятся в таблицах 2, 3 и 4.

Таблица 2

Оценка зон теплообеспеченности Европейской России

* Сумма активных температур часто приводится в школьных атласах на картах сельскохозяйственных ресурсов, но не объясняется. Это сумма средних суточных температур летом, за период, когда эти температуры превышают 10 °С. — Прим. ред.

Таблица 3

Оценка обеспеченности сельскохозяйственных культур влагой
по зонам Европейской России

Таблица 4

Распределение земель и населения административных районов
Европейской России по зонам разной обеспеченности влагой

Маргинальными землями можно считать те, где суммы температур вегетационного периода не достигают 1600 градусов и с отношением осадков к испарению менее 0,55. Первому показателю соответствуют первые две строчки таблицы 2, второму — первые две строчки таблиц 3 и 4. Районы с теплообеспеченностью 1600—2200° можно считать полумаргинальными, которые, скорее всего, дадут сбои при неблагоприятных сочетаниях других факторов. К этой же группе территорий можно отнести полузасушливые и избыточно влажные районы. По теплообеспеченности маргинальны 38% всей территории Европейской России, к полумаргинальной относятся еще 27%. Районы с острым дефицитом влаги составляют 11% площади, полузасушливые — 25%. Еще 25% — это переувлажненные районы с глеевыми почвами, где земледелие также рискованно. Эти цифры вычислены для территорий административных районов в целом.
Если посчитать то же самое для сельскохозяйственных земель, а еще лучше для пахотных, которых больше на юге, то соотношения будут другими. Доля маргинальных по теплообеспеченности пахотных земель снижается до 2—3%, но полумаргинальной остается примерно четверть пашни, а это немало. В то же время резко увеличивается доля земель, используемых в условиях недостаточного увлажнения. Около 16% пашни Европейской России находится в зоне, где вероятность засух достигает 70—90%, и примерно треть — в полузасушливой, где каждый третий год чреват потерей урожая.

Таблица 5

Распределение территории Европейской России
по типам сочетаний тепла и влаги, %

Поскольку для ведения сельского хозяйства важно сочетание тепла и влаги, вслед за Н. Филдом была составлена перекрестная таблица распределения земель по зонам с их разным сочетанием. В таблице 6 жирной линией выделены благоприятные для сельского хозяйства территории, которые составляют всего лишь 10% общей площади Европейской России. Дополнительно оконтурены полумаргинальные земли, в сумме еще 40%. Итак, ровно половина территории практически не предназначена природой для сельскохозяйственного использования. Однако использование это ведется, что хорошо видно из таблицы 6.

Таблица 6

Распределение валовой продукции сельского хозяйства
по административным районам Европейской России
с разными сочетаниями тепла и влаги, %

В районах, оптимально обеспеченных теплом и влагой, производится только 26% всей валовой сельскохозяйственной продукции Европейской России и 29% продукции растениеводства. Маргинальные земли дают 15% продукции, причем 9% — сухая зона и 6% — холодная. А большая часть агропроизводства (59% всего и 57% растениеводства) рассредоточена по полумаргинальным землям. Из него большая часть, 38%, сдвинута на север и около 20% — в засушливые районы.
Итак, население России живет и занимается сельским хозяйством в очень жестких природных условиях. При недостаточной обеспеченности теплом выращивается более 45% растениеводческой продукции, а при недостаточной или избыточной влажности — еще четверть. И население, и сельскохозяйственное производство у нас явно излишне сдвинулись из зон наиболее для них благоприятных в обширные зоны суровой природы. Это рассеяние, как известно, обернулось традицией экстенсивного природопользования, низкотехнологичными хозяйственными укладами. И не только этим. Сам стиль жизни в экстремальных районах в целом иной, не такой, как в благодатных.
Два века у нас спорят: благо это или бич — многоземелье России. С точки зрения нашего агрогеографического опыта, скорее, бич, ибо многоземелье всегда позволяло получать прибавку продовольствия с помощью вовлечения в оборот все новых угодий вместо того, чтобы вкладывать больше в уже возделываемый гектар. Развитие вширь всегда консервировало отжившие технологии и социально-производственные уклады.
Очевидно, что в маргинальных и полумаргинальных природных условиях такое развитие стало для сельского хозяйства фатальным. Недаром первой реакцией на кризис было резкое сокращение пространства сельскохозяйственной деятельности. Следствием этого сокращения стала потеря освоенного пространства, в том числе культурных ландшафтов, которая наблюдалась и прежде, но сейчас ускорилась.