Российский Север в опасности

Надо исправлять государственную политику

Г.А. АГРАHAT
доктор географических наук, профессор,
Почетный полярник, консультант Института географии
Российской академии наук,
член Научного совета РАН по Арктике и Антарктике

Продолжение. См. № 1/2004

К чему пришли

А пришли к довольно печальному. После всеобщего краха Севера в начале 90-х годов картина вроде бы улучшилась, но по существу не стала менее тревожной. Несколько районов, где имеется мощная ресурсно-экономическая база (нефть, газ, никель, алмазы, апатиты) — Мурманская область, север Тюменской области, Норильск, некоторые районы Якутии, — в какой-то мере восстановили социально-экономическое равновесие. Но это лишь островки сравнительного благополучия среди огромных массивов страдающих территорий.
Вот Чукотский автономный округ. Его население, и без того не слишком многочисленное по отношению к территории, сократилось со 170 тыс. человек в 1990 г. до 50—60 тысяч в 2001—2002 гг., то есть в три раза! Отошли далеко назад: в начале 60-х годов народу было больше. Горнодобывающая промышленность (олово, вольфрам, уран) практически разрушена, сохранились десяток-другой золотых приисков. Поголовье домашних оленей — основа традиционного хозяйства, сократилось с 500 тыс. животных до 100 тысяч. Доведены до убогого состояния в свое время с трудом созданные зверофермы и молочные хозяйства.
Не лучше положение в Магаданской области. Основа ее экономики, добыча золота, в 90-х годах пришла в упадок. Многие десятки поселков при приисках были заброшены. Наиболее пострадавший Сусуманский район (наряду с Воркутой и Норильском) был взят под опеку Всемирным банком, предоставившим в 2000—2001 гг. кредит под отселение людей на «материк». На сохранившихся золотодобывающих предприятиях с трудом решается давняя проблема перехода с россыпей на рудные месторождения: для этого нужны серьезные инвестиции. Впрочем, в Магаданской области, как в некоторых других районах, возникли очаги нового. Построен комбинат аффинажного, то есть доведенного до высоких проб, золота. Таких предприятий на Северо-Востоке не было, но сделано это на канадские деньги, и канадские хозяева пытаются оттеснить местные добывающие предприятия, порождая тем самым новые социальные противоречия.
Морское рыболовство, играющее в Магаданской и Камчатской областях важнейшую роль, стало объектом непрерывных скандалов на местном и федеральном уровнях. Полный, как теперь говорят, беспредел: чудовищное расхищение ресурсной базы, дикое браконьерство, наглое проникновение в наши вуды японских и других иностранных рыбаков в ущерб местным. Считают, что убийство магаданского губернатора В. Цветкова в октябре 2002 г. было результатом разбирательств на «рыбной почве».
Под стать положению в рыболовстве Северо-Востока дела на севере Хабаровского края; истребление лесов, вырубка заповедных рощ, большей частью незаконный вывоз всех подчистую местных даров природы — от древесины и смолы (живицы) до орехов и целебных растений — в Китай, Южную и Северную Корею. Хищничество, браконьерство, экологический погром в наиболее доступных лесных районах сочетаются с забвением возможностей — в других. Заготовки леса в России за время реформ сократились не менее чем в 5 раз, а расчетная лесосека используется лишь на 5—10%. В царской России и в советские 30—60-е годы прошлого века лесоматериалы были одной из важнейших статей экспорта. Теперь лес мог бы занять второе место после энергоносителей. И место более прочное, ведь леса — ресурс возобновляемый. Во всем мире спрос на древесину, на все деревянное стремительно растет: людям надоели пластмассы. Но мы не используем этот шанс, берем лишь то, что достается проще и дешевле. Конечно, организация заготовок, переработки и особенно вывозки леса в таежных нетронутых глубинках требует серьезных капиталовложений. Их нет, но их и не хотят искать — дело нам уже известное, об этом еще будет речь.
Иначе как разгром не назовешь то, что произошло в Эвенкийском автономном округе. Огромный край площадью около 800 тыс. км² за время реформ (1993—1999 гг.) потерял 11% своего крошечного, в сравнении с занимаемой им территорией, населения (менее 20 тыс. чел.). Разрушено традиционное хозяйство: численность домашних оленей сократилась с 22 тыс. голов до 1600, поголовье содержащихся в клетках серебристо-черных лисиц — с 1900 до 300, крупного рогатого скота — с 1900 голов до 900. Социальная сфера в плачевном состоянии, библиотеки, клубы разваливаются.
На Енисее чуть ли не целое столетие успешно работал графитовый рудник, довольно крупный (700 рабочих), таких предприятий в стране немного. И графит давно уже не только и не столько сырье для карандашей, а нужнейший элемент в атомном и других наукоемких производствах. Рудник, однако, закрыли.
Округ очень перспективен, здесь есть крупные месторождения нефти, урана, алмазов, апатитов, редкоземельного сырья. И при этом — печальный показатель, свидетельствующий о том, что власти не очень думают о будущем, — численность занятых в геологоразведке уменьшилась с 3 тысяч до 400 человек.
Положение далекое от хорошего и в тех районах, которые мы называли сравнительно благополучными в социально-экономическом отношении. Определенный успех ограничен поселками нефтяников и горняков. Валовая продукция нефтегазопромышленных районов в целом не восстановлена после шока реформ. Добыча нефти и газа, о которых так много говорят, меньше, чем в 1990 г. В Якутии, несмотря на обильные алмазные деньги, валовая продукция и показатели благосостояния населения на 30—40% ниже дореформенного уровня.
Как и во всем мире, оптимально решить проблемы коренных малочисленных народов Севера, несмотря на десятки, а может быть, и сотни лет попыток, исканий, разочарований, в России не удалось. Ничего другого не придумано, как государственная опека над ними, патернализм, как говорят ученые. В общем пассивный, тупиковый путь. А на Российском Севере отход государства от экономики означал дальнейшее погружение аборигенов в пучину нищеты, моральной и физической деградации. В этих словах нет преувеличения; в других, взятых из серьезной книги о Российском Севере, сказано, пожалуй, сильнее: «Рынок, стихии которого при полном попустительстве государства (адекватных законов либо все еще нет, либо те, которые существуют, не выполняются) было позволено деструктивно проявить себя на Российском Севере, в полную мощь сокрушая на своем пути хрупкую, тысячелетиями формировавшуюся культуру взаимодействия человека и суровой природы Севера, а вместе с ней и сами коренные этносы, и саму северную природу». На Чукотке дело доходило до забоя и употребления в пищу собак — в представлении коренных северян истинное святотатство.
Нельзя при этом не сказать о честных попытках некоторых государственных, особенно общественных, в том числе международных, организаций помочь делу: осуществляется много хозяйственных, медицинских, образовательных, культурных программ содействия северным народам. Проводятся «международные годы» помощи этим народам. Без этого было бы совсем плохо. Вместе с тем непосредственное, более глубокое, чем раньше, знакомство с зарубежной жизнью показало, что советская, да и нынешняя, национальная политика на Севере, как и там, — политика проб и ошибок, а не преднамеренное зло, как до сих пор пытаются убедить публику недоброжелатели. Во многом наша политика вовсе не хуже, а лучше других.
Что касается экологии, проблемы сложной и противоречивой, как и проблемы коренного населения, то на сегодняшний день главное в том, что снижение в ряде мест Севера степени загрязнения окружающей среды объясняется сокращением производственной деятельности, а не совершенствованием природоохранного дела. В этом сомнительном достижении есть и свои плюсы: Россия перестала считаться крупным, если не самым крупным, загрязнителем мировой атмосферы, по крайней мере в пределах Европы, в чем ее не так давно упрекали.
Синтетический показатель кризиса северной политики — тот странный и, не побоюсь сказать, страшный факт, что чуть ли не основной своей задачей власти считают отселение «лишних» людей на «материк». Не только и, пожалуй, не столько пенсионеров, а людей рабочего возраста, оказавшихся ненужными из-за разрухи. Для этого, как уже говорилось, прибегают даже к помощи Всемирного банка. Это политика, показывающая беспомощность правительства, нежелание искать новые сферы занятий, отсутствие понимания сути Севера, веры в его будущее, игнорирование современной геополитической и военно-стратегической обстановки. Зарубежный опыт подтверждает неправомерность, ошибочность этой политики, идущей наперекор поступательному ходу цивилизационного процесса.
Конечно, природная дискомфортность Севера в какой-то мере ограничивает возможности здорового проживания человека, приехавшего из средней полосы. Не все хорошо переносят морозы, долгую зиму, нехватку солнца и кислорода. Определенная сменяемость населения была и будет. Но есть непреложный факт: на всех северах миллионы людей безболезненно проводят всю жизнь. И вот что, пожалуй, очень важно. Социологи и медики недостаточно учитывают то обстоятельство, что на Севере нет того, что ныне стремительно ухудшает самочувствие людей в средних широтах: стрессов от перенаселенности, нехватки живой природы, ограниченности жизненного пространства, высокой степени загрязненности среды, частых антропогенных и техногенных катастроф.
Возвратимся к конкретным вещам. Если смотреть на Север с фасада работающих там монополий, то покажется: жизнь расцветает. «Газпром», ЮКОС, «Лукойл», «Норильский никель», АЛРОСА во всем стараются походить на своих мощных западных коллег: пышные офисы, уйма компьютеров и мобильников, секретарши в белых блузках, деловые ланчи, зарплата в конвертах, термины и понятия, скопированные с английского языка, связи с другими странами. Все так похоже на транснациональные корпорации, холдинги, дочерние фирмы, все современно, солидно... Но при всем том явно недостаточное внимание к своим северным предприятиям, к решению их технологических, финансово-экономических и других стратегических проблем. Крайне слабо идут работы по обеспечению долговременных запасов сырья. Глубокое разведочное бурение на нефть и газ за 1988—2001 гг. сократилось в пять раз. Никак не решается застарелая проблема повышения отдачи нефти с пластов, по-прежнему горят огни на тысячах заброшенных скважин, ковры мерцающих звездочек видны были с самолета двадцать лет назад, видны и теперь. Вот такое удручающее сравнение приводилось на одном из слушаний в Государственной Думе. В США день за днем работают качалки на 460 тысячах истощенных скважин, которые дают в сутки всего по несколько ведер нефти (их потому называют ведерными), 300 кг в среднем. С русским размахом за 12 лет мы вывели из эксплуатации 250 тысяч скважин с суточным дебитом в десятки, а то и сотни тонн. По американским меркам за это время мы потеряли чуть ли не 3 млрд т: сколько добыли, столько бросили.
Основные фонды безнадежно стареют. Трубопроводы на 65—70% изношены, вместе с тем нормы амортизации искусственно занижают. За 1990—2001 гг. доля затрат основных средств нефтегазовых компаний, идущих на обновление техники и других производственных объектов, сократилась с 47% до 9%. Построенные на многолетней мерзлоте, долгие годы не ремонтируемые здания «вдруг» в одночасье во многих северных городах и поселках сотнями деформируются.
Допускаю, что приведенные обобщенные данные, может быть, чуть устарели, стали неточными, кое-где несопоставимыми, отдельные компании могут счесть себя необоснованно обиженными. Действительно, некоторые из них в чем-то работают лучше, другие — хуже. По моим представлениям, «Норильский никель», например, выделяется многим положительным в социальном и хозяйственном отношениях. ЮКОС хорошо обустроил свою сибирскую столицу Нефтеюганск и другие крупные промысловые центры. Пусть так, но общую картину, общую тенденцию вряд ли можно оспорить. В учебных пособиях приводится оценка эффективности использования природных ресурсов по России в целом: она в 2,7 раза ниже, чем в США. Как бы ни сомневались в методике расчетов, ни уменьшали разрыв, результат угнетает.
Доморощенные монополии, по крайней мере большинство из них, не достигли уровня мышления крупнейших западных компаний, которые перспективные интересы — ресурсные, общеэкономические, геополитические — зачастую ставят выше сегодняшних барышей. Однако слишком «успешно» идет процесс усиления влияния монополий на социально-экономическую и политическую жизнь Российского Севера, и это настораживает. Новые мощные концерны объявляют о своем намерении стать полноправными хозяевами всей северной нефти. Север превратился в полигон разбирательств между монополиями, между ними и властью. Дилемма «власть — монополии» все отчетливее сдвигается в пользу монополий. А.И. Солженицын сказал по этому поводу: «Крайний Север отдают. Эта жемчужина сдана монополиям».
Федеральное правительство стремится переложить бремя социально-экономического развития на регионы, не снижая при этом свою долю в их доходах. Прогрессивный пример Аляски подчеркивает неразумность такого пути. Там центральное правительство сократило свои дотации, но предоставило властям штата право самим разбираться с монополиями. И власти заставили их полностью платить ренту, предоставлять компенсации аборигенам за пользование недрами, расположенными на их территории, исправно вносить все другие платежи. В целом отдают центру и штату 50—60% своих прибылей, a может быть, и больше⁷. У нас эта отдача намного меньше, думаю, раза в два или около того, и правительство, кажется, не очень стремится изменить ситуацию. Между тем, по публикуемым международным расчетам, 17 российских миллиардеров, как известно, не очень честными, скажем мягче, в современных терминах, не очень «прозрачными» путями, набрали 37 млрд долл. только личного капитала, и это почти исключительно за счет северных ресурсов. Сумма немалая, особенно по российским меркам, около половины годового государственного бюджета. Темпы и масштабы накопления у наших северных олигархов намного выше, чем у аляскинских нефтяных корпораций, и в такой же мере они скупее, если не сказать, алчнее.
Многие наши ученые и политические деятели не замечают, или не хотят замечать того, что во всем мире идет серьезная политико-экономическая трансформация, которая предопределяет соответствующие сдвиги на Севере. В структуры стареющего классического капитализма внедряются элементы, весьма похожие на социалистические или социал-демократические, в какой-то мере, не побоюсь сказать, на советские. Игнорирование этих явлений, упрямое следование уходящим в прошлое канонам приносит серьезный вред.

Внешние угрозы

Наряду с особенностями нашей внутренней политики, точнее с ее отсутствием, прочному, во благо своей страны освоению Севера мешают факторы внешнего порядка. Это, говоря обобщенно, опасный по своим последствиям, слишком большой интерес к ресурсам и территории Российского Севера со стороны иностранных государств, иностранного капитала. Тут основным, как теперь говорят, фигурантом являются США; их корыстное внимание к нашему Северу известно еще со времени покупки Аляски. В последние годы, особенно после оккупации Ирака весной 2003 г., американцы, как известно, совершенно открыто объявили своей целью подчинение мировых ресурсов интересам США. Потребности и аппетиты США, особенно в отношении нефти, растут, значит, попытки очередных налетов и захватов будут продолжаться. И не в последнюю очередь в какой-то, не обязательно военной, форме — в России. Видный историк Н.А. Нарочницкая утверждает: «Америка приберегает Россию в качестве десерта».
Так или нет, но логика американской политики делает подобное предположение вполне реальным. На российские, прежде всего северные, кладовые американские и другие транснациональные корпорации давно заглядываются. Кладовые эти становятся все богаче, по крайней мере не становятся беднее, недавно открытые месторождения на полярных шельфах содержат до 80—100 млрд т нефти⁸. В ближайшие годы нефть пойдет в США по строящемуся трубопроводу через Мурманск. Только что наши олигархи заключили соглашение с нефтяным гигантом «Бритиш Петролеум» на инвестиции свыше 17 млрд долл. От Кольского полуострова до Камчатки во многих, если не во всех, сколько-нибудь крупных промышленных и строительных фирмах какое-то участие принимают иностранцы — то ли акциями, то ли в разделе продукции, то ли в деловой и технической помощи. Чуть ли не каждый день средства информации приносят новые факты проникновения чужеземцев. Явление само по себе тревожное, в истории Российского Севера никогда не наблюдавшееся. Во все прошлые времена, «от царя до большевиков», иностранцев пускали с чрезвычайной осторожностью.
Броску чужеземцев на наши северные ресурсы и территории способствует процесс глобализации хозяйственной жизни. Стало очевидным, что объективный и неизбежный сам по себе этот процесс становится рычагом укрепления определенных мощных группировок государств, прежде всего, конечно, США. Глобализация уже сильно затронула наши северные районы. Европейский Север превратился в объект активного сотрудничества Карельской и Коми республик, Мурманской и Архангельской областей со Cкандинавскими и другими североевропейскими государствами. «Баренц-регион» стал географическим понятием, объединяющим все эти страны и регионы.
Возник претенциозный план экономических связей «Северное измерение», появилось множество разного рода культурных, этнонациональных, экологических, научных и иных профессиональных международных организаций. Особенно активно объединение финно-угорских народов — от Венгрии, через Север, до Приволжских республик. При всем том очевидно, что Российскому Северо-Западу противостоит очень мощный в политическом и социально-экономическом отношении, но бедный природными ресурсами блок. Выдержит ли российская сторона, не превратится ли эта связь в «союз коня и всадника»?
А чего стоит сама по себе кабальная форма договорных отношений между государством — собственником недр и их арендатором-иностранцем, так называемые соглашения о разделе продукции. Отметим, в частности, что споры между сторонами должны рассматриваться в стране арендатора, то есть за рубежом. Такова степень нашего унижения! Удивительно, что эти соглашения продолжают продвигать, хотя изрядные щелчки мы уже получали. Эксплуатация на таких условиях сахалинских нефтяных шельфов дала стране столь мало, что это привело к большим скандалам в печати, правительстве, Госдуме.
В программах долгосрочного развития районов к востоку от Урала на основе международного сотрудничества, даже самых обстоятельных⁹, главное внимание уделяется экономическому аспекту. Политическая составляющая исследуется намного слабее. Остается неясным, станет ли в конечном счете господствующим национальный, компрадорский или иностранный капитал.
В межгосударственных арктических организациях, особенно в главной из них — «Арктическом совете», открыто проводится линия на глобализацию. Один из его руководителей, упомянутый американский северовед Оран Янг, яростно выступает за десуверенизацию Арктики, фактический отказ от государственных границ. Дело доходит до курьезов. Некто С. Рабинович, представитель солидной американской торгово-промышленной корпорации, будучи в 2001 г. в Якутске, забыв о том, что он в гостях, публично заявил: «Природные невозобновляемые ископаемые принадлежат всему человечеству. С этой точки зрения якутские алмазы, газ, нефть, уголь отнюдь не принадлежат Республике Саха (Якутия). Их надо рассматривать как достояние всего населения планеты». И этот выпад не нашел должного отпора. Якутия известна своим подчеркнутым стремлением попасть на мировую арену. Здесь создан «Северный форум» — общественное объединение ряда полярных и приполярных стран и регионов, всячески поощряются научные и культурные контакты с иностранцами.
Судя по сообщениям американской печати, США совсем не прочь купить Российский Северо-Восток, «продолжив» на запад приобретенную в 1867 г. Аляску и полученный в 1990 г. в подарок от правительства Горбачева—Шеварднадзе огромный кусок шельфа Берингова моря. Называлась даже цена, весьма, кстати, приличная, чуть ли не два-три триллиона долларов. В отличие от нас американцы высоко ценят Север. «Америка прирастать будет Сибирью и Севером?» — бестактно спрашивают журналисты.
Бог с ними, c журналистами, куда более неприятно, когда представители российской научной интеллигенции смотрят на все это, мягко говоря, хладнокровно. Академик В. Накоряков из Новосибирска упорно доказывал в центральной печати, что «мы живем слишком просторно», склоняя читателей к мысли: следовало бы «поделиться». Известные московские демографы А.Г. Вишневский и Ж.А. Зайончковская применительно к китайской экспансии на Дальнем Востоке утверждают, что такова-де логика истории: свободные земли надо отдавать в пользование тем, кто в них больше нуждается. Таков вот «христианский» подход. Подобные сторонники «международной коллективизации» считают разумным и целесообразным сдать в долгосрочную аренду Северо-Восток американцам, а БАМ — японцам.
Не очень ценим свое великое наследие. Уместно вспомнить обращенные к западникам слова замечательного русского поэта позапрошлого столетия:

Мне кажется зловещей расширяющаяся в последнее время пропаганда идеи массового приглашения иностранных мигрантов на наши малозаселенные, да, впрочем, и любые другие просторы. Снова выступил Е.Т. Гайдар, бросивший клич: «Россия должна стать Америкой XXI века» в смысле колонизации своей территории переселенцами из других стран. Это в то время, когда страны «золотого миллиарда» содрогаются от мысли, что через четыре-пять десятилетий США и некоторые западноевропейские государства в этническом отношении станут афроазиатскими. Необходимость массовой иммиграции объясняют бегством россиян с Севера и Дальнего Востока — вместо того, чтобы приостановить это бегство. Тот же Гайдар, будучи главой правительства, упустил в начале 90-х годов великий шанс, когда можно было привлечь на наши слабоосвоенные земли какую-то часть из тех 25 млн русских, которые были брошены в бывших советских республиках.
Гайдар, похоже, дал импульс кампании. Газета «Известия» (6 сентября 2003 г.) опубликовала проект некоего кандидата наук: предоставить японцам «в вечное и безвозмездное пользование» целый «анклав» в Сибири. «Прирастим Сибирь японцами», — гласит заголовок статьи.
А.И. Солженицын глубоко переживает по этому поводу. Он пишет про «брошенный нами в небрежении, незаботе, пугающей незаселенности, преступно содержимый нами, как постылый и чужой, сибирский и дальневосточный край... Невозможно представить, что перегруженная планета будет и дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств. Нашей правящей олигархии, утонувшей во внутренних интригах, ничтожных расчетах и жадном обогащении — необходимо хоть когда-нибудь поднять глаза на эти божьи просторы несказанной красоты, души и богатств, — которые по несчастному року, но лишь на отмеренный срок достались в их вредительное владение»¹⁰.
Думаю, надеюсь во всяком случае, что большинство научной интеллигенции также обеспокоено. Доктор экономических наук Е.Б. Кибалов из Новосибирска призывает ускорить процесс освоения сибирских и восточных территорий и, прежде всего, строить побольше железных дорог. Этим, по его мнению, мы обезопасим Северо-Восток от вполне возможного, в той или иной форме, вторжения американцев.

Окончание следует

⁷ См.: Г.А. Агранат. Аляска: новая модель развития // География, № 37, 39/2002.
⁸ См. фундаментальный труд (около тысячи страниц), обобщающий геолого-минералогические представления об Арктике: Российская Арктика. СПб., 2002.
⁹ См.: Проблемные регионы ресурсного типа. — Новосибирск, 2000.
¹⁰ А.И. Солженицын. Россия в обвале. — М., 1998. Есть малоизвестный рассказ А.И. Солженицына «На изломе». Удивительно, в этом рассказе писатель, прямо или косвенно, признает заслуги советских времен. Тогда страна получила «Разгон в Будущее» (заглавными буквами — так у автора). В это «Будущее» вошло и освоение Сибири, Севера, Дальнего Востока.