По-русски... не по-русски
К.В. БАЛАБАНОВ
инженер Смоленской АЭС
г. Десногорск, Смоленская область
Этот материал, наверное, более бы подошел для
какого-нибудь лингвистического издания, но так
как топонимика (а речь пойдет именно о ней, о
некоторых ее аспектах) связывает между собой
науки о языке и о земле, то я все-таки выношу его
на суд читателей «Географии».
Уж сколько раз твердили миру, да только все не
впрок... Продолжают выпускаться различные атласы,
выходят в свет очередные страноведческие
справочники. И вновь в угоду чужеродной
конъюнктуре заставляют нас коверкать родной
язык: Кыргызстан, Тыва, Ашгабат, Чаваш и т.д. и т.п.
Ну почему мы теперь должны писать и произносить
Башкортостан? Только потому, что так это звучит
на их родном языке? Но ведь по-русски эта
республика всегда называлась Башкирией.
Все мы еще из курса начальной географии помним
Кушку (как же не запомнить — крайняя южная точка
страны, да и название такое задорное). А теперь
этот поселок обозначается в новых атласах Кушгы.
И почему знаменитый космодром в Казахстане нам
теперь рекомендуют именовать Байконыр? А радует
ли вас написание Алматы? Или еще хлеще — Орал?
Бывший Яицкий городок, ставший русским городом
Уральском, но из-за политической
недальновидности наших правителей в середине XX
века оказавшийся за пределами России1,
при нынешнем названии, настойчиво предлагаемом и
нам, ассоциируется уже не с пугачевским
восстанием, например, а с чем-то
анекдотично-пошловатым («О конкурсе “Мисс Орал”
слышали?»).
В некоторых новоявленных государствах —
осколках былого Союза, а также и в
«пересуверенитетившихся» республиках в самой
России, на почве неуемного национального
чванства, а то и откровенной русофобии
претенциозных местных политиков были изданы
декреты о так называемом упорядочении русского
написания их городов и прочих географических
объектов. Но разве нам самим не лучше знать, как
называть их города и прочее в соответствии с
нашими, а не их языковыми нормами, особенностями,
традицией?
Я верю, что туркмену свою столицу приятнее
называть Ашгабат, но ведь по-русски этот город
называется Ашхабадом. И бывшая казахстанская
столица по-нашему будет Алма-Ата, а не Алматы
и т. д. И чуваша с его республикой мы всегда
произнесем через у в первом слоге, а не
через а.
А Хальмг-Тангч — разве не нонсенс? Слава богу (или
поумневшим издателям), этот словесный монстр
перестал писаться на географических картах.
Вспомните пушкинского «друга степей». Калмык он,
а не хальмгтангчец; и область их на русском языке
всегда называлась и называется Калмыкией.
Никто, разумеется, не спорит с тем, что когда мы
сталкиваемся с иностранным именем (в данном
случае — топонимом), особенно малоизвестным,
экзотическим, то стремимся передать его
по-русски как можно ближе к оригиналу звучания.
При этом мы можем столкнуться с весьма
труднопроизносимым или непривычным для нас
сочетанием звуков (Джангмагхийяна — город в
Пакистане, Пяййяне — озеро в Финляндии,
Тхунгсалэнглуанг — природный парк в Таиланде),
допустить нарушение принятых правил
правописания (Жэнцзюй, Шэньян — города в
Китае), либо рискуем нарваться на такие словечки,
которые больше напоминают ненормативную лексику
(тут уж любители и сами могут привести уйму
примеров).
Но если имя известно в русской традиции издавна,
если со временем оно видоизменилось у нас или в
языке-оригинале, или же исказилось
языком-посредником, мы используем сложившуюся
форму, ничуть не заботясь о точности. Нас уже не
волнует, такими ли звуками произносится, такими
ли буквами пишется, таким ли вообще словом
обзывается там тот или иной географический
объект, будь то река, или город, или даже целое
государство. Мы говорим не Пари, а Париж, не
Кобенхавн, а Копенгаген, не Эстеррайх, а Австрия,
не Букурэшть, а Бухарест, не Эль-Миср, а Египет, не
Бэйцзин и Бинцзян, а Пекин и Харбин, не Норге и
Свериге, а Норвегия и Швеция, не Летува и Карьяла,
а Литва и Карелия. Изменение сложившейся
географической номенклатуры даже с самыми
благородными намерениями (т. е. с целью
приближения ее к подлинному звучанию) уничтожило
бы языковой колорит, разбило бы сотни
сложившихся ассоциаций, создало бы для тысяч
людей массу неудобств. И это характерно не только
для нас.
Можно привести немало примеров из других языков,
как, скажем, народы Европы или Азии называют
по-своему те или иные географические объекты.
Ведь существуют шведские названия финских
городов, существуют славянские названия
отдельных германских географических объектов
(Липск /Лейпциг/; Дрезно, Драждяны /Дрезден/;
Целовец /Клагенфурт/; Вена, Видень /столица
Австрии — Wien/). В свою очередь, не ушли в
историю немецкие эквиваленты польских, чешских,
балтийских, румынских, венгерских и даже
итальянских топонимов. Они активно используются,
в том числе и в картографии. Немцы и австрийцы
говорят: Дорпат и Мемель, Штеттин и Данциг, Брюнн
и Карлсбад, Генф и Люттих, Боцен и Лайбах не
потому, что они не признают национальные
названия Тарту, Клайпеда, Щецин, Гданьск, Брно,
Карлови-Вари, Женева, Льеж, Больцано и Любляна, а
потому, что по-немецки эти города именно так и
называются.
Один и тот же город, или страну, или реку рядом
живущие народы, даже родственные по языку, могут
именовать абсолютно по-разному, причем непохоже
не только между собою, но и на оригинал. Мнихов,
Монахиум, Муник, Монако-ди-Бавьера — так на
разных языках звучит баварская столица. Венедиг
и Млетке — это Венеция по-немецки и по-сербски.
А попробуйте опознайте в польском Аквизгран, в
чешском Цахи или во французском Экс-ля-Шапель
немецкий Ахен. А наша
матушка-первопрестольная какие только обличья
не принимает за границей — и «Моска», и «Москоу»,
и даже «Маскава».
Темза для поляков — Тамиза, а Сена — Секвана. Их
же родная Висла по-английски — Вистула, а
по-немецки — Вайксель. Страну Мадьярорсаг
украинец подпишет на карте — Угорщина, а мы —
Венгрия. Словацкую столицу немец назовет
Прессбург, а венгр — Пожонь. Польский Вроцлав на
немецкой карте — Бреслау, а на чешской —
Вратислав. Когда-то и мы писали — Бреславль.
В соответствии со своими нормами и привычкой мы
говорим не Биалысток, а Белосток. Так же и в устах
поляка Брест и Великий Новгород будут звучать
Бжесць и Новогруд-Вельки. Украинские Львив,
Ривнэ, Кыив, Мыколаив, Запорижжя для нас все-таки
Львов, Ровно, Киев, Николаев и Запорожье. А знаете
ли вы как наш старинный Псков называется
по-иностранному? По-немецки — Плескау, а,
например, по-эстонски — Пихква. Петрополис — это
наша северная столица по-гречески. Страну Суоми
мы именуем Финляндией, а они нас — Веняйя.
Оросорсаг, Ресей, Русланд, Шурави — это тоже
названия нашего отечества.
Прибавляет разнозвучия еще и то, что в Европе
сложилась картографическая традиция, согласно
которой большинство топонимов переписываются с
карт, изданных в одной стране, на карты,
издаваемые в другой, без каких бы то ни было
изменений — ведь почти во всех европейских
странах принята одна графика, латинская.
Вследствие этого на одной и той же карте нередко
соседствуют немецкие и английские, голландские и
итальянские, французские и польские написания,
которые каждый читает так, как ему удобно.
Поэтому итальянское написание главного города
Корсики — Ajaccio француз по своим правилам
прочитает: Ажаксьо. А, скажем, испанец, увидев на
карте Zurich, непременно воскликнет: «Сурич!» и
будет, скорее всего, прав.
Тема эта, несомненно, интересна и увлекательна,
но, к сожалению, ограниченные рамки одной статьи
не позволяют раскрыть ее более полно.
Хочется лишь отметить, что при всем этом
колоссальном разноязычном многообразии ни
немцы, ни французы, ни даже арабы (а ведь и их
многие топонимы мы подписываем на карте «не так»2) ни на кого не обижаются, не
шлют «по дипломатическим каналам» требований
«правильно» называть их города и страны.
Предположим, что в Италии (предположим!!! ибо вряд
ли итальянцы додумаются до подобной глупости)
издали декрет об упорядочении русского
написания ряда итальянских городов. И что? Мы
сразу же вычеркнем на карте Рим и Флоренцию,
Турин и Неаполь? Все как один начнем писать и
говорить: Рома, Фиренце, Торино, Наполи?
Маловероятно3. Поэтому
непонятны рекомендации индийцев (о чем как-то
поведала нам «География») Бомбей выговаривать
как Мумбаи, Мадрас — Ченнаи. Тут уж и не угадаешь:
официальное это переименование или очередное
«упорядочение». Возможно, на каком-то там
диалекте не может быть начального звука б,
поэтому местные жители и подогнали звучание под
свой салтык, но зачем же следовать этому всему
миру? (Бенгалор, между прочим, не превратился в
Менгалор). А во что они переделали еще один свой
город — Колката!!! Как уж там на хинди не
склоняйте, не спрягайте, а русское название
Калькутта уже освящено многовековым
употреблением. Знаменитые ковры из этого города
язык не повернется называть колкатскими4. Это же курам на смех.
Также очень трудно понять, зачем нам
понадобилось «превращать» Киргизию в
Кыргызстан, Татарию в Татарстан, Белоруссию в
Беларусь (в последнем случае нарушены к тому же и
правила русской орфографии — буква а
никогда у нас не была корневой соединительной). В
некоторых даже весьма солидных изданиях можно
теперь прочитать: Западная Беларусь вошла в
состав СССР в 1939 году... Советская власть
в Кыргызстане установилась в 1919 году...
Извините. Западная Белоруссия, а не Беларусь
воссоединялась с БССР. А когда в Средней Азии
устанавливали власть советов, о «Кыргызстане»
никто, пожалуй, и не слышал. Были киргиз-кайсаки и
были кара-киргизы (и был тогда Туркестан). В
последнее время, правда, кое-что уже намечается в
плане возвращения на круги своя. Вот уже и сам
Аскар Акаев на недавней встрече с российским
президентом свою страну по-русски назвал
Киргизией.
Доходит порой до непонятного. Берем какой-нибудь
русско-иностранный словарь последних лет
издания. Например, русско-польский. В разделе
«Географические названия» находим — Кыргызстан,
Татарстан, Алматы (а то как же, по-новому!) и тут же
читаем перевод: Kirgizja, Tatary, Alma-Ata. Невольно
возникает вопрос: а там-то почему не упорядочили?
Или «фобия» только на нас распространяется?5
Складывается впечатление, что, чем развитее и
цивилизованнее страна, тем меньше волнуют ее
жителей проблемы подобных «упорядочений».
Выкаблучиваться чаще начинают те, кому о себе и
заявить больше нечем.
Один очень уважаемый народ в Закавказье свою
республику по-своему называет Айастан; у другого,
уважаемого не менее, государство называется
Сакартвело. Однако мы на своих картах
подписываем: Армения и Грузия. Так, может, хватит
чудачествовать, различные страны-республики, их
города и прочее будем писать по-русски (и без
всяких обид с их стороны) — не Татарстан, а
Татария, не Саха, а Якутия, не Кушгы, Алматы, Тыва,
Сумгайыт, а как положено...
P.S. Подтолкнул к написанию этого
материала Атлас железных дорог, выпущенный
Омской картографической фабрикой в 2002 году.
«География» уже отзывалась о нем. Целиком и
полностью согласен. Замечательное издание:
красочное, содержательное, удобное...
Великолепное, одним словом. Но без «ложки дегтя»
не обошлось.
О Казахстане или Азербайджане (с их любовью все
писать через ы) уже молчу. Открываем
страницы 156—157, посвященные Белорусским железным
дорогам. Находим на карте: Мазыр, Жодзино,
Мстислав... Но позвольте, издание —
русскоязычное, и по-русски эти города должны
писаться — Мозырь (причем ударное здесь о),
Жодино, Мстиславль! Часть городов, станций,
мелких малоизвестных пунктов подписана на
указанных страницах правильно в соответствии с
русской орфографией. Другая часть приводится как
бы по-белорусски — Ашмяны, Смаргонь, Мядзел,
Заславье, тот же Мазыр... Подобная
непоследовательность вызывает по крайней мере
недоумение. А примеры с Жодзино и Мстиславом (а
еще на карте находим Рогачов) и вовсе самым ярким
образом характеризуют «квалифицированную»
работу корректоров. Чушь полнейшая. Как
говорится, и ни туда, и ни сюда. И на одном языке
неправильно, и на другом — с ошибкой. Жодзiна,
Мсцiслау, Рагачоу — вот
как по-белорусски.
1 Как и Гурьев, и Петропавловск, и
Семипалатинск.
2 Аль-Муритания, Аль-Джазаирия,
Аль-Тунисия, Аль-Урдуния, Аль-Йамания, Ас-Сурия,
Аль-Лубнания, Аль-Иракия — вот как более-менее
«правильно» должны были бы мы называть некоторые
страны арабского мира.
3 Впрочем, как знать. Все это — дело
привычки. Я знал одного старожила, русского, но
родившегося в грузинской столице. Грамотный,
интеллигентнейший человек, но он до конца своих
дней называл свою родину Тифлисом, как слышал в
детстве и говорил в молодости. Произнесение
Тбилиси (нам вполне привычное) было для него тем
же, что для нас сейчас Ашгабат и Кокшетау,
Нахчыван и Сумгайыт. Мне кажется, измените сейчас
в названии нашей столицы любую букву (например, о
на ю), насадите это повсюду через средства
информации, и уже через два-три поколения будущие
«мюсквичи» нынешнее название будут воспринимать
как архаизм, как экзотику.
4 Бывший Сиам мы уже привыкли
называть Таиландом, но близнецы и кошки остались
все-таки сиамскими.
5 А ведь кроме таких вот
исторически сложившихся «традиционных»
несоответствий существуют еще и грамматические
или фонетические нормы, переступить которые
носитель того или иного языка попросту не может.
Произнося названия наших городов,
заканчивающихся на -нск, поляки смягчают звук н,
а украинцы — с. Вместо о украинец
«хочет» выговорить i в названиях
населенных пунктов, которые у нас заканчиваются
на -ов, -овск или -овка. Белорус не
может произнести мягкое р, безударное о
у него превращается в а, поэтому на
белорусской карте мы прочитаем Бранск, Арол. В
силу других правил Тверь у них превращается в
Цвер [цьвер]. И это примеры из самых
близкородственных языков. Что же говорить о
языках далеких, скажем, восточных, звуковая
система которых в корне отличается от
европейской. Попробуйте догадаться, о каких
наших городах говорит японец, выговаривая (и
соответственно отображая это своим письмом):
Маасикава, Карнэнингуарадо, Карасонадаро.
(При этом почему-то забывают о русских
фонетических нормах. Нет в русском языке слов,
где после к или г стоит ы. А
в слове Кыргызстан — пожалуйста, после обеих
этих букв. — Ред.) |