3. НИШИ

В каких условиях живут разные народы

Третий аналитический срез образной карты. Зонирование образов

Природно-хозяйственные зоны. Тайга.
Лесное хозяйство. Целлюлозно-бумажная
промышленность. Лесостепь.
Зерновое хозяйство

Из предыдущего раздела учащиеся вынесли, пусть пока еще в не сформулированном виде, догадку о том, что разные народы соответствуют разным природным условиям. И разные природные условия формируют разных людей: их манеру хозяйствовать, их пищевой рацион, образ жизни, духовные ценности. На рассматриваемой территории финны тяготеют к тайге*, тюрки — к лесостепи. Русские же — дети широколиственного леса — «своей» природной зоны в Прикамье не нашли: широколиственные леса как природная зона на востоке Русской равнины выклиниваются, зажимаемые тайгой и лесостепью**. Русские в Прикамье вписались и в тайгу, и в лесостепь, приноровившись к жизни и там, и там. Чему, по мнению Ф.Н. Милькова, способствовало плодородие почв — дерново-подзолистых и серых лесных даже под тайгой. Эти, совсем не таежные, почвы сформировались здесь благодаря богатым материнским породам — карбонатным суглинкам и глинам.
Попросите школьников найти на образной карте лиственные деревья (а это фигура в русской геральдике весьма распространенная, обычная). Отрицательный результат (лишь герб Осы вызывает некоторые лиственные подозрения, но о нем позже) даст вам повод обратить внимание детей на карту растительности в атласе, и школьники уже новыми глазами посмотрят на нее, найдя там подтверждение собственного открытия. Так тематическая карта атласа из непонятной (в глазах ребенка) намазанности красок превращается в осмысленность.
Перейдем теперь к поиску признаков тайги. Учащиеся без труда найдут таежную флору — елки (Гайны и Кизел). Пермская тайга главным образом темнохвойная, еловая (жгучий ельник бежит, молодея, к воде).

От Соликамска до Ныроба дорога идет сплошной тайгой. Очень красиво кругом. Тайга одета снегом, на елях он лежит особенно толстыми шапками. Когда машины поднимаются на вершину сопки, то видно огромное пространство вокруг, и все тайга и тайга.
По дороге проезжаем Чердынь... Жилые домишки — а кругом тайга! Но нет-нет да и попадется старый дом кирпичной кладки, и им залюбуешься... Видно, до революции жили в них купцы-лесопромышленники или богатые охотники.

(Анатолий Марченко. Живи как все. 70—80-е годы)

Таежная фауна — лось (Чердынь), медведи (Кудымкар и Пермь), белка (Гайны) и соболь (Первоуральск) — поможет нам конкретизировать очертания природной зоны.
Те же животные служат и указателями на одну из отраслей таежного хозяйства: охоту. Пушнина, лосиные кожи, медвежьи шкуры — то, чем жили здесь люди в старину. То, на что выменивали хлеб, который в тайге не растет или растет плохо.

Вот о чем думал старик.
Родился и вырос он в глухой лесной деревушке Чалпан, засевшей на реке Колве. Место было глухое, лесистое, хлеб не родился, и мужики промышляли кто охотой, кто сплавом леса, кто рыбной ловлей. Деревня была бедная, как почти все деревни в Чердынском крае, и многие уходили на промысел куда-нибудь на сторону: на солеваренные промыслы в Усолье, на плотбища по реке Вишере, где строились лесопромышленниками громадные баржи, на железные заводы по реке Каме.
Старик тогда был совсем молодым, и звали его по деревне Елеской Шишмарем, — вся семья была Шишмари. Отец промышлял охотой, и Елеска с ним еще мальчиком прошел всю Колву. Били они и рябчика, и белку, и куницу, и оленя, и медведя, — что попадет.

(Д.Н. Мамин-Сибиряк. Зимовье на Студеной)

На чем еще, кроме охоты, может базироваться таежная экономика? Разумеется, на убиении главного, ландшафтообразующего местного жителя — дерева. Елки на упомянутых уже гербах служат не столько символами ландшафта, сколько логотипами лесоповала: леспромхозов и исправительных колоний. В новое время лесозаготовки приняли массовый, промышленный характер, и на гербах Гайн и Кизела стальные шестерни подле живых еще елочек выглядят хищно-устрашающе.
Лес можно продавать как строительный материал (и не из таежного ли леса воздвигнуто рубленое укрепление в лесостепной Орде?). Можно — на дрова (и камская тайга без малого пять веков сжигалась в солеварнях Соликамска и три века пережигалась в древесный уголь для производства металлургической продукции Ревды, Первоуральска и других заводских городков). ХХ век с его непомерным расцветом бюрократии, пишущей братии и издательского дела породил новую отрасль таежного хозяйства — перемалывание и переваривание древесины в целлюлозную массу для производства бумаги. Целлюлозно-бумажные комбинаты появились в Красновишерске, Соликамске (район Бороґвск), но в гербах отразился лишь комбинат «Кама» в Краснокамске. Серебряное полотнище поверх камской полосы — бумага***. Этот пережевыватель тайги удачнее других пристроился при выходе из таежной зоны, там, куда Кама «приносит» лес со всех главных рек средней, богатой лесом, части своего бассейна (см. карту речных осей на с. 5). Пермская область — второй в России производитель бумаги. Уступает она только другому «финну» — Карелии.
В Краснокамске позднее вырос завод металлических сеток, необходимых для целлюлозно-бумажного производства (рулон сетки присутствовал на гербе советского времени; изображением мы, к сожалению, не располагаем); завод РОССЕТ обеспечивает сетками ЦБК всей страны. Это уже металлообработка, но она возникла здесь как часть таежной экономики.
Вот сформулированная полтора века назад, но все еще дающая пищу для размышлений экономико-географическая суть Прикамского Севера:

Живут в этой деревне государственные крестьяне Чудиновской волости, Чердынского уезда, бедные люди, каких много в северной части этого уезда... Уж как они ни возделывали землю, как ни молились своим пермякским богам, чтобы хлебушко свой был, — нет ничего. Просили они и попа сельского помолиться его богу, — и тут не помогло. Так и бросили поле, и вот уже второй год, как поле стоит нетронутым и дает только небольшую травку животным. Купить хлеба подлиповцам не на что. Положим, они нарубят леса, но куда везти? Город от них в ста верстах...
Занимаются они и стрелянием рябков, ходят на медведей, но на порох надо деньги, а медведя хоть и можно убить ломом чугунным или чем иным, так медведей ныне мало.
Это еще ничего, но самое главное — пища мучит всех. Настоящий хлеб едят редкие с месяц в год. Остальное время все едят мякину с корой, и от этого у них является лень к работе, болезнь, и часто все подлиповцы лежат больные, сами не зная, что с ними делается, а только ругаются и плачут. Надо заметить, что и в Чердыни хлеб слишком дорог, потому что его привозят туда только зимой из других городов или доставляют на судах бичевчики летом из Вятской губернии — из Сарапула или Елабуги.

(Федор Решетников. Подлиповцы)

Тайга дает многое, но не дает главного: хлеба.

Собственно, хлеб у старика вышел еще до заморозков, и он подмешивал к остаткам ржаной муки толченую сухую рыбу. Есть одно мясо или одну рыбу было нельзя. Дня через три так отобьет, что потом в рот не возьмешь. Конечно, самоеды и вогулы питаются одной рыбой, так они к этому привычны,
а русский человек — хлебный и не может по-ихнему.

(Д.Н. Мамин-Сибиряк. Зимовье на Студеной)

А есть ли в Прикамье хлебородные земли? Да, и немало. Об этом говорят реалистичные или символические колосья на гербах сел Сива, Барда и городка Оханска. Серп — пусть и как часть государственного герба СССР, но все-таки сельскохозяйственный серп — горит в полуночном сиянии герба Чёрмоза. А окончательно сомнения в пермском плодородии развеивает рог изобилия Кунгура. Здесь уже лесостепь. Указаний на лесостепную природную зону ваши дети сами, наверное, не найдут. Помогите им: обратите внимание на светло-зеленый фон герба Орды (деревянная крепость в чистом поле) и семь зеленых холмов, «развешенных» на нефтяной вышке Осы. В них угадываются здешние своеобразные ландшафты — памятники природы, в частности: Чермодинская вишневая лесостепь (заросли степной вишни) и Ореховая гора (самый северный массив орешника в Прикамье). Здесь много лиственных пород (дуб, клен, липа, ильм, бересклет), поэтому подобие главной фигуры осинского герба лиственному дереву оправдано. На самом же юге Пермской области, уже за пределами рассматриваемой территории мы найдем дубовые листья на гербе Чернушки (бассейн Белой): см. с. 20. А на старинном гербе Красноуфимска, расположенного на той же широте чуть восточнее, но уже в Белорецком бассейне, сидит сокол: вот она, близкая опушка, край леса и обзор степи, открывающийся для птицы-охотницы (вспомним точно такое же «опушечное» положение сокола на гербе курской, «хрущевской» Хомутовки в № 44/2003, с. 7).
Теперь вы можете дать детям задание, для выполнения которого уже все готово: по образной карте провести природно-хозяйственное зонирование территории, разделить ее на лесохозяйственную тайгу и зерновую зону.
Когда ваши начинающие гумбольдты и докучаевы завершат работу по зонированию, обратите их внимание на то, что на западе область земледелия сильнее задрана к северу (колосья Сивы своими топорщащимися остями чешут пузо кудымкарскому таежнику). На востоке же — Первоуральск, расположенный на той же широте, что и изобильно-хлебные Чернушка, Октябрьский, Барда и Кунгур, что и лесостепные Оса и Орда, щеголяет вовсе не хлебом, а таежным соболем****. Ревдинская и полевская ящерки слишком холодны, чтобы всерьез навеять мысль о тучных, насыщенных жизненной энергией нивах. Объяснение холодности и малохлебности востока вы дадите школьникам позже (раздел «Порог», с. 24).
Конечно, проведенная вашими школьниками граница не вполне отражает нюансы отношений между земледельческой полосой и таежной стихией. Веками земледелие — с переменным успехом — пытается вклиниться в тайгу, широким фронтом или очагами. В советское время оптимизма в этом отношении было больше, и хлеб гордо колосился на гербах не только Кудымкара, но и самой Чердыни. Геральдическая граница между лесным и сельским хозяйством была размыта. Познакомиться с этими тонкостями и сделать для себя выводы ваши заинтересованные ученики смогут по карте на развороте с. 20—21.

* Вот характеристика ареала обитания коми-язьвинцев в пермской газете: «От места впадения Язьвы в Вишеру вверх по течению — и вот она, Верх-Язьва, главная усадьба, а вокруг нее — Семина, Антипина, Паршакова и другие коми-язьвинские деревни, плотно сбившиеся в своеобразную агломерацию. А вокруг — десятки и сотни километров сплошной тайги без дорог и селений» (Юлия Баталина).
** Сказанное не означает, разумеется, что широколиственные деревья здесь не растут вовсе. Просто они не образуют тех обширных, протяженных лесных ландшафтов, как западнее. Наступающий с севера зимний холод (к востоку растет континентальность), наступающая с юга сухость (растет континентальность!) заставляют русский лес ютиться здесь на ограниченных участках, где он находит наиболее сносные для себя условия. Поэтому, может быть, широколиственному дереву в Прикамье так радуется глаз русского наблюдателя:
«Особенный эффект производили лапти, — в Сибири и на Урале лаптей не носят по той простой причине, что нет липы. Кунгурский уезд в этом отношении представлял исключение, и, как мне показалось, именно лапти больше всего шли этому русскому деревенскому богатырю, а сапоги испортили бы впечатление» (Д.Н. Мамин-Сибиряк. Балабурда).
Поэтому, наверное, тоскующая по листве русская душа потребовала в медвежьей Перми липовых насаждений. Помните, в каверинских «Двух капитанах» первое, что видит Саня Григорьев, выйдя из госпиталя, в Молотове (так тогда называлась Пермь), — липы:
«Впервые увидел я город, в котором провел уже почти полгода, и хотя только одна улица — аллея, засаженная липами, — открывалась передо мной, но по ней можно было, кажется, судить и обо всем М—ове... Город был просторный, спокойный. Все лучшие улицы стремились взлететь на высокий берег Камы».
И все-таки нация «не простила» прикамским русским «измены» своей природной нише. Пермский культуролог Олег Лейбович так характеризует образ Перми: «Мы [для жителей Центральной России] — страшные, какие-то дикорастущие».
*** Серебряный цвет бумаги заставляет вспомнить еще и то, что в Краснокамске, как и в Перми (где печатают деньги), работают фабрики Гознака.
**** На образной карте Первоуральск сильно смещен к северу по сравнению со своим реальным положением. Это сделано по соображениям компактности, чтобы вместить в лист все города по Чусовой (включая еще и Ревду с Полевским). Обратите внимание детей на реальное широтное положение Полевского на общегеографической карте Урала.