6. КАМЕНЬ

На чем, кроме леса*, основано промышленное развитие Прикамья?

Шестой аналитический срез

Горно-химическая промышленность.
Цветная металлургия.
Черная металлургия. Машиностроение.
Цементная промышленность

Две оси в Прикамье: жидкая — магистральная, но расплывчатая Камская (раздел 1), и каменная — плотно сбитая Уральская (раздел 4). Во взаимопроникновении и взаимном дополнении этих двух осей и двух начал формировалась прикамская промышленность.
Использование недр края началось с добычи жидкости ради камня: в XV в. в Соликамске начали добывать подземные рассолы (старинный соляной колодезь) и вываривать из них кристаллическую соль (NaCl). Соль, валюта того времени, помогла становлению Верхнекамского края, позволила русским прочно утвердиться здесь (и как знак преуспеяния в Усолье, экономической столице солепромышленников Строгановых, поднимается грандиозное по тем временам и тем местам сооружение — шестиярусная соборная колокольня). Соль поддержала дальнейшее освоение востока и севера, потому что давала возможность консервирования продуктов впрок, то есть повышала устойчивость жизненных систем на Печоре и в Сибири (ладья Верх-Язьвы везет соликамскую соль к уральским перевалам Красновишерска и Горнозаводска, к Тиманскому кряжу, начинающемуся Полюдовым Камнем, который украшает линию горизонта на советском гербе Чердыни).

О соли старик постоянно говорил: «Ах, кабы соль была — не житье, а рай». Теперь рыбу ловил только для себя, а остальную сушил, — какая цена такой сушеной рыбе? А будь соль, тогда бы он рыбу солил, как печорские промышленники, и получал бы за нее вдвое больше, чем теперь.

(Д.Н. Мамин-Сибиряк. Зимовье на Студеной)

В XVIII в., когда Россия, расширяя свои границы на юг, открыла там для себя намного более дешевую соль, трудоемкая добыча и лесоемкая выварка (не одна, ох, далеко не только одна гайнская елка сгорела в соляных варницах) в Соликамске пришла в упадок**. Но жидкая Кама не зря течет по предгорьям твердого Урала. К Предуральскому краевому прогибу Восточно-Европейской платформы приурочен гигантский соленосный бассейн — Верхнекамский, и рассолы хлорида натрия в этом котле — только пенка. В 20-е годы XX в. здесь были открыты другие соли — калийные, сырье для производства калийных удобрений. Начался новый всплеск в промышленном освоении Верхнекамья. Возник город Березники, который своим гербом — три кристалла сильвина (KCl)*** — раскрывает причину своего рождения и причину формирования Соликамско-Березниковского промышленного узла. Комбинаты «Уралкалий» (в Березниках) и «Сильвинит» (в Соликамске) ведут добычу калийных солей и выпуск калийных удобрений (почти 100% российского производства, около 1/6 мирового). Рядом сформировался куст других химических предприятий. В годы войны из калийно-магниевых солей (карналлит KMgCl3·6H2O) начали извлечение магния; так возникла цветная металлургия: Соликамский магниевый завод и титано-магниевая «Ависма» в Березниках. Калийная промышленность дает наиболее значительные валютные поступления в регионе, делает Пермскую область донором федерального бюджета. А начиналось все, еще раз напомним это детям, с соляного колодца XV в. Емкий символ тектоники, геологии, истории, этнографии и экономики Приуралья!
Совсем другая группа производств начала формироваться в петровское время в связи с горнозаводским освоением рудного Урала, по принуждению. Коронованные ящерки (Медных гор хозяйки) на гербах Полевского и Ревды — прямые указания на то, что люди пришли здесь в непосредственное соприкосновение с хтоническими силами Урала: начали добывать камни и разжижать их — плавить для получения металлов.

Нашу-то Полевую, сказывают, казна ставила. Никаких еще заводов тогда в здешних местах не было. С боем шли. Ну, казна, известно. Солдат послали. Деревню-то Горный Щит нарочно построили, чтоб дорога без опаски была. На Гумешках, видишь, в ту пору видимое богатство поверху лежало, — к нему и подбирались. Добрались, конечно. Народу нагнали, завод установили, немцев каких-то навезли.

(Павел Бажов. Две ящерки)

О старейших металлургических заводах говорит герб Полевского: знак Венеры (алхимический символ меди) — клеймо Полевского медеплавильного завода (1724), Полярная звезда — клеймо Северского железоделательного завода (1734). Молоты Ревды указывают на давнее железоделательное производство. Заводы строились и как государственные (знаки для полевских клейм выбирал государственный деятель и отчасти географ В.Н. Татищев)****, и как феодальные частновладельческие (демидовское клеймо «Старый соболь» обыграно на гербах Ревды и Первоуральска, начинавшихся как демидовские заводы).

А сам уж давно облюбовал, где теперь Ревда-завод стоит. Тут на Волчихе да и по другим горам и руду обыскал.

(Павел Бажов. Демидовские кафтаны)

С демидовских времен пункты эти сменили свою специализацию. Ревда, чье название с финских языков переводится как железо***** (и на проекте нового герба которой, с. 25, — символ Марса, знак железа, Fe), стала центром медной промышленности: Среднеуральский медеплавильный завод, построенный в 1940 г. (слиток на гербе — красный, Cu). Первоуральск (Васильево-Шайтанский завод) стал центром производства труб: в 30-е годы возведен гигантский Новотрубный завод (разрез трубы и огонь металлургического процесса).
Лысьвенский металлургический завод производит не чугун и железо, как при своих основателях из рода Строгановых или как при их наследниках — Шуваловых. А выпускает сложные специальные стали, стальные изделия, эмалированную посуду. В войну Лысьва обеспечивала армию касками. И, конечно, красноармейская каска могла бы стать лучшим гербом тылового металлургического города, чем не лишенное чертовщины старое клеймо упырей-владельцев — единорог с родового герба графов Шуваловых.

Герб Лысьвы советского времени — металлургический ковш (с. 21), прославлявший труд, а не «держателя контрольного пакета», хотя и был куда менее затейливым (прямо скажем, штампованным: такой же литейный ковш был в советское время и на гербе Горнозаводска******, и на многих других), все-таки много правильнее и достойнее. Впрочем, на заводском Урале, где деформированная земная поверхность деформировала условия жизни и хозяйствования русского равнинного человека, деформированы и представления о морали. Ящерично-рогатая нечисть буквально роится в юго-восточному углу образной карты. И человеку трудно среди них сохранить себя. В Горнозаводске то ли человек находит алмаз (а в этих местах в 1829 г. был найден первый российский алмаз) в недрах, то ли недра человека находят. Подземелье засасывает его, как бажовских персонажей — ловцов блазнящего горного счастья. (Силуэт цветка, по которому ползет пресмыкающееся Полевского, — тот самый каменный цветок, о котором бессчастный Данила-мастер мечтал на Гумешевском руднике******* и который Павел Бажов потом положил в свою шкатулку из Cu₂(OH)₂[CO₃].) И действительно, уральское кладоискательство — а у Горнозаводска, в поселке Промысла' все еще пытают счастье старатели — человека не возвышает:

— Вы слышали о Пислегине, который якобы нашел камень в 14 карат?
— Егор Пислегин был моим ближайшим соседом. Точно знаю, что он нашел такой алмаз. Ездил продавать его в Свердловск. Но там алмаз никто не купил. Пришлось по дешевке отдать геологу. Не разбогател старик Пислегин. Умер 15 лет назад в нищете. Ни дома, ни родственников его не осталось...
— Официально добыча прекращена, но я слышал, что местные жители находят золото и алмазы.
— Разве об этом расскажет тот, кто найдет алмаз? — лукаво улыбается Алип Бориевич. Показалось: словно отблеск алмазной грани сверкнул в маленьких хитрых глазах председателя сельсовета. Уклончивый ответ только подтверждает, что алмазы в поселке есть.

(Юрий Софонов, 2003 г.)

Промышленная разработка алмазов ведется на севере Камского Приуралья («Уралалмаз»********) — в районе Красновишерска (три кристалла на гербе, кубическая модификация самородного С).
Металлургическим заводам, с XVIII в. осевшим в верховьях Чусовой, было в горах не совсем по себе. Древесная металлургия скоро выжгла леса вокруг. Издалека приходилось везти хлеб. На водоразделе маловато было воды. Но главное — равнинному, хлебопашескому русскому человеку было плохо в горной тайге, загнать сюда можно было только неволей.
Поэтому вскоре с Урала на запад стали вывозить не только готовое железо, а чугун или даже сырую руду, с тем, чтобы в более хлебных, более лесных и менее напряженных, более человечных условиях ставить передельные и литейные заводы. Ставить по Каме (где в людское сознание не лезут рогатые и перепончатые уроды). Везли же — по горной Чусовой (от пристани при устье Ревды, обозначенной на гербе) с ее смертоносными бойцами (c. 6): видно, как небеспечно идет по Чусовой струг.

А еще про это посказулька сложена. Наши старики сказывали. Они, вишь, ране-то, как чугунки не было, медь, железо на Чусовую-реку возили.

(Павел Бажов. Демидовские кафтаны)

Следы металлургических заводов, родившихся на пути с сырьевого Урала в потребляющую Европу, мы видим на гербах Добрянки (чугунная часовня, отлитая мастерами завода) и Камбарки (чугунная решетка). Следы — потому что металлургии там уже нет. Добрянский завод (как и аналогичный Чёрмозский) утонул в Камском водохранилище, Камбарский стал машиностроительным, производящим железнодорожную технику.
В сущности Урал с XVIII в. вывозил не просто металл и сырье, он «экспортировал» в Прикамье металлопромышленность. Мягкая Кама потянула к себе уральскую жесткость*********.
На гербе поселка Суксун, возникшего тоже как демидовский завод (медный), ныне — комбинация из оптических линз. Металлургическое производство у истощающегося Урала закрылось, и в старые корпуса в войну въехала эвакуированная из Витебска очковая фабрика, выросшая здесь в оптико-механический завод. Другой вариант суксунского герба — самовар (с. 21). Это продукция работающего здесь самоварного завода — исторического порождения и пространственного продолжения «Сu-горы».
Между двумя углеродными гербами (алмазами Горнозаводска и Красновишерска) есть еще два углеродных — Губаха и Кизел. На них — символика угледобычи (С, но уже не самородный). Теперь вернее сказать — бывшей угледобычи. Последняя шахта в Кизеловском бассейне была закрыта в 2000 г. С сокращением добычи каменного угля в Прикамье одновременно росла добыча жидкого энергоносителя — нефти. Пермская земля — все-таки не каменный Урал, она опять возвращается к полезным ископаемым, приуроченным к предгорному прогибу. Нефтяные вышки и другие энергетические символы вы поможете школьникам найти и прокомментировать с помощью карты «Тепло» на с. 32.

* См. раздел «Ниши», с. 19.
** В последние годы на «Уралкалии» и «Сильвините» возобновили производство пищевой поваренной соли (йодированной).
*** Минерал этот, говоря языком геологов, кристаллизуется в кубические сингонии, поэтому и изображены кубики.
**** В середине XVIII в. Полевской был продан соликамскому купцу Турчанинову.
***** Вспомним и горнорудную Ревду мурманского листа карты (№ 40/2003).
****** В знак того, что в районе существовали старые металлургические заводы. Один, небольшой, в Пашии, сохранился до нашего времени. Сам же Горнозаводск — новый город, возникший при строительстве цементного завода в 40—50-е годы (поиздержался Урал: уже не за рудами, а за банальными стройматериалами идет сюда человек).
******* Гумешевский рудник (залежи окисленной меди) был выработан и закрыт в 1871 г. В 1959 г. разработка была возобновлена на новом технологическом уровне. В 1994 г. было решено ликвидировать знаменитые Гумешки. Ныне горные выработки затоплены.
******** В 2003 г. прииск «Уралалмаз» намеревались передать под контроль израильского диамантера Льва Леваева.
********* На гербах советского времени — указания еще на два завода, возникших по тому же принципу: доработки уральского полуфабриката по пути следования к районам конечного потребления. В Нытве — прокатный стан (Нытвенский металлургический завод — ныне крупнейший в России производитель столовых и кухонных приборов из нержавейки, прокатчик биметаллических листов), в Очёре — шестерня и трубоукладчик (на базе старинного железоделательного вырос Очёрский машиностроительный завод — еще недавно производитель техники для строительства магистральных трубопроводов, а ныне изготовитель элементов нефтепромыслового оборудования). Когда в XIX в. реку Чусовую заменила Горнозаводская железная дорога, прошедшая вдоль долины реки от Перми до Чусового, а потом на Кушву и Нижний Тагил, в месте расставания дороги с рекой возник существующий поныне Чусовской металлургический завод (на гербе его признаков нет, но породившее его транзитное транспортно-географическое положение выражено ясно). И сама прикамская столица Пермь возникла у поселков металлургических же заводов — Егошинского, или Ягошинского (вспомним финскую старушку: сноска на с. 9), ныне не существующего, и Мотовилихинского, ставшего крупным производителем военной, артиллерийской техники. Вообще же машиностроение (оборонное, авиационное и др.), форсированно развивавшееся в Прикамье, особенно в самой Перми в советские годы, почти не нашло отражения на гербах. Оно еще не успело срастись с образом места, как «демократические реформы» подкосили отрасль.