По океанам за Белым Китом

По роману Г. Мелвилла «Моби Дик»

Атлантический океан

Проходили дни и недели, и разукрашенный китовой костью «Пекод» под зарифленными парусами не спеша пересек четыре промысловых района: у Азорских островов, у островов Зеленого Мыса, на так называемом Плато (район возле устья реки Ла-Платы) и район Кэррол — незастолбленный водный участок к югу от острова Святой Елены.
И вот, скользя по водам Кэррола, однажды тихой лунной ночью, когда волны катились за бортом, словно серебряные слитки, и своим нежным переливчатым журчаньем создавали как бы серебристую тишину, а не пустынное безмолвие; в такую безмолвную ночь впереди за крутым носом корабля, одетым белой пеной, появился серебристый фонтан. Освещенный луной, он казался небесным, словно сверкающий пернатый бог, восставший со дна морского.

<...>

Быстро прошел по палубе Ахав*, на ходу приказывая поставить брамсели и бом-брамсели и развернуть лиселя. Самый искусный рулевой был поставлен у штурвала. И вот, неся дозорных на верхушке каждой мачты, судно на всех парусах полетело по ветру. Непривычно порывистый попутный ветер так и вздымал, так и подбрасывал корабль, наполняя все это множество парусов, и ожившая, трепещущая палуба совсем не чувствовалась под ногами; а между тем судно неслось вперед; казалось, два непримиримых стремления боролись в нем: одно — прямо ввысь, в небеса, другое — вдаль, к смутной цели на горизонте... Но как ни стремителен был бег корабля, как ни горячи были жадные взоры, словно стрелы, летящие у каждого из глаз, — серебристый фонтан больше уже не показывался в эту ночь. Каждый матрос мог поклясться, что видел его, но во второй раз его не увидел никто... Так повторялось ночь за ночью. Загадочный, взлетал фонтан к небесам то при луне, то при свете звезд, вновь исчезая на целый день, на два дня или на три; и каждый раз при новом появлении, казалось, все дальше уходил, опережая нас, словно манил и влек нас за собой.
Среди матросов не было недостатка в людях, готовых поклясться, что этот неуловимый фонтан пускал всегда Моби Дик. Порой при появлении этого призрака людьми на борту овладевал какой-то странный ужас. Страхи эти, смутные и зловещие, приобретали особую силу по контрасту с окружающей безмятежностью, за синим покоем которой как бы притаились какие-то дьявольские чары; а мы день за днем уходили все дальше и дальше среди такого томительного пустынного затишья, что чудилось, будто само пространство расступалось и всякая жизнь бежала перед мстительным килем нашего корабля.
Но вот наконец, повернув к востоку, в сторону мыса Доброй Надежды, «Пекод» стал вздыматься и нырять на широкой размашистой зыби, и штормовые ветры начали завывать вокруг; когда судно резко кренилось под порывом ветра или в бешенстве таранило носом черные волны, так что пенные хлопья дождем серебристых осколков летели из-за бортов, тогда исчезала вся эта безжизненность и пустота, уступив место зрелищам, еще более мрачным и гнетущим.
Рядом с нами у самого борта проносились в волнах неведомые существа, а за кормой вились тучей загадочные морские воґроны. Каждое утро мы видели этих птиц, рядами унизывающих наши снасти, и как ни пытались мы криками спугнуть их, они подолгу сидели на тросах, будто считали «Пекод» брошенным, покинутым на волю волн и ветров судном, отданным во власть запустения и потому вполне пригодным насестом для таких бездомных созданий, как они. И все вздымалось, вздымалось, без отдыха вздымалось темное бескрайнее лоно океана, точно больная совесть великой мировой души, в раскаянии страждущей за тяжкие грехи и муки, которые она сотворила.
Мысом Доброй Надежды зовут тебя? Куда лучше подходит тебе твое старинное имя — мыс Бурь, ибо, убаюканные долгим предательским штилем, мы вдруг попали в эти бушующие воды, где грешные души во образе птиц и рыб, казалось, навечно осуждены были плавать в безбрежном океане, не имея надежды на тихую гавань, или биться в черном воздухе, не ведая горизонта. Но и тогда, спокойный, белоснежный и неизменный, по-прежнему направляя к небесам свой серебристый плюмаж, по-прежнему маня нас за собой, был виден по временам одинокий фонтан.

* Капитан «Пекода». — Здесь и далее прим. ред.

Индийский океан

Взяв от островов Крозе курс на северо-восток, мы вскоре очутились среди обширных лугов «брита» — размельченной желтой планктонной массы, которая идет в пищу настоящим* китам. Повсюду на многие-многие мили колыхалась она вокруг нас, будто мы плыли по безбрежному полю спелой золотистой пшеницы.
На второй день нам стали попадаться настоящие киты; разинув пасти, они лениво плавали в клубах планктона, который застревал на волокнистой бахроме их губ, напоминавшей какие-то удивительные жалюзи, в то время как вода беспрепятственно вытекала наружу.
Словно косцы на заре, которые плечом к плечу с тихим шуршанием прокладывают себе путь в высокой росистой траве, плыли эти чудовища, издавая странный травянистый, режущий звук и оставляя позади себя в желтых водах бесконечные голубые прокосы. Однако, пожалуй, один только этот звук, который они производили, отцеживая «брит», и напоминал о косарях. На взгляд же их огромные черные туши, особенно когда они на мгновение застывали в неподвижности, больше всего походили на безжизненные каменные глыбы. И даже когда вы все-таки убеждаетесь, что это киты, все равно бывает очень трудно поверить, чтобы столь безмерно разросшаяся масса была одушевлена такой же жизнью, какая живет в собаке или в лошади.

<...>

Длинный и узкий полуостров Малакка, выступая на юго-восток от земли Бирмы, достигает самой южной точки во всей Азии. А от этого полуострова непрерывной цепью тянутся длинные острова Суматра, Ява, Бали и Тимор, которые вместе со многими другими образуют огромную дамбу или вытянутый мол, соединяющий Азию с Австралией и отделяющий пустынный Индийский океан от тесно нанизанных восточных архипелагов. Мол этот для удобства китов и кораблей в нескольких местах перерезан воротами, из которых наиболее примечательными являются проливы Зондский и Малаккский. По Зондскому проливу, например, суда, направляющиеся с запада в Китай, проходят в воды китайских морей.
Узкий Зондский пролив отделяет Суматру от Явы; он находится как раз посередине гигантской островной дамбы, укрепленный круглым зеленым мысом, который известен среди моряков под названием Яванского Лбища**. Этот пролив напоминает в немалой степени центральные ворота, ведущие внутрь обширной, обнесенной стенами империи; а если вспомнить о несметных богатствах: пряностях, шелках, драгоценных камнях, золоте и слоновой кости, — какими изобилуют тысячи островков этих восточных морей, то становится очевидным, что со стороны природы было вовсе не так уж неразумно, сотворяя землю, окружить все эти сокровища хотя бы некоторым подобием ограды для защиты от загребущих рук западного мира. Берега Зондского пролива не украшают неприступные крепости, какие стерегут входы в Средиземное море, в Балтику и Пропонтиду***. Не в пример датчанам, люди Востока не требуют, чтобы им раболепно кланялись спущенными марселями бессчетные процессии плывущих по ветру кораблей, которые вот уже столько столетий денно и нощно проходят между Суматрой и Явой, нагруженные драгоценнейшими дарами Востока. Но, пренебрегая никчемными церемониями, они отнюдь не отказываются от более существенных воздаяний. С незапамятных времен прячутся пиратские «прао» малайцев среди бухточек и островков у побережья Суматры, чтобы вырваться вдруг наперерез судам, идущим по проливу, и с копьями наперевес потребовать своей доли. И хотя благодаря многократным кровавым расправам, какие учиняли европейские мореплаватели, отваги у корсаров несколько поубавилось, все же и по сей день мы слышим о том, как английское или американское судно было безжалостно взято на абордаж и ограблено в этих водах.

* Настоящие киты относятся к подотряду усатых китов; так называемый «спермацетовый кит», т.е. кашалот, — представитель подотряда зубатых китов.
Китобои «Пекода» охотятся в основном на кашалотов. Белый Кит — Моби Дик — тоже кашалот.
** Это название найти не удалось; вероятно, то же, что мыс Шпиц-Джава (атлас А.Ф. Маркса, 1905), или 1-й мыс Ява (атласы мира, выпущенные в СССР, разные годы издания) — западная оконечность этого острова.
*** Пропонтида — древнегреческое название Мраморного моря.