1.ВЛАГА

В чем Мещера проявляет себя как низменность

Первый аналитический срез образной карты

Рельеф. Низменность. Сток.
Базис эрозии. Озера. Болота.
Водная и околоводная фауна. Водное хозяйство.
Рельеф и социальная стратификация общества

Карта

Мещера — низменность. Как может в гербах выразиться идея «низменности»? Ладно бы «горности» или «холмистости»: в № 40, 44/2003 и 4/2004 мы встретили уже немало примеров, когда гербы восславляют перепады абсолютных отметок — большие относительные высоты. В Мещере же, наоборот, перепады высот малы. Рельеф сглаженный, на больших участках совсем плоский. Глаз москвича, постоянно живущего в немещерской части столицы, в Перове или в районе Первомайской бывает буквально оскорблен монотонной плоскостью, неумолимой прямизной улиц и прямоугольностью кварталов. Словно другой, безударный, город. Как же может выразиться на гербах низменный характер местности?
Что означают малые высоты для воды? — спросим детей. То, что она не будет течь или если и будет, то медленно, застаиваясь. На мещерских гербах, как нигде, много символов озер и болот. Вспомним: изучив уже три обширных территории России, мы нигде (исключение — Ловозеро, № 40/2003) не видели, чтобы территории вводили в свой образ стоячую или вяло текущую воду. Были реки и притоки, были море и фьорды. На мещерском листе мы тоже встретим немало рек (они Мещеру оконтуривают), но их рассмотрение отсрочим до раздела 4 «Нити» (с. 19—21), встретим даже, как ни странно, море (о нем ниже); пока же сосредоточимся на менее резвой воде.
Явственно болотный пейзаж с рогозом и селезнем рисует герб поселка им. Воровского. Его дополняют кувшинки на эмблеме поселка Купавна, журавль на проекте герба Шатурского района, перо водоплавающей птицы, подстреленной в бывших лесах московского района Перово.

В Мещорском крае можно увидеть лесные озера с темной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звезды*.

(Константин Паустовский.
Мещорская сторона)

Мне случилось ночевать на мшарах. Ни костер, ни толстая подстилка из сосновых веток не спасали от резкого водянистого холода, что сочился снизу, из самых недр земли. А туманы были такие, что никак не могли разгореться костры.

(Константин Паустовский.
Поток жизни.
Заметки о прозе Куприна)

Во многих мещерских поселениях большие озера и пруды плещутся прямо посреди застройки, чуть не в центрах: волнистая рябь Люблинского пруда в Москве, городских прудов Малаховки и Раменского. Среди озер стоит Шатура. Даже небольшого углубления или небольшой плотинки достаточно здесь, чтобы вода образовала значительную акваторию. Мещерские озера по большей части мелкие.

Однажды — это было на Ивановском озере — мы разбили свой лагерь невдалеке от деревни Ушмор... Дул сильный ветер. Угрюмо гудели сосны. О песчаную отмель ... с шумом разбивались вспененные волны. Ну прямо как на Рижском взморье! Внизу зашуршал песок, и на тропинке показалось несколько местных парней и девчат. Они не спеша разулись и, засучив штаны и подоткнув подолы платьев, неторопливо, как ни в чем не бывало, зашлепали по воде голыми ногами.
— Эй, куда же вы?—не выдержал Петя, видя, как парни и девчата всё дальше и дальше удаляются от берега.
— В деревню, куда же еще, — отозвался один парень, поправляя перекинутые через плечо ботинки. — Праздник там у них, ну вот мы к ним и идем, вроде как в гости. — И он махнул в сторону деревеньки, видневшейся на противоположном берегу.
— Вброд?—испуганно ахнула Нина, с опаской поглядывая на огромное озеро.
— А то как же, у нас все так ходят.
— А не глубоко здесь?
— Не, — рассмеялся парень, — здесь курице по колено. Ну, кое-где до пояса вода дойдет, а так по колено — не больше. Мелкое наше озеро.

(Алексей Попов.
По Мещерскому краю)

Зато рыбное. Рыбами на гербах отмечены водоемы московского района Гольяново, ледниковое Бисеровское озеро и прудовое рыбхозяйство в Старой Купавне (карпы), огромные озера в окрестностях Спас-Клепиков.
О клепиковской озерной Мещере Сергей Есенин написал одно из своих первых стихотворений:

Есенин учился в Спас-Клепиках и страдал от Мещеры. Те из читателей, кому довелось на родине поэта в светлом полевом Константинове постоять над Окой на головокружительной высоте и посмотреть на распростертую, пресмыкающуюся зеленым лесным змием по левому берегу дремучую Мещеру, поймут экологические муки юного поэта.
Леднику своим происхождением обязаны многие озера, не только Бисеровское. В описании герба района Косино-Ухтомский, недавно включенного в черту Москвы, прямо указано, что три показанных овалами озера — ледниковые. Только почему составитель герба нарисовал эти три озера наподобие ин и янь? Так передана информация о том, что на берегах этих озер было большое поселение древнего человека, вскрытое археологическими раскопками. Археологических находок в Мещере множество. Из них же происходит и костяная уточка на гербе пос. им. Воровского. А что привлекало человека в этих влажных местах, мы уже можем угадать: рыба. Мещера дарила естественные круглогодично исправные садки, как в магазине «Живая рыба», за это и любили ее дославянские, доземледельческие жители, а ныне здешние торфяники так любимы археологами.
Мещерская влага сыграла роль не только в древней истории. При татаро-монгольском нашествии она стала барьером для конников-степняков, и те от Рязани двинулись не сразу к Владимиру, а пошли в обход Мещеры к Москве и лишь оттуда на Владимир (пусть школьники посмотрят карту в атласе по истории России). Внешние вторжения в этот болотный край вообще почти не заходили. Здесь не было городов-крепостей (в обширной Мещере нет ни одного города основанием старше XVIII в.!): труднопроходимая низменность сама была крепостью. Посмотрите: на карте нет крепостных сооружений. Исключения — лишь Угрешский монастырь в Дзержинском (но он уже на самом краю Мещеры, на бойкой Москве-реке) и символический план крепости в Восточном Измайлове (но это «госдача» царя Алексея Михайловича). Да и негде было особенно крепости ставить: для них ведь нужны высокие холмы, впечатляющие перепады рельефа. Почти нет и сражающегося оружия: ясно, что болота эти не были театром военных действий**. Мечи (Рязань, Рыбное, Шилово, район Рязанский в Москве) и копье (Москва) обнажены лишь на самом южном фланге***, вдоль Оки и Москвы-реки, уже вне самой низменности, на территории, не защищенной от сухой степи неприступным кордоном мещерской влаги.
Зато в качестве укромной тыловой опытно-экспериментальной базы, где разрабатывались новые системы оборонительного вооружения, Мещера себя проявила. К примитивным оборонительным средствам отнесем щит на гербе района Восточный (здесь была деревня Щитники). На мещерских прудах и озерах юный Петр I начал экспериментировать с потешным флотом. Об этом напоминают ботик с царским вензелем на парусе в Измайлове, якорь Восточного округа и океанская волна Косино-Ухтомского (идея: от маленьких мещерских озер — к созданию морского флота). О другой, более современной оборонке — в разделах «Тыл» (с. 24—28) и «Небо» (с. 29—31).
С образом болот ассоциируются не только околоводные птицы (любители рыбок и лягушек), но и комары и змеи. Странно было бы ожидать появления комара на гербе даже самого болотного города: уж слишком это было бы унизительно. Но информация о них все же есть. Колба на гербе Старой Купавны символизирует фармацевтическое предприятие «Акрихин», ныне одно из крупнейших в России. А начиналось оно с производства содержащего хинин лекарства от малярии — болотной болезни, переносимой малярийным комаром.

Такие болота в Рязанской области зовут мшарами. Комара столько, что семьи лесников по неделям не выходят из избы и сидят в едком дыму от дымокуров. Спят только под марлевыми пологами… О великой силе комаров можно судить хотя бы по тому, что листва ольхи по берегам озер и на болотах днем кажется серой, а не зеленой, от плотного слоя комаров, сидящих на деревьях. А по вечерам все болота зудят тонким и, кажется, всемирным комариным писком.

(Константин Паустовский.
Поток жизни)

Колба, как и положено в аптекарской символике, обвита змеей. Она здесь вроде бы всего лишь абстрактный символ. Но если мы сведем ее со змиями-драконами Москвы, Егорьевска и Шатуры (они уже, считай, полудохлые, но вечно живые!), то образуется немалый серпентарий.

О том, что в Мещере много змей, в том числе и ядовитых, мы слышали и раньше. Еще на кордоне старик Желтов, бросив подозрительный взгляд на наши босые ноги, предостерег:
— А змей не боитесь? Много их тут у нас в мшарах водится. Без сапог по болотам лучше не ходите — как бы беды не случилось…
Ночью наш походный лагерь ... подвергся, как казалось нашему болезненному воображению, настоящему змеиному нашествию. Словно издеваясь над нами, они шмыгали в темноте вокруг палатки, шуршали в прелых листьях и даже как будто гремели оставленной у костра посудой…
Осада продолжалась всю ночь, а когда наутро Сережка осторожно разбаррикадировал выход и выглянул наружу, он испуганно отшатнулся: у входа мирно дремала на солнце змея. Вела она себя на редкость спокойно и флегматично, не обращая никакого внимания на встревоженный шум, доносившийся из палатки.
Такого обилия ужей мы никогда не видели. Ими буквально кишело все вокруг. Они спокойно ползали возле наших палаток, лежали на пнях и пригорках и даже ухитрялись залезать в наши рюкзаки. Особенную активность проявляли маленькие ужата — змейки длиной в несколько сантиметров, от которых вообще некуда было деваться.

(Алексей Попов.
По Мещерскому краю)

Сами мещерские жители склонны рассматривать своих геральдических змиев не просто как заимствование из легенды о св. Георгии, а связывать их со своей местностью. В Шатуре придумали легенду о языческом змеином боге Уре, чье капище якобы некогда находилось в этих местах. Досужие домыслы скучающих краеведов, а поверишь, как произнесешь в ряд мещерские топонимы: Шатура, Мишеронское, Черусти****, Угреша, Ерахтур, Екшур, Щурово, Керва, Куровское, а потом еще и главное: МеЩеРа.
В змиях и их неудачном состязании с конными (Москва, Шатура) или небесным (Егорьевск) копьеносцами видится не только мифологический, не только зоологический, но и чисто географический и, если угодно, геоморфологический сюжет. Московский ездец появляется на карте там, где возвышается Боровицкий холм Кремля, где, следовательно, заканчивается пресмыкающаяся Мещерская низменность (см. геоморфологическую карту Москвы в № 5, с. 15). Один тип рельефа поражает другой. А что же в Егорьевске? И здесь, оказывается, низменность терпит поражение от другого рельефа. Егорьевск и куст поселений вокруг него лежат на так называемом Егорьевском моренном плато, на распаханной, относительно плодородной территории, возвышающейся посреди лесоболотной «змеиной» Мещеры и контрастирующей с нею.
В Шатуре никакого «плато» нет, город стоит посреди плоскодонных озер и торфяных болот. Но поражающий змия Георгий здесь — не просто дежурная дань принадлежности к Московской области. Он нарисован на гербе с особым смыслом, да и змий здесь совсем другой, чем в Москве, — без лап и крыльев, это именно болотная змея, анаконда какая-то, а то и клубок змей.

Мне удалось разыскать ее дочь — одинокую, страдающую от жутких приступов бронхиальной астмы старуху — на болотах это явление частое … живущую в развалившемся доме в совсем уже обезлюдевшей деревне Малое Жабье.
Когда я пришел в деревню в первый раз, меня поразил вид ее катастрофического запустения и какой-то фантастической вакханалии болотной зелени, проросшей по всем усадьбам, у ветхих крылечек и даже на крышах домов. Такое могло случиться где-нибудь в Амазонской низменности, если бы в заповедную пущу бразильской сельвы были бы сброшены шесть или семь деревянных домов.

(Сергей Шишов.
Темные страницы Книги Велесовой)

На шатурском гербе герой, налетающий на змею, у которой из пасти идет дым, — это героические строители Шатурской ГРЭС, это как бы ленинский план ГОЭЛРО. Взрывая фрезой болота, всадник разжигает котлы электростанции, работающей на торфе. Это красивый символ социалистической индустриализации, победившей низменность, победившей болото.
Пропитавшая Мещеру влага кое-где пробивается ключами (Родники). А там, где низменность достигает своих наивысших отметок, на болотистом водоразделе Яузы и Клязьмы, ключевая вода высокого качества. Отсюда, из-под Мытищ был в XIX в. построен первый водопровод, питавший Москву. Вода шла, в частности, по арочному акведуку*****. В наши дни Мещера продолжает играть важную роль в водном хозяйстве Москвы. Сюда в пос. Восточный приходит теперь волжская вода (канал им. Москвы — Учинское вдхр. — Акуловский водозабор — особый охраняемый канал к Восточному), где подвергается окончательной очистке на Восточной водопроводной станции перед подачей в столицу.
Отработанная Москвой вода (канализационные стоки) тоже уходит в Мещеру (куда же уходить, как не в низменность?). Работу станции аэрации, занятой очисткой московских стоков, символизирует герб пос. Некрасовка.
Мещере вообще выпала на долю печальная обязанность принимать и жидкие стоки, и газообразное дыхание Москвы (преобладающие ветры дуют на восток), и твердые отходы (в Ногинском районе находится одна из крупнейших московских свалок — полигон Тимохово). В Старой Купавне среди нескольких научных институтов (график осциллографа) есть и НИИ сточных вод (где, как не в подмосковной низменности, изучать возможности использования канализационных стоков для сельского хозяйства?). Принужденность страдать от Москвы вызывает порой в жителях Подмосковной Мещеры желание самоутвердиться и активный протест.
В этом отношении показателен герб Люберецкого района — главного страдальца от столицы: в него сточной канавой выходит из первопрестольной Москва-река. В свой герб люберецкие жители напихали всё, что только возможно: и промышленность (шестеренка), и спортивные достижения (рука с гантелью), и художественную самодеятельность (лира), и героизм (пламя в венке), и сельское хозяйство (колосок), и счастье на все века (солнышко). Куда там Москве с ее Егорием. Конечно, такой герб не имеет права на существование и если и отражает что-то, то только неразвитость местного социума. Того самого социума, который в 80-е годы породил движение так называемых люберов (ребят-качков, поднимавших гантели, а потом ездивших в Москву «воспитывать» заевшихся и неправильно себя ведущих молодых москвичей). Того самого социума, из которого вышел нравящийся простой публике солист группы «Любэ» Николай Расторгуев. «Люберецкая» группа в своем творчестве взяла за основу боевой, «пролетарский» стержень и народные мелодии. Своего рода протест попранного мещерского дракона против московского всадника, пытающегося запихнуть ему в горло свои стоки и отходы. Реванш слишком низменных мещерских Люберец над залезшей на Теплостанскую возвышеность и карабкающейся на Клинско-Дмитровскую гряду Москвой.

* Звезд на карте много, но о них попозже (раздел «Небо», с. 30—31). Много и песков
(с. 9—10), и хвои (15, 18).
** В Отечественную в район Богородска (нынешнего Ногинска) легкомысленно забрел отряд не знавших географии фуражиров наполеоновского маршала Нея; в здешних лесах с ними оперативно расправились крестьяне под водительством Герасима Курина.
*** Секира на гербе московского района Ярославский имеет здесь другое, не оружейное, значение (см. раздел «Нити», с. 19). Лук и стрелу карикатурного кентавра Печатников не будем принимать во внимание: ведь в виде кентавра составитель герба старался показать завод «Москвич» (автолюбитель, сросшийся со своим железным конем), выросший на месте Сукина болота.
**** Вспоминаются прикамские Чердынь, Чёрмоз, Очер, Чермодин
***** Акведук этот, впрочем, находится не в Мытищах, а в Москве. Так что герб Мытищ «присвоил» себе объект другой территории (как армяне «присвоили» себе на герб Арарат, находящийся в Турции).