Нет расстоянья,
нет пространства,
И городов далеких нет.
Нет гор, морей
и ветра странствий,
Есть стюардесса в цвете лет.
Есть аэрон, бетон, динамик,
Орущий джазом
в вашу честь,
Трап на пневматике.
Громами
Ночь потрясенная окрест.
Век, ты устроился неплохо
И позабыл, что час назад
Была перекладных эпоха,
Карет, фрегатов и баллад.
В цветной бетон
и сталь закован,
Неоном ледяным омыт,
Исчислен, взвешен,
зашифрован,
И крайне замкнут,
и открыт.
Мой брат, мой враг,
мой собеседник
Над пластикатовым столом
И чашечкой «экспрессо»
бледным
В часу, неведомо каком,
В глуши неведомой
вокзальной,
Откуда все рукой подать:
Березы, ледники
и пальмы, —
Что хочешь ты еще сказать?
И знаки мудрости газетной
Восходят над твоим лицом
С похожею на сказку
сплетней,
Как за щекою с леденцом.
А синие глаза пустынны,
И прядь сиреневых волос,
Как дым весны
и Хиросимы,
Ответ рождает и вопрос.
Век, я хочу с тобою спорить
О смысле злобы и добра,
Дышать
зеленой солью моря,
Пить спирт из фляги
у костра
И быть еще
сентиментальным,
Как в дни фрегатов
и карет,
Медлительным необычайно
Средь молний,
стюардесс, ракет.