Мирохозяйственные связи:
|
Чарльз Шилер.
|
Средства массовой информации наполнены
сообщениями о турах в зарубежные страны. Как
хорошо отдохнуть в Баден-Бадене или Куршавеле, на
Мальорке или Сейшельских островах, побродить по
улочкам Праги, подняться на Эйфелеву башню,
искупаться в Мертвом море, увидеть озера
Каринтии, замки на Луаре, национальные парки
Африки и норвежские фьорды! А можно съездить в
Анталью, Хургаду или на Кипр. Мы знаем, что
американские пенсионеры путешествуют по всему
миру, встречаем дисциплинированных японских
туристов на улицах европейских городов, слышим
иностранную речь в центре Москвы. Почему-то
вспоминается шутливая реклама из недавнего
прошлого: «Посетите СССР, пока СССР не посетил
Вас!». Такой образ мирового туризма складывается
в сознании обывателя. Да и в специальной
литературе повествование о мировой
туристической индустрии нередко сводится к
рассказу именно о международном туризме.
Действительно, наряду с нефтью и автомобилями,
туризм является одной из важнейших отраслей
мировой торговли, определяющих специализацию
многих стран мира в международном
географическом разделении труда. Международный
туризм, измеряемый по количеству прибытий из-за
рубежа, с 1950 г. по 1999 г. вырос в 26 раз. На его
долю сегодня приходится 25—30% международной
торговли услугами и 6% всей международной
торговли. Однако с точки зрения «экспортности»,
то есть интенсивности участия в международном
географическом разделении труда, туристическая
индустрия составляет разительный контраст с той
же автомобильной или нефтедобывающей
промышленностью. Если на экспорт поступает 40%
производимых в мире автомобилей и около половины
добываемой нефти, то у международного туризма
есть колоссальный противовес — внутренний
туризм, то есть не связанный с выездом в
зарубежные страны, на который приходится 80—90%
всех туристических поездок, а расходы на
внутренний туризм примерно на порядок превышают
затраты на международный туризм. Так, например, в
1999 году доходы от мирового туризма в целом
составили до 3,8 трлн долл., в том числе от
международного туризма — 442 млрд долл., то есть
примерно 12%. Таким образом, мировая туристическая
индустрия, при всей ее кажущейся
интернациональности, ориентирована прежде всего
на «внутреннее потребление».
Миф второй: «бурный вывоз капитала начался
в мире в конце ХIХ века и продолжался на
протяжении
всего ХХ столетия, развиваясь по нарастающей»
Вопрос этот оказался чрезмерно политизирован в
отечественной литературе. Приводимые в
советских источниках данные о вывозе капитала за
длительный исторический период носили, как
правило, некорректный характер.
Исчисленные в абсолютных цифрах и текущих ценах
без соотнесения с размерами ВВП, они были
призваны показать, что процессы, описанные
В.И. Лениным, развиваются поступательно, что,
якобы, подтверждало истинность его учения об
империализме*.
На самом деле период 1875—1914 гг. носил
уникальный характер, и эту уникальность еще
только предстояло оценить в контексте нового
исторического опыта. Он вошел в историю мировой
экономики как «классическая эпоха вывоза
капитала», когда Европа была «мировым банкиром».
Первая мировая война положила конец этой эпохе.
Если
в 1900—1913 гг. вывоз капитала в мире составлял в
среднем 1,1 млрд долл. в год, то в среднем за
межвоенный период он сократился до
110—170 млн долл. в год (в ценах 1913 г.), то
есть почти на порядок.
В начале 60-х годов XX в. вывоз долгосрочного
капитала из развитых стран в процентах к
величине их ВВП был примерно в три раза ниже, а в
1984 г. — в 1,5 раза ниже, чем перед Первой мировой
войной, и лишь на рубеже 80—90-х годов он впервые
достиг уровня 1913 г. Что касается накопленных в
мире прямых зарубежных инвестиций, то в
отношении к валовому мировому продукту их
размеры и в 1960 г., и в 1975 г. были вдвое, а в
1985 г. — в 1,4 раза ниже, чем перед Первой мировой
войной, и только в 1994 г. они несколько
превысили уровень 1913 г.
В этой связи возникает вопрос: насколько
правомерно экстраполировать само понятие
«империализм», одним из главных признаков
которого являлся вывоз капитала (который, по
словам В.И. Ленина, приобрел «выдающееся
значение» к началу ХХ в.), на период после
Первой мировой войны? Действительно, можно
согласиться с тем, что империализм был «высшей
стадией капитализма», но капитализма ХIХ в,
который с точки зрения экономической истории
закончился в 1913—1914 гг.
В сущности, об этом же пишет и В.И. Ленин в
авторском предисловии к зарубежному изданию
очерка «Империализм как высшая стадия
капитализма», четко определяя временные рамки
своего исторического анализа: «...Основная задача
книги была и остается: показать по сводным данным
бесспорной буржуазной статистики и признаниям
буржуазных ученых всех стран, какова была
итоговая картина всемирного капиталистического
хозяйства, в его международных взаимоотношениях,
в начале ХХ в., накануне Первой всемирной
империалистической войны...»
Миф третий: «обмен сырья и продовольствия
на промышленные товары 100 лет назад
составлял основу международного разделения
труда,
его главное содержание»
Академик Е.С. Варга в работе «Капитализм в
начале ХХ века» утверждал, что основное
направление мировой торговли в начале ХХ в.
представляло собой обмен готовых промышленных
изделий, произведенных в индустриальных странах
Западной Европы, на сырье и продовольствие из
малоразвитых стран.
Детальные исследования, проведенные еще под
эгидой Лиги Наций, убедительно показали, что
главным видом «обменов» в начале ХХ в. являлся
обмен сырья и продовольствия на сырье и
продовольствие, который в 1913 г. охватывал 40%
мировой торговли. Так называемый «традиционный
тип обменов», обмен промышленных изделий на
сырье и продовольствие, которому часто
приписывают доминирующую роль, занимал второе
место — на него приходилось 29,8% мировой торговли.
Обмен промышленных изделий на промышленные
изделия охватывал 19,4% мировой торговли. Наконец,
еще 10,8% мировой торговли приходилось на обмен
всех видов товаров на предметы «невидимого»
экспорта.
Это была эпоха в первую очередь глобальной
ресурсной интеграции, когда экономический рост
порождал более чем пропорциональное увеличение
спроса на сырье и продовольствие на мировом
рынке. Если в наше время, к началу ХХI в., на
сырье, включая энергоносители, и продовольствие
приходится только 25% мировой торговли, то в
последней четверти ХIХ и начале ХХ в. их доля
составляла 63—64% в текущих ценах, а в ценах 1913 г.
— до 67—68% мировой торговли. Всего несколько
государств специализировались сто лет назад на
экспорте преимущественно промышленных товаров:
перед началом Первой мировой войны в
Великобритании на промышленные товары
приходилось 78% вывоза, в Германии — 72%, во Франции
— 60%, в Японии — 56%; сюда же, очевидно, следует
отнести Швейцарию и Бельгию. Именно эти
государства и образовывали так называемый
«мировой город».
Подавляющее большинство стран мира (не только
колониальные и отсталые страны!) имели в то время
аграрно-сырьевую или преимущественно
аграрно-сырьевую специализацию в международном
географическом разделении труда. В 1913 г. в
Швеции на аграрно-сырьевые товары приходилось 66%
экспорта, в Италии — 62%, в Норвегии — 72%, в Дании —
100%, в Канаде — 80%, в Австралии — 88%, в Аргентине
(входившей в десятку стран с наиболее высокими
душевыми доходами) — 97%, в Новой Зеландии — 100%.
Даже в Соединенных Штатах Америки
продовольствие и сырье составляло 62% экспорта, то
есть по своей роли в международной торговле они
служили в значительной мере аграрно-сырьевым
«придатком» Западной Европы. А ведь к тому
времени США уже тридцать лет являлись крупнейшей
промышленной державой, и на их долю перед Первой
мировой войной приходилось около трети
производства в мировой обрабатывающей
промышленности!
Таким образом, к началу ХХ столетия, когда
мировое хозяйство сложилось как целостная
система, международное разделение труда
базировалось главным образом на
природно-ресурсных факторах. И в этом его главное
отличие от международного разделения труда в
современную эпоху глобализации, в основе
которого — обмен промышленных товаров на
промышленные товары.
Миф четвертый: «колонии играли особую роль
в экономике метрополий и в целом в мировом
хозяйстве в начале ХХ века, когда раздел мира
между империалистическими державами
был завершен»
В реальности колониальные захваты конца ХIХ —
начала ХХ в. не дали ожидаемого экономического
эффекта. Вопреки известному афоризму, торговля
не следовала за флагом. Перед Первой мировой
войной удельный вес «своих» колоний во внешней
торговле метрополий составлял: в Великобритании
— 15—16%, во Франции — 11%, в Нидерландах — 9%, в
Португалии — 8%, в США — 6%, в Бельгии и Испании —
по 1—2% и в Германии — 0,5%. Данные эти не вызывают
сомнений и приводятся как в отечественном
«Статистическом справочнике по экономической
географии стран капиталистического мира»
М.Б. Вольфа и В.С. Клупта, изданном в 1959 г.,
так и в обширной зарубежной литературе по
экономической истории.
Действительно, в некоторых случаях колонии
обеспечивали новые источники сырья, однако
доступ к этому сырью не требовал установления
политического контроля над территорией. На самом
деле главными заокеанскими поставщиками сырья и
продовольствия для промышленности и населения
Европы были США, самоуправляющиеся доминионы
(Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южная Африка)
и независимые государства Латинской Америки.
Рассмотрение колоний как значимых рынков сбыта
промышленных товаров также ошибочно из-за низкой
покупательной способности их населения.
Британская Индия с ее 300-миллионным населением
имела такой же оборот внешней торговли, как
маленькая Голландия, где проживало пять
миллионов человек. Да и статус «метрополии» не
обеспечивал исключительных прав на торговлю в
эпоху, когда в колониях проводилась политика
«открытых дверей». В результате немцы поставляли
в Британскую Индию гораздо больше товаров, чем во
все свои собственные колонии вместе взятые, а
Франция экспортировала в Индию больше товаров,
чем в Алжир — «жемчужину» собственной
колониальной империи.
Колониализм сыграл, безусловно, огромную роль в
«европеизации» мира, однако его экономическое
значение необоснованно преувеличивается. Нельзя
согласиться с профессором Т.Х. Эриксеном,
который утверждает, что «колониализм,
развиваясь, привел к созданию мировой экономики,
основанной... на экспорте сырья из бедных стран и
готовой продукции из богатых» (Тирания момента.
Время в эпоху информации. — М., 2003). В начале
ХХ в., когда мировое хозяйство сформировалось
как целостная система, а эпоха колониализма
достигла своего расцвета (колонии занимали 28%
обитаемой суши и в них проживало 29% населения
Земли), на долю колоний приходилось в 1903 г. —
9,7%, а в 1913 г. — 9,5% мировой торговли.
Вопреки распространенным представлениям,
колонии не играли заметной роли и в импорте
капитала. На долю «своих» колоний приходилось
всего лишь 12—13% зарубежных инвестиций
Великобритании, накопленных к началу Первой
мировой войны, 9% — Франции и 7—8% — Германии. В
целом из накопленных к 1914 г. в мире 44 млрд
долл. зарубежных инвестиций на колонии
приходилось не более 14%. Таким образом, между
двумя ключевыми признаками «империализма» —
колониальной экспансией и вывозом капитала —
отсутствует какая-либо заметная связь, их
географические векторы были направлены в разные
стороны.
Миф пятый: «массовые международные
миграции населения, характерные для
современной эпохи, не имеют аналогов
в прошлом»
Сегодня в мире свыше 130 млн человек проживает
за рубежами своей родины, и каждый год
эмигрантами становится 2—3 млн человек. За
последние тридцать лет доля иммигрантов в
численности населения развитых стран выросла
почти в полтора раза и достигает теперь 5%.
Иммигранты первого поколения, то есть уроженцы
зарубежных стран, составляют 9% населения США, 23%
— Австралии, 15% — Канады, более 9% населения
Бельгии, 8—9% — Германии, 16% — Швейцарии, 28% —
Люксембурга, 6—7% населения Франции и Австрии, 5% —
Аргентины и т.д.
История повторяется. Перед Первой мировой войной
иммигранты первого поколения составляли 22%
населения Канады, 1/6 — Австралии, не менее 25% —
Аргентины, 26% — Новой Зеландии и 15% населения США
(еще у 20% американцев оба или один из родителей
были иммигрантами первого поколения). Швейцария
принимала не только политических эмигрантов — в
1914 г. доля иностранцев в населении альпийской
республики достигала 15,4%.
В условиях массовых миграций населения из одной
страны в другую человечество вступило в ХХ
столетие. Это была эпоха великого переселения
народов из Европы, которая служила источником
более 95% межконтинентальных миграций, в Новый
Свет. С середины ХIХ в. и до начала Первой
мировой войны Европу покинуло не менее 40 млн
человек, что равно численности населения
Великобритании или Франции на начало ХХ в. В
одни только Соединенные Штаты Америки за этот
период въехало примерно 30 млн иммигрантов, а ведь
еще в 1860 г. в США проживало всего 32 млн человек.
О масштабах переселенческих движений можно
судить по таким цифрам: только за 80-е годы ХIХ в.
в США переселилось свыше 7% жителей Скандинавии;
более 6% населения Италии переехало в США в
1905—1914 гг.; в 80-е годы XIX в. из Великобритании
за океан эмигрировало 5% населения, из
Австро-Венгрии в 1890—1910 гг. — 6,5%.
Движущей силой миграционного процесса был
демографический взрыв в Европе, явившийся
откликом на промышленную революцию. Из
перенаселенных европейских стран мигранты
направлялись в Новый Свет, где рабочих рук не
хватало, а уровень жизни был выше. В 1870 г.
реальная зарплата в Австралии была почти вдвое
выше, чем в Великобритании; в США — в 4 раза выше,
чем в Швеции; в Канаде — в 1,5 раза выше, чем в
Великобритании; в Аргентине — в 2,3 раза выше, чем
в Италии.
В 50-е годы поборники европейской интеграции
поднимут вопрос о восстановлении «общего рынка»
рабочей силы, существовавшего в Европе до 1914
года. В пределах Европы временная миграция (на
заработки) играла значительно более важную роль,
чем переезд на постоянное жительство. На
протяжении десятилетий до Первой мировой войны
европейские границы ежегодно пересекало от 1 до
2 млн только временных мигрантов.
В основном это были уроженцы Польши,
Австро-Венгрии, Италии и Испании, которые
направлялись во Францию, Германию, Бельгию и
Швейцарию.
Сто лет назад эмиграция из Китая и Индии по
своему размаху примерно соответствовала
европейской эмиграции за океан (напомним, что в
1900—1914 гг. из Европы ежегодно уезжало от 1 до
1,5 млн переселенцев), однако ее отличал,
во-первых, внутрирегиональный и, во-вторых, ярко
выраженный «маятниковый» характер. Подавляющая
часть китайцев и индийцев (законтрактованные
рабочие — кули, торговцы, ремесленники и т.п.)
направлялась в соседние страны — в Бирму, на
Цейлон, в Малайю, на Суматру и в Таиланд для
работы на плантациях, рудниках и в городах. После
истечения срока контракта они обычно
возвращались на родину. Так, например, за
1871—1914 гг. Индию покинули 15,8 млн, а обратно
вернулись 11,7 млн человек, то есть «чистая»
эмиграция составила 4,1 млн человек.
В конце ХIХ — начале ХХ в. существовал
по-настоящему всемирный рынок рабочей силы, не
ограниченный квотами и другими барьерами.
Паспорта и визы при пересечении государственных
границ в то время не требовались, так же как и
разрешения на трудоустройство иностранцев.
Перемещения людей из одной страны в другую были
практически свободными.
Миф шестой: «глобальное информационное
пространство — уникальное порождение
электронных технологий конца
ХХ века»
Интернет, спутниковые системы связи,
телевидение, мобильная телефония, охватывающая
уже 1,5 млрд абонентов по всему миру, — все это
бесспорные достижения науки и техники,
сформировавшие современное «информационное
общество». Однако не следует забывать, что первая
поистине глобальная информационная сеть,
«всемирная паутина», была создана более 100 лет
назад, ее имя — всемирный телеграф. «Интернетом
Викторианской эпохи» называют его историки
электросвязи, проводя очевидную параллель между
информационными революциями второй половины ХIХ
и конца ХХ в.
Электрический телеграф появился в начале 40-х
годов XIX столетия и примерно через десять лет
приобрел международный характер. Самым
поразительным достижением цивилизации,
сравнимым по значимости с открытием Колумбом
Нового Света, считали современники прокладку
атлантического телеграфного кабеля,
соединившего Европу с Северной Америкой
(устойчивая связь была налажена в 1866 г.). К
концу 70-х годов ХIХ в. телеграфные линии уже
соединяли Европу с Южной Америкой, с Северной и
Южной Африкой, с Индией, Китаем, Японией,
Австралией, Новой Зеландией.
Телеграф произвел настоящий информационный
«взрыв». Если прежде для передачи сообщений на
дальние расстояния требовались месяцы или
недели, то теперь — считанные минуты. Наступила
эра «мгновенных глобальных взаимодействий». Не
случайно два крупнейших современных мировых
информационных агентства были созданы полтора
столетия назад: британское Рейтер — в 1851 г. и
американское Ассошиэйтед Пресс — в 1848 г. Ритм
экономической жизни стал совершенно другим.
Телеграф обеспечил информационное единство
мира, интеграцию международных товарных и
финансовых рынков, мировое хозяйство заработало в
режиме реального времени.
Миф седьмой: «современная интернационализация хозяйственной жизни и глобализация экономики — беспрецедентное событие в мировой истории»
В достаточно мягкой форме эта мысль высказана в
книге С.Б. Шлихтера и С.Л. Лебедевой «Мировое
хозяйство» (Москва, 1996): «Тезис об
интернационализации хозяйственной жизни в
капиталистическом обществе, введенный еще
В.И. Лениным, наполнился после второй мировой
войны конкретным содержанием».
Надо сказать, что тезис об интернационализации
хозяйственной жизни был введен задолго до
В.И. Ленина в 1848 г. в «Манифесте
Коммунистической партии»: «Буржуазия путем
эксплуатации всемирного рынка сделала
производство и потребление всех стран
космополитическим...» Выдвинутые К. Марксом и
Ф. Энгельсом лозунги «интернационала» и
«соединения» пролетариев всех стран отражали
сущность нарождавшейся эпохи. Для современных
исследователей глобализации Карл Маркс —
основоположник, создатель ранней теории
капиталистической глобализации.
Согласно широко распространенным взглядам,
подъем первой глобальной экономики начался с
середины ХIХ столетия, а ее вершиной стал период
1895—1914 гг., вошедший в историю как «прекрасная
эпоха» (la belle epoque). Во главе этого всемирного
движения стояла Великобритания — «владычица
морей» и «мастерская мира», поэтому эпоху с
середины ХIХ в. и до 1914 г. принято также считать
периодом расцвета Paх Britannica, то есть мира
по-британски. Как отмечает Ф. Бродель, после
1850 г. весь английский народ принял участие во
всемирном торжестве Англии.
Мощные интеграционные процессы, охватившие мир,
были вызваны революцией на транспорте и в связи,
переходом к свободной торговле, который иногда
называют первым в истории примером «шоковой
терапии», введением золотого стандарта,
обеспечившего уникальную стабильность валютных
курсов. Они сопровождались бурным ростом
международной торговли (такой важный показатель,
как экспорт товаров из развитых стран в
пропорции к величине их ВВП, только в начале 70-х
годов вновь поднялся до уровня 1913 г.) и
зарубежных инвестиций, беспримерным в истории
миграционным подъемом, который привел к
образованию мирового рынка труда. На гребне этой
интеграционной волны, на рубеже ХIХ—ХХ вв.,
мировое хозяйство сформировалось как целостная
система.
Вот как описывает мир начала ХХ века Валерий
Брюсов в статье «Новая эпоха во всемирной
истории»: «...Сцена всемирной истории расширилась
до пределов всей земли. Обособленные центры
культуры соприкоснулись. Сибирская магистраль
связала Европу с Дальним Востоком. Быстроходные
пароходы сделали одно из Европы и Америки. Вся
земля спаялась в единое целое. Стало невозможным
жить обособленной жизнью. События, совершающиеся
на одном конце земли, невольно стали отражаться
на другом. Товарообмен захватил все пять
материков. Неурожаи в России стали отражаться на
торговле Австралии. Для германской
промышленности стало важным состояние рынков в
Китае и Занзибаре».
Казалось, что исторические бури улеглись и мир
постепенно превращается в один большой
универсальный магазин. Широкую популярность
обрели идеи «общечеловечества» и
«космополитизма», дискуссии о «европейском
единстве», о «Соединенных Штатах Европы» и
наступающем «мире всего мира», о международном
арбитраже и всеобщем разоружении. «Я за
всемирное братство!», «Трижды ура — за всемирное
братство!» — провозглашали герои романа
Дж. Джойса «Портрет художника в юности».
Многие наверняка помнят написанные в 1913 г.
ленинские строки о «развитии и учащении
всяческих сношений между нациями, ломке
национальных перегородок, создании
интернационального единства капитала,
экономической жизни вообще, политики, науки и
т.д.».
В августе 1914 г., с «краха II Интернационала»,
начинается новый этап мирового развития,
охватывающий примерно полувековой период, —
эпоха глобальной дезинтеграции. «Что-то в мире
изменилось... — вспоминает Илья Эренбург. — Мы
выросли на идеях ХIХ века, ненавидели
национальную ограниченность, верили, что границы
доживают свой век. В годы Первой мировой войны
все происходившее меня ошеломляло». Первая
мировая война, всемирный экономический кризис
1929—1933 гг., Вторая мировая война разрушили
первую в истории глобальную экономику, раскололи
мировое хозяйство. С точки зрения глобализации
человечество было отброшено на много
десятилетий назад. Мир «ощетинился» границами.
Если сегодня, на заре нового тысячелетия,
«глобализация» — одна из популярнейших тем в
прессе, общественных науках и публицистике (в
Интернете приводится 180 тыс. ссылок на этот
термин), то в конце 50-х и начале 60-х годов ученые
были озабочены причинами долгосрочного упадка
мирохозяйственных связей, с ностальгией
вспоминали о «золотом веке» международной
экономики 1870—1913 гг. Казалось, что этот эпизод
всемирной истории канул в Лету и ключом к
пониманию происходящего служит
сформулированная еще В. Зомбартом концепция
«убывающей роли внешней торговли» в экономике.
История развивается по спирали: с одной стороны
— поступательно, с другой — циклически. И в этом
смысле в конце ХХ в. произошло второе рождение
глобального капитализма — как с точки зрения
восстановления всемирного господства рыночной
капиталистической экономики, так и с точки
зрения резкого усиления экономической
взаимозависимости между странами мира, т.е.
глобализации хозяйственной жизни**.
* См.: Современная география
мирового хозяйства / Под ред. М.С. Розина,
В.В. Покшишевского, М.Б. Вольфа,
Л.И. Василевского. — М., 1977. Табл.104.
** Подробнее см. Л.М. Синцеров.
Ритмы глобальной интеграции. В монографии:
Экономическая география мирового развития.
ХХ век / Под общ. ред. Ю.Г. Липеца,
В.А. Пуляркина, С.Б. Шлихтера. — СПб: Алетейя,
2003.