2.ДВОЕ

К какой цивилизации относится Сахалин?

Третий аналитический срез

Политическая география.
Этнография. Флора и фауна

Солнца, горящие на 6 сахалинских и курильских гербах, — не только сигнал восточности, не только эстетическая компенсация климатических изъянов («Утро», с. 4—8). На Дальнем Востоке, испытавшем японскую экономическую экспансию XIX века, познавшем всю горечь унижения в Русско-японской войне 1904—1905 гг.¹, дорогой ценой заплатившем за победу над японскими интервентами в Гражданскую войну, каждую минуту ждавшем японского вторжения во Вторую мировую, отношение к солярному знаку — особое.
Красный солнечный диск — символ Японии, главная фигура флага «страны восходящего солнца». Маячащий мутным малиновым маревом на юго-западе, он для пришедших на Сахалин с запада русских символизирует восточную непредсказуемость и угрозу. Можно быть уверенным, что если сахалинские гербы создавались бы в первые послевоенные и даже в 60-е годы, никому даже в голову не пришло бы использовать солнце как символ русских городов на Сахалине, — как никому не пришло бы в голову, как всем показалось бы ирреальным, кощунственным, использовать свастику.
Вот характерный эпизод, случившийся с пермским учителем и поэтом на послевоенном Сахалине:

Сахалин потряс. Валерий понял, что, кроме полей, заводей и обвинских омутов, есть еще Тихий океан. Есть тайфуны... Открывался неведомый ранее мир: и добрый, и жестокий...
Как-то на пути поэта встала грозная ватага. Главарь, корча рожу, спросил: «Ты за луну или за солнце?» — «За солнце», — ответил Валерий. «Ах, ты за горбатого японца!» — взревел тот. Крепко избили тогда Валеру...

(Иван Гурин. Воспоминания о Валерии Возженкове)

 

Ни на одной из эмблем, разработанных в советские годы, нет и намека на «восходящее солнце». Но уроки политической географии (мы, педагоги, знаем это лучше кого бы то ни было) забываются. Забываются имена погибших при обороне Сахалина в 1905 г., забываются имена гражданских русских, убитых японскими оккупантами, забываются (мало того, чернятся) имена первых деятелей северосахалинских советов, расстрелянных японскими интервентами, стираются с обелисков имена героев, погибших при освобождении Южного Сахалина летом 1945-го. И на гербах более поздней разработки солнце, сомнительное в этом геополитическом контексте солнце, таки восходит.
Надо, впрочем, отдать должное такту составителей гербов: солнце почти нигде не изображено по японскому образцу — лаконичным (восточная вещь в себе!) красным диском. На сахалинских гербах его показали или одними лучами (Южно-Курильск, Холмск), или в обрамлении золотых лучей. Лишь в Охе, расположенной на наибольшем удалении от мест вероятного явления японских гостей, восходит именно «японообра'зный» красный диск. Словно бы забыли, как в годы интервенции японцы пытались в Охе дорваться до нашей нефти. Словно бы не знают, чей капитал стоит за расхищением нефтяных богатств охинского и ногликского шельфа сегодня (см.: «Жар», с. 31—32).
Если взглянуть на сахалинскую ситуацию отстраненным взором, с позиций общей географии цивилизаций, здесь наблюдается обычная в общем-то для мира коллизия. У материковых окончаний, у этих finisterre’ов сталкиваются гребни волн разных цивилизаций: континентальных и приокеанических. Так, например, почти одновременно с русско-японской войной в Южной Африке сошлись и вступили в кровавую борьбу пришедшие сюда некогда морем голландцы-буры и вытесненные движением народов Африканского континента банту-зулусы.
Борение сил на сахалинском рубеже идет с переменным успехом, волны сменяют друг друга:

Первые пять советских граждан прибыли в Эсутору [Углегорск] 1 октября 1945 г... М.Ф.Дубровский возглавил Гражданское управление... Интересны его воспоминания. «Хиго-сан, давай проведем регистрацию всех частных заведений, — сказал я бывшему мэру города». «Хорошо, Миша-сан. Завтра вывесим об этом объявления». На следующий день такие объявления появились на всех видных местах города. Они были написаны на японском языке, и их содержание могли знать только местные жители... Каждому хозяину... вменялось в обязанность сделать... вывески на русском и японском языках. И на фасадах появились вывески: «Конь ковал», «Метла делал», «Мися сою продавал».

(uglegorsk.ru)

 

На фронтальных рубежах часто возникают гербы с двумя симметричными фигурами. На Северо-Западе, на устойчивом цивилизационном рубеже противостояния Руси и Балтики, — два симметричных медведя, с двух сторон примеряющиеся к трону (Новгород), две замахнувшиеся друг на друга руки с мечами (Приозерск/Кексгольм), две плывущие навстречу друг другу рыбы (Нарва), два знамени (Сортавала/Сердоболь) и т.п. Подобных гербов много и в Белоруссии — исторической транзитной зоне Восток—Запад.
Попросите школьников найти на гербах Сахалина и Курил парные фигуры, которые могут отражать геополитический баланс, сложившееся здесь противостояние.
Это Южно-Курильск (два плывущих в разные стороны дельфина) и Южно-Сахалинск (два медведя визави). Герб самоRй Сахалинской области — два огнедышащих вулкана, две горы, готовые перешагнуть пролив Лаперуза или Кунаширский пролив и сойтись в очередной цивилизационной схватке. Две девятибалльные волны («две бездны», как они названы в геральдическом описании) готовы захлестнуть друг друга на гербе Курильска. (Похожий герб и у соседнего «прифронтового» Хабаровского края: оскалившиеся друг на друга медведь и тигр.)
Гербы не смакуют тех лет, когда Южно-Сахалинск был Тоёхара, а весь Южный Сахалин — Карафуто. Но парные фигуры словно из подсознания напоминают: здесь две конкурирующие силы, мы и они.
Лучи над Южно-Курильском (они не золотые, а красные, цвета «японского» солнца) смотрятся словно территориальные притязания на Южные Курилы, словно потерявшие уже всякую политкорректность высказывания японских лидеров о «северных территориях». Словно самурайские мечи.

Остров закрывала завеса утреннего густого тумана. Поднявшееся солнце ударило по нему золотыми мечами.

(Василий Ажаев. Далеко от Москвы)

 

А «бездны» Курильска, решенные в стиле восточных ин и янь, выглядят прямо-таки семантической интервенцией. Экономических же «интервентов» здесь чуть ли не ежедневно ловили курильские пограничники.

Застава была маленькая, строгая и опрятная... За три недели июля было два нарушения границы: задержали рыболовную шхуну и «капустник» — так называли здесь маленькие деревянные кавасаки, на которых плавают японские добытчики морской капусты...
Петрухину пришлось говорить с синдо — шкипером — и его молоденьким сыном. Мокрые, перепуганные, они кланялись, улыбались и без конца повторяли: «Кон ничива, рюски!.. Кон ничива!»² Разговорник помогал плохо, больше руками, «мычанием» объяснялись, поняли друг друга. Петрухин впервые видел людей с японских островов. Присматривался к ним, думал о прошлой войне, ощупывал деревянное суденышко, удивлялся, как можно выходить в море на такой посудине-«душегубке», все было ненадежно: снасти, робы, циновки, намокшие картонные божки. Жалел, что не может расспросить, от чего у них эта смелость: от бедности или прирожденного бесстрашия? Хотелось знать, как они живут у себя на Хоккайдо и зачем им так много нужно ламинарии — морской капусты. Здесь она валяется по всем берегам. Едят они и гребешок, на острове остались после них курганы пустых раковин.
— Я их знаю, этих «капустников», — сказал Манасюк, — жрут всё, рискуют, а капиталец сколачивают.

(Анатолий Ткаченко. Кони)

 

Трудовые японцы — приятные люди. Не следует, однако, забывать, что есть национальные интересы. Это только в рамках нашего материалистического мировоззрения обустраиваемые японцами памятники и кладбища предков на Сахалине и Курилах, бытующие в Японии церемонии и легенды о «северных территориях» кажутся лишь внешними, ничего, казалось бы, не меняющими вещами. Для японцев же, с их верованиями, с их культом предков, каждый новый близкий им символ на Сахалине³ — новый аргумент для возвращения туда. И не воспримут ли они наши солнца, наши символические (образные) уступки на гербах, как поощрение к реконкисте?
На гербе Корсакова — помимо двух симметричных ключей, запирающих и отпирающих остров цивилизациям с запада и востока, есть еще и третий, готовый открыть остров некоему третьему соседу. Допустим, один сосед здесь — Япония, другой — материковая Россия. Но для кого же приготовлен третий ключ? В разделе «Жар» мы, возможно, и найдем смысловой ключик к этому третьему, подбираемому с востока (а с востока здесь Запад), ключу к сахалинской сокровищнице (с. 32).
Солнца, утренние лучи на гербах заставляют вспомнить не только о «стране восходящего солнца», но и о «стране утренней свежести» — Корее⁴. Корейское присутствие на Сахалине очень сильно и зримо. Корейцы — вторая по культурной значимости этническая группа на острове (украинцев численно, может быть, и больше, но они в основном сливаются с общерусской массой). БоRльшая часть корейцев была переселена на юг острова японцами: это была дешевая рабочая сила для быстрого освоения и вывоза в Японию природных богатств. После войны японские поселенцы были постепенно репатриированы, а корейцы остались.
В семантическом масштабе образной карты корейская община никак не выразилась. И пожалуй, лишь один символ позволяет нам развить корейский сюжет на сахалинском уроке: папоротник на гербе Ноглик («Силос», с. 23).
А кто приходил на остров до русских и японцев?
Подобную конфигурацию — «пришельцы с островов + пришельцы с континента» — образовывали айны и нивхи. Айнских следов на гербах нет. Но след каких-то еще более древних пришельцев с океанических островных дуг отпечатан на юге Сахалина. На гербе Южно-Сахалинска — орнамент так называемой сусуйской керамики, обнаруженной здесь археологами (Охотская культура). Нивхские же отметины — орнаменты в виде завитков — четко прорисованы на северных гербах — Оха и Тымовское. Северные малонаселенные районы стали своеобразным убежищем нивхов (прежнее, считающееся обидным, название — гиляки) — рыболовов и охотников.

Строители знали: где-то в тридцати километрах по берегу справа — рыбокомбинат и поселок, километрах в сорока — нивхское селение. Здесь же, где они пересекли пролив, не было никаких признаков жизни человека. Скалистый мыс Гибельный [имеется в виду Погиби] возвышался над плоским мертвым берегом острова. Мрачное это название звучало предостережением и напоминало об участи горсточки безымённых русских людей, погибших в прошлом веке на этом берегу в неравной схватке с природой. Гранитные скалы остались памятником их геройству.

(Василий Ажаев. Далеко от Москвы)

 

Похожие орнаменты — и у другого, населяющего север Сахалина малого народа — уйлта, или ороков. Это более поздние пришельцы с материка — оленеводы, живущие со своими стадами в северной сахалинской тайге, местами напоминающей тундру. Еще позднее на остров пришло немного эвенков. Три парных завитка на гербе Охи могут служить символом этих трех малых народов-северян.
А до нивхов и айнов были континентальные медведи⁵ (Южно-Сахалинск) и морские сивучи (Невельск). Южные острова «поставляли» сюда магнолию (на Южных Курилах), бамбук и лилию (Долинск, Тымовское), континент — тайгу. Да и сам Сахалин, как полагают, 12 тыс. лет назад был соединен с Хоккайдо. И лишь 7 тыс. лет как оторвался от материка (так что будь Лаперуз с Крузенштерном немного постарше, никто бы не упрекнул их в ошибке:
см. с. 14). Есть предположение, что меридиональное понижение (Тымь-Поронайский дол), протянувшееся по Сахалину, — бывшее окончание долины Амура, а Анивский залив — древний Амурский лиман.

Я... не застал в живых старейшего сахалинского офицера, штабс-капитана Шишмарева... Поселился он на Сахалине... до такой степени давно, что даже сочинили легенду о «происхождении Сахалина», в которой имя этого офицера тесно связано с геологическими переворотами: когда-то, в отдаленные времена, Сахалина не было вовсе, но вдруг, вследствие вулканических причин, поднялась подводная скала выше уровня моря, и на ней сидели два существа — сивуч и штабс-капитан Шишмарев.

(Антон Чехов. Остров Сахалин)

 

¹ Напомните детям — это стоит сделать, потому что об этом забыли уже даже многие взрослые: с 1905 по 1945 г. Сахалин к югу от 50-й широты был занят Японией. Прямо по параллели в тайге поперек всего острова была прорублена широкая просека — геополитический шрам. Один из поселков на 50-й параллели до сих пор сохранил странное для нынешней политкарты название Пограничное. На Северном Сахалине японцы хозяйничали с 1920 до 1925 г.
² Здравствуйте, русские! (япон.)
³ В Японии передается легендарная история о шести японских телефонистках, которые летом 1945 г. оставались в осажденном телеграфе города Холмска (тогда — Маока), до последней минуты поддерживая связь с Японией, а затем, сообщив, что бой за город проигран, все как одна проглотили ампулы с ядом (Д. Коваленин. Мураками на Сахалине). Чем не история Дидоны и Ярба? Гордая финикиянка Дидона (Элисса), основательница Карфагена, не желала уступить домогательствам местного князька бербера Ярба и, чтобы не стать берберкой, сожгла себя на костре. В этой легенде карфагеняне веками черпали «юридическое» основание для самоутверждения на Африканской земле: символическая жертва принесена. Легенда, герб — ерунда? Это только кажется, что писатель что-то сочинил, художник что-то нарисовал кисточкой. Японские телефонистки в Холмске, независимо от того, были ли они и их ампулы на самом деле или нет, — сигнал для японского территориального самосознания. Любопытно, что на Сахалине русское территориальное самосознание выработало своеобразный, и символический же, антитезис: якобы одна из «телефонисток» яд не приняла (а коли так, то коллективная жертва, получается, обесценена).
⁴ Для Сахалина правильнее, впрочем, считать Корею страной дневной духоты, а Японию — страной солнца почти в зените.
⁵ Не все. Медведи Кунашира и Итурупа больше похожи на «японцев» — медведей с Хоккайдо. Сахалинские же ближе к амурским (А.А.Клитин). Проникновение медведей на Северные Курильские острова произошло, по-видимому, с Камчатки (капитанам судов приходилось наблюдать плывущих в море медведей вблизи о. Парамушир). Трилистник Амуро-Сахалин, Хонсю-Хоккайдо и Курило-Камчатка — чем не три ключа Корсакова?