Экспедиция в бассейн реки Укаяли

В.А. КЕТКОВИЧ
действительный член Русского географического общества,
директор фонда этнографических исследований
Фото автора

Первая встреча с жителями деревни. Вооруженные луками и карабинами индейцы выясняют цель нашего визита. Крайний слева — Виктор (держит лук)

Это рассказ о самом необычном путешествии, предпринятом автором совместно с Анатолием Хижняком летом 1997 года. Целью этой поездки было исследование современного состояния первобытных индейских племен, проживающих в бассейне реки Укаяли и до сих пор мало контактирующих с белыми людьми.
Для того чтобы прибыть в интересующие нас места, пришлось из столицы Перу Лимы купить билет на автобус до города Пукальпа. Поездка заняла всю ночь и запомнилась холодами, — чтобы попасть из Лимы в Пукальпу, нужно перевалить через Анды, где абсолютные высоты даже на перевалах достигали 4000 метров. Если бы не шерстяные пледы, приобретенные в Лиме, к утру в Пукальпе мы были бы насквозь простужены — даже под пледом на самых высоких перевалах я дрожал от холода. В Пукальпе мы купили авиационный билет до Аталаи — этот городок расположен на берегу реки Укаяли. Аэропорты как в Пукальпе, так и в Аталае не поразили нас современным оснащением, к тому же лететь пришлось на военном самолете, предназначенном для выброса десанта, и из-за постоянной сильной тряски внутри фюзеляжа мы были в принципе готовы покинуть воздушное судно, если бы имели за плечами парашюты. Дискомфорт перелета несколько компенсировали прекрасные виды Укаяли, гигантскими меандрами извивающейся под нами среди тропического леса. В Аталае мы вновь купили билеты — на этот раз на корабль, отправляющийся вниз по реке. Команда корабля по-дружески посоветовала нам спрятать нашу видео- и фотоаппаратуру подальше: на этом участке Укаяли бывали случаи пиратства — речные разбойники, вооруженные огнестрельным оружием, могли захватить корабль и досмотреть содержимое груза. К счастью, наше плавание прошло без эксцессов и через 12 часов мы наконец прибыли в конечный пункт путешествия, поселок Пируми. Но даже здесь мы задержались лишь на сутки; познакомившись с Виктором, сыном влиятельного шамана Бернардо из племени Пиру, мы на следующий день отправились дальше вниз по Укаяли — правда, на этот раз на деревянной долбленой пироге и без билета. Нам повезло — Виктор как раз отправлялся в свою родную деревню навестить семью, а также многочисленных родственников, — по его словам, по отцовской линии у него было 8 братьев и 7 сестер.
В деревне, где Виктор носил звание «хефе», то есть старосты, нас поначалу встретили недружелюбно. Индейцы, вооруженные луками и карабинами, стали выяснять цели нашего визита. Немало времени прошло, прежде чем Виктор сумел убедить соотечественников, что наша небольшая группа преследует лишь познавательные цели. Недовольно переговариваясь, народные ополченцы разошлись по хижинам, мы же остановились в доме Виктора, где он жил с семьей. Вечером того же дня к нам пришла делегация из деревни с другого берега реки, которая попросила нас ни под каким предлогом не переплывать реку — жители деревни на другом берегу, узнав о нашем прибытии, решили, что мы либо охотники за индейскими головами (говорят, подобные сувениры до сих пор можно встретить на нелегальных рынках Перу), либо пришли забрать индейский жир: шаман той деревни сказал жителям, что на этом жиру летают самолеты — железные птицы. Нам было объявлено, что в случае пересечения реки наша группа будет атакована. Внимательно выслушав мнение делегации, мы сочли за благо принять их требование и воздержаться от визита в эту деревню, даже с просветительскими целями — например, рассказать, что самолеты летают на керосине.

Между тем надо было осваиваться в нашей деревне, где Виктор исполнял роль старосты. На следующий день мы отправились на центральную площадку деревни и разложили там кое-какие сувениры, которые привезли с собой из Москвы. Были там и рыболовные крючки, и лески, и сети, зажигалки и перочинные ножи — короче, вещи, которые могут сгодится в хозяйстве в экваториальном лесу. Когда нас окружили жители деревни, Виктор объяснил им, что это разложены подарки. И тут индейцы заулыбались и принялись забирать их. Интересно, что при этом особенно усердствовали вооруженные люди, вчера с вечера выражавшие неудовольствие по поводу нашего прихода, — они похлопывали нас по плечам и говорили «амиго», видимо считая, что мы вышли на определенный уровень доверия друг с другом. После этого политического хода наши отношения с индейцами стали налаживаться. Нас пригласили в одну из хижин, где в деревянном бочонке поспела масата — пьянящий напиток из толченой маниоки, по крепости не уступающий хорошему пиву. Подавали ее в мисках, сделанных из половинок высушенных тыкв. Мы попытались отказаться от угощения, — но не тут то было. Участвовавшие в церемонии раздачи подарков индейцы очень хотели отблагодарить нас, чем бог послал, — и после недолгих уговоров мы опрокинули по тыквочке. Напиток оказался на вкус кисло-крахмальным и слегка газированным. После второй тыквы мы окончательно стали своими. Пиршество прервал тропический ливень — каждый день он обрушивался на поселение около полудня и разгонял жителей по хижинам.
Вечером того же дня Виктор, отличный знаток лесных растений, демонстрировал нам принесенные из леса трофеи и объяснял, для чего они применяются в народной индейской медицине. Были в коллекции Виктора растения, спасающие от укуса змей, от расстройства живота, от нарывов и язв, от радикулита и костных проблем. Следует отметить, что несмотря на большое количество лекарственных растений, которыми тропический лес снабжает индейцев, обычных лекарств в сельве все равно не хватает и смертность в удаленных от цивилизации деревнях достаточно высока. Были в коллекции Виктора и совершенно особенные растения, он назвал их волшебными и сказал, что они помогают ему и особенно его отцу-шаману общаться с миром духов.
Бернардо жил в соседней деревне на самом берегу Укаяли. Само поселение располагается на расстоянии около километра от реки, и несмотря на это все дома в поселке стоят на сваях. Это связано с тем, что во время сезона дождей Укаяли поднимается и затапливает соседние земли. Мы не застали половодья, но индейцы рассказали нам, что в это время на «палубах», дощатых полах хижин, живут не только индейские семьи, но и домашние животные — свиньи и собаки, куры и утки. Друг к другу в гости индейцы в период разлива плавают на лодках. Практически под каждой хижиной располагалась долбленая из ствола дерева пирога.
В случае необходимости пирогу переносят на реку. Для передвижения на пирогах индейцы используют весла, мотор — большая редкость. Так, в нашей деревне, где домов было около тридцати, моторы были лишь у Виктора и еще у двоих. Собственно дома состоят из плетеных стен, образующих несколько комнат, пола на сваях и крыши, покрытой соломой или листьями банана. В центре поселения — площадка, на которой проходят собрания жителей. По вечерам на площадке иногда устраивались танцы под аккомпанимент народных инструментов — флейт и сампсонио, днем там играли дети. Вокруг деревни лес выкорчеван, там устроены плантации бананов и маниока — основной пищи индейцев пиру и ашанинга. Помимо растительной еды индейцы охотно включают в рацион мясо тапиров (в случае успешной охоты) и рыбу, а также иногда забивают свиней и домашнюю птицу. Одежда индейцев состояла из секонд-хенда, подержанные вещи привозили из Аталаи и других крупных населенных пунктов вдоль Укаяли. Одежда из листьев осталась лишь у самых диких племен, которые проживают в глубине сельвы и вообще не связаны с цивилизацией. Такие племена никого не подпускают к себе и не общаются даже со своими окультуренными сородичами. Индейцы пиру и ашанинга, среди которых мы провели около месяца, все-таки имеют контакты с цивилизацией, поскольку их деревни расположены вдоль реки.
В одной из соседних деревень мы обнаружили церковь. Представители религиозной общины называли себя адвентистами седьмого дня — именно эти миссионеры в свое время организовали здесь приход. Начав проповеди, священнослужители первым делом запретили индейцам есть сомов. Объяснили это тем, что бескостные рыбы — грязная пища, неугодная Богу. Потом, во время гражданских волнений и партизанского движения Сендеро Люминосо, в этих краях стало неспокойно и миссионеры собрали свой скромный скарб, рацию и исчезли в неизвестном, но безопасном направлении. После ухода проповедников индейцы потихоньку снова начали есть сомов — сначала украдкой, с оглядкой на церковь (там остались местные наместники), а потом и в открытую. Сейчас сомов вновь едят повсеместно — и неудивительно, ведь Укаяли богата различными видами сомиков, а мясо у них вкусное и почти не имеет костей.

В деревне уже несколько лет существовала школа. Она имела единственный класс, оборудованный доской и несколькими партами, прочие сидячие места находились прямо на земляном полу. Единственный учитель, прибывший из Аталаи, учил всех желающих испанскому языку и арифметике, причем занятия посещали наряду с детьми взрослые женщины. Мужчины, видимо, считали обучение недостойным для себя занятием. Вообще, на простом испанском могли разговаривать многие индейцы, хотя между собой все общались на языках ашанинга и пиру. Учителя заслала в деревню организация по защите прав аборигенного населения Южной Америки. Наряду с образовательной миссией, эта организация осуществляет материальную помощь индейцам и решает различные юридические вопросы.
Между тем, несмотря на присутствие церкви и начальной школы, среди относительно изолированных индейских племен бассейна реки Укаяли до сих пор развит традиционный шаманизм. Сами шаманы делятся на колдунов, прибегающих к помощи злых духов и в основном занимающихся черной магией, и брухос — лекарей, или белых шаманов. К последней касте принадлежал Бернардо, отец Виктора. Мы познакомились с ним примерно через неделю после прибытия в деревню Виктора и договорились о видеосъемке обряда исцеления. Бернардо жил в деревне, практически полностью населенной его детьми и их супругами. Точное количество всех детей, внуков и правнуков этого бодрого 70-летнего старика осталось невыясненным, но около пятнадцати детей от трех жен действительно присутствовали в деревне.
Сам обряд употребления айяваски, называемой еще среди индейцев лианой ягуара или лианой мертвеца, имеет давнюю историю и до сих пор актуален в шаманской практике. Происходит он обычно ночью, чтобы не мешали солнечный свет и звуки дня, считается, что ночь — время, когда духи леса лучше выходят на контакт. Перед тем как начать лечение с помощью айяваски, Бернардо уже в зрелом возрасте прошел курс обучения у старого айяваскера. Для этого они ушли в сельву и жили там в уединенной хижине несколько месяцев, употребляя отвар и совершенствуя знания. Вернувшись в деревню, Бернардо начал свою практику и вскоре стал самым влиятельным шаманом в тех местах — на сеансы лечения к нему люди добирались иногда за сотни километров. Считается, что при помощи этой лианы можно лечить как психические, так и физические заболевания.
Вечером следующего дня мы участвовали в церемонии употребления айяваски — к Бернардо пришел пациент, страдающий сильными болями в животе. Весь день варили лиану — это оказался интересный и трудоемкий процесс. Мы фиксировали все происходящее на видеокамеру, впоследствии мы выпустили на основе этих материалов фильм, который называется «Окайно Ягуа» и который можно приобрести в Москве в магазине «Путь к Себе». Лиана айяваска росла недалеко от деревни, для приготовления отвара Бернардо взял два взрослых стебля толщиной в несколько сантиметров и несколько метров в длину. Затем стебли нарубили на куски. На срезе лианы были видны знаки, образованные волокнами и напоминающие следы ягуара. Затем нарубленные куски лианы долго толкли камнями — пока они не превратились в лыко. В таком виде айяваску засунули в котел, добавили какие-то листья и принялись варить. Варили ее около шести часов, пока жидкость не уварилась. Остатки, собственно зелье, слили в ведро. Вечерняя церемония проходила на веранде. Перед началом Бернардо накрутил сигарет из табака, приготовил несколько священных камней. Один из них по форме напоминал голову человека, второй — летучую мышь, третий являлся каменной трубкой. Бернардо объяснил нам, что все эти камни помогают ему призывать духов сельвы. Процесс излечения проходил в основном незаметно — Бернардо и пациент, лежа рядом, тихо переговаривались между собой, старик напевал какие-то мелодии. Только один раз он наклонился к животу пациента и сделал несколько пассов руками. Интересно, что когда Бернардо взял в руки камень, напоминающий летучую мышь, над верандой бесшумно пролетели несколько вампиров. В ту ночь излечился и Анатолий — он к тому моменту около недели мучился с острой зубной болью, после же сеанса боль прошла. Стоит ли говорить, что пациент Бернардо проснулся с утра сияющим и здоровым!
На охоту с индейцами мы не выбрались, зато приняли участие в рыбалке. Способ, который применяют для ловли рыбы индейцы ашанинга и пиру, распространен по всей Амазонии. Главной снастью здесь также является лиана, только другая, ядовитая. Ее тоже срезают и дробят камнями, затем несколько мужчин племени перегораживают русло одной из впадающих в Укаяли речушек плетеной изгородью, а сверху по течению в воду опускается лиана. Через несколько минут вся рыба, находящаяся на этом участке реки, засыпает и всплывает — остается собрать ее руками. Вторым способом рыбалки, требующим определенной сноровки, является охота с помощью лука. Индеец с луком и стрелой входит в воду и замирает там, а затем, увидев крупную рыбу, стреляет в нее.
Луки до сих пор широко распространены среди индейцев ашанинга и пиру. Интересно отметить, что наконечники стрел бывают трех видов: острые с зазубринами — для охоты на лесную дичь и для военных целей, в виде раздвоенного гарпуна — для рыбалки, и наконец, с тупым набалдашником — для охоты на лесных птиц. Птиц, особенно попугаев, индейцы не убивают, а оглушают, чтобы потом подрезать им крылья и использовать в качестве домашней живности.

Автор на берегу Укаяли с индейской палицей в руках

Наше пребывание в сельве среди индейцев подошло к концу. В один из последних дней, бредя по лесной тропинке от одной деревни к другой, мы подошли к старице — и неожиданно увидели в нескольких метрах от себя крупного аллигатора. Он тоже заметил нас и нехотя плюхнулся в воду. Пожалуй, нет на земле места, так насыщенного жизнью, чем влажные экваториальные леса бассейна Амазонки, — в различных формах она встречается везде и постоянно. Интересной была также встреча с муравьями, — идя по тропе, мы вдруг услышали вокруг тихий топоток. Приглядевшись под ноги мы увидели, что стоим посреди зеленого бегущего ручья. Оказалось, это муравьи, которые нарезали на деревьях кусочки листьев и несли их в свой муравейник. Так они готовили запасы пищи: сложив листья в специальное хранилище, муравьи собирались ферментировать их слюной и получить лакомое блюдо.
К моменту отъезда из деревни Виктора мы стали прямо-таки членами индейской общины. Уверенные, что мы скоро вернемся, индейцы назаказывали нам подарков, Бернардо пожелал нам крепкого здоровья, Виктор весь светился от счастья — ведь это он привез таких редких гостей. Провожать нас приехали даже несколько жителей из деревни на другом берегу Укаяли — той самой, появляться в которой нам было категорически запрещено в самом начале. Оказалось, что, общаясь с жителями «нашей» деревни, они убедились, что не так страшен черт, как его малюют, и что шаман не всегда прав. Приглашали даже заглянуть к ним перед отплытием. Вскоре быстрая пирога Виктора понесла нас обратно в Пируми по зеленоватым водам Укаяли.