Я вижу гору

Сказочное Эльдорадо, легенды о золотых россыпях и грудах серебра манили каравеллы испанского флота. Могущественная в то время Испания снаряжала одну экспедицию за другой в поисках кратчайшего пути в Индию. Экспедиции шли в фарватере кораблей Колумба — в Карибское море и Центральную Америку. Почти четверть века спустя после подвига великого генуэзца испанские корабли взяли курс на южную оконечность нового континента.
В начале 1516 г. на карте «главного лоцмана королевства» Хуана Диаса де Солиса появилось новое географическое название — «Пресное море». Это была Ла-Плата. Высадка на берег не удалась. Моряки были встречены градом стрел и камней. Так был открыт Уругвай.
Прошло несколько лет, и Фернан Магеллан, прежде чем открыть пролив, названный его именем, посетил негостеприимный уругвайский берег. О приближении к желанной земле возвестил ликующий возглас португальца — впередсмотрящего одного из кораблей Магеллана: «монте виде эу» — я вижу гору. В туманной дымке январского утра 1520 г. вставал усеченный конус горы. Магеллан напрасно всматривался в горизонт, надеясь, что наконец достигнута заветная цель — найдена узкая полоска воды, соединяющая Атлантический океан с Тихим. «Гора, похожая на шляпу», о которой писал Магеллан, обманула его надежды.
Прошли почти два столетия, но возглас безвестного матроса не был забыт. В 1726 г. несколько семей из Буэнос-Айреса и Испании ступили на каменистый полуостров, покрытый нанесенным Ла-Платой илом. Там губернатор Буэнос-Айреса Бруно Маурисио де Сабала по высочайшему указу испанского короля заложил крепость. Ее нарекли Сан Фелипе де Монтевидео*. Впоследствии имя святого исчезло с географических карт и за столицей Уругвая закрепилось название, которое непроизвольно дал будущему городу матрос экспедиции Магеллана: «вижу гору», или Монтевидео.
Это самая распространенная, но не единственная версия о происхождении названия уругвайской столицы. Испанские и португальские мореплаватели основными координатами на картах обозначали долготу и естественные возвышенности, отмечая последние римскими цифрами. Есть предположение, что после открытия нынешней уругвайской столицы на карте появилась надпись «Monte VI de O». По-испански «монте» — гора, «О» — сокращенное название запада, а вся фраза звучит: «шестая гора с запада». При слитном написании неожиданно возникает слово MONTEVIDEO**.
Независимо от того, обязан Монтевидео своим названием возгласу матроса или наблюдению картографа, при всех вариантах неизменно присутствует слово «гора». Уругвайцы дали ей более скромное название: «серро» — холм. Эту высшую точку города, расположенную на ее западной окраине, венчает мигающее око маяка, которое указывает путь судам на Ла-Плате.
Монтевидео был основан как крепость, щит против непрерывных набегов португальцев. Их испанские соперники возвели шестиметровую толщу стен Сиудаделы*** — городской цитадели, окруженной с трех сторон Ла-Платой. В бойницах у пушек замерли бомбардиры, готовые по первому сигналу ударить картечью.
Вслед за Магелланом, с визитом которого связано название уругвайской столицы, страну посетили суда венецианца на службе испанского короля Себастьяна Кабота. Туземное население встретило его щедрыми дарами. Императору Священной Римской империи Карлу V, «в чьих владениях никогда не заходило солнце» (он под именем Карла I правил Испанией), был отправлен первый груз с серебром. «Пресное море» исчезло с географических карт, уступив место многообещающему названию «Серебряная река». Казалось, что легенда об обетованной земле Эльдорадо подтвердилась. Но вскоре испанский двор постигло разочарование: серебро, подаренное Каботу, было добыто в Перу.
На время новые земли забыли. Да и что толку было от них конкистадорам, мечтавшим пополнить тощавшую королевскую казну? Стеной вставали густые леса в Уругвае, ныне самой безлесной стране Южной Америки. И если сейчас в стране водятся лишь зайцы, куропатки да неуловимые обитатели зарослей — бесхвостые дикие свиньи со щетиной рыжеватого цвета — «карпинчо», то тогда пришельцев подстерегал крупный хищный зверь.
Но больше, чем хищников, европейцы страшились стрел индейцев. Среди многочисленных племен — чана, геноас, боанес, ярос, арачанес, минуанес — самым многочисленным и воинственным было кочевавшее на юге племя чарруа. Этот народ, один из самых древних в Америке, не создал, подобно перуанским инкам или мексиканским ацтекам, изумительных памятников материальной культуры. Но чарруа любили свою землю, дорожили свободой, и вся история колонизации Уругвая — история их медленного физического истребления.
В Монтевидео воздвигнут памятник последнему вождю, «касику» племени чарруа Абайуба. Бронзовый карлик низко пригнулся на пьедестале, натягивая тетиву лука. Высокий шлем из перьев почти скрывает взгляд узких глазных щелок. Копии и репродукции этого или подобного ему памятника с изображением дегенерата можно встретить на страницах школьных учебников и в музеях. Нелепы и рассказы о патологических наклонностях чарруа, которые якобы «съели» открывшего Уругвай Солиса. Чарруа не были людоедами, что же касается их скульптурных изображений, то тут допущена явная диспропорция.
Известно, что вместе с патагонскими индейцами, потрясшими воображение юных читателей романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта», уругвайские чарруа представляли одну из самых рослых народностей мира.

* Согласно Е.М. Поспелову (Географические названия мира, 1988 и более поздние издания), полное название было еще более помпезным: Сьюдад-де-Сан-Фелипе-дель-Пуэрто-де-Монтевидео — город Святого Филиппа гавани Монтевидео. — Прим. ред.
** Е.М. Поспелов (там же) приводит также версию, более близкую к первой из приведенных здесь, но не прибегающую к «возгласам», столь нелюбимым топонимистами: «видимая гора». — Прим. ред.
*** Кстати, именно отсюда слово «цитадель» (маленький город), пришедшее в русский язык через французский. — Прим. ред.