Какие они, уругвайцы?

Уругвайцам присущи корректность, предупредительность, словоохотливость

В мире, в том числе в России, об Уругвае наслышаны мало, к сожалению. А может быть и к счастью. Через СМИ к маленькому государству приходит известность только когда там случаются войны, перевороты, разрушительные стихийные бедствия, получившие международный резонанс преступления. Уругвай в своей истории, за редким исключением, избежал сих бед.
Уругвай — одна из самых качественных, комфортабельных для человека стран, а Монтевидео — самая безопасная столица в Латинской Америке, чужестранцу там не угрожает грабитель или наркоман. В появившейся недавно «туристской полиции» особой нужды нет. Превосходный сервис с доступными для иностранца ценами. Мила своей провинциальностью, малолюдностью неторопливо-размеренная жизнь.
Особо надо сказать об уругвайцах. Какие они? Вообще, досужие наблюдения об уникальных чертах национальной психологии часто грешат субъективизмом туриста, делающего безапелляционные суждения о чужой стране путем ее обзора из окна автобуса. Принято говорить: «легкомысленный француз», «педантичный немец». А вот Александр Блок оставил нам такие строки: «...Острый галльский смысл и сумрачный германский гений». И тем не менее «коллективные» особенности нации, проявляющиеся в ее ментальности, темпераменте, характере, традициях, привычках и так далее, — очевидная реальность. Уругваец не меньше отличается, допустим, от чукчи, чем кубинец от норвежца. Более того, уругвайцу ближе по духу испанец или итальянец, чем житель соседней Боливии или Перу.
Уругвайцам присущи корректность, предупредительность, развитая бытовая культура, словоохотливость. Политическая, расовая и религиозная толерантность. Терпимость к недостаткам ближнего — в разумных пределах конечно. По натуре уругвайцы — традиционалисты, либеральные консерваторы, подозрительны к новшествам. Они необязательны, как, впрочем, и остальные латиноамериканцы, за исключением, пожалуй, чилийцев. Обещание «маньяна» — завтра, «дентро де ун рато» — через мгновение может быть исполнено через неделю, месяц, а может оказаться пустым звуком. Другие же дефекты обнаружить затруднительно. Разве этого мало?
Наиболее близки уругвайцам жители Аргентины. «Риоплатенсе» — обитатель Ла-Платы — в равной степени аргентинец и уругваец.
По обе стороны Ла-Платы жизнь внешними приметами сходна. Сходен монотонный сельский пейзаж с уходящим в прошлое вольнолюбивым сыном пампы гаучо. Как в Уругвае, так и в Аргентине — этнически однородное белое население, в отличие, скажем, от Бразилии, где в основном обитают мулаты, или от остальных латиноамериканских стран — преимущественно с потомками индейцев.
Риоплатенсе говорит на испанском языке с неповторимым (слегка бравирующим) акцентом. Там никогда не произнесут вежливое обращение «кабальеро», но только — «кабажеро». В ходу междометия. Слово «че» — эй, послушай — стало именем аргентинца Эрнесто Гевары. Уругвайцы и аргентинцы более сдержанны, менее эмоциональны и импульсивны, чем остальные латиноамериканцы. «Потому у нас самая низкая рождаемость в Латинской Америке», — отшучивается риоплатенсе. Однако неверно метить жителей стран по обе стороны Ла-Платы одним этнопсихологическим знаком.
В латиноамериканских странах, как и в большинстве других, понятия «нация» и «гражданство» однозначны. Этнопсихологический автостереотип — мнение нации о самой себе, стереотип — о всех прочих. Автостереотип — комплиментарен, стереотип — предвзят: все добродетели — наследие предков, все беды — от соседей и пришельцев; им приписываются черты характера неизменно отрицательные, которые в разных дозах присущи всему роду людскому.
Стереотип живуч и в Латинской Америке: аргентинцев считают гордецами, креольскими пруссаками, бразильцев — инфантильными, боливийцев — дикими, колумбийцев — наркотизированными, мексиканцев — кровожадными, кубинцев — гиперсексуальными. Уругвайцы среди немногих не вошли в этот инфернальный список. Сами же они не прочь слегка позлословить по адресу соседей.
Во многих странах издаются занимательные по содержанию книги, авторы которых подтрунивают над недостатками своих соотечественников, но иронизируют так, что порок превращается в добродетель. Иная тональность вышедшей недавно в Буэнос-Айресе сразу несколькими тиражами книги двух маститых местных социологов. Название книги: «А мы не такие хорошие люди. Портрет аргентинского среднего класса». Книга полна не просто сарказма, а злого сарказма. Авторы живописуют национальный характер аргентинцев, однако подразумевают всех риоплатенсе.
Какое отношение имеет упомянутая книга к национальному характеру уругвайцев? Одна из ее глав называется так: «Аргентинец — это уругваец, лишенный мании величия». В этой связи авторы напомнили об имеющих хождение в других латиноамериканских странах анекдотах. Вопрос: «Что такое бизнес по-аргентински?» Ответ: «Означает купить аргентинца за ту цену, которую он стоит, и продать по цене, которую заломил бы за самого себя». На вспышку молнии аргентинец реагирует самодовольной улыбкой, полагая, что сам Бог пожелал его сфотографировать...
Неужто сказанное выше означает, что в «сухом остатке» уругваец — это аргентинец, лишенный мании величия? Нет, конечно. Мифотворчество, даже в устах растиражированных социологов — не более чем шарж на действительность.
Необходимо подчеркнуть, что в государствах Латинской Америки имидж Уругвая весьма привлекателен, политика этой страны имеет устойчиво высокий рейтинг. Характерно следующее признание. В августе 2004 г. зам. генерального секретаря ООН по социально-экономическим вопросам Хосе Антонио Окампо заявил: «...Латинская Америка не может рассчитывать превратиться в экономически развитый регион, если решению этой проблемы не будет уделено должного внимания». По его мнению, добиться справедливого распределения благ можно только в так называемом государстве всеобщего благосостояния, когда малоимущие слои населения имеют доступ к определенным социальным льготам, когда в обществе не только происходит грамотное распределение доходов, но и осуществляется поддержка демократии. По компетентному мнению автора этого высказывания, к такому идеалу приближается в Южной Америке только одно государство. Имя его — Восточная Республика Уругвай.