5. КОПИ

Чем отапливаются и из чего получают электричество?

Шестой аналитический срез

Бурый уголь.
Проблемы угольной отрасли
в рыночной экономике

Коркинский разрез. Обогатительная фабрика. Готовится к отправке состав с углем Фотохроника ТАСС. 1978 г.

Может быть, исчерпав горный Урал, здешняя экономика обрела новые минеральные ресурсы на равнине? Так многообещающе выглядят обушок (кирка), ротор ковшового экскаватора и отбойный молоток Копейска, врезанная в недра спираль Коркинского разреза (самого глубокого в России, более 500 м) и копер шахты в Еманжелинске.
Нет, и здесь хваленые уральские недра уже особенно никому не нужны. С 1990 г. добыча в Челябинском угольном бассейне (ЧУБ) сократилась с 12 до 3—4 млн т. Добываемый бурый уголь не очень-то калорийный, дает очень много золы, но главное — очень дорогой по себестоимости. С 90-х годов российские власти, следуя указаниям Всемирного банка, ведут так называемую реструктуризацию угольной отрасли, и в ЧУБе закрывается шахта за шахтой.
Копейск начинал свое существование как поселок угольщиков Челябинские Копи (Челябкопи). (И именно это старое название угольных выработок, когда уголь был еще у поверхности и его и вправду можно было копать, и вынесено в заголовок раздела.) Ныне угольная составляющая экономики города стремится к нулю.
Лишь в памяти старшего поколения остаются пока названия еще недавно кормивших город шахт «Красная горнячка» (в поселке Горняк), «Октябрьская», «Подозёрная».

Шахта «Красная горнячка» закрылась, и поселок Злоказово (нынешнее официальное название поселка — Горняк, но жители пользуются и старым названием, тем более, что оно больше созвучно нынешней ситуации. — С.Р.) уже мертвый. Там участковый без ОМОНа не может ходить спокойно, так как резко возрос бандитизм. То же самое ожидает и оставшиеся поселки...

(Валентина Семено. Интервью с лидерами горняков
Копейска В.И. Родюком и С.С. Алексеевым. 2004)

К закрытию намечены копейские «Центральная», «Капитальная» и «Комсомольская» (в поселке Старокамышинск). В последний год они оживились, но, кажется, это ненадолго. Практически свернуты работы на разрезе «Копейский».

Пример разреза «Копейского» показателен — сейчас яму просто бросили...

(Там же)

Так что венок на гербе Копейска, так же как и на гербе Верхнего Уфалея, смотрится как возложенный на город — в знак памяти о былых энергетических ресурсах и о тяжелейшем труде шахтеров, выброшенных теперь с закрывшихся предприятий. «Закрытие» Копейска началось уже в советские годы — в связи с постепенным исчерпанием запасов угля в окрестностях и невозможностью выбрать уголь из-под самого города (а строившееся в спешке начала XX в. поселение оказалось аккурат на лакомых угольных пластах). Теперь в былом стотысячнике едва насчитывается 70 тыс. жителей.

Разборка террикона у шахты «Центральная» (Копейск) для рекультивации Фотохроника ТАСС. 1988 г.

Работу небольшой части населения дает, правда, Копейский машиностроительный завод. Он, как Чебаркульский и Челябинский металлургические («Руды», с. 16), возник в войну на базе эвакуированного сюда завода — Горловского (Донецкая обл.). Завод выпускает горно-шахтное оборудование — проходческие комбайны. Здесь мы наблюдаем такую же сукцессивную переспециализацию, как в Верхнем Уфалее (металлургия сменилась производством оборудования для металлургии) и в Кыштыме (вместо былой горной добычи — выпуск горно-шахтного оборудования: «Руды», с. 12—13). Копейский завод, правда, не выпускает многоковшовых экскаваторов, но венок-ротор может сойти за символ специализации на машиностроении для добывающих отраслей.
В Еманжелинске добыча угля прекращена полностью. Нет больше шахты «Батуринская» и разреза «Батуринский» (его с грехом пополам рекультивируют), закрыта «Куллярская» (в пос. Красногорский).

Реутов хорошо знает закрытую нынче шахту «Куллярская», расположенную в Увельском районе. Да и мне приходилось бывать в поселке Красногорский, довелось видеть руины (страшнее развалин послевоенных Сталинграда или Грозного!) разграбленных пришахтных строений. Кому понадобилось ее закрывать? Зачем? В поселке Красногорский официально зарегистрированный уровень безработицы подпрыгнул до 18,1%, а фактически достиг 30%. Работу потеряли почти четыре тысячи человек. Добыча угля снизилась на один миллион тонн в год. А ведь он нужен стране, без него нынче замерзают целые города.
Вот и задается Реутов вопросом: сообразуясь с чьими интересами, с какой экономической целесообразностью были закрыты и уничтожены челябинские шахты?

(Анатолий Усольцев//Деловой Урал)

Так что замена шахтного копра и оптимистично восходящего, лучащегося солнца (на гербе советского времени) на декадентского черного лебедя (на современном гербе), уплывающего в неизвестность, вполне закономерна.

Юнкоры еманжелинской газеты школьников «ШОК» провели анкетирование среди 12—16-летних читателей с одним вопросом: «Хочешь ли ты жить в России?». 30% считают, что лишь за границей они в полной мере смогут проявить себя.

(«Челябинский рабочий»)

Черный лебедь — умершая угольная промышленность, темная будущность.
Единственным пока еще эффективно работающим угольным предприятием остается Коркинский разрез (золотая спираль, вгрызающаяся в черные угольные пласты). В настоящее время ведутся работы по объединению Коркинского разреза и шахты «Коркинская» (в поселке Роза, под которым, кстати, как и под Копейском, «погребены» пласты высококачественного угля). В 2004 г. наклонная выработка «Коркинской» из-под земли выведена прямо в разрез, и в ней монтируется конвейерная линия. Это облегчит подъем угля из шахтных выработок на поверхность и снизит его себестоимость. Впрочем, горняки считают, что новый владелец разреза просто хочет как можно быстрее, в два-три года, выкачать все разведанные в советские годы запасы и «уйти». Шахтерский образ трех городов ЧУБа станет таким же ископаемым, как древний отпечаток-папоротник на коркинском угольном гербе.

Челябинский уголь (бурый) для металлургии не годится. Это энергетическое сырье. Его потребители хорошо читаются на образной карте: уголь используют Южно-Уральская (золотые корпуса электростанции и энергетически насыщенный красный фон на гербе Южноуральска), Челябинская ГРЭС и Аргаяшская ТЭЦ (пылающее солнце Аргаяшского района). Мало того, что используют. Они проектировались и строились специально в расчете на свой, пусть и не высококачественный, уголь. В 2004 г. на Аргаяшскую ТЭЦ (она, в частности, снабжает теплом и электричеством закрытый военно-ядерный город Озёрск) попытались завезти пробную партию более дешевого угля с Бородинского разреза в Красноярском крае, но оказалось, сжигать этот уголь нельзя без технических изменений на станции.

Изменения, однако, делаются. И в направлении — ОТ челябинского угля (как и направление бега аргаяшского коня; да и челябинский верблюд повернулся к копейской шахте хвостом). Сегодня на ЮУГРЭС из 13 котлов 8 могут сжигать не только уголь, но и природный газ. Так что закрытие ЧУБа уже не станет энергетической трагедией. Другое дело, вечен ли сибирский газ и как будут расти цены на него. В области уже не первый год идет борьба. Шахтеры не хотят закрытия бассейна, и их в этом отчасти поддерживает областная администрация, вовсе не заинтересованная в новых тысячах безработных и «мертвых» поселках. Так называемый бизнес, мерящий всё сегодняшними прибылями, со здешним углем возиться не хочет. И в этом находит прямую поддержку федеральной власти, которая, понимая свою транзитность на нашей земле, исповедует ту же однодневно-рыночную идеологию. Пока же дело идет к тому, что челябинскому верблюду придется все больше и больше таскать издалека поклажи (железную и никелевую руду, коксующийся уголь, энергоносители), а лось все меньше будет рыть копытом (Миасс) уральские недра, шахтерский инструмент (Копейск) будет ржаветь, а шахтные копры челябинские школьники смогут увидеть лишь на карабашском и еманжелинском гербах советских лет.