По какому пути развития
|
 |
В.И.
Данилов-Данильян, К.С. Лосев, И.Е. Рейф. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России. — М.: ИНФРА-М., 2005. — 224 с. |
Эта книга — не просто еще одно апокалиптическое предупреждение. В ней представлена концепция кризисного состояния современной цивилизации с позиции экологов. Человечество — системный элемент биосферы, и единственный способ отвести грозящую катастрофу — ослабить антропогенный пресс, от которого страдает на Земле все живое. Опираясь на разработанную российскими учеными теорию биотической регуляции окружающей среды, авторы развенчивают техногенную концепцию ноосферы. Никакие человеческие технологии не заменят живой природы — в этом и состоит, по мнению авторов, стратегический нерв того, что принято называть устойчивым развитием.
Предлагаем вашему вниманию некоторые материалы.
Экологические эквиваленты
современного человека
Для того, чтобы составить более наглядное количественное представление о том, во что обходится природе жизнеобеспечение среднего обитателя планеты, обратимся к понятию экологических эквивалентов современного человека, которым оперирует сегодняшняя наука.
На душу населения сегодня в мире извлекается и перемещается в среднем около 50 т сырого вещества в год. На его извлечение и переработку ежегодно расходуется 800 т воды (подобно технологиям самой жизни, большую часть современных технологий можно назвать «мокрыми») и потребляется постоянно 3,6 кВт энергетической мощности. При этом образуется 48 т отходов и 2 т конечных продуктов, представляющих, по сути, отложенный отход.
Много это или мало? Чтобы лучше представить себе подобные масштабы, попробуем хотя бы мысленно нарисовать диаграмму из трех концентрических кругов, внутри самого меньшего из которых помещена фигурка человека.
Человечек этот — городской житель, а самая маленькая из окружностей представляет ту небольшую территорию, что соответствует его жизненному пространству — жилищу, улицам и площадям, его рабочему месту, предприятиям торговли и общественного питания, административным и культурным учреждениям и т.д. Этот участок размером в 0,1 га — как бы эпицентр возмущения окружающей среды, на нем естественные экосистемы уничтожены полностью.
Следующий круг побольше, он отображает площадь, необходимую для обеспечения нашего горожанина продовольствием, природными волокнами и древесиной. Величина ее колеблется в зависимости от региона. Для жителя Балтийского бассейна, например, она составляет от 0,55 га (Скандинавия, Дания, бывшая Западная Германия) до 0,69 га (страны бывшего соцлагеря).
И наконец, самый большой круг соответствует территории, ничем не занятой и ничего не производящей для нашего горожанина, но испытывающей антропогенный пресс за счет удаления отходов человеческой жизнедеятельности и выброса биогенов, включая СО2. Площадь этой территории колеблется от 4 до 10 га, а ее отношение к площади источника возмущения (собственно городской территории и сельскохозяйственным угодьям) составляет соответственно от 7 : 1 до 15 : 1.
Вот эту последнюю территорию в 4—10 га и следует считать истинным экологическим пространством, необходимым для жизнеобеспечения одного современного городского жителя.
А теперь произведем небольшой арифметический подсчет: помножим минимальную площадь, требуемую для обеспечения жизнедеятельности нашего усредненного горожанина, то есть упомянутые 4 га, на численность всех городских жителей планеты, которая достигает сегодня половины ее общего населения. Территория, которую мы получим в итоге, равняется 170 млн км2, что больше всей поверхности суши!
А ведь мы не брали в расчет еще 3 млрд сельских жителей, не учитывали также возмущений, вызываемых промышленностью, направленной на повышение комфортности жизнеобитания, и многое другое.
Разумеется, в разных странах и регионах экологические эквиваленты человека существенно разнятся между собой, что связано с уровнем их экономического развития и в особенности с уровнем потребления.
В развитых странах эти величины примерно в 5 раз выше среднемировых показателей (в расчете на одного человека здесь добывается 250 т сырья в год и расходуется постоянно 16 кВт энергии). В развивающихся государствах они в 5 раз ниже среднемировых (10 т сырья и 0,64 кВт энергии на человека), а в самых бедных — в 10 раз ниже. То есть житель Эфиопии, например, в 500 раз (!) уступает по своему экологическому эквиваленту французу или американцу. И это кричащее неравенство в потреблении жизненных благ есть, по существу, основа основ той социально-политической дестабилизации современного мира, которой ему приходится расплачиваться за нынешнее благополучие экономически успешных стран.
«Национальные цвета» устойчивого развития
В течение 10 лет после конференции в Рио более ста государств обнародовали, по образцу принятой там «Повестки на XXI век», свои собственные повестки и программы, где отразилось их видение устойчивого развития, а также конкретные планируемые ими на этом пути шаги.
Ключом к устойчивому развитию «по-американски» служит все тот же рост и экономическое процветание, и именно они призваны оплачивать загрязнение окружающей среды и утилизацию отходов. Но чем, позволительно спросить, отличается такое развитие от уже существующего и от той природоохранной экономики, что действует в развитых странах уже более двух десятилетий, но привела в результате лишь к ухудшению глобальной экологической ситуации (один только вклад США в увеличение концентрации СО2 в атмосфере составил в 1990—1994 гг. 4,4% от его общего ежегодного прироста).
«Цели устойчивого развития США» мало отличаются от всего того, чем руководствовались лидеры этой страны в предшествующие годы и что они обещали во время своих предвыборных кампаний. Так что если изъять из этого текста термин «устойчивое развитие», в нем трудно будет разглядеть что-либо принципиально новое. А намерение «занять руководящую роль в разработке и проведении глобальной политики устойчивого развития, стандартов поведения, торговой и внешней политики» говорит о сохраняющемся стремлении к лидерству в однополярном мире и в будущем.
Но ведь мир ждет от Соединенных Штатов чего-то совсем иного. А развивающиеся страны претендуют еще и на возврат экологического долга, справедливо полагая, что это один из центральных пунктов в деле достижения международного согласия. Да и как говорить об экономической или социальной справедливости, если один житель индустриально развитых стран потребляет сегодня столько же ресурсов, сколько 20 человек из развивающегося мира. А потребление энергии одним американцем эквивалентно ее потреблению 14 китайцами, или 36 индийцами, или 280 непальцами, или 531 жителем Эфиопии.
Соответственно, и ущерб, наносимый здесь окружающей среде в расчете на душу населения, в 7 раз выше, чем в странах «третьего мира». И в то время как 1,5 млрд человек на Земле живут на один и менее одного доллара в день, в США ежегодно расходуется 20 долл. на человека для борьбы с последствиями переедания.
Тем не менее игнорируя эту печальную статистику, «Стратегия устойчивого развития» США по-прежнему ориентируется на экономический рост в ущерб остальному миру. В сущности, это все тот же природорастратный механизм, только дополненный мерами по интенсификации производства, ресурсосбережению и борьбе с загрязнениями.
Однако устойчивое развитие в отдельно взятой стране — дело совершенно безнадежное, и составители доклада, похоже, понимают это. Потому что в разделе «Глобальные изменения, затрагивающие всех» можно прочесть и такую как бы брошенную вскользь фразу: «На жизнь американцев все возрастающее воздействие оказывают планетарные изменения окружающей среды». По логике вещей это должно означать, что и национальные задачи следовало бы выводить из глобальных или как минимум координировать первые со вторыми.
Но между строк «Стратегии...» просвечивает совсем другое: да, миру нужно, не жалея сил, принимать энергичные меры по охране и восстановлению окружающей среды, но делать это под руководством США в интересах их процветания и устойчивости. Что же касается устойчивости в других регионах планеты, то она, разумеется, также желательна, но вот с процветанием и социальной справедливостью — это уж как получится.
Если США — типичный представитель «золотого миллиарда» и мировой лидер по потреблению ресурсов и производству отходов (24% потребления общемировой энергии и 30% потребления сырьевых ресурсов), то Китай — сверхдержава «третьего мира», чей вклад в процессы глобального характера, как ожидается, будет со временем все возрастать. Поэтому особенно интересно проследить на его примере, какие конкретные ожидания связываются с устойчивым развитием у стран противоположного полюса.
В Китае также была разработана программа устойчивого развития, получившая название «Китайская повестка дня на XXI век — Белая книга о населении, окружающей среде и развитии Китая в XXI веке». Этот документ, хотя и продолжающий традиции социалистических пятилеток, составлен на более далекую перспективу. В отдельных случаях рассмотрены перспективы до 2020 года и далее.
Выбор китайской стратегии очевиден: это интенсивный экономический рост, но с учетом охраны окружающей среды и регулирования народонаселения. «Китай — страна с большим населением и слабой инфраструктурой, — говорится в документе. — Только поддержанием относительно быстрого экономического роста можно искоренить бедность, повысить уровень жизни и достигнуть длительного мира и стабильности».
Действительно, кому как не Китаю знать, что такое проблема перенаселенности. Здесь приходится всего 0,11 га пахотной земли на человека, причем за последние 10 лет ее площадь сократилась на 360 тыс. га, а сбор урожая составляет меньше 400 кг на душу населения. В связи с этим программа предусматривала дальнейшее распространение методов планирования семьи, начатого еще в 1980-е годы, контроль численности населения и его состава. А ежегодный его прирост было запланировано снизить до 1,25%.
Как и в других странах с централизованной экономикой, в Китае не уделялось внимания экологическим проблемам, и теперь, впервые за многие годы, страна поворачивается к ним лицом. Было решено, в частности, взять под контроль загрязнение окружающей среды и добиться частичного улучшения экологической обстановки в больших городах. Специальные разделы программы посвящены охране и экономному использованию природных ресурсов, сохранению биоразнообразия, борьбе с опустыниванием (особенно болезненная для Китая проблема), а также утилизации твердых отходов и защите атмосферы.
Но все это, так сказать, ближайшая конкретика, задачи сегодняшнего или завтрашнего дня. А есть ли у авторов «Белой книги» какие-то более общие стратегические ориентиры глобального характера?
Да, есть, и таким ориентиром служат для них США, чей вариант устойчивого развития, коль скоро он будет реализован, они хотели бы распространить на весь развивающийся мир. «Соединенные Штаты, — говорится в документе, — должны прежде всего разработать эффективную внутреннюю политику для достижения устойчивого развития, чтобы продемонстрировать наличие другого, более разумного пути к прогрессу».
А поскольку преимущество накопленного ими опыта «вытекает из богатства страны, ее мощи, технических возможностей и самой истории», то сразу возникает «проклятый» вопрос: как же смогут воспроизвести этот «более разумный путь» те страны, у которых нет ни американского богатства и экономической мощи, ни технических к тому возможностей? Предварительно повторив исторический путь США по части беспрецедентного потребления и истощения природных ресурсов? Но ведь это и есть самая верная дорога к глобальной экологической катастрофе.
Таким образом, Китай выбирает, в принципе, ту же стратегию, что и США, хотя и с учетом местных особенностей, но с еще более высокими темпами экономического роста.
Именно с ростом связывают здесь надежды найти средства на охрану окружающей среды, которая в этой гигантской стране делает лишь свои первые робкие шаги. Но, увы: даже рост ее экономики в 9% в год все равно ни на шаг не приблизит Китай к Соединенным Штатам. Ведь американские 3% в год много «тяжелее», чем китайские 9%, и при одновременном экономическом росте абсолютный разрыв между ними будет только увеличиваться. А за десятилетие к финансово-экономической мощи США добавятся ведь еще 30%.
Такова в общих чертах позиция двух флагманов современной мировой системы. Первый воплощает собой типичные черты экономически развитого, второй — развивающегося мира.
В принятой в 1989 г. экономической декларации стран Большой семерки говорится: «...Для достижения устойчивого развития мы должны обеспечивать совместимость экономического роста и развития с охраной окружающей среды».
Но ведь именно экономический рост и привел развитые страны к их нынешнему конфликту с природой. И при всех успехах интенсивной экономики там и сейчас потребляется не менее 50% мировой энергии и до 80% сырья. Соответственно, на долю этих стран приходится 2/3 мировых отходов и более 50% выброса в атмосферу углекислого газа (почти половина из них — за счет США).
Германия в этой группе — одно из самых продвинутых в природоохранном отношении государств, даже включившее принцип устойчивого развития в свой Основной закон. А среди важнейших его целей фигурирует, в частности, сохранение экологического баланса.
Но возможно ли это в стране, где 54% земель занято под сельское хозяйство, 29% — под строения и инфраструктуру, а остающиеся 17% приходятся на культивируемые и вторичные леса? Возможно ли это там, где плотность населения составляет 228 человек на 1 км2 (то есть 0,45 га земли на человека) и где на фоне снижения расхода материалов и топлива на единицу продукции (409 кг топлива в 1995 г. против 833 кг в 1960 г.) сохраняется тенденция абсолютного роста потребления того и другого. И не есть ли это полный отрыв представлений от реальности?
Под устойчивым развитием понимается все та же привычная стратегия последних десятилетий. Правда, с учетом проблем окружающей среды (в первую очередь, отходов и загрязнений), но без серьезных ограничений экономического роста, без жестких экологических рамок для производственной сферы, а главное — без признания факта глобального столкновения человечества с окружающей природной средой.
В переводе же на общедоступный язык это означает: делать лучше, действовать эффективнее, может быть, осмотрительнее, но, в принципе, так же, как и обычно. То есть в рамках все той же парадигмы экономического роста, которая и привела, в конечном счете, к нынешнему глобальному кризису.
Но если в стратегиях индустриально развитых государств все-таки можно проследить известный крен в природоохранную сторону (принцип оплаты загрязнений, внимание к сохранившимся естественным экосистемам, вложение средств в природоохранные технологии), то национальные программы бедных стран «третьего мира», как правило, лишены и этого, а ничем не подкрепленные декларации об охране окружающей среды — все-таки не более чем декларации. И делая, не мудрствуя, ставку на экономический рост, они надеются достичь своих целей тем же самым путем, что прошли в свое время их экономически более успешные партнеры. А ведь это и есть путь разорения природы.
Выводы, к сожалению, малоутешительны.
Прежде всего, программа глобальных изменений не нашла пока адекватного отражения в национальных планах устойчивого развития и тем более не реализуется на практике. И развитые, и развивающиеся государства продолжают жить по инерции, планируя свое будущее в значительной мере как стихийное продолжение настоящего. Отдельные же меры (борьба с загрязнениями, внедрение природоохранных технологий, ресурсосбережение) фактически полностью укладываются в рамки того, что уже апробировано развитым миром с конца 1960-х годов, но ничуть не смягчило угрожающей экологической ситуации. И это, вводя в заблуждение других и себя, они пытаются выдать за устойчивое развитие!