Северо-западный угол ЕвропыПорубежье
Тайсто СУММАНЕН
Столица таежных топей
Борис ПАСТЕРНАК
Брошенные селенья во мхахБолото верховое, по нему в разные стороны текут ручейки, всюду озерца воды, а протоптанные во мху вековые тропки напоминают в дожди каналы, и Орлов от озерка до озерка, от лужицы до топи, отталкиваясь от мхов шестами с поперечными дощечками на концах, словно на костылях, носится по трясинам. Всегда долго стоит на вышке с биноклем, рисует на самодельных картах все новые и новые проходы в сторону Рдейского озера и далее к реке Полисти, главной артерии края*. Все огромное, тридцать на сорок километров, болото знает наизусть. Наверное, туристам с ним стоит познакомиться, чтобы освоить новый вид движения в их спорте — водно-моховой. С Орловым я сошелся в несколько необычной обстановке. Однажды мне довелось шагать от Белебелки вверх по неспешному течению Полисти. Река щучья, лещовая, течет вровень с берегами, и тихие ветлы клонятся к ее воде. У деревни Переезд был предупрежден жителями, что далее на двадцать километров вперед до деревни Глотовской пойдет группа заброшенных селений: Папоротно, Вороново и, главное, чтобы не останавливался около кладбища в Чертовой деревне, там по ночам чудится: плавает мертвец в гробу. Я не придал значения их словам: уже слышал не раз о староверческих гробах-колодах, которые носятся по волнам Полистовского озера — оно подмывает старинный кладбищенский холм, который расположился на мысочке у костра. * Рдейское озеро — на юго-западе Новгородской обл. (Холмский р-н) близ границы с Псковской, река Полисть — начинает течение из оз. Полисто в Псковской обл. и впадает в Ловать возле самого Ильменя. — Прим. ред. Марк КОСТРОВ
На береговых скалахСестра рассказывает мне о том, чем она занимается в университете, о географии, в частности про Ословскую равнину — то ее любимая тема. Ословская равнина, рассказывает мне Сестра, — классическая тема в геологической литературе, она хорошо описана, однако в этой области еще остается достаточно неописанных вещей, и когда придет время для дипломной работы, она возьмет эту тему… Ословская равнина представляет впадину земной коры, которая простирается с юга на север от Лангесунна до Брумунддаля, и это замечательная равнина, потому что своими горными породами она резко отличается от соседних районов; хотя для меня это не представляет особенного интереса, я не мешаю Сестре рассказывать о геологических сдвигах, которые протянулись с севера на юг, о кальдерах, сланцевых породах, известняках и песчаниках, об огромной роли вулканической деятельности и кварцевых конгломератах, а также о ромбическом порфире; какие-то ненормальные названия, думаю я, только ненормальные люди могли их придумать... Мы сели и принялись за дорожный завтрак, расположившись на вершине Ринг-коллена, которая возвышается над Ословской долиной, достигая высоты семьсот метров над уровнем моря, как сообщила Сестра. Я подумал: чем выше над морем, тем лучше; между прочим, мы сидим на береговых скалах, говорит Сестра, потрогай, какие они гладкие, это их море обточило, говорит, когда-то все тут было покрыто водой, я чувствую, как к горлу подступает тошнота, а Сестра продолжает рассказывать как ни в чем не бывало; дело в том, говорит она, что в конце карбона море стало наступать, оно постепенно просачивалось на сушу, медленно, но верно, уровень моря поднимался и поднимался, рассказывает она, и тут я чувствую, как он опять начинает подниматься, я прикладываю к губам палец и шепчу: «Тсс», чтобы Сестра замолчала, ведь море услышало, что она говорит, и вспомнило о временах своего торжества, когда оно доходило до самого верха, ему хочется вернуть эти времена, море снова хочет подняться до самого верха, это отвратительное сообщение об обточенных морем камнях на высоте семьсот метров привело к тому, что море зашевелилось, оно полезло вверх… Эрленд ЛУ
С севера на югТак вот они на другой день у этапного командира испросили позволение, потому что у них была дневка и к тому же день праздничный... Так вот они и испросили позволение (разумеется, предложивши ему часть заработка) пройтись по улицам с инструментами и дать несколько концертов. Предприятие (несмотря на то, что город Луга, можно сказать, нарочито невеликий), предприятие их увенчалося полным успехом, так что, несмотря на значительную часть приобретения, отделенную ими командиру этапа, у них хватило пропитания до самого Порхова. Близ Порхова я описываю (по его же рассказу) длинную, тонкую возвышенность вроде циклопического вала, по которому тянется почтовая дорога почти до Порхова; потом самый Порхов и величественную Шелонь, на левом берегу которой высятся древние развалины замка. На счастье их, в Порхов они пришли как раз на духов день. Пошли по улицам на другой же день с музыкою, как и в Луге это сделали. Но только Порхов не Луга: тут их забросали гривенниками. Один приказчик какого-то мыловаренного завода Жукова (знаменитого табачного фабриканта) разом выкинул три целковых. Им так повезло в Порхове, так, что они уже нанимали на каждом этапе лошадку с телегою для своих инструментов до самых Великих Лук, а из Великих Лук у них уже своя была лошадка, правда немудрая, но все-таки своя. Так как они приближалися к стране постоянно голодной, то есть Белоруссии, то, кроме инструментов, от города до города везли за ними и порядочный запас печеного хлеба. Трогательные картины случалося ему видеть в сей убогой стране. Знаете, голод, нищета, разврат и гнусные спутники разврата. Все это я описываю в назидательном тоне. Так, например, когда они проходили чуть ли не Усвяты, то, вместо того чтобы арестантам подать милостыню, толпа мальчишек с толстыми коленями бросилась к арестантам и стала просить хлеба, а когда увидели, что им давали хлеб наши артисты, за мальчишками бросились и взрослые и старики. Голод не знает стыда. Пройдя страну сетования и плача, они вступили, наконец, в благословенные пределы нашей милой Малороссии и, наконец, в нашу скромную Прилуку. Тарас ШЕВЧЕНКО |