Основные области
географического преподавания
Альфред ГЕТТНЕР
По книге: География: ее история, сущность и
методы. 1927
В настоящее время общепризнанным является то
положение, что преподавание географии надо
начинать с родиноведения. Если при этом
желательно было бы точнее обозначить задачи и
существо этого направления в преподавании, то
вместо родиноведения можно было бы сказать
краеведение, в смысле изучения
непосредственного окружения (Umgebungskunde), ибо его
задача заключается в том, чтобы ввести ученика в
понимание той местности, в которой ему пришлось
жить, и показать ему, каким путем он может ее
познать и, так сказать, умственно освоиться в ней;
этот метод преподавания должен путем изучения
родины одновременно вообще ввести ученика и в
основы географического восприятия и
географической теории. Задачи родиноведения
раньше, а может быть кое-где еще и теперь,
совершенно неправильно понимались многими
учителями, строившими его — согласно
господствующему направлению в географии —
исключительно в виде топографического познания
родины и сводившими его к знанию улиц и площадей
города, а также окрестных деревень и ручьев.
Такого рода знание не имеет никакой
образовательной ценности и при всей его
«простоте» нужно лишь в ограниченных размерах,
так как лишь небольшая часть детей захочет быть
извозчиками и шоферами. Что важно, так это навыки
непосредственного восприятия, приобретение
пространственных представлений и понимание
природы и культуры окружающей местности в их
причинной связи. Только тот, кто воспитает в себе
способности такого понимания, сможет в своей
дальнейшей жизни ориентироваться в окружающей
его обстановке и не будет чувствовать себя по
отношению к происходящим вокруг него явлениям
таким слепым и беспомощным, как это имеет место с
большинством людей в настоящее время.
Но если изучение родины ограничивается лишь
самыми низшими классами школы и проходится с
детьми от 7 до 10 лет, то оно по всей видимости
должно оставаться очень элементарным во всех
отношениях. Отсюда само собой следует, по моему
мнению, требование еще раз возвратиться к нему на
более высших ступенях преподавания в средних и
высших классах. На этих высших ступенях его можно
было бы проходить преимущественно в форме
прогулок и экскурсий, каковые собственно и
представляют собой не что иное, как
родиноведение под открытым небом. Но этого еще
недостаточно, родиноведением надо заниматься
также и систематически, данные
непосредственного наблюдения над природой
должны восполняться путем изучения карт и книг
разного рода, и приобретенные отдельные знания
должны приводиться в связную систему, и родина
должна предстать перед умственными глазами
учеников как до мелочей изученное здание.
От родины географическое преподавание
переходит к другим местностям и странам. В
прежние времена велся спор о том, что важнее для
географического преподавания — изучение
Германии или заграницы; на этот вопрос для
разного типа школ и разных классов приходится
давать, конечно, разные ответы; но, отвлекаясь от
этих различий, я хотел бы по своей несчастной
склонности еще раз подчеркнуть свое
принципиальное мнение по этому вопросу. Не надо
говорить Германия «или» заграница, а Германия
«и» заграница. Само собой разумеется, немецкий
ребенок должен изучать прежде всего свое
отечество, не «узкое» отечество, как этого
требуют некоторые партикуляристически
настроенные методисты, а «широкое» немецкое
отечество. Он должен изучить немецкие ландшафты
во всем их разнообразии, чтобы понять, как они
дополняют друг друга в хозяйственном,
политическом, культурном отношении.
Но не говоря уже о том, что отечество может быть
вполне изучено лишь путем сравнения его с
другими странами и при учете его отношений к
другим странам, надо сказать, что хозяйственное,
политическое и культурное ограничение рамками
своего отечества теперь, в век пара, мирового
обмена и мирового хозяйства, более уже
невозможно; и если бы мы даже хотели замкнуться в
этих рамках, то мы этого не могли бы сделать.
Впрочем наши крылья, широко было распустившиеся,
теперь у нас очень подрезаны, и в нашей
деятельности за пределами своего отечества мы
отброшены далеко назад; но и теперь, как и до
войны, мы принуждены покупать товары из-за
границы и сбывать туда свои товары, сноситься и
торговать с чужими странами. Хозяйственная
автаркия* есть утопия. Да и в
политическом отношении мы зависим от чужих стран
и в свою очередь стремимся приобрести влияние на
них. Нам приходится заимствовать у них их
культурные достижения и делиться с ними своими; в
силу всего этого мы должны их знать.
Страноведение чужих земель выходит далеко за
пределы географии и относится, кроме нее, еще к
целому ряду наук: истории, государствоведению,
экономике, истории литературы и т.д. Но его
прочной и безусловно необходимой основой
является и остается география, ибо материальная
и духовная культура, хозяйственная и
государственная жизнь чужих стран теснейшим
образом связаны с их природой. В познании чужих
земель и их географической основы у нас до сих
пор было слишком много пробелов; много ошибок и в
колониальной, и в хозяйственной, и в общей нашей
политике произошло именно из-за неправильных
географических представлений о чужих странах.
Вину за это несет школа или, точнее говоря,
школьное начальство, которое ни в малейшей мере
не озаботилось о сколько-нибудь приличной
постановке преподавания географии.
Что европейские страны проходятся полнее, чем
внеевропейские, это правильно, ибо наши связи с
европейскими странами в общем гораздо теснее и
сильнее, поэтому и знакомство с отдельными
ландшафтами и местностями, в пределах Европы нам
нужнее. К тому же Европа сильнее расчленена и по
своей природе разнообразнее, чем внеевропейские
страны света, и уже потому нуждается в более
подробном изучении. Но этого предпочтения Европе
не надо преувеличивать, как это довольно часто
делают из-за одностороннего внимания к
исторически важным странам, а также и просто по
традиции, сохранившейся с того времени, когда
мировые сообщения были еще не развиты. Да и
внутри внеевропейских частей света следует
остерегаться давать слишком большое
предпочтение одной из них перед другими лишь
потому, что данная часть света по какой-нибудь
причине привлекла сейчас к себе максимальный
интерес, и ученику приходится особенно часто
читать о ней в газетах. Интерес к чужим странам
меняется очень быстро. Некоторое время была в
моде Африка; теперь снова выступают на первый
план Восточная Азия и Южная Америка, а Северная
Америка все время удерживает свое значение. Мне
представляется желательной известная
равномерность в уделяемой им доле внимания. Вне
пределов родины в узком смысле слова
рассмотрение прочих немецких ландшафтов, а тем
более внегерманских и внеевропейских стран
может в общем быть лишь экстенсивным в
равномерно малом масштабе. На частности и
особенности не хватает времени, да по большей
части мы в них и совсем не заинтересованы. Но в
такого рода методе их изучения лежит большая
опасность, а именно та, что, рассматривая чужие
ландшафты и земли лишь в общих чертах, мы станем
считать их проще и однообразней, чем они есть на
самом деле. Каждый из нас может поймать себя на
этой ошибке, если он прочтет более специальное
описание какой-либо страны, с которой он раньше
был знаком только по учебнику, или если он сам
попадет в эту страну. Ученик неизбежно должен
впасть в эту ошибку, если только он не будет
заранее о ней предупрежден. Учитель всегда
должен указывать на результаты генерализации, а
еще действительнее было бы время от времени при
помощи географических картин давать подробное
описание отдельных ландшафтов, указывая при
этом, что следовало бы собственно и другие страны
рассматривать с такой же подробностью.
Безусловно неправильно ограничиваться в
преподавании обзором по частям света,
рассматривая каждую из них только в целом, или
при прохождении европейских стран рассмотрением
каждой из них опять-таки только в целом.
Географической картины при таком методе не
получится. Кирхгоф как-то очень правильно
заметил, что река Ганг имеет гораздо более общего
с ландшафтом и культурой Индии, чем с рекой Обью.
Ученик не должен оставаться при убеждении, что,
скажем, Франция или Испания выглядят на всем их
пространстве одинаково. Наоборот, он должен
научиться различать столь разнородные
ландшафты, как Бретань и Прованс, как Галисия,
Кастилия, Каталония, Арагония [Арагон], Андалузия
и др. Ведь это же — чистое несчастье, даже в
политическом отношении, укоренять представление
о каком-то однородном азиатском, или африканском,
или американском типе природы и культуры.
Но пойдем дальше. Неужели действительно лучше
изложить общую теорию вулканов вместо того,
чтобы на примере, скажем, Везувия и Этны дать
живое представление и понимание вулканизма? Об
особенностях других вулканов можно упомянуть
позднее. Неужели действительно лучше
рассматривать климат Италии и Греции как особый
случай средиземноморского климата, в оторванном
виде от его влияний на растительный мир и людей,
вместо того, чтобы включить его в изучение этих
стран?
* Автаркия (от греч. autarkeia —
самоудовлетворение) — создание замкнутого
хозяйства в рамках отдельной страны. — Прим.
ред.
Пер. с нем. Е.А. Торнеус
под ред. Н.Н. Баранского |