Города в творчестве
Константина Паустовского

Г.М. ЛАППО
доктор геогр. наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Института
географии Российской академии наук

Дом-музей К.Г. Паустовского в Тарусе

География, несмотря на свои широкие возможности, не в состоянии в одиночку всесторонне изучить город и формирующие его процессы. Сотрудничество с другими отраслями знания необходимо. Очень полезно и обращение к художественной литературе, для которой город — неиссякаемый источник сюжетов и место литературного действия. Противоречивое отношение к городу отразилось в литературе, но все же город по праву может считаться ее любимцем.
Обращение к творчеству Константина Паустовского не случайно. Географами Паустовский любим и почитаем. Любовь взаимная. Писатель свидетельствует: «Моей любимой наукой в гимназии была география». И далее: «Еще в детстве у меня появилось пристрастие к географическим картам. Я мог сидеть над ними по нескольку часов, как над увлекательной книгой». Паустовского постоянно одолевала жажда путешествий.
В них приобретались знания и впечатления, пробуждалась мысль, рождались темы произведений. Скитания — это вечная охота за впечатлениями, необходимыми для писательской работы. Да и вся жизнь Паустовского — большое путешествие от города к городу, которое началось в Москве (место рождения), продолжилось в Киеве (учеба в гимназии), Таганроге (написан первый роман), во многих других городах и закончилось в Тарусе, где писатель и похоронен.

«Путешествия накладывают неизгладимый след на наше сознание», — говорил Паустовский. Он приводил арабскую пословицу о том, что скитания — это путь, приближающий нас к небу; вспоминал Горького, который называл путешествия наилучшей школой жизни. У Д.Н. Замятина есть вывод о том, что в ходе путешествий человек видит и чувствует по-иному: он расширяет пространство. Неутомимый путешественник, Паустовский необычайно расширил свое пространство, в котором живут и действуют его герои. Увиденная им картина мира отразилась в названиях произведений: «Черное море», «Кара-Бугаз», «Колхида», «Мещёрская сторона», «Живописная Болгария», «Мимолетный Париж», «Письмо из Тарусы». Впечатления вошли в их содержание: «Почти в каждой повести и каждом моем рассказе видны следы скитаний».

Обычно Паустовского представляют как певца русской природы. И это верно. Он вдохновенно рассказал о Мещёре, Причерноморье, Колхиде, Средней полосе России. В то же время можно сказать, что его произведения наполнены городами. Первое крупное произведение «Романтики» начинается словами: «Южный город шумел под большими сентябрьскими звездами». А одна из последних публикаций посвящена маленькому и уютному городу на Оке — Тарусе.

Города оказались вехами на путях и самого писателя, и его героев, стали местами литературных событий. Города всю жизнь постоянно влекли Паустовского, сулили интересные встречи и неожиданности: «В каждой области, в каждом крае я отыскивал самый привлекательный угол и как бы оставлял его “за собой”. Большей частью это были малоизвестные места: на Севере — Олонец и Каргополь, Кирилло-Белозерский монастырь и Чердынь, в Средней России — милый город по имени Сапожок, Задонск, Наровчат, в Белоруссии — Бобруйск, на Северо-Западе — Гдов и Остров и еще много других мест. Столько, что мне не хватило бы жизни побывать повсюду». С последней фразой очень созвучно сожаление, высказанное русским поэтом, жившим на Украине, Н.Н. Ушаковым: «Как жалко, что жизни не хватит во всех побывать городах!»

Постоянно испытывая зов городов, Паустовский расцвечивает их своей фантазией: «Видения городов из сверкающего радугами стекла преследовали меня всю ночь. Города эти поднимались из морей и отражались в зеркалах заливов нагромождениями хрусталя и теплых неподвижных огней. Летние рассветы загорались над ними. Рассветы пахли растертыми в ладонях листьями ореха, густой листвой, шолларскими водами, мангышлакской полынью». Из поэтических характеристик городов, созданных Паустовским, составилась бы интересная хрестоматия. Однако мало ограничиться только этим. Осмысливая творчество Паустовского, можно извлечь много полезного для методологии геоурбанистики, которая явно нуждается в совершенствовании, в заполнении пока еще существующих пробелов, в более гармоничном построении.

Подходы к постижению города

Для Паустовского город — прежде всего место, где живут люди: радуются, страдают, любят, творят. Город им сопереживает, служит средой, активно участвующей в их жизни.

Часть городской среды составляет природа. Она среду улучшает и украшает. И Паустовский всегда показывает город в природе и природу в городе.
В художественной литературе и научных трудах город нередко предстает врагом природы, враждебной для нее силой, местом, где подавленная природа замурована в асфальт и камень. Паустовский же любуется городами, живущими в гармонии с природой. Вот он разглядывает Вильнюс с высоты холма от башни Гедимина: «Город лежит как бы в чаше, наполненной туманным воздухом и ворохами лимонных листьев. То, что сверху кажется нам ворохами листьев, там внизу — большие сады. Из этих садов то тут, то там подымаются башни церквей и кровли домов. Много есть хороших городов, но нет такого города, как Вильнюс, где бы прекрасная архитектура была так тесно собрана на небольшом пространстве и вплотную окружена сельским простодушным пейзажем».

Дома' в городе привлекают писателя не только своей архитектурой, хотя для характеристики среды и это важно. «Соразмерная архитектура должна была способствовать спокойствию духа» — так оценивается облик Вероны, которую в рассказе Паустовского посещает гениальный сказочник Андерсен. Но кроме того, дома интересны тем, что в них живут люди. Сменяющиеся поколения оставляют на стенах домов свой незримый след. Писатель замечает: «История домов бывает интереснее человеческой жизни. Дома долговечнее людей и делаются свидетелями нескольких человеческих поколений». Не случайно известную повесть «Дом на набережной» написал Юрий Трифонов, участник семинара, который вел в Литературном институте Паустовский.

Первостепенное значение городов Паустовский видел в том, что они играют роль центров культуры. В его произведениях города предстают в особом свете вследствие своей причастности к жизни и творчеству великих людей. «С ранней юности у меня была неистребимая страсть посещать места, связанные с жизнью любимых писателей и поэтов», — пишет он.

В 1916 г. попав в город Ефремов Тульской губернии, Паустовский на первых порах почувствовал себя в глухом углу России: «В сером свете занимавшегося зимнего утра город оказался до удивления маленьким и облезлым. Кирпичная тюрьма, винокуренный завод с тонкой и длинной железной трубой, насупленный собор и одинаковые, как близнецы, домишки с каменным низом и деревянным верхом. Все это при свете еще не погашенных заспанных фонарей вызывало уныние. Пожалуй, единственным интересным зданием были торговые ряды на базаре... В промозглом воздухе кружились галки. На улицах пахло едким конским навозом».

А потом все вдруг изменилось: «С той минуты, как я узнал, что здесь бывает Бунин, Ефремов сразу преобразился для меня... Теперь... он представился мне воплощением российского провинциального уюта... Тогда, в Ефремове, вошла в меня бунинская Россия и завладела мной навсегда». Под занавес жизни Паустовскому довелось побывать в зарубежных городах: «В Милане я прикоснулся к стенам театра “Ла Скала” с нежностью лишь потому, что эти стены видели прекраснейших людей. Прежде всего Байрона и Стендаля».

Важная сторона литературной биографии города — населенность его героями произведений. Татьяна Ларина и Евгений Онегин, Настасья Филипповна и князь Мышкин, Незнакомка... — весь Петербург населен литературными героями, которые Паустовскому представлялись более реальными, чем действительно жившие люди. И они так же, как и творившие здесь деятели культуры и искусства, наделили великий город особой атмосферой, создали дух города.

Восприятие города

Восприятие, будучи сложным процессом, соединяет объективное и субъективное. Результат восприятия — это своего рода сплав воздействия наблюдаемого объекта и особенностей самого наблюдателя. Для писателя, равно как и для ученого, наблюдение — источник информации, важной для понимания города.

Н.Н. Баранский выразился вполне определенно: «Основным источником получения конкретных данных, если не навсегда, то еще долгое время останется наблюдение». Другой выдающийся географ К.К. Марков в книге «Воспоминания и размышления географа» пишет: «Зрительные впечатления — огромный стимул для интереса к науке... Виденное существеннее прочитанного, и первое освещает своим светом второе». А вот мнение физика, академика Б.В. Раушенбаха: «Есть метод познания, существующий наряду с логическим — метод созерцания. Созерцание дает возможность проникнуть непосредственно в суть какого-либо явления в некотором смысле глубже, чем путем логики. Когда мы наблюдаем природу как целое, у нас возникает ее образ, в чем-то более полный, чем даваемый совокупностью естественных наук».

Паустовский обладал талантом восприятия, что было связано с богатством его внутреннего мира, завидной эрудицией, даром воображения. Он считал, что в восприятии города должны участвовать все органы чувств. Еще в Одессе, работая в 20-х годах в редакции газеты «Моряк», он восторгался умением собрата по перу С.Г. Гехта описывать маленькие черноморские города. Очерки Гехта действовали на все пять органов человеческих чувств: «Они пахли морем, акацией, бахчами и нагретым инкермановским камнем. Вы осязали на своем лице дыхание разнообразных морских ветров, а на руках — тяжесть смолистых канатов. В них между волокон пеньки поблескивали маленькие кристаллы соли. Вы чувствовали вкус зеленоватой едкой брынзы и маленьких дынь канталуп. Вы видели все это со стереоскопической выпуклостью, — даже далекие, совершенно прозрачные облака над Кинбурнской косой. И вы слышали острый и певучий береговой говор ничему не удивляющихся, но любопытных южан, особенно певучий во время ссор и перебранок» (выделено мной. — Г.Л.).

Сейчас использование при наблюдении всех органов чувств можно считать общепринятым. В.Л. Каганский сформулировал это так: «Ландшафт дан не только взору, но и всем органам чувств, постижим не специализированным органом, но всей личностью». Паустовский с начала своей писательской деятельности придерживался этого правила. В «Колхиде» он включает в описание города Поти сведения о запахах: «Снова начал накрапывать дождь. Солнце исчезло. И как всегда во время дождя, город наполнили запахи настолько резкие, что их можно было воспринимать на ощупь. То были легкие запахи эвкалиптов, липнущий к лицу запах роз, отягивающий кончики пальцев запах лимонов...»

Вид на центр Вильнюса от башни Гедиминаса Фото Алексея Цымбала с сайта www.photosight.ru

В Ельце на базарной площади Паустовского поразило обилие запахов: «Пахло укропом, конским навозом, старыми сельдяными бочками, ладаном из открытых дверей церкви, где кого-то отпевали; пахло палым, уже перебродившим листом из садов за высокими серыми заборами».

В городе Соликамске, в помещавшейся в бывшем монастырском здании гостинице, где Паустовский начал писать «Кара-Бугаз», «пахло XVII веком — ладаном, хлебом, кожами. По ночам сторожа в тулупах отбивали часы в чугунные доски. В мутном свете снега белели древние алебастровые соборы времен царствования Строгановых».

Жажда увидеть как можно больше, предвкушение интересных встреч определили активность восприятия, зоркость взгляда. Паустовский с неослабевающим вниманием всматривался в города, накапливая впечатления. В Таганроге, работая над «Романтиками», он отмечает: «Впечатления не проскальзывали, а откладывались и крепли». Постоянная работа активного восприятия свойственна писателям вообще. Известно, что Ф.М. Достоевский, часто менявший квартиры в Петербурге, для удобства наблюдения, как правило, выбирал их в угловых домах, из которых обзор был более широким.

«Надо уметь видеть» — девиз Паустовского. Он очень ценил это качество и восторгался художниками, которые обладали в полной мере умением видеть, талантом наблюдения и запоминания. В «Золотой розе» повествуется о том, как французский художник-импрессионист Клод Моне показал лондонцам истинный цвет лондонского тумана. По мнению Паустовского, почти каждый художник «открывает нам новые черты действительности». Для писателя стало открытием то разнообразие красок русского ненастья, которое изобразил Левитан на картине «Над вечным покоем»: «До сих пор ненастье казалось мне окрашенным в один унылый цвет, а Левитан увидел в этом унынии некий оттенок величия, даже торжественности, и нашел в нем много чистых красок».

Географы умению видеть придают большое значение. Ю.Г. Саушкин, который по просьбе Н.Н. Баранского написал в статье «Об экономико-географическом изучении городов» раздел «Сбор материалов», связывает это с необходимостью выборочного видения, чтобы получить то, что нужно для решения исследовательской задачи: «Определенный угол зрения позволяет не просто смотреть во время полевого исследования, но и видеть; смотреть и видеть — разные вещи» (выделено мной. — Г.Л.).

Читая Паустовского, лишний раз убеждаешься, насколько сложно восприятие города, когда непосредственное восприятие дополняется аналитической работой. Известный геоурбанист, профессор Сорбонны Ж. Боже-Гарнье писала: «Географ не просто смотрит и наблюдает — он автоматически стремится понять увиденное». Наблюдатель-исследователь находится во власти противоречия: с одной стороны, ему хочется испытать эмоциональное удовольствие от непосредственного чувственного восприятия, не стиснутого знанием и нацеленностью на анализ, а с другой — это сделать невозможно вследствие въевшейся в наблюдателя-профессионала привычки к осознанию и оценке увиденного. Иронически выразился острослов Дон-Аминадо: «Ничто так не мешает видеть, как точка зрения».

Сложность восприятия состоит и в том, что наблюдаемый город не остается неизменным. Справедливо утверждают, что невозможно дважды увидеть один и тот же город. В разные времена года, в разное время суток, при разной погоде и в свете тех или иных событий город меняет образ. Очень сильно влияет и характер самого наблюдателя. Как заметил И. Бродский, «всякое наблюдение страдает от личных качеств наблюдателя».

У Паустовского особое восприятие окружающего мира. Увиденные и описанные им города окутаны легким флером романтического ви'дения. Реальность дополнена «фактами воображения». И все это не искажает картину, а расцвечивает ее, подчеркивает привлекательные стороны. В числе особенностей восприятия города Паустовским — умение охватить единым взором всю картину сразу и одновременно выделить в ней характерные детали, способные, выразив целое, подчеркнуть своеобразие.

Богатство восприятия, присущее Паустовскому, объясняется и развитым воображением, и эмоциональностью натуры, и обширными знаниями. Писатель упорно работал, овладевая сокровищами культуры. Он убежден: «Чем больше знает человек, тем полнее он воспринимает действительность». Многому научила его великая литература. В Ленинке, где он проводил долгие часы, ему открылся «великолепный мир человеческой пытливости и знаний». Литература познакомила Паустовского с городами задолго до того, как ему удалось их увидеть. В юности, читая «Отверженных» В. Гюго, будущий писатель достал карту Парижа и отмечал на ней места, где происходило действие романа: «Париж с тех пор стал не только родиной героев Виктора Гюго, но и моей. Я полюбил его, еще никогда не видев».

Паустовский утверждает: «В любой области человеческого знания заключается бездна поэзии». Особенно его притягивает культура. И в городах — хранителях культурных сокровищ человечества — писатель неутомимо расширял свои познания: «Как всегда в Ленинграде больше всего времени я провел в Русском музее и Эрмитаже. Легкий сумрак эрмитажных залов, тронутый темной позолотой, казался мне священным. Я входил в Эрмитаж, как в хранилище человеческого гения. В Эрмитаже я впервые, еще юношей, почувствовал счастье быть человеком».
И еще об этом великом хранилище: «Эрмитаж берет в плен крепко, на всю жизнь».

В лаконичных заметках с примечательным для географов названием «Географические записи» Паустовский делится размышлениями о том, как у него возникло «чувство Рима». Он пишет: «Оно слагается из многих мыслей и впечатлений, какие вызывает город, из степени приобщения к мировой культуре, из величины наших знаний».

Не ограничиваясь общим рассуждением, писатель раскрывает это чувство с помощью выразительных штрихов — крупных мазков. Проявляя свойственный ему изящный лаконизм, Паустовский говорит о желтоватом оттенке воздуха, как бы отражающего цвет пожелтевшего от времени мрамора. О своеобразном «голосе Рима» — плеске и шорохе воды в бесчисленных фонтанах. О заслугах Рима в развитии мировой цивилизации напоминает именами титанов Возрождения, говорит о Пантеоне с гробницей Рафаэля и соборе Св. Петра, где находится созданная Микеланджело Пьета. В памяти русских Рим неотделим от знаменитых соотечественников, живших и творивших в Вечном городе, — Гоголя, Герцена, Тютчева, Александра Иванова, Кипренского, Брюллова, Муратова, Блока, Чайковского.

Чувство города конкретно и индивидуально. Оно пропитано эмоциями и знаниями, которые ориентируют и само восприятие, таким образом сильно зависящее от внутреннего мира конкретного человека. Но став известным, оно делается как бы одним достоянием. Открывается возможность приобщиться к нему и, тем самым, расширить свои собственные представления о городе, продвинуться в его постижении.

Пример высокого обобщения «чувства города» — в словах Пушкина: «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось!» В этом восклицании нет никаких конкретностей. Только сказано «как много». А сколько и чего «много», определяется свойствами души и разнообразием знаний каждого. Поэтому и чувства людей в отношении города — разные. Но в них, конечно, есть и сходное.

Описание города

Паустовский восторгался русским языком и стремился при описаниях природы, людей, городов полнее использовать его богатейшие возможности: «Многие русские слова сами по себе излучают поэзию подобно тому, как драгоценные камни излучают таинственный блеск». Конечно, Паустовский — маг. Его произведения обладают таинственной властью, берут в плен и зовут в дорогу.

Таруса издавна пользовалась популярностью среди русских писателей и художников. Но «Письмо из Тарусы» сделало скромный городок на Оке подлинной знаменитостью. Таруса засияла как город муз. Мещёра, начинающаяся от порога Москвы и раскинувшаяся в сердцевине Центральной России, не могла считаться «терра инкогнита». Но стоило Паустовскому написать «Мещёрскую сторону», как этот край неброской русской природы, край лесов и болот, тихих озер и медленных рек, приобрел не-обычайную известность, и любители природы тысячами отправились кормить мещёрских комариков.

Паустовский уникален. У него свое ви'дение мира и талант большого писателя. Научиться писать, как Паустовский, нельзя. Но следовать принципам, которым он был верен в своем писательском деле, стоит.

Первый из них — простота. Географы нередко злоупотребляют сложными оборотами, что делает их труды наукообразными и трудновоспринимаемыми. В громоздких фразах теряется мысль. Витиеватость затеняет смысл. А нужно стремиться к простоте, услышать напоминание Паустовского: «Простота говорит сердцу сильнее и больше, чем ослепительный блеск».

Второе правило — краткость. Паустовский убеждает: «Два слова могут быть неслыханно сильными, а четыре слова — вчетверо слабее». Необходимо требовать от себя краткости, исключения необязательных слов. Участники семинара Паустовского в Литературном институте пришли к выводу: «Искусство писать есть искусство вычеркивать».

Краткость необходимо сочетать с емкостью фраз. Немногими словами можно сказать много, отметить главное. В кратком описании Курска Паустовский упоминает, что этот город — «преддверие юга»; пассажиры поездов, минующих Курск, на другой день уже видят море и пышную растительность побережья. Короткая фраза в немногословном описании наделена ключевой ролью.

Кратко сказано о Петрозаводске, в котором Паустовский обрел сюжет повести «Судьба Шарля Лонсевиля»: «Петрозаводск был в то время тихим и пустынным. На улицах лежали большие мшистые валуны. Город был весь слюдяной — должно быть, от несильного блеска, исходившего от озера, от белесого, невзрачного, но милого неба». Простой и емкий текст, к тому же с подтекстом, расширяет представление о северном городе, мирно живущем на берегу озера. К Паустовскому вполне можно отнести суждение о произведениях поэта-петербуржца Георгия Иванова: у него «слова значат то, что они значат, и еще многое другое».

В такой манере письма важное значение приобретают подробности, значащие детали. «Без подробности вещь не живет» — и это девиз Паустовского, который подчеркивал: «Подробность имеет право жить и необходимо нужна только в том случае, если она характерна».

Описаниям городов, как и вообще творчеству Паустовского, свойственна эмоциональность. Писатель восхищается необычными, яркими городами, выделяет их своеобразные черты, признается им в любви. Любовью и любованием полны его описания Петербурга и Парижа, Одессы и Тбилиси, Вильнюса и Велико Тырнова, Севастополя и Арля. Города поражают Паустовского своей необычностью, для которой он находит точные и проникающие в душу слова. Приведем некоторые отрывки.

«Есть города, которые почти невозможно описать последовательно и связно — такая сложная и живописная у них топография... Таков город Тырново.
Я прожил в нем три дня, но до сих пор не могу воспринять его как полную реальность. Как будто давным-давно здесь играли старинную пьесу, потом автор, актеры и зрители умерли, декорации сказочного города остались. Они повисли над отвесным извилистым ущельем реки Янтры и висят так уже века, выцветая на солнце».

«Потом был Арль. В жизни есть явления, которые больше подходят для сновидений, чем для реальности. Таким городом для сновидений оказался Арль. Свет дня — к тому же чистый и резкий — делал особенно стереоскопической, особенно выпуклой картину этого города, его римскую арену, где теперь проходят корриды, его скупые по линиям, пустынные улицы, напоминающие о соседней Испании, сиротливый маленький дом Ван Гога, уцелевший на краю пустыря, оставшегося после разбитого воздушной бомбардировкой квартала».

Рим. Фонтан Треви

«На вокзальной площади мы остановились, пораженные зрелищем гористых кварталов города. Я почему-то подумал, что в этом городе возможны, а может быть и неизбежны всякие интересные истории... Я знал уже много мест и городов России. Некоторые из этих городов сразу же брали в плен своим своеобразием. Но я еще не видел такого путаного, пестрого и легкого, и великолепного города, как Тифлис».

«Севастополь никогда не был для меня городом вполне реальным и будничным. Иногда мне казалось, что он скучнеет и теряет живописные приметы. Но тут же размах морского горизонта за окнами или запах копченой султанки возвращали меня к действительности — к Севастополю, разбросанному как пожелтевшая от древности мраморная россыпь на берегах индиговых бухт, к шуму его флагов, к магниевым искрам маслянистой волны, запаху роз и помидоров, к пришедшему издалека навестить Севастополь ветру Эгейского моря и его свитой розовых высоких облаков».

Читая подернутые романтической дымкой эмоционально окрашенные описания городов в произведениях Паустовского, вспоминаешь четкий тезис Н.Н. Баранского: «Для популяризации, кроме знаний и мыслей, нужны еще чувства, эмоции».

Известно, что в географии особое значение придается методу сравнений. «Не прибегая к сравнениям, нельзя в сколько-нибудь достаточной степени выявить и географическую специфику описываемой территории, ибо вещи познаются в сравнении», — учил Баранский. И в этом Паустовский единодушен с географами: «Сравнение вносит иногда удивительную ясность в самые сложные вещи».

Великая ценность города — его неповторимость. Устами архитектора Сметаниной в повести «Черное море» Паустовский утверждает: «Каждый город должен иметь свое лицо». Своеобразие городам помогает приобрести история. И другой персонаж Паустовского — инженер Купер из повести «Кара-Бугаз» считает: «...нужно один из старых русских городов, вроде Углича, сделать показательным по старине: засеять его улицы ромашкой и болиголовом, заселить бывшими просвирнями, владеющими, по свидетельству Пушкина, чистейшим московским языком».

Паустовский чрезвычайно ценил воображение и сам был сполна наделен им. Ему принадлежит целый венок афоризмов на этот счет.

• Воображение — великий дар природы.

• Воображение заполняет пустоты человеческой жизни.

• Воображение дает человеку то, что не успела или не может дать ему действительность.

• Одно из замечательных свойств воображения заключается в том, что человек ему верит.

Воображение, столь важное для писателя, имеет и практическое значение. Оно необходимо градостроителям, разрабатывающим проекты новых городов и реконструкции существующих. Проекты будущего не получатся у людей, лишенных воображения. Образ города в перспективе должен воплотить и строгие научные прогнозы, и мечты о достижении городами совершенства. Для этого нужна романтика и полет фантазии. Паустовский призывает градостроителей: «Сделайте города такими, чтобы ими можно было гордиться, чтобы в них можно было работать, думать и отдыхать, а не заболевать неврастенией и трамвайным бешенством. Нужно, чтобы город был создан на обдуманном разнообразии отдельных частей. В нем должны быть памятники, сады, фонтаны, повороты улиц и лестниц, перспектива, — чтобы всюду были свет, тишина, ветер и воздух. Город должен быть прекрасен так же, как прекрасны вековые парки, леса и море».

Почитаешь Паустовского и начинаешь требовательнее относиться к собственной работе. Паустовский заметил: «Почти у каждого писателя есть свой вдохновитель, свой добрый гений, обыкновенно тоже писатель. Стоит прочесть хотя бы несколько строк из его книги — и тотчас же хочется писать самому... Что касается меня, то любая страница из “Писем из Рима” Стендаля вызывает желание писать...»

Мне кажется, что для географа в его научно-литературном труде таким вдохновителем является Паустовский.

* * *

Российский Севастополь вознесся близ развалин античного Херсонеса

Город, несмотря на громадное усложнение форм расселения, возникновение агломераций и мегалополисов, остается главным объектом геоурбанистики. Его эра не заканчивается, как пишут в некоторых книгах. Город не растворяется в агломерациях, оставаясь необходимым элементом территориальной организации общества. В то же время давно уже не достает полноты в характеристике города как объекта географического изучения. По традиции сохраняется акцент на рассмотрении его экономической деятельности. Давшая мощный импульс развитию отечественной географии городов фундаментальная статья Н.Н. Баранского «Об экономико-географическом изучении городов», подчеркнула это уже одним своим названием. В этом же ключе написана и блестящая статья И.М. Маергойза «К экономико-географическому изучению городов».

Упор на изучение экономической базы города, его экономико-географического положения, трудовых ресурсов — все это было оправдано, так как соответствовало тогдашней ситуации экономического рынка, который совершала страна в эпоху индустриализации. Географы изучали добросовестно то, что существовало в реальности, давали то, что было необходимо практике.

Основоположники отечественной геоурбанистики понимали это и думали о развитии в дальнейшем комплексных исследований городских проблем, предлагая конкретные подходы и методы. И.М. Майергойз строил планы создания географического учения о городе силами своей географии и в сотрудничестве с другими отраслями научного знания. Однако реализовать эти намерения пока не удалось, хотя отрадным фактом следует считать появление в последние годы исследований геоморфологов, гидрологов, геохимиков, почвоведов, ландшафтоведов, посвященные городам. Можно назвать книги Э.А. Лихачевой, С.М. Мягкова, Н.С. Касимова, Е.П. Чернышева и других ученых.

Видный российский философ А.С. Ахиезер дал емкое определение города как фокуса урбанизационного процесса. Урбанизация же все в большей мере понимается как процесс сдвигов в человеческой культуре. Познание города как центра и двигателя культуры, раскрытие его интеллектуальной и духовной среды, роли в формировании научного, культурного и образовательного пространств становится важнейшим и пока отстающим направлением геоурбанистических исследований (что отнюдь не отменяет и задач экономико-географического изучения городов и их систем, особенно в изменившихся социально-экономических условиях).

Творчество Паустовского, уделявшего в своих книгах значительное внимание городам, не может не заинтересовать геоурбанистов. Оно ценно средовым подходом, нацеленностью на характеристику города как центра культуры, ее хранителя и очага развития, раскрытием богатства человеческого восприятия, соответствующего многогранности и сложности города; образцами емкого, точного и образного описания конкретных городов России и зарубежных стран.

Уроки восприятия следует выделить особо. Для того чтобы постичь город — интеграл человеческой деятельности, по меткому определению архитектора А. Бурова, надо научиться его воспринимать возможно полнее и глубже. Уметь охватить город целиком и в то же время выделить в этой сложной целостности опорные точки сущности, определить главное, характерное, выражающее особенности. Восприятие присуще всем, но талантом восприятия обладают немногие. Однако способности здесь можно пробудить и даже приумножить. Восприятию надо учить так же, как учат слушать серьезную музыку и смотреть живопись разных школ. Паустовский, обладавший удивительным даром восприятия и сумевший показать в своих произведениях его сложность и значимость, этому учит.