Россия в глобальных
изменениях климата

Ю.Н. ГОЛУБЧИКОВ
канд. геогр. наук,
ведущий научный сотрудник географического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Непотопляемый сценарий потепления

Начало нового века показало, насколько разрушительной бывает погода.

Летом 2006 г. волны раскаленного воздуха обрушились почти на весь мир. Побережья Северного и Балтийского морей напоминали средиземноморские пляжи. В плавящемся асфальте увязали автомобили. В необорудованном кондиционерами метро Лондона температура воздуха достигала +45…+52°С. В Польше такого жаркого июля не видели с 1779 года. Новые рекордные отметки термометра зафиксированы в Петербурге (+34,3°), Пскове (+35°), Архангельске (+29,8°), Котласе (+30,6°). Многолетний рекорд июня был побит в Китае, где в Сиане температура достигла +42,9°. В странах Южной Европы погибли большие посевные площади пшеницы, кукурузы, риса, шампиньонов, фруктовые сады и огороды.

Самые высокие температуры в США, с начала регистрации там данных о погоде в 1895 г., установились в первые семь месяцев 2006 г. В две июльские недели температуры в Калифорнии поднимались до +50°. Жертвами изнуряющей жары стали более 80 человек. Во многих городах США были организованы специальные ангары с низкой температурой, где можно было охладиться. Почти круглосуточно на всю мощь повсюду работали кондиционеры. Из-за них стали устанавливаться новые рекорды потребления электроэнергии. Начались регулярные аварии на линиях электропередач. На протяжении пяти июльских дней несколько десятков тысяч жителей Нью-Йорка оставались без света и электричества. В жилых домах встали лифты, на улицах отключились светофоры. На одной из веток метрополитена часами стояли в туннелях поезда. Обесточен был даже международный аэропорт Ла Гвардиа.

Палящее солнце 2003 г. и 2006 г. вновь напомнило о предсказываемом глобальном потеплении. Сценарий ожидаемых от него бедствий напоминает фильм-катастрофу. На месте наиболее густонаселенных районов планеты будет плескаться океан. Чуть ли не все страны Европы лишатся своих столиц. Париж, Берлин, Лондон, Рим, Мадрид, Санкт-Петербург окажутся на дне морей Атлантического океана. Целые регионы подвергнутся опустыниванию и станут непригодными для производства традиционных сельскохозяйственных культур.

За последние 100 лет средняя температура воздуха у земной поверхности повысилась на 0,3—0,7 градуса и более. Оценки расходятся, потому что неясно, на основании каких критериев судить о средней температуре планеты. Чем-то она напоминает среднюю температуру всех пациентов в больнице. Особенно быстро пошел рост температуры с начала 80-х годов. Последние два десятилетия оказались самыми теплыми с 1860-х, когда начали производиться инструментальные метеорологические наблюдения. Наиболее теплыми из них были 2004 г. и 2005 г., предполагается, что 2006 г. будет еще теплее.

Отступают почти все ледники. Заметно возросло количество и сила наводнений, штормов, тайфунов, ураганов.

Считается, что глобальное потепление климата идет по всей планете, но в России оно раза в три быстрее, поскольку ее самая огромная континентальная глыба нагревается с большей скоростью, чем океан. В Восточной Сибири и на юге нашего Дальнего Востока прирост среднегодовой температуры за 100 лет составил 3,5°. Но насколько предрекает все это катастрофическое глобальное потепление? Что тут может сказать наука?

Наука вообще ничего конкретного сказать не может. Что будет, например, с бассейном какой-нибудь речушки, если циркулирующая в нем вода станет теплее или холоднее хотя бы на один градус. А на два, на три градуса?

Тем более неизвестен науке сценарий предсказываемого потепления климата. Из-за возрастания площади испарения с освободившейся ото льдов   поверхности Ледовитого океана потепление может обернуться столь обильными снегопадами, что завершится страшным оледенением. Оледенелые сектора Арктики как раз и есть самые в ней теплые. Потоки пресной воды, формирующиеся в результате таяния арктических льдов, вполне способны разбить Гольфстрим и обречь Северную Америку и Европу на холодные зимы. Этот сценарий нашел отражение в фантастическом американском фильме «Послезавтра», в котором американцы бегут в Мексику, спасаясь от чрезвычайно холодной погоды.

Напротив, похолодание климата, в силу возрастания его континентальности, может привести к наступлению леса на тундру. На холодном и континентальном Таймыре, например, леса достигают своих самых северных в мире пределов.

Вовсе неясны и причины потепления. Обычно их связывают с ростом концентрации в атмосфере «парниковых» газов. Эти газы подобны плёнкам над огородным парником или стеклам в теплице. Они пропускают лучи Солнца, но поглощают тепловое излучение Земли в космос. Без парниковых газов средняя годовая температура у поверхности Земли была бы не 14°, а примерно градусов на 30° ниже. Жизнь замерла бы без них на нашей планете. Главные парниковые газы: водяной пар, метан, углекислый газ, озон, окислы азота и фреон (хлорфторуглероды). Основную долю в парниковый эффект вносит водяной пар.

Некоторые ученые связывают причины потепления с ослаблением магнитного поля Земли, повышением светимости стареющего Солнца, повышенной солнечной активностью 2003 г. и совпадением ее с максимумами длиннопериодических колебаний. В книге заведующего кафедрой метеорологии и климатологии географического факультета МГУ профессора А.В. Кислова «Климат в прошлом, настоящем и будущем» говорится, что «несмотря на, казалось бы, очевидный факт роста температуры, вывод о глобальном потеплении делается с некоторым сомнением». Хотя бы потому, что многие гидрометеостанции, изначально находившиеся внутри природных ландшафтов, оказались со временем на городских территориях. А они лучше прогреваются солнцем, обогреваются теплотрассами и электричеством.

Не подобным ли образом произошло и повышение температуры в Восточной Сибири и на юге нашего Дальнего Востока? Редкая сеть закладываемых там век назад метеостанций была приурочена в основном к межгорным котловинам. Зимой в них скапливается тяжелый морозный воздух Сибирского антициклона, устанавливается очень морозная и безветренная погода. Со временем сеть метеостанций существенно расширилась. Они вышли на склоны гор и побережья морей. Зимой там существенно теплее, хотя ветренее и снежнее. Одно такое расширение сети даст существенный прирост средних годовых температур. В то же время созданные в безлюдной тайге лет сто назад метеостанции обросли за истекшие годы поселками и котельными со всеми их тепловыми загрязнениями. Они тоже вносят свою лепту в повышение температуры воздуха.

О чем молчат международные соглашения
по климату

Погодные аномалии всполошили политиков многих стран, но больше всего европейских. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр пообещал поставить климатические изменения во главу угла своей политики. Проблема климатических изменений стала одним из основных направлений работы «большой восьмерки». Хорошим тоном стало выражение озабоченности проблемой потепления и у российских политиков на всевозможных саммитах.

Чтобы избежать потепления, Евросоюзом был предложен Киотский протокол. Его участники связали причину потепления с ростом концентрации углекислого газа в атмосфере. Они взяли на себя обязательства уменьшить к 2010 г. выбросы углекислого газа на 8% по сравнению с 1990 годом. Каждая из стран, присоединившихся к протоколу, получает разрешение на выброс определенного количества парниковых газов со своей территории. Если какие-то из этих стран превышают свою квоту выбросов, то должны закупать лицензии (квоты) на объемы превышения у тех стран, выбросы которых меньше выделенной квоты.

США, Австралия, Китай, Индия, Канада, Япония пожелали дистанцироваться от Киотского протокола. Свой отказ присоединиться к нему мотивируют сомнениями в реальности глобального потепления и тем, что протокол был составлен по политическим соображениям. Выгоден он оказался в основном потребляющим энергию странам Евросоюза.

В России уровень промышленного производства снизился по сравнению с 1990 г. Присоединение к протоколу открывало для нее возможность продавать другим странам свою долю на право выбрасывать углекислый газ в атмосферу. Поэтому в 2004 г. Россия ратифицировала Киотский протокол, взяв на себя выполнение всех предусмотренных им обязательств. Но продавать квоты оказалось некому, никто к нам за ними не обращался.

Чем же так опасен углекислый газ? Ведь он нужен всем растениям — главным поглотителям парниковых газов и очистителям среды. В воздухе его очень мало — всего 0,037%. Более высокая концентрация углекислого газа ускоряет рост лесов. А если углекислый газ перестанет поступать в атмосферу, растения исчерпают его запас всего за 8—11 лет. После этого все живое прекратит свое существование на Земле.

В научном плане связь между ростом концентрации парниковых газов в атмосфере и глобальным потеплением никак не доказана. В поверхностном слое Мирового океана углекислого газа растворено в 60 раз больше, чем в атмосфере. Если температура океана повышается хотя бы на один градус, в атмосферу в процессе испарения воды тут же высвобождаются гигантские запасы углекислого газа. Суммарные объемы выделения и поглощения его океаном в 5 раз превосходят все промышленные выбросы двуокиси углерода.

Казалось бы, международные соглашения должны быть ориентированы на снижение выбросов огромного количества сернистого газа, угарного газа, окислов азота, бензапирена, сажи, тяжелых металлов. Именно эти вещества отличаются высокой токсичностью, мутагенностью и канцерогенностью и связаны к тому же с созданием парникового эффекта. Рост концентрации всех этих вредоносных веществ легко измеряется и прежде всего должен был бы волновать правительства и общественность. А углекислый газ тут причем? Сам по себе он никак не токсичен.

Зато если российская теплоэнергетика и промышленность достигнут уровня 1990 г., а это возможно за пару лет, то страна тут же попадет в жесткие рамки иностранного экологического контроля. Вместо того, чтобы строить дороги и дома, придется закупать невероятно дорогое европейское оборудование, предотвращающее выбросы углекислого газа. Для дальнейшего увеличения производства электроэнергии нужно будет платить штрафы европейским чиновникам. А ведь половину энергии Россия расходует просто для зимнего выживания. Дополнительные выбросы углекислого газа в морозных условиях неизбежны.

Джордж Буш: «Глобальное потепление — это только теория». Карикатура Росса Кеттла

Главный же фокус Киотского протокола состоит в том, что в случае потепления Россия, по прогнозам, станет колоссальным источником углекислого газа даже независимо от роста ее экономики. Прежде всего, из-за таяния самого большого в мире массива вечной мерзлоты. По оценкам, его площадь из-за потепления может сократиться к середине ХХI в. на 12—15%. В течение многих тысячелетий в сибирских вечномерзлых торфяниках были скованы миллиарды тонн метана и двуокиси углерода. Одни только скованные пока льдом торфяники Западной Сибири содержат, по некоторым подсчетам, до 70 млрд т метана — одну четверть его мирового запаса. Если они начнут таять, то произойдет высвобождение такого количества метана и двуокиси углерода, какое сегодня получается от сжигания всего угля, газа и нефти на планете.

Таять мерзлота начнет не только сверху, но и снизу. А там в форме ледяных кристаллов залегают у нас самые большие в мире залежи метаногидратов (газогидратов). Углерода они содержат больше, чем все остальные виды топлива вместе взятые, на порядок больше, чем во всей живой материи на Земле. Газогидраты термодинамически неустойчивы. Даже при относительно небольшом потеплении они начнут таять и, поднимаясь к поверхности, сразу же будут переходить из твердой фазы в газообразную, выделяя в атмосферу колоссальные объемы метана и углекислоты.

Более холодные экосистемы удерживают в себе большее количество углекислого газа. Наши самые большие в мире таежные и тундровые болота и почвы содержат огромные запасы мертвого органического вещества, в основном в виде торфа. С потеплением из хранилища углерода они превратятся в источник выделения углекислого газа и метана в атмосферу.

Ожидается, что с потеплением участятся пожары в сибирских лесах, что вызовет новые значительные поступления углекислоты. Любой пожар приводит к выбросу в атмосферу парниковых газов. При подземных возгораниях торфяников количество высвобожденного углекислого газа и окиси азота увеличивается в два раза. Тушить же таежные пожары при отсутствии дорог практически невозможно. К тому же леса у нас еще намеренно поджигаются для продажи сгоревшего дешевого леса в Китай.

Никаких выше перечисленных источников углекислоты в Западной Европе нет. Вот и будет она получать гигантские барыши даже при полностью остановленной промышленности России. Киотский протокол несомненно станет хрестоматийным примером того, как можно заставить страну платить за воздух.

Грядущее глобальное потепление связывали еще с утончением озонового слоя и появлением озоновых дыр над Антарктидой. Озоновый слой пропускает энергию солнца, полезную для жизни, и не пропускает губительные для нее ультрафиолетовые и другие лучи. Монреальское международное соглашение увязало появление озоновых дыр с выбросами хлорфторуглеводородов (фреонов). Они широко используются в качестве хладореагентов, пенообразователей, растворителей, аэрозолей. Некоторые ученые возражали против Монреальского соглашения, указывая, что хлорсодержащие фреоны, выбрасываемые преимущественно в Северном полушарии, не способны вызывать утончение озона над Антарктидой. Ведь воздухообмен между Северным и Южным полушариями не превышает 10%. Им демонстрировали опыты в лабораторных пробирках, где отделившийся от фреонов хлор разрушал озон. Россия, подписав Монреальское соглашение, запретила производство в своей стране фреонов, разрушив тем самым свою холодильную промышленность.

Затем выяснилось, что хлор вступает в реакцию с озоном только в пробирках, а в природе он вступает в реакцию с водородом и в виде соляной кислоты вносит свою лепту в известные «кислотные дожди». Причину же разрушения озона уместнее оказалось искать в полетах сверхзвуковых самолетов в стратосфере и запусках твердотопливных ракет. Они выжигают кислород, а ракеты еще распыляют хлористый водород, окислы хлора и азота.

Появление в структуре ценообразования экологических квот чревато многими послед-ствиями. Сегодня их вводят на углекислый газ, завтра установят на «экологически чистые продукты», послезавтра — на пространство. Раз Россия самая большая страна, то пусть и берет на себя обязательства платить маленькой Монако и всем остальным.

А что будет потом? Не окажется ли, что содержать огромные сибирские просторы России просто не по карману. Царь продал Аляску и без эмиссии углекислоты. Вот и окажется мудрым шагом следующего руководства освободиться от этих эмиссионных пространств. Продать их, скажем, США или Китаю. Благо к Киотскому протоколу они не присоединились и столь дорогой ценой эти пространства им не обойдутся.

Неоспоримые доказательства глобального потепления

Сегодня проворные завсегдатаи высоких международных совещаний по климату не устают убеждать российское правительство: «Нужно срочное объединение усилий стран в противодействии угрозе потепления. Надо подписывать новые международные конвенции. Страна, на квадратный километр которой приходится больший прирост температуры, должна и платить больше сообще-ству цивилизованных стран. Не хотим же мы смотреться на их круглых столах какими-то неполноценными!»

Теоретически Россия могла бы не платить за воздух своих огромных пространств,
а сама извлекать из него прибыль. Если бы, к примеру, потребовала квот для стран на потребление кислорода с учетом возможностей его восстановления. Тогда бы мы наступали на Европу, брали бы с нее плату. Ведь именно наши леса и вечномерзлые болота, где все процессы гниения очень замедленны, являются главным поставщиком кислорода планете. Благодаря им и в воздухе России отмечается самое высокое содержание кислорода на планете.

Весь кислород может быть потреблен на дыхание животными и людьми всего за 2 тыс. лет. Вместе с тем если бы кислород не расходовался на дыхание, то растения и водоросли меньше чем за месяц могли бы наработать его содержание в атмосфере и гидросфере. Атмосферная циркуляция быст-ро выравнивает его концентрацию. Поэтому проследить истощение земного кислорода трудно, измеряются его очень усредненные значения. Но это не означает, что дело тут в порядке.

Создавать кислород могут только растения в процессе поглощения углекислого газа. Непрерывное уничтожение лесов угрожает человечеству не столько возрастанием углекислого газа, сколько лишением кислорода. Мы часто слышим о том, что леса это «легкие планеты» и их необходимо охранять. Кстати, в легких кислород поглощается, а не выделяется. Но дело не в этом, а в том, что вся сегодняшняя цивилизация целиком зиждится на потреблении кислорода. Ни одно из миллионов различных производств не способно кислород производить.

По оценкам энергетика Николая Ткаченко, за последние 100 лет человечество, в основном за счет сжигания топлива и коррозии, изъяло из атмосферы уже не менее 10¹³ т кислорода. Только сжигание газа, нефти и угля ежегодно отбирает из атмосферы 35 млрд т чистого кислорода. Много его расходуется на коррозию. При условии ежегодного 5-процентного роста потребления кислорода на промышленно-энергетические нужды содержание его в атмосфере через 180 лет уменьшится на 2/3, а при ежегодном росте на 10% это произойдет уже через 100 лет. Все надежды цивилизации на чистейшую водородную энергетику, отмечает Ткаченко, разбиваются о простейшее уравнение горения водорода: 2Н₂ + О₂ = 2Н₂О, из которого следует, что 1 кг водорода при горении безвозвратно уничтожает 8 кг атмосферного кислорода, навсегда связывая его в воду.

Похоже, грозит России не потепление, а те международные обязательства, которые Россия охотно возлагает на себя по борьбе с потеплением. А в самом потеплении, чего нам бояться? Ведь разводили же при царе Алексее Михайловиче Романове в Измайлове виноград, дыни, миндаль, финики, пытались выращивать и тутовые деревья. И ничего, как-то пережили эти лихолетья. Бывало еще хуже. У Пушкина в «Евгении Онегине» читаем: «Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в январе». Так что запугивать нас потеплением все равно что голодных бомжей — высококалорийным питанием.

Надо ли России огорчаться потеплению?

При любых сюрпризах климата в России всегда останутся значительные площади, комфортные и для проживания, и для выращивания сельскохозяйственных культур. Казалось бы, кому они нужны эти наши северные бесплодные территории? На самом деле, в отличие от безводных пустынь, труднодоступных высокогорий и душных джунглей, Российский Север куда более доступен для обживания. Там холодно, но с холодом можно бороться. Избежать его легче, чем палящего зноя. Предсказываемое же потепление климата сулит нашему Северу снижение энергетических затрат, лучшие условия туризма и водного транспорта, некоторое улучшение здоровья населения, повышение продуктивности сельского хозяйства.

В России складывается уникальное сочетание континентальности и полярности, что в случае потепления климата обернется огромным национальным достоянием. Каждая точка земного шара получает равное количе-ство часов солнечного освещения. Но только в условиях северных белых ночей и полярного дня подавляющее их большинство приходится на начало вегетационного периода. Если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез, то по сумме световых часов высокие широты намного превзойдут умеренные. Полярность, таким образом, создает для растений самый благоприятный световой режим.

Благодаря длительному сохранению сезонной мерзлоты, северные почвы практически всегда хорошо увлажнены весной и в первой половине лета. Засухи здесь редкость. К тому же потепление на Севере всегда сопровождается увеличением выпадения осадков. В то же время под континентальным небом Приполярной России обычны высокие летние температуры.

Вопреки всем ожиданиям зарубежных политиков, высокая степень континентальности не позволит никакому солнцу растопить наш самый мощный массив мерзлоты. Он сам по себе продукт не столько полярности, сколько континентальности климата. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на область распространения вечномерзлых пород на любой учебной карте.

Огромные северные неиспользуемые земли сегодня самые экологически чистые. Продукция, произведенная на таких землях, ценится в мире намного дороже, чем выращенная с помощью всевозможных стимуляторов роста или из генетически измененных растений.

Географического и климатического пределов «осеверения» сельского хозяйства — считал Н.И. Вавилов — не существует. Предсказываемое потепление климата могло бы способствовать продвижению земледелия на Север в целях создания продовольственной независимости страны. Одно из преимуществ северного земледелия в том и состоит, считал Н.И. Вавилов, что применительно к суровым, зато устойчивым климатическим условиям можно выработать надежную агрорецептуру. Там каждое лето холодное, тепло — лимитирующий фактор возделывания сельскохозяйственных культур. Но зато и известно, чего от каждого вегетационного сезона ждать. Удобрения и тепломелиоративный эффект навоза могут существенно нейтрализовать пагубное воздействие холода, улучшить микробиологические и питательные режимы почв. Напротив, двигаясь с растениеводством на юг, доказывал Н.И. Вавилов, мы вступаем в зону рискованного земледелия. Здесь ничего нельзя предусмотреть. Предстоящий год может быть и дождливым, и засушливым.

Беда Севера в том, что вегетационный период там слишком короток. Наилучшие световые часы приходятся на май-июнь, когда еще не прогрелась почва. В связи с потеплением климата можно ожидать сдвига фенофаз на более ранние сроки. Тогда эти территории стали бы одними из лучших для возделывания сельскохозяйственных культур.

Уже с XVI в. поступают сообщения о быст-ром созревании хлебов на севере России. Первому натуралисту, знакомившемуся с природой Русского Севера, Джону Традесканту в Холмогорах в 1618 г. показывали овес, который был обмолочен через 6 недель после посева, а также местную пшеницу и рожь. Все население Печоры с XV до начала ХIX в. кормилось своим хлебом и одевалось своим льном. Лишь возрастание цен на семгу и самоцветы сделало хлебопашество невыгодным. В XIX — начале ХХ в. приличные урожаи картофеля, репы, редьки, лука собирались в Малоземельской и Большеземельской тундрах, в низовьях Печоры, на Соловецких островах, Кольском полуострове. Там также выращивались ячмень, рожь и пшеница.

В дельте Оби (67° с.ш.) картофель в конце ХIХ в. давал урожай в 10—20 раз превышавший массу посаженных клубней. По Енисею, в Туруханске (66° с.ш.), в ХIХ в. сажали редьку, репу, картофель, свеклу и даже огурцы. По Лене, у Сиктяха (70° с.ш.), созревали картофель, редька, морковь. В Нижнеколымске, Верхоянске, Верхнеколымске удачными были попытки выращивания овса, ячменя и яровой пшеницы. Давний опыт огородничества накоплен в долинах Пенжины, Анадыря, в Марковской впадине.

Граница полярного земледелия в открытом грунте ныне существенно сдвинулась к югу. В северных районах страны, где раньше хлеба вызревали, теперь они перестали вызревать. Некоторые усматривают в этом проявление похолодания климата, но, как справедливо указывает Н.Ф. Реймерс, трудности северного земледелия скорее в другом. Раньше малоустойчивые подзолистые почвы пахали сохой. Она выворачивала землю на глубину 10—12 см. Ниже лежали белесые подзолистые горизонты. Вывернуть их наружу — получить пустые закрома. С коллективизацией на эти почвы был запущен структуроразрушающий тракторный плуг с глубиной вспашки в 25 см. В результате поля уподобились дорогам — в сухую погоду они сплошная пыль, во влажную — грязь. Тяжелые тракторы весной по полю не пройдут, приходится ждать, пока можно будет пахать, сеять начинают еще позже, вот и не успевает вызреть урожай.

Главное же богатство севера России таится в его травах. Финляндия на своих гранитах стала крупнейшим маслодельным цехом планеты, а ведь у нее нет таких роскошных пойменных лугов, как у нас.

Примерно тот же процент населения России проживал на Севере и 100, и 300 лет назад, но в продовольственном отношении до 1930-х годов он находился на самообеспечении. В Мурманске в 1922 г. на каждые 100 жителей приходилось 37 коров, 60 овец и 45 оленей. Сейчас столько коров не приходится и на сто дворов в лучших районах страны. Население к тому же промышляло навагу, белугу, нерпу, тюленя. После коллективизации эта сладкая жизнь закончилась. Лошади, коровы и все излишки были отняты.

Уже с XV в. осуществляется отбор крупного скота применительно к Северу. На Россий-ском Севере была выведена знаменитая холмогорская порода коров, в Якутии получены холодоустойчивые и неприхотливые породы коров и лошадей, в чем-то сохранившие облик вымершей сибирской дикой лошади Черского. Но селекционно-генетическая работа с этими животными не велась, и как породы они сейчас исчезают.

Если на каждом квадратном километре Российского Севера держать хотя бы одного оленя, то общее их поголовье составит 10 млн голов, что эквивалентно 30 млн овец. Держать можно и поболее одного. На некоторых субантарктических островах на каждом квадратном километре выпасается по 40—60 оленей. Оленеводство не требует ни ферм, ни заготовок кормов, ни большого числа занятых рук. На острове Врангеля один пастух управлялся со стадом в 4 тыс. голов. На Аляске же, как писал в 1933  г. Вильям Стефансон, один человек 5 лет выпасал 20 тыс. оленей и потерял за это время только трех животных. Правда, оленеводство требует вольной системы выпаса небольших рассредоточенных стад, быстрого их перегона во время гололедицы и дальних кочевий для соблюдения естественного паст-бищеоборота.

В начале ХХ в. на полуострове Тайгонос в Приохотье, в Березовском районе Тобольского Севера и на территории нынешнего Ненецкого автономного округа выпасалось по 400—600 тыс. оленей в каждом. Ныне там нет и нескольких десятков тысяч голов. В связи

с переводом северных кочевников на оседлость, вместо небольших колхозов, дававших неплохую прибыль, появились крупные убыточные поселки.

Сейчас в тундрах России выпасается около 2 млн домашних оленей (80% мирового поголовья) и 1 млн диких северных оленей (40% мирового поголовья). По биосферной значимости стада российских оленей ни в чем не уступают всемирно известным популяциям крупных травоядных национальных парков Африки. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что в Западном полушарии оно появилось только в конце XIX в. На Аляске, к примеру, выпасается всего 35 тыс.домашних оленей.

Через оленину человеческий организм впитывает все буйство зеленого мира тайги и тундры — от грибов и лишайников до трав и листьев. Количество пород домашнего оленя могло бы не уступать породам коров или лошадей, но пока представлено только одной формой северного оленя. Почти неизучена массивная и выносливая, но быстро исчезающая карагасская порода оленей. Кормовая база животноводства благодаря селекции злаков достигла высокой продуктивности и разнообразия. Злакам посвящены тысячи толстых томов. Кормовой базе оленеводства (ягелю) не отведено и десятитысячной доли того. Селекция кормильца Севера еще впереди.

Знаменитый полярный исследователь В. Стефансон писал, что исторически человечеству хорошо были известны проблемы южных стран. В Египте и Вавилоне были пустыни, но их умели орошать и не стремились к освоению таких «холодных стран», как Греция и Италия.
В свою очередь, ученые греки и римляне утверждали, что туманный и морозный климат Франции и Германии задерживает высшее развитие человека и что от этих стран и народов едва ли можно ожидать чего-нибудь хорошего.

В места со страшно холодным климатом ссылали нередко опасных граждан Римской империи. Один из них, римский поэт Публий Овидий Назон, с ужасом писал о суровом климате места своей ссылки — территории современной Молдавии:

...Здесь замерзает вино, сохраняя форму сосуда;
Вынут из кадки — не пьют: колют, глотая куском.
Высказать вам, как ручьи промерзают до дна от морозов,
Как из озер топором ломкую воду берут?

Этим суждениям вторил арабский историк XIV в. Ибн-Хальдун: «...от жителей таких стран нельзя ожидать успехов в науке и ремеслах, поскольку слишком много сил уходит у них на то, чтобы противостоять враждебным силам природы».

Северный олень. Россия. Ямало-Ненецкий а.о.

Но всех мыслителей прошлого в подобных высказываниях превзошли наши современники. «Никогда еще, — пишет один из них, — великие цивилизованные идеи не приходили из стран с коротким летом и восьмимесячной зимой. Наоборот, история показывает, что из этих стран в периоды климатических оптимумов и локальных демографических взрывов приходили только “лихие люди”, способные лишь к насилию и бессмысленному разрушению и в лучшем случае к растворению в более благоприятной среде». А авторы книги «Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать?» заявляют: «Необходимо создание законов, в которых призывы и действия, ведущие к дальнейшему освоению Севера, Сибири, Дальнего Востока России, расценивались бы как самые серьезные преступления против народов России».

Многим нашим современникам кажется, что в стремлении человечества к своим высокоширотным пределам достигнута последняя черта, за которой царит неодолимый холод. На самом деле сегодня просматриваются принципиально новые пути и подходы к природопользованию в этих, пока еще суровых для нас средах.