Горная Северная Осетия

Р.Г. ГРАЧЕВА
канд. геогр. наук, ст. научный сотрудник,
Т.Г. НЕФЕДОВА
доктор геогр. наук, ведущий научный сотрудник
Институт географии Российской академии наук

Северный Кавказ в ряду горных районов России — особый регион, как из-за своего пограничного положения, так и вследствие истории интеграции в российское пространство. Здесь сходятся две природные области — горы и предкавказские равнины, с разными природными ресурсами и типами хозяйствования, здесь встречаются два цивилизационных ареала — мусульманский и христианский православный. Этнические и экономические различия, многократные миграции и насильственные переселения народов, территориальные споры, имеющие давнюю историю, порождают крайнюю сложность разрешения взаимных разногласий, часто доходящих до конфликтов.

Мы попытались нарисовать портрет горного селения, исследуя взаимосвязи демографической ситуации, экономической жизни населения, его культурных традиций и природной среды. Такой портрет требовал целого комплекса методов. Мы изучали официальную статистику, чтобы понять, насколько он типичен для Северной Осетии и Кавказских республик, опрашивали жителей и представителей администраций разных уровней, но главное — мы жили в селениях, осматривали угодья, ходили по святым местам дигорцев, слушали легенды, сидели за праздничными столами. В общем, работали так, как и работают географы.

Демографические изменения
на Северном Кавказе

Демографический взрыв произошел на Северном Кавказе гораздо позднее, чем в России, и пришелся на 1960—1980 гг. В большинстве республик вплоть до 2000-х годов был положительный естественный прирост населения, а в Дагестане и в Ингушетии сохраняется и до настоящего времени. Русские регионы перешли этот демографический рубеж в начале 90-х, а во многих районах Нечерноземной зоны и раньше. В Северной Осетии смертность из-за старения населения превысила рождаемость лишь во второй половине 90-х годов.

Владикавказ. Центральная улица

До 1990 г. население уезжало почти из всех республик Северного Кавказа в другие регионы России. Северокавказские республики по этому показателю в дореформенный период скорее напоминали Нечерноземные регионы страны. В 90-х годах Дагестан и особенно Ингушетия испытали наплыв переселенцев. В Дагестане в 2000-е годы вновь начался отток населения. При этом реальный поток мигрантов из Дагестана намного больше, чем показывает статистика, так как в соседних равнинных регионах дагестанцы годами живут без постоянной регистрации. Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия начали терять население с 2001—2003 гг. К ним присоединилась и Северная Осетия.

Для большинства республик, как и для равнинных регионов Северного Кавказа, характерна относительная стабилизация сельского населения при активном росте городов. В Северной Осетии процесс урбанизации ускорялся из-за большой массы Владикавказа, который благодаря его историческим организационным функциям на Северном Кавказе оказался слишком крупным для небольшой республики, втягивая ее население, как насос. Сейчас столица концентрирует 47% населения Северной Осетии!

По существу, Осетия является республикой одного города, что подтверждает и народная речь, в которой название столицы Владикавказ прочно заменено словом «город» («Мои дети живут в Городе», «Завтра я поеду в Город»). Остальные пять городов по своему облику мало отличаются от равнинных крупных сел и станиц. Самые крупные города — Моздок (41 тыс. жителей) и Беслан (36 тыс.), причем последний по сути — пригород Владикавказа (там находится его аэропорт).

Демографическая катастрофа в горной Осетии

Помимо понятия «Город» в Северной Осетии существуют еще два ключевых понятия: «Горы» и «Плоскость» (так жители Северного Кавказа называют равнинную часть региона). Из 8 тыс. км² территории 3,5 тыс. занимают горы. Горные селения располагаются на высотах до 2100 м над уровнем моря.

«Плоскость» переходит в «Горы» очень резко. Едешь по равнине с полями зерновых и подсолнечника и вдруг упираешься в Горы, которые возвышаются над ней как стена. Узкий проход — и сразу попадаешь в иной мир: мрачное узкое ущелье, лес или отвесные скалы.

Миграции в ХХ в. проходили по двум схемам: 1) трудоспособное население с гор переселялось на равнину, а оттуда часто во Владикавказ, 2) молодежь и школьники из горных селений сразу ехали в Город, возвращаясь в Горы лишь на каникулы и в выходные. Город был главным полюсом притяжения. Таким образом, наиболее пострадавшей частью республики оказывались горы. Население в них катастрофически таяло, в то время как на равнине, подобно нечерноземным пригородам, оно росло. Подвижность населения здесь облегчалась и относительно небольшими размерами республики (из удаленных горных районов до Владикавказа можно доехать за 3 часа).

Осетинские джигиты

Рассмотрим на примере одного из ущелий Ирафского района, расположенного на западе республики, как живут осетины-дигорцы, более чем другие жители республики сохранившие этнокультурную специфику и хозяйственный уклад традиционного общества.

В начале ХХ в. на территории современного Ирафского района горное население превышало равнинное. К началу ХХI в. численность горцев упала в десять раз, в то время как равнинных жителей стало больше в два раза. То, что мы видим в горах Северной Осетии в настоящее время, можно определить как демографическую катастрофу.

Горное население Ирафского района сосредоточено на склонах двух речных каньонов — реки Урух (Дигорское ущелье) и ее правого притока реки Сонгутидон (ущелье Уаллагком), впадающей в Урух у селения Мацута, транспортного центра горной Дигории, на абс. высоте 1100 м. Отсюда начинается национальный парк «Алания», созданный в 1998 г. и охватывающий всю Горную Дигорию.

При въезде в ущелье Уаллагком горы раздвигаются, давая место для селений. Это лесная зона, но леса сохранились небольшими участками, их столетиями вырубали, освобождая места для сенокосов и пастбищ. Дорога идет над отвесными речными обрывами, мимо древних сторожевых башен, поднимая вас выше и выше — к альпийским лугам, к древнему Галиатскому поселению, откуда уже, кажется, рукой подать до снежников и ледников Большого Кавказского хребта.

В Уаллагкоме в двух администрациях местного самоуправления (новое наименование — сельские поселения) проживает 290 человек. В Махческом поселении, на высотах 1300—1500 м, осталось 14% от населения начала ХХ в., в отдаленном Галиатском, на высотах от 1750 до 2000 м, — 2,5%. В 1900 г. в трех селениях, входящих ныне в Галиатскую администрацию, проживало 1928 человек, в 1989 г. — уже 180, а в 2006 г. осталось 49 человек. В соседнем каньоне реки Урух, в Дигорском ущелье, сохранилось чуть больше населения — 15—20%. В общей сложности это 650 человек.

Во всех селениях преобладают пожилые люди. А среди молодых возрастов много мужчин. Девушки после окончания школы активнее переезжают на равнину или в город, и не всякая городская девушка хочет ехать в горы, к тяжелому сельскому труду. И мужчины бы поехали за ними, но не всякий молодой мужчина имеет дом в городе, а пойти в дом жены — не принято. Отсюда много холостяков в горах. Сокращение количества браков в последние годы является одной из причин падения рождаемости в горных селениях. Подобная ситуация характерна не только для Дигории, мы наблюдали ее и в других горных районах Северного Кавказа. Невозможность создания семьи оборачивается для части оставшихся в селении мужчин снижением их социальных притязаний, утратой трудовой и бытовой этики. Однако следует признать, что, несмотря на все это, здесь нет ни такой разрухи в обитаемых домах, ни такого уровня алкоголизма, какой мы наблюдали в Нечерноземной глубинке.

Горная экономика — бедность или богатство?

Принято считать, что население бежит из наиболее бедных мест в поисках лучшей жизни. Ущелье Уаллагком, с его обширными и высококачественными пастбищами и сенокосами, по обеспеченности животноводческими угодьями значительно превосходит соседнее Дигорское ущелье. Когда-то существовавшие в Уаллагкоме колхозы были богаты, население ущелья всегда имело много скота, и уровень жизни населения был относительно высоким. Когда пришло время урбанизации, которая здесь была усилена гипертрофией и близостью Владикавказа, именно материальное благополучие, а не бедность давали первый толчок к переезду в город или на равнину — просто большинство населения имело возможность купить квартиру или дом.

Табуны лошадей на дальних пастбищах. Фото А. Обухова

В ущелье Уаллагком на землях нынешней Галиатской администрации располагался колхоз им. Калинина с несколькими тысячами голов крупного рогатого скота и овец, активно используя отгонную систему животноводства. Теперь у колхоза осталось 35 голов крупного рогатого скота (КРС далее) и около 200 овец, и 15 его работников выращивают в основном зерновые на 200 гектарах равнинных земель, продавая зерно местным спиртоводочным заводам.

В связи с уходом колхоза с гор потери сельскохозяйственных угодий, по официальным данным, оказались огромны. Даже больше, чем в Нечерноземье. В реальности горные пастбищные земли продолжает использовать местное население.

Чем живет горное население? По опросу 2004 г. в Галиатском поселении люди называли одной из основных проблем безработицу. Однако она в горах носит своеобразный характер.

Если, например, в Нечерноземных регионах России с упадком бывших колхозов происходит и сокращение поголовья скота у населения (см. статью Т.Г. Нефедовой о Костромской области в № 10), то в Северной Осетии с конца 90-х годов поголовье крупного рогатого скота и особенно свиней стало расти исключительно за счет индивидуальных хозяйств населения. Те же процессы характерны и для соседних республик.

Традиция или необходимость?

Галиатскому сельскому поселению в ущелье Уаллагком принадлежит 3500 га на высотах свыше 1600 м. Из них около 1000 га — это леса, скалы и неудоби. Остальное — субальпийские и альпийские луга и луговые степи, используемые как сенокосы и пастбища. Обрабатываемых земель всего 15 га на все поселение, под картофель и огороды. Удобные участки для земледелия располагаются только на выположенных участках склонов в пределах или на окраинах селений. Древние искусственные террасы, засевавшиеся зерновыми до 60-х годов XX в., заброшены и используются под сенокосы или чаще всего под ближние пастбища.

Территория администрации в 90-х годах была расширена с уходом колхоза почти в два раза, при этом большинство горных территорий, которыми прежде распоряжался колхоз, оказались бесхозными. Население продолжает использовать бывшие колхозные земли. Каждый знает свой участок для выпаса скота или сенокоса. Хозяйственных конфликтов среди населения практически нет. Однако при низкой правовой грамотности населения и сотрудников администрации с появлением любых новых хозяев неизбежны конфликты местных жителей с новыми землепользователями. В последние годы стали появляться на этих землях отары овец, и местная администрация не в состоянии не только защитить эти земли, но даже выяснить, кому принадлежат эти частные стада.

Галиатская администрация включает три селения: Дунта — 17 семей, Камунта — 6 семей и Галиат — 2 семьи. Местные жители говорят, что когда-то галиатцы могли ходить друг к другу по крышам: крыша одного дома был двором другого. Сейчас вы попадаете в призрачный мир древних каменных развалин, среди которых сохранилось несколько жилых строений. Укрепленные полуразрушенные дома напоминают средневековые крепости. Сложенные, в отличие от сторожевых башен, не на известковом, а на глиняном растворе, многие из них были разрушены еще в начале XX в. Их не ремонтировали, так как на смену им из России пришли другие строительные традиции. Сохранились старинные фамильные башни, склепы, древние каменные межевые сооружения. В селениях действует водопровод (каптаж), по которому вода подается из горных источников, расположенных выше селений, поэтому качество питьевой воды, как правило, высокое. Однако все отходы, включая нечистоты, сбрасываются в реку (деревянные кабинки туалетов стоят, как правило, над самыми обрывами), и качество речной воды ниже по течению никем не контролируется.

Развалины домов села Дунта. На горе видны силуэты села Камунта

Здесь действует только начальная школа, которая имеет одного учителя и двух учеников. Несколько детей старшего школьного возраста учатся в средней школе-интернате в Мацуте. С введением «подушевого» финансирования школьного образования обе эти школы обречены, значит, детей в горах не останется вовсе. Фельдшерский пункт и магазин практически не работают, и жители вынуждены за всем необходимым ездить в другие селения или в райцентр, на равнину. При этом автобусное сообщение до Галиата прекращено, ближайшая остановка находится в 6 км вниз по склонам. В селениях имеется 12 автомобилей, хотя состояние грунтовых дорог в горах очень плохое. Большая часть этих узких и разъезженных дорог проходит над обрывами в несколько сот метров, поэтому езда с местными жителями на машине — ощущение очень острое. Для горца, как для горной серны, жизнь над обрывами — обычное явление. Человеку же равнинному и особенно городскому все время кажется, что он живет в высотном доме, в котором убрали стену на улицу.

Главное занятие меcтных жителей — животноводство. Несмотря на то, что преобладают старики, количество крупного рогатого скота на одну семью колеблется от 5 до 40 голов, почти в каждом хозяйстве есть свиноматки с множеством поросят, овцы, ишаки и лошади. Такое хозяйство без помощи родственников, живущих в городе, вести трудно. В сохранившихся домах, и ранее рассчитанных на большие семьи, летом проживает несколько поколений.

Целую неделю мы прожили в доме постоянного жителя села Дунта Мусаби Байсангурова. У него самый большой и новый дом в деревне и множество построек для содержания скота. Однако большая часть дома пустует и заполняется только летом родственниками из Владикавказа (у Мусаби 6 детей и 10 внуков). Сам Мусаби и его жена живут в небольшой, зато теплой кухне. Несмотря на свой почтенный возраст, 75 лет, Мусаби — инспектор национального парка «Алания», плюс к этому и он, и его жена имеют пенсию. Каждый день он пешком или верхом на своем любимом ишаке Коки осматривает свои «владения», проходя 20—30 км по горным склонам.

Но, несмотря на зарплату и пенсию, основным источником дохода семьи является животноводство. В доме с родителями живет сын Алан, глава местной администрации, остальные дети и семья Алана проживают в Городе. В хозяйстве Мусаби 12 коров и несколько рабочих быков, 18 лошадей, 4 яка, 50 овец, две свиноматки с поросятами и более десятка ослов, часть которых используется как гужевой транспорт. При советской власти в хозяйстве Мусаби было всего 7 голов крупного рогатого скота (КРС) и гораздо меньше овец и лошадей (по словам Мусаби, председатель колхоза считал его кулаком), а его дед до революции держал до 100 голов КРС. Кроме того, на 15—20 сотках выращивается картофель.

Скотный двор Мусаби

Рабочий день семьи организован так же, как и у других жителей селения, в том числе и считающих себя безработными. Все встают в 6 утра или раньше и до 10 часов обихаживают скот. После утреннего кормления и дойки коров скот выгоняется на ближайшие пастбища до вечерней дойки. Общего стада не существует с момента распада колхозов, поэтому частный скот бесконтрольно выпасается на ближних к селению склонах. Овцы в теплый сезон пасутся самостоятельно, также на ближних пастбищах, их загоняют в помещение только на зиму. Свиньи осенью перерывают убранное картофельное поле, а ослы не требуют ухода, самостоятельно находя себе корм. Лошади круглый год пасутся на дальних пастбищах, сбиваясь в полудикие табуны, и только иногда приходят в селение, где стоит общая колода с солью для лошадей и ослов. Тем не менее каждый хозяин знает своих лошадей, равно как и лошади — хозяина, поскольку рождаются и растут они при доме и только потом уходят в табуны. Мусаби призывает своих лошадей особым свистом. Тем не менее найти лошадей и тем более оседлать их не так-то просто. Не у всех молодых это уже получается. Наш вопрос: «Зачем вам столько лошадей?» — только удивил Мусаби. «Пусть живут, они же корма не требуют, а когда нужно, и продать можно». Цена на хорошую объезженную лошадь доходит до 30 тыс. рублей. Встречается и воровство скота (у Мусаби только в 2006 г. украли двух лошадей). А на вопрос: «Сколько у вас ишаков?» — ответ был: «Да кто их считал, бездельников! Они же размножаются как хотят». Но ишаки, конечно же, не бездельники, и безотказный Коки тому пример.

Горное животноводство, несмотря на экстенсивный характер, требует постоянных и огромных вложений времени и труда. Для прокорма зимой одной головы КРС требуется 3 т сена, не считая других кормов. Летом вся семья, включая родственников, живущих в городе, 4—6 недель занята заготовкой сена. Общая площадь используемых только этой семьей сенокосов достигает 8 га. Косят вручную, мини-косилки имеются только в двух семействах; нет и сеноуборочной техники. Помимо ближних сенокосных угодий каждый хозяин в селении знает свой участок в горах, удаленный от села на 3—5 км, до которого приходится добираться на машине или лошадях по бездорожью. Вывоз сена — очень тяжелая задача для местного населения, так же как и доставка комбикормов. Добавим к этому уход за молодняком и постоянный женский труд по переработке молока на масло и сыр.

Минта, жена Мусаби, готовит колбасу из потрохов барашка. Фото А. Обухова

На продажу идет 50—60% мяса крупного рогатого скота. Шести-восьмилетних лошадей обычно сдают на мясокомбинаты. Баранина используется в основном дома и бывает обязательным компонентом праздничного и ритуального стола. Сбыт продукции — сложнейшая проблема для горного жителя. Мясо продается в основном через перекупщиков, которые пришли на смену прежней потребкооперации. Молочные продукты идут для домашнего стола, а большая часть молока используется для выкармливания телят. Транспортные проблемы и трудности с получением мест на рынках Чиколы или Владикавказа практически исключают торговлю сыром и другими молочными продуктами. Шерсть осетины, в отличие от балкарцев и карачаевцев, используют только для собственных нужд.

Тем не менее горное животноводство оправдывает себя, являясь основным источником доходов и обеспечивая продуктами питания не только местных жителей, но и их родственников в городе и на равнине. Сравнительный анализ результатов опросов населения показал, что в последние годы уровень доходов жителей постепенно растет.

Доходы, получаемые от животноводства, уходят прежде всего на образование детей, обустройство их городской жизни и строительство или покупку жилья в городе или в крупном населенном пункте на равнине. Кроме того, значительная часть всех доходов уходит на такие обязательные траты, как местные праздники, свадьбы, похороны, рождение ребенка. Только свадьбы родственников и друзей обходятся в несколько десятков тысяч рублей.

Никто не вкладывает средства в расширение хозяйства, покупку необходимой техники, улучшение породного состава скота. Организация малых производственных цехов по переработке сельскохозяйственной продукции во всех горных селениях упирается в неустойчивость снабжения электроэнергией, несовершенство кредитно-финансовых механизмов и отсутствие навыков кооперации.

Ишак над обрывом, гуляющий сам по себе

Оставшиеся в селениях жители всех возрастов уже не связывают свое будущее с горами и родным ущельем, воспринимая проживание здесь как материальную основу своего будущего благополучия в городе. С уходом старшего поколения большая часть домов либо будет полностью покинута, либо превратится в летние дачи. В таком случае животноводство станет невозможным.

Между тем в последние годы наметилось повышение интереса к жизни в горах со стороны городских жителей, прежде всего выходцев из горных селений. Так, в Галиатское сельское поселение из Владикавказа переехали 5 человек для занятий сельским хозяйством. Это люди предпенсионного и пенсионного возраста, но есть и молодые, готовые вернуться в горы и вести здесь хозяйство. Однако постепенное разрушение инфраструктуры сильно осложняет жизнь людей и на каком-то этапе может сделать ее невозможной. В программах развития республики и района горным поселениям уделено очень мало внимания, есть только долгосрочные планы по развитию энергетики и реконструкции дорог. Но местные жители могут не дождаться реализации этих планов: численность населения и уровень его социального оптимизма близки к той критической точке, по достижении которой горы останутся без коренных горцев.

Есть ли будущее у горных селений?

Галиатская группа селений, когда-то самая крупная и самая богатая в Горной Дигории, потеряла больше всего населения и находится на грани полного обезлюдения и разрушения. Возможно ли остановить отъезд последних семей и привлечь сюда жителей равнины? Что для этого нужно предпринять и кому?

Основной проблемой жители называют отсутствие внимания к их нуждам со стороны властей. Реакцией на это невнимание является разочарование населения в реформах, недоверие ко всем инициативам, включая национальные проекты. Опросы показали, что уровень доверия сельских жителей к властям трех уровней — районного, республиканского и федерального — чрезвычайно низкий. Заметно выше рейтинг у местных администраций — и это понятно, ведь именно с главой сельского поселения жители в основном имеют дела. Добавим, что доверие федеральным властям, по результатам опросов, по сравнению с 2004 г. падает.

Проблемы, касающиеся текущей жизни, оказались типичными для всех сельских поселений горной части Ирафского района и распределились в порядке приоритетности следующим образом: 1) проблемы сбыта сельскохозяйственной продукции; 2) отсутствие рабочих мест и дополнительных или альтернативных сельскому хозяйству заработков; 3) высокие цены на электроэнергию при отсутствии магистрального газа; 4) отсутствие телефонной связи (подключение к мобильной связи ожидается в ближайшем будущем); 5) чрезвычайно низкое качество дорог; 6) отсутствие сельскохозяйственной техники, особенно мини-техники.

Жители села Дунта

И никто в селениях не сказал о своей озабоченности состоянием окружающей среды и земельных ресурсов. Между тем современное горное землепользование (нарушение ярусности использования угодий, неконтролируемый выпас на ближних склонах) весьма негативно сказывается на состоянии горной среды. Ближние к селениям склоны эксплуатируются нещадно, скот гуляет даже по кладбищам. Почвенная эрозия, всегда готовая проснуться в горах, уже привела к настоящему облысению обширных участков. А ведь почва, рыхлый мелкозем, в горах — бесценное сокровище. Смойте его — и жизнь в горах умрет. На голой скале мало кто может выжить…

И даже то, что большая часть удаленных пастбищ сейчас не используется, не всюду может быть оценено как положительный факт. Казалось бы, природа отдыхает, и это замечательно. Пусть восстановятся дикие горные луга! Между тем уплотнение поверхности, стравливание, унавоживание — необходимые условия для устойчивого состояния так называемых пасторальных экосистем, ведь они веками находились под скотоводческим воздействием. При забрасывании альпийских и субальпийских пастбищ восстановление характерного для них растительного покрова сильно затруднено (семена не могут пробиться сквозь толстый слой растительного опада, т. наз. «ветоши»). Жители говорят, что появилось много несъедобных и даже ядовитых трав, упоминают о резком увеличении количества клещей. Правда, в определенных условиях природные смены (сукцессии) растительного покрова и восстанавливающиеся стада диких копытных приведут постепенно горные луга к равновесному состоянию.

Крепость Ханаз недалеко от с. Задалеск

Решаемы ли проблемы Галиата? Создание рабочих мест в Галиатской администрации предполагается только в долгосрочной перспективе при условии развития энергетики в ущелье. Пока местная сельская администрация возлагает надежды на семейный и индивидуальный туризм и планирует превращение одного из административных строений (на высоком склоне, с прекрасным видом на окрестные горы) в гостевой домик для туристов. Но дом требует значительных средств на ремонт и реконструкцию. Если удастся найти эти средства, традиционное горное сельское хозяйство может стать основой развития агро- и этнотуризма. Добавим сюда «гастрономический туризм», — кто откажется от местных сыров и осетинских пирогов! Однако бизнес в горы не идет, считая их депрессивной территорией. Правда, соседнее Дигорское ущелье, ландшафтно более разнообразное, где и в советское время были рекреационные учреждения, имеет большие перспективы. Новое явление в Дигорском ущелье — дачники из Владикавказа.

Главным для оставшегося населения ущелья Уаллагком все же остается не рекреация, а сельское хозяйство. При этом идеи самоорганизации не находят у населения поддержки; жители ожидают решения проблем сбыта от властей. Эта ситуация — серьезный сигнал для властей различных уровней, которые, в свою очередь, считают сбыт продукции делом самого населения и уповают на то, что горцы всегда найдут выход из положения. Все это диктует необходимость целенаправленной работы с населением и, возможно, создания специальной программы социально-психологической поддержки горного населения в новых экономических условиях. Это поле деятельности для таких учреждений, как, например, Институт гуманитарных исследований при Правительстве РСО — Алания. Такие институты созданы при правительствах и других республик на Северном Кавказе, но работа с населением не ведется нигде.

Проблемы, фоновые для всех горных селений региона, в Галиатском поселении усугублены локальными проблемами. Прежде всего, это прекращение автобусного сообщения. Этот факт, усиливший изолированность селений, перевесил по значимости остальные проблемы: он ускорил отъезд ряда жителей, осложнил жизнь оставшимся в селениях и резко снизил мотивации для тех, кто хотел бы вернуться. Возобновление маршрута, даже не чаще двух-трех раз в неделю, жители считают одним из стимулов для продолжения жизни в селениях Галиата.

Cело Галиат, в котором осталось два домохозяйства

Именно эти нерешенные «малые» проблемы часто оказываются самыми важными факторами, разрушающими нормальный ход жизни, существенно снижающими уровень социальной стабильности и в конечном итоге ускоряющими депопуляцию горного селения. Их решение не требует крупных средств, а последствия их устранения могут быть весьма позитивными. В настоящее время действует другая закономерность: властям, как правило, неинтересна «политика малых дел», им подавай крупные бизнес-проекты. В результате, чем меньше население, тем меньше внимания к селению и тем быстрее оно пустеет.

Но не следует во всем винить власти. Неблагоустроенный быт, трудоемкая хозяйственная деятельность, неудовлетворенность уровнем и качеством жизни являются не только следствием объективных обстоятельств, но и следствием весьма низкой экономической и социальной активности населения.

Одно из важнейших препятствий на пути развития горных территорий — разобщенность жителей, слабая общественная солидарность. При этом традиции населения сохраняют многие важнейшие этические аспекты социума и содержат потенциал для того, чтобы появилась уверенность в том, что «в горах можно будет жить нормально».

Национальные боги и герои

Говоря о жизни осетинских селений, невозможно не сказать о религиозных верованиях и традициях, свято сохраняющихся здесь. Эти традиции тесно связаны с древними осетинскими языческими верованиями, объединяющими осетин и обусловливающими преобладание национальной идентичности над конфессиональной. Это особый феномен в духовной жизни общества: не только сохранность, но и все более выраженное почитание национальных богов и героев (дзуаров). На вопрос о вере осетин отвечает: «Я православный христианин (или мусульманин), но вообще-то мы язычники». В последние годы численность исповедующих язычество стремительно растет, а в горах древние традиции всегда были частью жизни горца.

Обелиск св. Георгию на дороге в горах

Святые камни, скалы, поляны окружают и Галиат. Местные языческие божества, ангелы-хранители живут здесь всюду, и обряды, посвященные им, неукоснительно соблюдаются. В дни ангелов-хранителей в каждом доме зарежут барана, и будут ходить друг к другу в гости, и на каждом столе рядом с местом для старейшего будет лежать баранья голова. Уастырджи, языческий святой Георгий, покровитель мужчин и путников, чье имя не смеют произносить женщины, является самым почитаемым из осетинских божеств. В последние годы праздник в его честь, Джеоргуыба, стал национальным праздником осетин. В Галиате, как и во всей Дигории, накрываются столы на полянах, и ненарушаемый никогда и никем древний праздник собирает всё местное население и огромное количество городских родственников и друзей.

Сослан Темирханов (1881—1925), известный литератор и общественный деятель, писал в 1920 г.: «Хотя осетины официально числятся христианами и мусульманами, но до сих пор они держатся религии своих предков, согласно которой верят в Единого Бога, Творца Мира, в существование души и загробного мира и в мир духов, подчиненных Богу… Эта религия осетин не знает ни храмов, ни идолов, ни священнического сословия, ни священных книг. Взамен священных книг она имеет мифологию, полную безыскусственной поэзии, возбуждающей ту святую искру, которая поднимает человека, освещает и греет его душу, заставляет его стремиться к добру и свету… Взамен искусственного храма ей служит храмом вселенная, прекрасная и необъятная, призывающая человека ввысь к прекрасному и бесконечному. Вот почему осетины совершают свои религиозные празднества на лоне природы, на горе или в роще, под открытым небом».

Участники экспедиции (в центре — Р.Г. Грачева и Т.Г. Нефедова) и семья Байсангуровых

Но самое святое место осетин-дигорцев связано с человеком, а не божеством. Это село Задалеск, чуть ниже по ущелью. Там осталось всего 15 дворов с домами, сложенными из неотесанного камня, и такими же заборами, остальное — каменные развалины. Но есть музей Задалески Нана — матери всех дигорцев. Во время битвы между ханом Золотой Орды Тохтамышем и Тамерланом аланы, бившиеся на стороне ордынцев, защищая свои селения на равнине, были жестоко истреблены. Простая женщина-аланка собрала уцелевших детей и увела их в горы. Здесь, в пещере, она кормила, растила и учила их ремеслам. Так она спасла народ, который с того времени стал горным. Это чудесное сказание было записано поэтом Муссой Хакимом, и мы приведем здесь несколько строк из него.

Но на счастье народа в этот страшный час
Уцелела с детьми одна из матерей.
Как отару овец, собирала сирот,
Днем и ночью она оберегала их
От лесного зверя и злого врага.
К хребтам дигорских гор направлялась она.
Перейдя перевал, над Задалеском, там,
В пещерах и норах нашла им приют,
Искала коренья, собирала плоды
И кормила детей, и растила детей.
Возмужают они, расселятся вокруг,
И в урочный час свою общую мать —
Задалески Нана с почетом погребут.
Похоронят с почетом в пещере Морга,
В Моргапещере, там, где Задалеск.

Появится ли новая Задалески Нана, чтобы горная Дигория не осталась без дигорцев?

Исследования в республике Северная Осетия — Алания были проведены благодаря международному проекту Института географии РАН «Устойчивое развитие горных регионов Кавказа». По этому проекту Министерствами окружающей среды Германии и княжества Лихтенштейн, а также Швейцарским национальным научным фондом выделены деньги на поддержку горных территорий Северного Кавказа. Совместно с программой «Горы Осетии», финансируемой правительством республики, выделенные сравнительно небольшие средства были направлены на решение наиболее актуальных проблем. Исследования географов и были нацелены на выявление наиболее приоритетных проблем этих территорий.

Фото Т.Г. Нефедовой