Всегда ли и везде
«инновационное развитие»
полезно и уместно?

Отрывки из романа Кнута Гамсуна «Август» (пер. с норвежского)

Действие происходит на севере Норвегии, в районе г. Тромсё в начале ХХ в., менее ста лет назад

Шкиперы и матросы с сельдяных судов во Внешнем Полене приходили иногда по праздникам и свободным дням и осматривали дом Августа. И было что посмотреть: снаружи странный и вычурный, настоящий выскочка среди домов, изнутри он производил приятное впечатление удачным расположением комнат и своими шкафами и чуланами, вделанными прямо в стены. Август охотно водил посетителей всюду. «Вот бы мне такой домик!» — желали одни. «Эта крыша не скоро сгниет, — говорили другие. — А разноцветные стекла в наружных дверях — настоящее чудо!»

Один из шкиперов много раз осматривал дом и под конец захотел купить его. Дом казался ему подходящим для его семьи, а, поселившись здесь, в Полене, он избавлялся от необходимости постоянных переездов туда и обратно, в зависимости от осенней и весенней рыбной ловли. К тому же тут было еще два преимущества: дом был уже готов, а Полен представлял собой прекрасную гавань для его судна. Не найдет ли Август возможным заключить торговую сделку?

Они поговорили об этом; в сущности, Август не собирался продавать дом, но он не ответил прямым отказом, — вряд ли ему придется въехать в дом самому. Но сколько же он хочет получить за дом?

— Если уж продавать, то я продам за столько, во сколько дом и земля обошлись мне самому, — сказал Август. — Я не имею обыкновения преувеличивать и прибавлять лишнее, — сказал он, — это знают все, кто имеет со мной дело.

Он назвал сумму. Денег он потребовал целую кучу, но шкипер должен был принять в расчет, что материал был из Намсена, разноцветные стекла прибыли чуть ли не из самой Индии, черепица с Малайского архипелага, ведь не из какого-нибудь хлама, собранного где попало, построен этот дом. Шкипер был выдержанный человек, владелец своего судна и денег, сверх того, он также хотел немножко показать себя, и не стал торговаться; кончилось тем, что дом и земля остались за ним, расплата наличными — с одной стороны, и бумаги в полном порядке — с другой. Покупателя этого звали шкипер Ролансен.

— Я не собирался продавать, — сказал Август, — но необходимо внести оживление в Полен, торговля должна развиваться.

Да, торговля шла, но Август оставался по-прежнему бездомным. Каролус почувствовал себя несколько обиженным тем, что тот так распорядился с его участком.

— Август построил самый нарядный дом в Полене и никогда не выстроит еще такого. Но, в конце концов, это меня не касается, — сказал Каролус.

— Таков мой жребий, — отвечает Август. — Очевидно, такова моя судьба, что нет мне дома и родного угла нигде на всем земном шаре.

Ане-Марию растрогал его печальный тон, и она ему отвечает:

— Ах, не надо думать так, Август!

Верно, ей вспомнились деньги, полученные за участок, деньги, которые ей доставили много радости; действительно, теперь ей не приходится дожидаться своей очереди, чтобы получить полфунта кофе в лавке Паулины, она расплачивается наличными, и ждать приходится другим. Она глядит на мужа и говорит:

— Тебе придется уступить Августу другой участок!

Продолжительное молчание со стороны Каролуса, разрешившееся уклончивым ответом:

— Мы еще не знаем, собирается ли Август строиться еще раз.

Но Август хотел строиться и еще раз испытать свою судьбу. Он предложил даже несколько больше за новый участок на этот раз, в том случае если, ему дадут часть луга над шкипером Ролансеном.

Считает ли Каролус возможным уступить этот клочок? Продолжительное молчание. Каролус хотел подумать об этом.

И еще раз сделка состоялась. Можно было получить большие деньги, Каролус продал, и Август стал строиться снова.

Строительство было настоящим благословением для Полена и его окрестностей, потому что это было как раз в мертвый сезон для рыбного лова и народ ничего не зарабатывал. Четыре плотника, кроме возчиков и маляров, имели в течение многих недель постоянную работу на стройке. Август выплачивал жалованье каждую субботу, и все деньги в конце концов стекались в лавку к Паулине.

Сам Август превратился понемногу в изобретательного застройщика. Новый дом оказался еще наряднее, коридор внизу заканчивался окном, а в окно были вставлены голубые и красные стекла. Это было необычайно и чудесно; войдя в коридор, человек чувствовал себя как в сказке: при взгляде через окно на пейзаж трава становилась красной и море — желтым. Простой народ из Полена никогда не видывал такого зрелища. Не то чтобы у человека перевертывалось все в голове, нет, но что-то осеняло его и как будто пронзало сознание; люди стояли и смеялись, очарованные...

Опять пошла сельдь, и опять начался лов. Иоаким собрал свою артель и вышел в море. Суда скупщиков, работа, местечко оживилось, торговля пошла бойчее. По праздникам и в часы досуга шкиперы и матросы стали снова приходить осматривать Августовы строения, заходили в гости к Ролансену, который с женой и детьми успел уже переехать в новый дом; собирались и у новой постройки Августа, и их охотно пускали внутрь, посмотреть сквозь цветные стекла.

И вот однажды появился покупатель и на новый дом.

Август, собственно говоря, не собирался продавать. К тому же это был очень дорогой дом: горница была оклеена особенными обоями, окно в коридоре — с индийскими стеклами. Но именно поэтому покупателю так и хотелось купить его, а потом он не имел ничего против того, чтобы перещеголять шкипера Ролансена.

— Сколько стоит дом?

Август не хотел наживаться на доме, для этого у него были слишком крупные дела в Гамбурге и других городах, — посмотрите, у него карман полон писем, полученных вчера и сегодня! Потом, этот дом он строил для себя.

Прошло несколько дней, и Август продал дом. Покупателем был на этот раз молодой владелец невода Габриэльсен, сын человека, который лет двадцать тому назад имел торговлю здесь, в местечке, и обанкротился. Молодой господин был немного избалован, учился немецкому языку у гувернантки, вырос у состоятельных родственников из купечества, был женихом и надеялся, заключая сделку с Августом, положить основание будущему семейному очагу; пока же во всяком случае ему принадлежал самый красивый дом в Полене.

Август в третий раз очутился без крова.

— Да, — сказала Ане-Мария, — на этот раз я совсем уже не знаю, как тебе помочь.

— Да, — согласился и Август, — помочь трудно.

А что, если он подождет, пока Каролус вернется с рыбного лова? Или это бесполезно?

— Да, бесполезно.

Августа удивляло то, что некоторые люди выказывают таксе глупое упорство и не желают продавать свою землю. Ведь они получают за это деньги.

— А может, сделка все-таки состоится?

Ане-Мария в заключение согласилась, так как продажа обоих участков превратила их с мужем совсем в других людей: они стали людьми с деньгами, настоящими маленькими капиталистами, у них были средства в запасе, они могли бы потребовать весь товар из лавки Паулины и заплатить за него. А как много это значило лично для Ане-Марии!

— Это не значит, что я опять собираюсь строиться, — пояснил Август. — Я положил только этому начало, а теперь пускай строят другие, если им угодно. Со временем Полен будет крупным промышленным и торговым центром.

— Так ты, значит, больше не хочешь строить? — спросила Ане-Мария.

А в г у с т. Нет, я хочу только купить клочок земли, чтобы кое-что посеять на нем.

«Так, пожалуй, скоро и земли для продажи не хватит», — подумала, вероятно, Ане-Мария.

Август продолжает:

— Небольшой лужок повыше того места, где я строился в последний раз, вполне подошел бы для меня. Я хочу кой-что посеять там; что именно, не скажу, но семена у меня с собой, в чемодане. И я заплачу значительно больше на этот раз.

— Еще больше?!

А в г у с т. Да, еще больше. Но об этом не стоит и говорить, раз Каролуса все равно нет дома.

Вдруг Ане-Мария говорит:

— Ну, а если ты пойдешь да возьмешь луг, прежде чем Каролус вернется?

— А разве это можно?

— Но ведь он получит за это деньги, — говорит она...

Ане-Мария осталась с целой грудой кредитных билетов, а Август ушел обладателем нового куска земли в Полене. Чертовски подходящий клочок луга: со скалой на заднем плане, с небольшим ручейком сбоку, земля без единого камешка, лучше и желать нельзя. Не было никаких признаков, что он хочет воздвигать здесь дом и тем испортить дорогую плодородную землю; он настроился, верно, досыта, о чем, впрочем, он и сам заявил. И когда Каролус вернулся с рыбного лова, не сделав заграждения и ничего не заработав, Ане-Мария легко заставила его признать свою торговую сделку с землей: она просто протянула ему деньги.

— Вот это замечательно!  — воскликнул сраженный Каролус.

Все было в порядке. Август много времени проводил на судах скупщиков и рыболовов во Внешнем Полене, он был отличный рассказчик и имел также большой опыт в разных областях; в его разносторонности нельзя было сомневаться, у него часто спрашивали совета, он был добр и охотно отвечал. Ему нравилось, что люди начинали говорить ему «вы».

— Вам бы следовало выстроить дом и мне, — говорили ему.

— Строй сам, — отвечал Август. — Это обойдется дешевле.

— Да ведь у меня даже участка нет.

— Участок найдется.

— Вы думаете? Но у меня и денег на построй-ку нет.

Август задумывается над этим.

— Безобразие, что у нас до сих пор нет банка в Полене! А то ты мог бы занять там денег...

И не одному Родерику Август помог выстроить дом в Полене. Прежде всего приходилось доставать участки. Ему стоило труда убеждать землевладельцев, что это их прямая выгода — продать землю и получить деньги. Он побывал у Эзры и получил отказ; он рассказал об этом Иоакиму, который только посмеялся над ним. Он опять обратился к Ане-Марии и Каролусу, и сначала ходатайство его не имело успеха.

Сейчас Август хлопотал для двух человек из экипажа шхуны, скупавшей рыбу; им захотелось выстроить, сообразно их средствам, по небольшой избе, два совсем простых дома, четыре стены под дерновой крышей; им нужно было только по участку для избы и по клочку песчаной земли, где можно было бы посадить полмешка картошки, о настоящем поле или луге не было и речи.

Август еще раз поговорил с Каролусом и Ане-Марией и дал им понять, что если б это была его земля, он продал бы ее всю до последнего клочка и взял бы за это деньги, пока их давали. На что Каролусу земля? У него не было детей, чтобы оставить им ее, он сам входил в преклонный возраст и принужден был нанимать работника; круглый год он только и знал, что трудился в поте лица своего. Совсем другое дело — ощущать на груди у себя, во внутреннем кармане, аппетитный толстый бумажник с деньгами.

На очереди были участки для двух скупщиков сельди; конечно, Каролус продал. Между прочим, Ане-Мария первая поняла, как всецело прав был Август. О, она всегда понимала все первая, для Каролуса она была незаменимой помощницей.

Но вот продажа земли превратилась в эпидемию. Народ из окрестностей приходил в Полен и скупал участки, началось переселение, люди покупали участки и строили кто во что горазд...

Август также преуспевал. Он был преобразователем и творческим духом Полена, он сам ликовал на своем триумфе. Деньги так и сыпались в Полен, земля, годная под стройку, давала тысячи, работники и возчики зарабатывали отлично, процент неуплаченных налогов все время понижался. И причиной этого расцвета был Август: он нажал пальцем кнопку, и все завертелось. Теперь оставалось только неуклонно выполнять его ясный план: превратить Полен в крупный центр.

— Да, — сказал Август, — или мы должны пойти нога в ногу с веком, или отстанем навсегда!

Он утверждал, вполне справедливо, что своими роскошными дачами он покрыл славой родной приход...

Большие перемены: у всех деньги на руках, бодрое настроение, беззаботная жизнь, веселые лица.

Ане-Мария также была довольна и торжествовала. Во-первых, она заставила мужа восемь раз продавать землю под постройку; это она считала восемью победами. Но когда на остатках земли они не могли прокормить и лошади, муж стал тревожиться за будущее двора.

— Денег у нас — стыдно сказать сколько! — говорил он, — а двор мы весь распродали...

Каролус никак не мог забыть, что его владение уменьшилось и приходилось пожертвовать лошадью: ведь это было его личное дело, и самое важное дело. До тех пор, пока не разбогател Эзра из Новоселка, Каролус был самым крупным землевладельцем в Полене.

— Но разве ты можешь жаловаться? — восклицает Ане-Мария. — Ведь ты же богат и можешь стать еще богаче. Разве когда-нибудь раньше тебя уважали и чтили так, как теперь? Разве ты стал бы меняться на прежнее?

В этом она была права. Ни тогда, когда он был крупным судовладельцем и старшиной артели в Лофотенах, ни позже, когда он был старостой в родном приходе, не пользовался он таким почетом. Теперь он только спокойно разгуливал, курил дорогой табак в носогрейке, точь-в-точь как ленсман, и если встречался с кем, то все раскланивались с ним. А что касается одежды, то ходил ли он теперь когда-нибудь с заплатой на штанах или шнуровал башмаки веревочкой? Свою вечную зюйдвестку он повесил на гвоздь и вместо нее купил себе шляпу; у него завелся пестрый шерстяной шарф, он даже в будни носил часы на блестящей цепочке и калоши!

Продолжение следует