География и Гоголь

Продолжение. См. № 9/2009

 

Триумфальная арка при въезде в Диканьку. Установлена в 1820 г. в честь победы в войне 1812 г. Через нее в имение Кочубеев заезжал царь Александр І, она же долгие годы служила парадными вратами имения.

Путешествия и поездки

Санкт-Петербург. Памятник носу майора Ковалева	Тарас Бульба и сыновья. Фрагмент барельефа на постаменте памятника Н.В. Гоголю на Никитском бульваре в Москве

Одна из замечательных особенностей жизни Гоголя — неутолимая и постоянная страсть к путешествиям и поездкам.

Не понятная даже для него самого, скитальца по своей натуре, сила толкала в дорогу. Без преувеличения можно сказать, что Гоголь половину своей жизни провел в путешествиях и поездках, почти двенадцать лет пробыл за рубежами, перемещаясь из страны в страну, из города в город.

Страсть к путешествиям роднит Гоголя с географией. Многие герои Гоголя также склонны к путешествиям. У одних они вполне реальные,у других — сказочные. В непрестанных поездках неутомимый собиратель мертвых душ Чичиков. Он ездит от имения к имению, периодически для оформления купчих возвращаясь в губернский город. Хлестаков застрял в уездном городке, где его приняли за важную персону из столицы, на пути из Петербурга в Саратовскую губернию. Колдун из «Страшной мести» летит над Украиной. Кузнец Вакула совершает сказочный полет на чёрте в Петербург, чтобы привезти своей ненагляд-ной Оксане черевички от самой царицы. Майор Ковалев мечется по Петербургу, стремясь настичь убежавший с его лица нос. И в «Невском проспекте», «Тарасе Бульбе», «Сорочинской ярмарке», наполненных движением, Гоголь выразил свою охоту к перемене мест.

Гоголь не любил, не хотел, не мог долго задерживаться на одном месте. В декабре 1828 г. прибыл в Петербург, в котором надеялся решить жизненно важные для него вопросы. А примерно через полгода отбыл на корабле в Германию. Побывал в Любеке и Гамбурге. Но в Европе не задержался и в сентябре отправился в обратный путь. Даже в Риме, который Гоголь превозносил и в котором ему так хорошо работалось, он не пребывал постоянно, из Рима совершал поездки в разные города Италии.

Вывеска Дома культуры им. Н.В. Гоголя в Диканьке Полтавской области	Дом-музей Н.В. Гоголя в Васильевке (ныне Гоголево) под Полтавой, где он провел детские годы в имении родителей

Когда Гоголя стали преследовать болезни, он в поисках целительных мест побывал в разных городах-курортах Европы — в Баден-Бадене, Карлсбаде, Мариенбаде, Остенде и других.

Гоголю дорога приносила облегчение, отводила болезни: «Я только и чувствовал себя хорошо, когда бывал в дороге. Дорога меня спасала всегда, когда я засиживался долго на месте или попадал в руки док-торов, по причине малодушия своего, которых всегда мне предлагали, не зная ни на волос моей природы» (из письма В.А. Жуковскому, 1846 г.).

Парадокс: Гоголь писал о России за рубежом, сам этому удивлялся: «Мне даже смешно, как подумаю, что пишу “Мертвых душ” в Париже» (из письма П.В. Анненкову, 1838 г.).

Еще один парадокс: Гоголь не любил Петербург, отзывался о нем нелестно, но больше всего сочинил именно в Петербурге. Здесь написаны и изданы принесшие писателю славу «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород»; «Петербургские повести» — «Портрет», «Записки сумасшедшего», «Шинель», «Невский проспект», «Нос»; сборник «Арабески», все пьесы, первые главы «Мертвых душ».

Однако самое значительное и главное в творчестве писателя произведение в основном создавалось за рубежом. Гоголь уверял своих друзей и самого себя: чтобы лучше увидеть Россию и понять ее, надо отдалиться от нее, уехать в другую страну. Гоголя упрекали, С.Т. Аксаков писал: «Нам казалось непонятным уверение Гоголя, что ему надобно удалиться в Рим, чтобы писать о России, нам казалось, что Гоголь не довольно любит Россию, что итальянское небо, свободная жизнь посреди художников всякого рода, роскошь климата, поэтические развалины славного прошлого, все это вместе бросало невыгодную тень на природу нашу и нашу жизнь».

Еще резче выразился В.Г. Белинский: «Вы столько уже лет привыкли смотреть на Россию из вашего прекрасного далека; а ведь известно, что ничего нет легче, как издалека видеть предметы такими, какими нам хочется их видеть...»

Помимо посещения курортов и поиска благоприятного места работы были и другие причины столь явного у Гоголя желания путешествовать. Одаренный от природы разносторонними талантами, Гоголь стремился больше увидеть и больше узнать, пережить духовный подъем. Гоголь стал великим писателем. Но он мог быть и выдающимся актером (подобным Щепкину, как считал один из его современников), живописцем. Он разбирался в архитектуре, увлекался историей и географией. От живописи, архитектуры, театра получал эмоциональное наслаждение.

Города Западной Европы представляли для всего этого большие возможности. И Гоголь посетил десятки западноевропейских городов, каждый из которых славился шедеврами зодчества, картинными галереями, театрами, хранил память великих поэтов, живописцев, музыкантов. Чуткий к красоте, к замечательному культурному наследию, Гоголь жадно впитывал европейскую культуру. Это обогатило его, заполнило многие пробелы в его провинциальном образовании.

Некоторые исследователи сделали вывод о том, что пребывание за границей не просто благотворно влияло на Гоголя, но способствовало его формированию как писателя мирового уровня и значения: «Гоголь — русский алмаз, ограненный Европой, — и в этом важнейший секрет его “явления”, “феномена”».*

«Мертвые души» Гоголь привез из-за границы, завершив свое главное произведение в Риме. За рубежом он работал над вторым томом «Мертвых душ», написал «Выбранные места из переписки с друзьями», «Авторскую исповедь» и «Размышления о божественной литургии».

Посетив множество городов Западной Европы — Италии, Германии, Австрии, Швейцарии, Франции, Бельгии, Чехии, Польши, Далмации; живя в Риме, Франкфурте, Вене, Париже, Неаполе, Ницце, Остенде, Бадене и других европейских городах, Гоголь избрал местом литературного действия только один Рим и описал свои впечатления о нем в художественном произведении (повесть «Рим»). О других, и далеко не обо всех, сообщал в письмах, иногда давая им краткие характеристики. Гоголь даже не оставил путевых записок, что делали многие русские литераторы, оказавшиеся за границей.

Германия — первая страна, которую Гоголь посетил. После первой непродолжительной поездки (в 1829 г. писатель пробыл в Германии около месяца) вторую, на этот раз длительную, начал тем же маршрутом — через Гамбург. Гоголь посетил много городов Германии, некоторые по несколько раз, чаще всего — Франкфурт, где гостил у В.А. Жуковского. Лечился на курортах. Встречался с русскими и иностранными писателями, активно переписывался с друзьями и знакомыми. Гоголь не жаловал Германию, отзываясь о ней порой неприлично (хотя в «Ганце Кюхельгартене» посвящает ей восторженные строки). В письме М.П. Балабиной назвал Германию «гадкой, запачканной и закопченной табачищем». Германия, конечно, проигрывала в глазах Гоголя по сравнению с Италией. И по климату, к которому писатель был очень чувствителен, да и Риму не было равных. Однако вряд ли Германия заслужила поношения. Сам Гоголь воспринимал ее не только как «неблаговонную страну гадчайшего табака и мерзейшего пива», в Германии многое вызывало у него живейший интерес, о чем свидетельствуют его же собственные слова. Он, ценивший готическую архитектуру, восхищается Кёльнским собором. Ему нравится Гамбург — первый европейский город, который он описал: «Гамбург... старинный знакомый. Теперь только я рассмотрел лучше, нежели в прежнее время. Это торговый город, один из огромнейших, который, можно сказать, потонул в магазинах. Тут продаются вещи, собранные со всей Европы, в какую улицу не заглянешь, она кажется похожей на ряд лавок, все дешево и прекрасно». Привлекательным Гоголь нашел Франкфурт, очень живописным —  Баден.

Гоголевские персонажи приглашают зайти в кафе в Миргороде	Пароход-колесник «Н.В. Гоголь» построен в 1911 г. по заказу Северного пароходного общества на Сормовом заводе в Нижнем Новгороде, ходит по Северной Двине

Обращения к Италии у Гоголя звучат как признания в любви: «Если бы вы знали, с какой радостью я бросил Швейцарию и полетел в мою душеньку, в мою красавицу Италию! Она моя! Никто в мире ее не отнимет у меня. Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр — все это мне снилось. Я проснулся опять на родине. Как будто ночью всемогущая рука провидения бросила меня под сверкающее небо Италии, чтобы я забыл о горе, о людях, обо всем, и весь впился в ее роскошные красы. Она заменила мне всё».

И вновь гимн Италии, слова, как горячая проникновенная молитва: «Когда я увидел второй раз Рим, мне казалось, что я увидел свою родину, в которой несколько лет не бывал я, а в которой жили только мои мысли. Но нет, это все не то: не свою родину, но родину души своей я увидел, где душа моя жила еще прежде меня, прежде чем я родился на свет».

Особое место среди путешествий Гоголя занимает поездка в Иерусалим. Здесь, надеялся писатель, должно совершиться «очищение души», его собственное нравственное преображение, которое Гоголь считал обязательным условием для завершения второго тома «Мертвых душ». Поездка дала много впечатлений и побудила к размышлениям. Его поразили скудость, пустынность, голые горы, отсутствие зелени. Но главное — путешествие не принесло желаемого душевного обновления, необходимого Гоголю для выполнения своей миссии — указать путь России, нарисовав жизненный идеал.

Натура Гоголя жаждала путешествий, и он, удовлетворяя ее, полжизни провел в дороге. Преследовал определенные цели, но и поддавался некоему подсознательному чувству. Об этом говорил и сам, и хорошо знавшие его друзья. Н.В. Анненков в своих воспоминаниях о встрече с Гоголем в Бамберге (город в Германии), который ехал в Остенде, рассказывает: «Поездка эта принадлежала к числу тех прогулок, какие Гоголь предпринимал иногда без всякой определенной цели, и единственно по благотворному действию, которое производили на его здоровье дорога и путешествия вообще, как ему казалось».

Чуть раньше, также из Рима, в письме М.П. Погодину (1840 г.): «С какою бы радостью я сделался бы фельдъегерем, курьером даже на русскую перекладную и отважился бы даже в Камчатку, чем дальше, тем лучше. Клянусь, я был бы здоров».

В своем отечестве наиболее частые маршруты гоголевских поездок составили вытянутый треугольник Петербург — Москва — Васильевка. Из Васильевки ездил в Киев. Будучи в Москве, посещал подмосковные имения друзей: Абрамцево — Аксаковых, Спасское (Бронницкого уезда) — Смирновой, Остафьево — Вяземского, Большие Вяземы — Шевырева. Бывал в Троице-Сергиевой лавре, в Хотьковском монастыре, трижды посетил Калугу. По пути к ней побывал в Малоярославце.

Гоголь считал очень важным ездить по России в целях ее более глубокого познания. Он сетовал на то, что «при полном незнании земли своей утвердилась у всех гордая уверенность, будто знают ее» (письмо А.С. и С.М. Виельгорским).

Ощущая свое недостаточное знание России, планировал новые поездки. Когда он писал, «нужно проездиться по России», то обращался и к адресату — графу А.П. Толстому, и к самому себе. Намеревался поездить по северо-восточным губерниям, но уверенности, когда и как это можно будет совершить, не было. Обладая острой наблюдательностью, большой зоркостью (в том числе географической), для Гоголя стало необходимым тщательно готовиться к поездке.

Сообщая сестрам Виельгорским о том, что предпринятую им поездку в окрестностях Москвы пришлось прервать, он объясняет причину так: «Дальнейшее путешествие отложил до другого года, потому что на всяком шагу останавливался собственным невежеством. Нужно сильно запастись предуготовительными сведениями затем, чтобы узнать, на какие предметы следует обратить внимание... Иначе, подобно посылаемым чиновникам и ревизорам, проедешь всю Россию и ничего не узнаешь».

Гоголь был активен в поездках, много беседовал с людьми, которые могли сообщить интересующие его сведения о жизни того или иного места. Во время поездки в Калугу летом 1849 г. Гоголь задержался на некоторое время в Малоярославце из-за поломки экипажа. Содействие в починке оказал местный городничий. Сопровождавший Гоголя Л.И. Арнольд рассказывал, что «Гоголь впился в моего городничего, как пиявка, и не уставал расспрашивать его обо всем, что его занимало».
В трактире Гоголь разговаривал с половым, спрашивал его обо всех живущих в городе, какое кушанье больше любят чиновники из Малоярославца, как водку потребляют, хорош ли у них городничий» и т.п.

В Севске, на пути из Москвы в Васильевку, рано утром стал свидетелем отпевания старой женщины ее дочерьми. Отпевание поразило его импровизациями, и он попросил своего спутника М.А. Максимовича их записать.

Дорога Гоголю была интересна сама по себе. Открытие для себя новых мест, обогащение впечатлениями, улучшение самочувствия — все это доставляло удовольствие и убеждало Гоголя, что путешествия приносят ему исцеление от болезней. Само движение захватывало, стало его стихией. Недаром поэтический образ птицы-тройки так любим Гоголем. Движение — его девиз. На самом верху титульного листа «Мертвых душ», исполненном самим писателем, изображена летящая тройка. «Куда несешься ты, Русь?» — вопрошает автор.

И нет ответа. Не найдена цель. Завораживает сам вихрь движения. Образом птицы-тройки — этим, по выражению В.В. Набокова, финальным крещендо, замечательным взрывом эмоций и красноречия, завершается первая часть «Мертвых душ».

Прогулки по городу

Гоголь посетил множество городов, внимательно их рассматривая, воспринимая умом и сердцем. Прогулки по городским улицам, площадям, набережным, по окрестностям города были обязательной составной частью его встреч и диалога с городами. О своих впечатлениях Гоголь регулярно сообщал в письмах. Он находил слова и выражения, кратко передающие суть города, его характер, род основных занятий: Баден-Баден — «дача всей Европы», Гамбург «потонул в магазинах», Франкфурт — «город-щеголь».

Более подробно, чем сам Гоголь, рассказывали в своих воспоминаниях о прогулках Гоголя, его умении показывать город современники — П.В. Анненков, А.С. Смирнова-Россет, М.П. Погодин, приводя при этом интересные подробности.

Прогулки родственны путешествиям, являясь их продолжением. Одна из заметок Гоголя — «Путешествие Александры Осиповны» — представляет собой дневник посещений А.О. Смирновой-Россет под руководством Гоголя достопримечательностей Рима. Сохранилась предваряющая эти посещения «Записка о плане осмотра Рима для А.О. Смирновой», в которой Гоголь предусматривает различные варианты маршрута по городу в зависимости от погоды.

Гоголь выработал свою манеру проведения прогулок. Для него показ города представлялся задачей, требующей серьезного отношения и подготовительной работы. Он сам, изучивший по Риму обширную литературу, рекомендовал Смирновой прочесть многих авторов, писавших о Риме, начиная с Тацита и кончая Стендалем, выпустившим «Прогулки по Риму». Перед прогулками изучались карты и планы.

Сам Гоголь во время прогулок, как вспоминает А.О. Смирнова, был немногословен — «лишнего не говорит и не показывает, оставляя впечатление свободным», предоставляет самостоятельность в восприятии.

М.П. Погодин вспоминает, что «Гоголю непременно хотелось делать всегда что-нибудь по-своему. С.П. Шевырев (большой знаток Рима. — Г.Л.) дорожил более всего точностью, порядком, полнотою, а Гоголь хотел удивлять сюрпризами, чтоб никто не знал заранее ничего... Он выбирал время, час, погоду... и множество других обстоятельств, чтобы показать нынче то, а завтра — наоборот».

Гоголь испытывал большое удовольствие, когда знакомил друзей с Римом. П.В. Анненков свидетельствует: «Вообще он показывал Рим с таким наслаждением, как будто сам открыл его».

Прогулки много давали Гоголю, будили воображение. Он размышлял, уносился мечтами за дальние горизонты, погружался мыслями в глубь веков. Исторические города этому способствовали. Гоголь представлял, как в них разыгрывались события прошлых веков, видел тогдашних обитателей — и знаменитых, и обычных. В Киеве, будучи летом 1835 г. в гостях у М.А. Максимовича, Гоголь совершал длительные прогулки по городу. Из прогулок он возвращался задумчивым. Максимович замечал перемены в его речах и настроении: «Я думаю, что именно в то лето начался в нем крутой переворот в мыслях — под впечатлением древнерусских святынь Киева, который у малороссиян XVIII века назывался “Русским Иерусалимом”».

Гоголь любил широкие панорамы, когда город можно было увидеть от края до края, охватить его единым взором вместе с окружающей местностью. В Киеве он мог долго стоять на галерее Андреевской церкви, любоваться «ненаглядной красотою киевских видов», смотреть на величавый Днепр, зеленые склоны высокого правого берега, сверкающие золотом купола Киево-Печерской лавры.

С большим чувством Гоголь описывал Иерусалим. Поразил его красочным видом Константинополь, в котором он побывал на пути из Бейрута в Одессу при возвращении из путешествия в Святую землю. Восторгался видом Калуги из-за Оки, находил в ней сходство с Константинополем.

Давно прочитав об этом и неплохо зная Калугу, в которую езжу регулярно в течение десятилетий, я посчитал слова о сходстве Калуги с Константинополем нередким для Гоголя преувеличением, гиперболой. Но однажды калужские друзья нашли мне замечательную точку обзора на правобережье Оки. И я был поражен и восхищен красотой и величественностью панорамы города, гордо поднявшего над домами и деревьями колокольни и купола церквей.

Гоголь считал, что ему прогулки необходимы для здоровья. И качество города связывал с наличием удобных и привлекательных мест для прогулок. С Парижем, который Гоголь не очень-то жаловал, его примиряло то, что во французской столице имелись Елисейские поля и сад Тюильри, где писатель с удовольствием гулял.

Любовь к видам, позволявшим насладиться живописным силуэтом, красивыми ансамблями, у Гоголя сочеталась с вниманием к деталям. Чтобы они лучше запоминались, Гоголь делал зарисовки, отчасти сохранившиеся в его архиве. Прогулки по улицам совмещались с посещением соборов, дворцов, музеев. У Гоголя часто употребляется слово «рассматривать», и писатель сам делает это внимательно и призывает так же делать и других. Он стремится ничего не упустить, разглядывая город, вобрать
в себя все, что полезно для постижения города. Это не значит, что все разнообразие впечатлений будет им использовано в литературной работе. Иногда достаточно одного штришка, но такого, который работал бы на общий вывод. В «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» упомянута лужа в центре Миргорода. И с тех пор злополучная лужа прочно и навсегда вошла в образ славного городка.

В повести «Рим» Гоголь наделил своего героя — молодого князя, вернувшегося в Италию после четырехлетнего пребывания в Париже и открывающего для себя Рим заново, своим собственным видением Вечного города. Повествуя о том, как князь познает Рим, Гоголь рассказывает о себе, о своем восприятии красот города, его культурно-исторического наследия, о глубоком воздействии увиденного на душу. Этот рассказ о знакомстве с Римом можно считать художественным изложением методических рекомендаций по осмотру города.

Что же должно стать предметом внимания?

Историческая многослойность: сочетание находящихся в близком соседстве старых и новых сооружений, принадлежащих к разным эпохам, «чудно их слияние в одно» (князь «находил все равно прекрасным мир древний... могучий средний век и, наконец, прилепившийся к ним новый век»).

Разнообразие бытия города — его своеобразная «физиология», сценки на улицах, шумные карнавалы.

Контрастность городских пейзажей: соседство дворцов, украшенных колоннами и портиками, с невзрачными улицами («вдруг из ничтожного переулка возносился... дворец, дышавший строгим, задумчивым величием»). Встречи с «неожиданными внезапностями».

Неисчерпаемость города, его видов, способных поражать при каждой новой встрече, одаривать новыми впечатлениями.

Характерность деталей, делающих картину особенно впечатляющей (колоссальный карниз, роскошное обрамление окон, картинный фонтан).

Окружение города, его ландшафты, достопримечательности, точки обзора города издалека.

Прогулки доставляют визуальное и духовное наслаждение. Оно вызывается строгим величием архитектуры, богатейшим убранством дворцов и церквей, полных царского величия и архитектурной роскоши. Пробуждается интерес к великому прошлому, рождаются мысли о будущем страны и ее народа.

Для лучшего постижения города плодотворны сравнения. Рим сравнивается с Парижем. Париж утомил гоголевского героя, наделил тревожными впечатлениями, бессмысленно наполнившими душу. Рим давал возможность проявиться полноте чувств, обнимал «спокойной торжественностью тишины». Люди на улицах Парижа и Рима — разные по настроению, поведению, манере говорить и по содержанию разговора.

Симпатии автора очевидны. Они на стороне Рима. Гоголь уважителен к великому прошлому и неодобрительно относится к суетливому настоящему. Первое связано с Римом, второе — с Парижем.

Окончание следует