Таймыр — Норильск: классика Севера

Г.А. АГРАНАТ
профессор, доктор географических наук,
Почетный полярник,
член Научного совета Российской академии наук
по Арктике и Антарктике

Продолжение. См. № 33/2003

Норильск: начало…

...Осень, сентябрь, 1947 год. На пароходе «Мария Ульянова» я почти четверо суток шел вниз по Енисею из Красноярска. По пути — череда памятных мест. Конечно, осязательным считался заход в Курейку, там под бетонным колпаком хранился домик, где жил в ссылке И.В. Сталин. Игарка запомнилась кажущимся беспорядочным нагромождением бревен, это — крупный лесной порт. Поздним вечером пароход подошел к Дудинке.
После беспокойной, неуютной ночи утром узкоколейный поезд за три часа доставил меня в Норильск. В качестве представителя Главного управления Северного морского пути я приехал для выяснения перспектив перевозок по Севморпути. Доложил о себе начальнику Норильского горно-металлургического комбината генералу Панюкову. Понятная заинтересованность комбината в этих перевозках плюс, возможно, форма морского офицера полярной службы обеспечили благожелательный прием.
Поселили в только что построенной гостинице. Помню контрастность первых впечатлений. Обед в Доме инженерно-технических работников, вечером — концерт знаменитой тогда московской певицы Д.Я. Пантофель-Нечецкой, очень приличный номер с горячей ванной. А за окном гостиницы, стоявшей на краю строившейся улицы, — безбрежная осенняя, увядающая тундра. Так состоялось мое первое знакомство с Арктикой...
К тому времени Норильский комбинат был известен уже 12 лет. Строительство его началось в 1935 г. и велось, как большинство крупных предвоенных строек, ударными темпами. Уже 10 марта 1939 г. был получен первый полупродукт, медно-никелевый концентрат — так называемый файнштейн, а в 1942-м — тяжелейшем году Великой Отечественной войны — комбинат выдал металлический никель, так необходимый для производства вооружения.
В 1953 г. комбинат дал 35% никеля, 12% меди, 30% кобальта, 90% платиноидов от их общей добычи в СССР.
И это — в безлюдной голой тундре, в тысячах километров от круглогодичных путей сообщения. Транспортная составляющая была главной проблемой стройки. Здесь зримо оправдывался брошенный кем-то афоризм: «Россия состоит из расстояний, и расстояния определяют ее судьбу».
Дудинка была расположена ближе других существовавших тогда транспортных пунктов, в ста с лишним километрах, к предназначенным к разработке месторождениям. Но до нее можно было добраться лишь в короткие два-три летних месяца либо по реке, либо морем. Узкоколейку к Норильску удалось соорудить только в 1937 г., шпалы укладывали прямо в снег, на замороженный грунт, депо и другие служебные помещения изготовлялись поначалу из фанерных щитов.

Планы поджимали, и было решено временно использовать Пясинскую водную систему, длинную и сложную. Идущие по Севморпути суда доходили до острова Диксон, там грузы переваливали на мелкосидящие суда, шедшие к устью р. Пясины, далее по этой капризной, извилистой реке шли до пункта Валек на реке Норилке, совсем близко от строительной площадки⁶. Долго, дорого, рискованно. В нынешнее, сугубо прагматическое, рыночное время такое вряд ли может быть. Но тогда были иные критерии: это было нужно, испытывалась острая потребность в никеле, предвиделась война.
Норильск — отличная иллюстрация той неимоверной сложности и суровости природно-климатических и географических условий, из-за которых нашей стране трудно входить в мировую экономическую систему, стать в ряд с США и Западной Европой, расположенными в несравненно более мягкой естественной среде. Очень громко стали говорить об этом сейчас, когда внутренние и внешние недоброжелатели стремятся унизить Россию, доказать, что у нее «плохая география», потому она неконкурентоспособна и не может идти в ногу с Западом. Ее удел — тихонько стать позади этого самого Запада и следовать его указаниям. Не побоюсь сказать, что вся эта широкая кампания носит в значительной мере провокационный характер.
Когда строился Советский Союз, о природных трудностях знали не меньше, но о них так не кричали, а стремились просто учитывать их и по возможности преодолевать. Это хорошо видно на примере того же Норильска. Машины, материалы, технологии, приемы строительно-монтажных работ приспосабливали к жестокостям северной природы. Так, фундаменты зданий строились на сваях (отсюда бытовавшее название — «Арктическая Венеция»), нижние венцы фундаментов, подполья оставляли открытыми — этим облегчали доступ холодного воздуха, снижали тепловую нагрузку и тем самым уменьшали опасность растепления вечной мерзлоты. Промышленность снабжала Север морозостойкими горюче-смазочными материалами и резино-техническими изделиями. Разрабатывались средства запуска двигателей транспортных машин при очень низких температурах воздуха. Сами норильчане придумали специальные снеговые щиты, очень эффективно предохранявшие полотно железной дороги при снежных заносах; четверть века спустя их показывали на Аляске как последнее достижение северной инженерии. При Совете министров CCCP был создан специальный Научный совет по технике и материалам, приспособленным к работе в северных районах.
Мировая мощь Норильского комбината — отличное свидетельство того, что географическая среда не может, по крайней мере не всегда может, быть решающим фактором общественного развития. Хочешь не хочешь, приходится задуматься над тем, что именно этот тезис был записан в «Кратком курсе истории КПСС», который, впрочем, теперь помнят только пожилые люди.
Да, был ГУЛАГ, «Норильсклаг» считался одной из самых крупных на Севере концентраций заключенных. Увы, это так, но вновь хочу предостеречь от распространенного взгляда, что Север, в том числе Норильск, строился главным образом трудом заключенных. Здесь на определенный момент, по моим личным впечатлениям и по опубликованным архивным документам, их было максимум 10—15 тысяч, примерно столько же — когда меньше, когда больше — было вольнонаемных. С 1954 г. заключенных практически вообще не стало.

Приезжий наблюдатель не мог не обратить внимания на то, что условия содержания заключенных сильно различались. Многие находились не под стражей, были, пользуясь тогдашним термином, «расконвоированными». Помню, когда мне понадобилось по какому-то пустяку обратиться к врачу, сопровождавший меня лейтенант отвел меня в отдельный домик, где жил и принимал больных заключенный, бывший подполковник медицинской службы Захар Ильич Розенблюм. Я запомнил это посещение еще и потому, что ровно через четверть века, в 1972 г., главный врач Дома творчества писателей в подмосковной Малеевке, где я часто отдыхал и работал, тот же Захар Ильич, узнал меня: «Людей с воли заключенные надолго запоминали». Я был счастлив, показав ему запись в своем тогдашнем полевом дневнике: «Провел вечер у милого, доброго врача».
Далеко не все жили так, была зона с бараками, колючей проволокой, наблюдательными вышками, сторожевыми собаками. Спустя шесть лет после моего чаевничания у Захара Ильича, в Норильске вспыхнуло восстание, жестоко подавленное. Выпущенная повстанцами листовка заканчивалась вещими словами:

Известны и попытки побегов, хотя в тех условиях они были заведомо обречены на провал. Мне рассказывали, что в енисейской тайге спустя месяцы, а то и год, в дуплах больших деревьев находили скелеты; немногих беглецов укрывали эвенки-охотники в своих отдаленных зимовьях.
Дикостью был арест и лишение свободы на долгие годы открывателя норильских месторождений Николая Николаевича Урванцева. Слава Богу, профессор дожил до глубокой старости, успел написать много книг, насладиться запоздалыми почестями и увидеть музей, созданный в избушке, в которой он жил в 20—30-х годах.
И все-таки по справедливости нужно сказать, что не советская власть была пионером использования подневольного труда на отдаленных, тяжелых стройках. Принуждение было обычной практикой в царской России: упомянем строительство Санкт-Петербурга (особенно Исаакиевского собора), Мариинской водной системы, Николаевской железной дороги, Транссибирской магистрали. Недавно было опубликовано серьезное исследование на этот счет⁷.

Пожилой нганасан-охотник

Впрочем, Запад в этом смысле, возможно, опережал Россию. Британцы в XVIII—XIX вв. заселяли Австралию каторжниками. Я уж не говорю о негритянском рабстве в Южной и Северной Америках. Таковы издержки несправедливости и зла в истории цивилизации.
Попутно не могу не сказать, что были хорошие люди среди тех, кто руководил лагерями. Об этом не раз говорил академик Д.С. Лихачев, не понаслышке знавший о них. Начальником Норильского комбината в конце 30-х годов был А.П. Завенягин, оставивший в людях добрую память как инженер-руководитель и просто как человек, о нем писались книги, его именем был назван комбинат. Не думаю, что справедливо было снимать это имя.
Вернемся к современности. В 70—80-х годах город и комбинат быстро развивались. Этапным событием стало установление круглогодичной навигации в западном секторе Арктики, вплоть до Дудинки, ее обеспечили мощные атомные ледоколы. Узкоколейка Дудинка—Норильск стала нормальной дорогой. В середине 80-х годов было очень трудно узнать тот Норильск, который я запомнил в 1947 г.
Норильск стал эталоном великих достижений на Севере. Посетившие его в 1971 г. премьер-министр Канады П. Трюдо и министр по делам Севера этой страны Ж. Кретьен, позднее ставший премьер-министром, объявили город «чудом света». Спустя 30 с лишним лет посол Канады в России Родни Ирвин продолжил традиции знакомства и сотрудничества с Таймыром и Норильском.

Норильск, 90-е годы:
упадок и возвышение

Реформы 90-х годов поначалу ударили по Норильску не меньше, чем по другим северным центрам. Новые хозяева были в полной растерянности, на комбинате снижалась производительность труда, падала добыча, ухудшалось положение рабочих и служащих. В головах новоиспеченной компании возникали сумасбродные планы вроде перевода Норильска, большого города, живущего в суровой Арктике полнокровной жизнью, на режим вахтового поселка со сменным населением. Захотелось с корнем уничтожить советское наследие. Это вызвало негодование даже у знаменитого красноярского писателя Виктора Астафьева, ярого врага советской власти.
Комбинат задолжал огромные суммы бюджету и поставщикам. Как писал впоследствии ведомственный журнал, «Норильский никель» оказался без руля и без ветрил, на грани банкротства. Отсутствовали не только планы развития предприятия, но и понимание состояния текущих дел. «Прежнему руководству комбината, собственно, в начале 90-х годов и заниматься делами было недосуг, “черный передел” неразворованной собственности был еще в разгаре»⁸. Замечательное признание! Добавим: новые хозяева, получив от государства богатейший подарок, просто толком не знали, что с ним делать, не хватало ни профессионализма, ни компетентности, да в общем и честности!
В 1996—1998 гг. в жизни комбината наступил определенный перелом. В служебных материалах его связывают с приходом новых молодых руководителей, вначале Джонсона Хагаджеева, затем — Александра Хлопонина, которому приписывают наибольший успех. Может, и так. Хлопонин показал, что он, пользуясь современным жаргоном, обладает высокой энергетикой, пройдя вскоре на пост губернатора Таймырского округа, а в 2002 г. — губернатора всего Красноярского края⁹. На посту генерального директора комбината его сменил сокурсник по университету Михаил Прохоров, кстати, числящийся олигархом. С личным капиталом в 1,6 млрд долл. он занимает (2003 г.) 256-е место в списке 476 миллиардеров мира. Но, как бы то ни было, комбинат пошел в гору.
Непрерывно расширяется природно-сырьевой потенциал комбината, осваиваются новые месторождения; утверждают, что запасов хватит на 50 лет. Улучшается топливно-энергетическое хозяйство на базе местных угля и газа. Коренным образом совершенствуется транспорт, комбинат построил собственный морской флот. Предприятия интенсивно реконструируются. Только в одном 2001 году капитальные вложения производственного назначения составили 13,5 млрд руб., на период до 2010 г. расходы по модернизации комбината должны превысить 100 млрд руб.! «Норильский никель» становится крупнейшим в мире производителем палладия, который теперь является главным по стоимости видом продукции комбината (40%). Этот металл, три-четыре десятилетия назад мало кому известный, оказался крайне необходимым в наукоемком производстве. Комбинат сохранил мировое лидерство и по платине (36%). Объем производства растет: за 1996—2001 гг. добыча никеля увеличилась с 171 тыс. до 223 тыс. т, меди — с 385 до 474 тыс., кобальта — с 2,7 до 4,6 тыс. На долю Норильска приходится 96% производимого в России никеля, 35 — меди, 55% — кобальта¹⁰.
Впечатляющи сводные финансово-экономические показатели. В 2001 г. общая выручка достигла 181,8 млрд. руб., чистая прибыль — 48,7 млрд руб., или 1,6 млрд долл. При этом в последние 6—7 лет уже не никель, а палладий дает основную часть прибыли. Подавляющая часть продукции идет на экспорт. Частые, и довольно чувствительные, колебания мировой рыночно-биржевой конъюнктуры время от времени потряхивают комбинат; что поделаешь, вошли в капитализм.
С истощением собственной сырьевой базы медно-никелевые комбинаты «Североникель» и «Печенганикель» (Кольский полуостров) с середины 70-х годов стали работать на руде, доставляемой по Северному морскому пути из Норильска. Дорого, но другого выхода не было. В последние 2—3 года там освоены новые крупные месторождения, которые смогут обеспечить кольские предприятия сырьем на 85%, и Норильск снимет с себя дополнительные хлопоты.
Особо примечательна социальная политика «Норильского никеля». Что бы ни говорили его руководители, по существу, они восстановили основные направления, характерные для советской системы. Заново создана или расконсервирована широкая сеть школ, больниц, детских садов, санаториев, домов отдыха, культурных учреждений, которыми рабочие и служащие пользуются бесплатно или, как когда-то, оплачивают лишь 30% стоимости услуг. В городе теперь более 100 спортивных сооружений. Большое внимание уделяется повышению квалификации персонала, для этого создана система вечерних школ и курсов. С 1998 г. реализуется программа, по которой матерям, имеющим детей до семилетнего возраста, оказывается существенная материальная помощь: утверждают, что она достаточно велика, чтобы в этот период мать могла вообще не работать. Норильск стал крупным центром науки и высшего образования. Здесь несколько своих вузов и филиалов столичных, ряд научных институтов и лабораторий, наиболее серьезные из них — в области сельского и промыслового хозяйства, горно-металлургического дела, а также акклиматизации человека на Севере.
Всему этому не стоит удивляться. Наша публика, задавленная доморощенной, довольно примитивной буржуазно-демократической пропагандой, плохо знает о том, что в развитых капиталистических странах давно происходит серьезная трансформация социально-экономической политики. Трансформация эта близка к социалистической или социал-демократической системам. Одни страны идут по этому пути быстрее, другие — медленнее, это естественно. В сочинениях западных политэкономов часто появляется ставшая уже затертой фраза: «Призрак социализма бродит по миру». Конечно, любопытно, что все это наглядно проявилось на российском Севере, который вроде бы только-только вступил на капиталистическую дорогу. Значит, он объективно в новых (для капиталистических государств) переменах нуждается в большей мере, чем другие регионы. И осуществить эти перемены здесь не так уж трудно: надо всего лишь обернуться на близкое вчера.
На комбинате работают 65 тыс. человек (2001 г.). За 1996—2001 гг. благодаря усовершенствованию организации труда и автоматизации персонал сократили на 42%, к 2010 г. намечено довести его численность до 30 тыс. чел. Средняя месячная заработная плата, по одним, наиболее вероятным, данным, — 18 тыс. руб., по другим — 21 тысяча. В сравнении со среднероссийским уровнем (4—6 тыс.) это немало, но ведь в Норильске товары и услуги стоят в 2—3 раза дороже. «Длинный рубль» у северян вроде бы сохраняется, но при советской власти северные деньги были заметно весомее.
На примере Норильска приятно отметить, что не совсем исчез тот высокий морально-нравственный дух, свойственный советским людям, строившим Север. Один пример. На комбинате работает плавильщик высокой квалификации Евгений Карпов.
В молодости он проявил себя одаренным художником, имел свою мастерскую, был отмечен международными премиями. Случайно попал в Норильск, «заболел» им, не бросив, впрочем, своего призвания.
Досадно вместе с тем, что капиталистическая, рыночная рациональность новых хозяев обусловила активное проведение политики отселения лишних людей на «материк». Да, конечно, по природным условиям Норильск не слишком комфортен. Верно и то, что содержать людей на Севере дорого. Но, судя по мировой северной практике и по здравому смыслу, вряд ли нужно проводить чуть ли не насильственное изгнание пенсионеров. Да не только пенсионеров, но и освобождающихся по причинам отмеченного выше сокращения персонала людей рабочего возраста. Комбинат выплачивает уезжающим пожизненные или на долгий срок дополнительные пенсии или большие единовременные пособия. Однако, судя по сообщениям печати, далеко не все поддаются на приманки: «А олени лучше». Не опасна ли такая политика, ведущая к резкому сокращению населения, особенно если учесть дальние перспективы самого Норильска и Таймыра в целом¹¹? Это действие, идущее наперекор поступательному цивилизационному процессу! То, что в этом сомнительном деле комбинату помогает Всемирный банк, очень настораживает: вряд ли международные финансисты думают о дальних интересах российского Севера.

Окончание следует

⁶ См.: С.А. Тархов. Норильская железная дорога // География, № 23/2000, с. 25—28.
⁷ В.М. Дорошевич. ГУЛАГ в царской России. — М., 2001. — Более 500 страниц!
⁸ «Интеррос», № 4/2000.
⁹ А. Хлопонин преподал хороший пример нужных для успеха в карьере качеств, прежде всего такта и выдержки. Лет пять-шесть назад его, тогда заместителя генерального директора комбината, не принял губернатор Красноярского края Александр Лебедь: «Не по рангу, пусть обратится к моему заму». Хлопонин принял этот щелчок с юмором, не озлобился. (См.: Н.В. Петров. Александр Лебедь в Красноярском крае. — М., 1999).
А. Хлопонина нет в списке олигархов-миллиардеров, что в электоральном (избирательном) смысле повышает его привлекательность.
¹⁰ Новые данные по Таймыру и Норильску получены главным образом из местных источников: книга-справочник «Таймыр — остров сокровищ» (Дудинка, 2002), журнал «Норильский никель» (Норильск, 2001—2002), сайт «Норильского никеля» в Интернете www.nornik.ru (2002). Много добротной информации содержат издающиеся в Москве литературно-политические журналы «Северные просторы» (специальный номер о Таймыре — Норильске, № 1—2/2001) и «Мир Севера».
¹¹ Многие деятели Севера понимают недопустимость такой политики. Вот слова долгие годы возглавлявшего Республику Коми доктора экономических наук Ю.А. Спиридонова: «Огульное требование вывезти с Севера “лишнее” население неприемлемо по определению». «Пора отказаться от расхожего представления об иждивенческом образе Севера», он — «экономический фундамент России» (цит. по: Л.В. Прошак. Северный волк. — М., 2002).