---

Доклад, прочитанный на Дне учителя географии 9 апреля 2008 г.

Основные изменения
в географии сельского хозяйства

Т.Г. НЕФЕДОВА
доктор геогр. наук, ведущий научный сотрудник
отдела социально-экономической географии
Института географии Российской академии наук

То, что испытало наше сельское хозяйство и сельское сообщество в 90-х годах, можно назвать экономическим и культурным шоком. Это — напряжение от изменившейся и непредсказуемой среды, материальных лишений, утраты старых ролей и ценностей, чувства тревоги, неполноценности, трудностей психологической адаптации. В той или иной мере все это пережили самые разные слои российского общества. Но сельское хозяйство, лишившись дотаций и окунувшись в коммерческие отношения, к которым оно было совершенно не готово, оказалось одной из самых пострадавших отраслей.

Сейчас часть предприятий выходит из кризиса, но экономически недееспособными остаются около половины бывших колхозов и совхозов. Тем не менее сельское хозяйство остается важной составляющей образа жизни сельского населения (в сельском хозяйстве у нас занято в среднем около 10%, а в некоторых районах до 20—40% от общего числа занятых в народном хозяйстве, в то время как во многих развитых странах — 2—4%). Кроме того, там, где есть деревня, всегда есть личное сельское хозяйство: хотя бы огороды с курами, скотиной. Плюс дачи, которыми владеют почти 2/3 горожан. На смену крупным предприятиям частично пришли мелкие индивидуальные хозяйства, которые уже дают около половины сельскохозяйственной продукции страны

Природные и социально-экономические предпосылки

Современное сельское хозяйство России очень дифференцированно. Это не только разная специализация хозяйства в разных природных условиях. Крупные агрохолдинги, концентрирующие тысячи занятых и управляемые высококвалифицированными менеджерами, соседствуют с мелкими семейными хозяйствами. В одних районах агропредприятия вписались в рынок и наращивают производство, в других — они находятся на грани коллапса. Мелкие частные хозяйства варьируют от высокотоварных до почти натуральных. Все это связано с разным сочетанием на огромной территории России ключевых факторов любого производства: труда, земли (природных ресурсов и условий) и капитала.

Картографирование сельского хозяйства обычно начинается с анализа агроклиматических ресурсов, которые оцениваются с помощью показателей соотношения тепла и влаги, оказывающих существенное влияние на рост, развитие и продуктивность сельскохозяйственных культур. Сумма температур свыше 10°С характеризует период активной вегетации. Наиболее благоприятны для земледелия суммы температур, превышающие 2200°, то есть зона, расположенная южнее Москвы, Казани, Челябинска, Тюмени. Сумма температур свыше 2800°С характерна лишь для равнинного Северного Кавказа и Южного Поволжья, однако большая часть этой зоны характеризуется засушливостью, делающей невозможным земледелие без орошения.

Районы с оптимальным соотношением тепла и влаги занимают всего 14% территории России, хотя проживает там 58% сельского населения. Это означает, что 86% территории России имеет те или иные природные ограничения функционирования сельского хозяйства. Правда, у нас есть черноземные почвы, до 40% мировых площадей которых приходится на Россию. Но находятся они тоже в южных районах. Значительная часть районов с развитым сельским хозяйством расположена в зонах со сложными природными условиями: 26% валовой сельскохозяйственной продукции производится в Нечерноземье, а 25% — на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Новые богатые ресурсами территории Россия осваивала, в отличие от многих других северных стран, заселяя их, воздвигая города, вокруг которых непременно возникало и свое сельское хозяйство.

Природные условия — лишь один из факторов, причем в староосвоенных районах — не самый главный. Важно также наличие демографического потенциала — не только с утилитарно-экономической точки зрения, как трудового ресурса, но и для формирования необходимой для любой деятельности социальной среды.

Многие проблемы агропроизводства и до 1990 г., и сейчас связаны с недоучетом региональных аспектов депопуляции и социальной деградации сельской местности. За ХХ в. Россия потеряла более половины сельских жителей, а в отдельных районах осталось 15—20% сельского населения 1926 г. Наметившийся было в начале 1990-х годов прирост сельского населения за счет внешних миграций в 2000-х годах сменился оттоком. Сельское население стремилось и стремится в южные районы, а в пределах Нечерноземья — в города и пригороды. В Нечерноземье плотность сельского населения уменьшается от 10—30 чел/км² в пригородах до 2—5 чел/км² на периферии регионов. При сравнительно редкой сети больших городов (более 100 тыс. жителей), социально-экономическое пространство вдали от них разрежено, и там произошло разрушение сложившейся системы сельского расселения и сельскохозяйственной деятельности.

Влияние больших городов на сельское хозяйство вполне сопоставимо с влиянием природных условий. Например, по объемам агропроизводства первые места в России занимают крупные южные регионы (Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская обл.), Татарстан, Башкортостан и небольшая по площади Московская обл. В числе лучших регионов и другие крупногородские: Ленинградская, Свердловская обл.

Большие города в процессе урбанизации не только концентрировали трудовые ресурсы, опустошая сельскую местность, но и создавали вокруг себя зоны с более плотным сельским населением, лучшей инфраструктурной и инвестиционной насыщенностью, и в результате — с более продуктивным и успешным сельским хозяйством. Сочетание плотности сельского населения и удаленности от больших городов во многом определяет социально-экономические условия развития сельского хозяйства. Пригороды больших городов занимают менее 3% территории страны. Все территории повышенной плотности населения (более 10 чел. на км²), за исключением наиболее удаленных, пригородные и полупригородные (административные районы — соседи второго порядка к крупным городам), занимают 12% территории и концентрируют 57% сельского населения.

При потере более половины населения (в некоторых периферийных районах — более 2/3) и плотности населения менее 5 чел. / км² происходит, как правило, заметная деградация трудового потенциала и социальной среды сельского сообщества: преобладают люди старшего возраста, особенно сильно распространен алкоголизм. Происходит «отрицательный социальный отбор», при котором из села уезжают наиболее молодые и активные люди. В таких районах сельское хозяйство оказывается нежизнеспособным.

Разное сочетание природных и социально-экономических условий дают разные типы сельской местности и хозяйства, в том числе и с различающейся пространственной структурой¹.

Кризис и особенности выхода из него

При разном сочетании природных и социально-экономических факторов одни и те же действия властей в 1990-х годах привели к огромным различиям в состоянии сельского хозяйства внутри страны и даже внутри отдельных регионов. Уменьшение мощной государственной поддержки сельского хозяйства, либерализация цен, разрушение сложившейся системы госпоставок и госзаказа на продукцию — все это привело к резкому углублению кризиса сельского хозяйства².

К концу 1990-х годов объем всей агропродукции сократился на 40%, а в коллективном секторе — на 60%. Особенно сильное сокращение производства наблюдалось в районах с неблагоприятными природными или социально-демографическими предпосылками. Поголовье крупного рогатого скота на агропредприятиях упало почти в 3 раза, свиней — в 4; в те же 3—4 раза сократилось производство молока и мяса.

Лишь часть предприятий адаптировались к новым условиям. Агропроизводство стало расти. По сравнению с худшими 1996 г. и 1998 г. производство к 2006 г. увеличилось на 33%. Принятая программа развития сельского хозяйства на 2008—2012 гг. предполагает рост производства еще на 24%. Однако трубить в фанфары пока преждевременно. Речь идет об идущем с разной скоростью в разных подотраслях восстановлении потерянного. При этом происходят серьезные подвижки и в отраслевой структуре сельского хозяйства, и в его географии.

Несмотря на рост производства, посевная площадь в России продолжает сокращаться (рис. 1). Это говорит об избирательности процессов восстановления сельского хозяйства. Восстанавливаются и модернизируются отдельные предприятия на Юге и в пригородах, которые и дают существенный прирост продукции. Во многих регионах, особенно на их периферии, не используется от 30 до 80% пахотных земель, которые по существу зарастают сорными травами и лесом.

Рис. 1.
Динамика сельскохозяйственного производства и посевной площади,
в % к 1990 г.

Быстрее вышло из кризиса растениеводство: уровень производства 1990 г. был достигнут уже в 2004 г. Доля зерновых культур в посевной площади заметно увеличилась в южных районах. Сильно расширились и площади под подсолнечником. Россия после многих лет импорта зерна даже стала его экспортировать. Но одновременно в Нечерноземье уменьшается роль зерновых культур (рис. 2). В 2000-х годах в растениеводстве стал очевиден переход от самообеспечения регионов к усилению территориального разделения труда. И в советское время в северных районах была очень низкая урожайность и высокая себестоимость зерна. Сейчас зерновое хозяйство уходит из многих периферийных районов Нечерноземья.

Рис. 2.
Изменение доли зерновых культур в посевной площади с 1990 по 2005 г.
в разных районах России, %

Производство льна сокращалось весь ХХ в., несмотря на многочисленные программы его поддержки. При почти полной деградации этой отрасли в традиционных льносеющих районах Европейской России при выходе из кризиса произошло перемещение льноводства на восток. После 2000 г. треть российского производства льна концентрируется в Алтайском крае и Новосибирской обл.

Несмотря на то, что подавляющая часть производства картофеля перешла в хозяйства населения, его производство не упало. Однако недоступность городской торговли для мелких хозяйств заставляла города завозить импортный картофель, а собственный шел на самообеспечение и корм скоту. Резко увеличилось самообеспечение населения овощами и расширение зоны их производства к северу.

Животноводство пережило особенно глубокий кризис. Его доля уменьшилась с 63% в 1990 г. до 45% в 2006 г. Можно сказать, что во многих районах специализация сельского хозяйства поменялась с животноводческой на растениеводческую или растениеводческо-животноводческую. От поголовья крупного рогатого скота (КРС) 1990 г. к 2007 г. в России осталось менее 40%. Пострадали все регионы России, но особенно сильно ее Европейская часть, за исключением национальных республик (не только из-за национальных особенностей, но и потому, что лучше сохранили трудовой потенциал в деревне).

Изменилась структура собственности. Хранителем поголовья стали хозяйства населения (рис. 3), да и то лишь в южных районах, где лучше сохранился трудовой потенциал в сельской местности. Общее поголовье КРС, особенно на агропредприятиях, продолжало снижаться и в 2000-х годах. Общероссийское сокращение поголовья имело далеко идущие последствия. Одним из них стало появление излишков зерна, которого прежде не хватало. Россия стала вывозить зерно, потому что пока не может создать условия для конвертации его в производство собственного мяса.

Рис. 3.
Поголовье крупного рогатого скота в крупных и средних
коллективных предприятиях и в хозяйствах населения, 1940—2005 гг.

Тем не менее модернизация отдельных предприятий, выбраковка непродуктивных и больных животных привели к тому, что надои молока в год в среднем по России выросли и даже превысили уровень докризисного 1990 г. Однако региональные и внутрирегиональные контрасты увеличились. Выжили и увеличили надои южные и пригородные предприятия, в то время как глубинка, особенно нечерноземная, продолжает оставаться в глубоком кризисе и вырезать оставшееся поголовье (рис. 4). Постепенно восстанавливается поголовье свиней и овец, однако значительная его часть тоже перешла в мелкие хозяйства. Лучше всего справилось с кризисом птицеводство, его доля в отечественной мясной продукции увеличилась, а следовательно, усилилась роль пригородов, где чаще расположены птицефабрики.

Рис. 4.
Надой молока на одну корову в пригородах и на периферии
регионов Нечерноземья в 1990, 2000 и 2005 гг., кг в год

 

Многоукладность
сельскохозяйственной экономики

За 15 лет российское сельское хозяйство стало другим. Бывшие колхозы и совхозы переименовались в сельскохозяйственные кооперативы, акционерные общества и т.п., работники и жители сел имеют права на имущественные и земельные доли, однако принципы их функционирования как коллективных предприятий изменились не сильно. Зато появились фермеры. Их число особенно быстро росло в первой половине 1990-х, а потом немного сократилось. Но в целом оно продолжает держаться на уровне около 260 тыс. хозяйств. Это всего 2% сельского населения (с учетом семей — 5—7%), и их доля в производстве невелика, за исключением зерна и подсолнечника (табл. 1). Но главное — в результате кризиса крупных и средних предприятий более половины продовольствия современной России, согласно статистике, производят мелкие индивидуальные хозяйства населения, включая сады и огороды горожан. В 1990-х годах произошел откат к самообеспечению населения, к мелкому товарному производству. Доля хозяйств населения особенно велика там, где в кризисе крупные предприятия. На периферии нечерноземных регионов она достигает 80—90% общего производства.

Таблица 1

Структура производства по категориям хозяйств в 1990, 2000 и 2006 гг., %

С выходом части крупных и средних коллективных предприятий из кризиса доля мелких частных хозяйств населения должна уменьшиться. Но агропредприятия потеряли монопольные позиции в деревне. Недаром с 1997 г., когда производство в крупных предприятиях начало расти, возросло оно и в хозяйствах населения (рис. 5). Это означает, что частный сектор имеет внутренние резервы. Сформировались целые районы товарного частного хозяйства. Это картофелеводческие и овощеводческие хозяйства в Нечерноземной зоне, особенно там, где больше плотность населения и легче выход на городской рынок (на периферии регионов роль хозяйств населения в питании выше, но они, как правило, не товарны и помогают выживать населению при его безденежьи). На юге на колхозном зерне, получаемом в виде натуроплаты или платы за земельные паи, укрепилось частное животноводство. При этом доля хозяйств населения в поголовье скота росла (рис. 6, 7). Доля фермеров в выращивании КРС и свиней очень мала. Зато с развалом крупных предприятий во многих районах Сибири увеличилась доля не только хозяйств населения, но и фермеров, занимающихся овцеводством.

Рис. 5.

Динамика производства крупных и средних коллективных предприятий
и хозяйств населения, в % к 1990 г.

 

Рис. 6.
Доля поголовья КРС на крупных предприятиях,
в хозяйствах населения и фермеров, в 1990—2005 гг.

 

Рис. 7.
Доля поголовья овец на крупных предприятиях,
в хозяйствах населения и фермеров, в 1990—2005 гг.

 

 

Районирование сельского хозяйства

Во второй половине ХХ в. в исследованиях географии сельского хозяйства возобладал, и надолго, технико-экономический подход. Такое районирование досконально учитывало товарную продукцию предприятий, системы земледелия, севообороты, а также производственные взаимосвязи земледелия и животноводства, а население рассматривалось как один из многих его ресурсов. Это районирование и его модификации до сих пор приводятся в большинстве атласов — от школьных до академических.

Главным недостатком советского подхода к районированию сельского хозяйства было забвение социальных факторов. Считалось, что, в отличие от природных условий и земельных ресурсов, население есть всегда, а если его не хватает, пришлют горожан. А ведь сельское хозяйство в наибольшей степени зависит не только от количества, но качества населения, в том числе и его национальных особенностей. Игнорирование демографических и социальных характеристик населения погубило многие начинания, в том числе и программу подъема сельского хозяйства Нечерноземья в 1970-е годы, программу возрождения российского льна в начале 1990-х. Если бы в 1960—1970-х годах те же деньги вкладывались не в гектары, а в людей, в культуру хозяйствования на земле и совершенствование хозяйственного механизма, в бытовое обустройство и обеспечение сельской местности дорогами и связью, результат мог бы быть иным. А уж тот факт, что сельскохозяйственная деятельность всегда была образом жизни для значительной части сельского и даже городского населения, вообще не принимался в расчет. А ведь и в советское время существовали личные подсобные хозяйства, которые производили в разные годы от четверти до половины продукции.

Кризис и процессы частичного восстановления агропроизводства поменяли организацию и географию сельского хозяйства и потребовали нового районирования. Карты сельского хозяйства в большинстве атласов устарели. Изменилась сама организация производства (уже нельзя иметь в виду только крупные и средние предприятия, как это делалось при составлении карт в советское время). Изменилась и его специализация во многих районах. Произошло уменьшение роли животноводства и увеличение растениеводства. Увеличились площади под подсолнечником. А производство картофеля и овощей сильно рассредоточилось, перейдя в хозяйства населения. На картах атласов в староосвоенных областях Нечерноземья обычно показаны огромные территории льноводческих районов, в то время как лен давно уже стал палеокультурой и сохранился лишь в отдельных небольших очагах — в Удмуртии и на востоке страны.

В третьем томе Национального атласа России 2008 г. приводится новое районирование сельского хозяйства, которое основывается на двух группах факторов: 1 — специализация крупных и средних предприятий (объемы реализации разного вида товарной продукции, индексы локализации посевов разных культур и поголовья КРС, свиней, овец и птицы) и 2 — многоукладность (соотношение объемов производства крупных предприятий, фермеров и хозяйств населения, количество скота на одно хозяйство населения или фермеров).

Основные типы современного
сельского хозяйства

Тип I. Пригородный. Вокруг городов формируется хозяйство определенной специализации. Здесь располагаются более рентабельные предприятия, выше плотность поголовья скота и его продуктивность, заметно выше урожайность всех культур, даже таких нетипичных для пригородов, как зерновые. Размер пригородной зоны зависит от размера города. Самая мощная пригородная зона сложилась в Московской обл.³ Перепады валового производства на единицу сельскохозяйственных угодий между пригородами крупных центров и периферией регионов достигают 5—10 раз⁴. Существуют два подтипа. В ближайшем к крупным городам пригороде, несмотря на относительную устойчивость агропредприятий почти индустриального типа, подкрадывается опасность к сельскому хозяйству со стороны города. Очень велика потребность горожан в дачах, высока стоимость земель и интенсивно коттеджное строительство. Борьба за землю здесь достигла немыслимого накала, и землеемкое сельское хозяйство постепенно вытесняется из этой зоны. Второй подтип имеет более выраженный аграрный характер. Роль хозяйств населения в пригородах невелика, хотя довольно много мелких хозяйств, повышенная товарность части из них связана с близостью к крупным городам. Число фермеров повышено, но их хозяйства мелки, и их роль мало заметна на фоне крупных предприятий.

Тип II. Животноводческий и животноводческо-земледельческий — охватывает большую часть Нечерноземья, а также переходные от тайги к степям районы Сибири. В нем преобладает молочно-мясное животноводство. Для этого типа характерна сильная поляризация состояния предприятий даже в пределах одного региона.

Четыре подтипа различаются специализацией (от растениеводства к молочному или мясному животноводству), а также соотношением объемов производства хозяйств разных категорий (от устойчивых крупных и средних предприятий — до личных хозяйств; от преуспевающих — до малотоварных убыточных предприятий на периферии регионов). Показаны также оставшиеся очаги выращивания льна.

Тип III. Интенсивный земледельческо-животноводческий — занимает значительную часть территории Европейской России. Для растениеводства характерно сочетание озимых зерновых (на востоке с яровыми), сахарной свеклы, посевы которой заметно сжались, и экспансия подсолнечника. В нем выделено 6 подтипов — по сочетанию зерновых, технических и кормовых культур, а также по соотношению разных видов скота и степени участия в производстве мелких частных хозяйств и фермеров. Объемы реализации зерна предприятиями, отнесенные к единице сельскохозяйственных угодий, здесь наибольшие. В Краснодарском крае и в Центральном Черноземье объемы реализации мяса сопоставимы с пригородами крупнейших городов.

Прибыльность производства зерна и подсолнечника стимулирует увеличение их доли в посевных площадях и вытеснение других культур, вплоть до нарушения севооборотов. Зерном занимаются предприятия и фермеры. Население, получая часть заработка и оплаты за аренду их земельных паев зерном, держит много свиней и птицы. В Черноземье, на Кубани и на западе Ставрополья после небольшого шока укрепляются коллективные предприятия. В эти районы идут инвестиции в сельское хозяйство, в них активно работают агропромышленные корпорации. Волжский подтип этого типа раскрывается в статье, посвященной Самарской обл.⁵

Тип IV. Интенсивный специализированный земледельческий — занимает сравнительно небольшие территории и объединяет разные районы. Это и благодатные южные районы с виноградарством, плодоводством на побережьях Черного и Каспийского морей, а также в долине реки Кума. Это и остатки рисоводства в России на северо-западе Краснодарского края. Это Волго-Ахтубинская пойма, где в продукции колхозов увеличилась доля рыболовства, а на колхозных полях значительную часть овощей и бахчевых выращивают фермеры, местные жители и гастарбайтеры из Средней Азии. Наконец, это и юг Дальнего Востока, где сконцентрировано производство сои, доля которой в посевной площади увеличилась в 1990-х годах с 15—20 до 30—40%. Вокруг озера Ханка есть рисоводство и более интенсивное овощеводство на поливных землях.

Тип V. Экстенсивный земледельческо-животноводческий — формирует мощную зерновую зону, которая тянется узкой полосой с перерывами от Поволжья до Красноярского края. Яровая пшеница занимает от 50 до 80% посевной площади, кроме нее выращивается овес и ячмень. Здесь наиболее заметно участие фермерских хозяйств, занимающихся преимущественно выращиванием зерна. Их доля в посевной площади достигает 20—30%.

Тип делится на 3 подтипа, различающиеся составом дополнительных к зерну культур, концентрацией скота и его структурой. Со специализацией крупных предприятий связана (но не повторяет ее) специализация хозяйств населения. Чем более выражена зерновая специализация предприятий, тем больше крупного рогатого скота и свиней в хозяйствах населения. Соответственно, выше и товарность мелких хозяйств. На 10 домохозяйств в таких районах в среднем приходится по 20 голов КРС и по 15 свиноматок. Многочисленные поросята, которые появляются весной и часто реализуются осенью, в список учета скота на 1 января каждого года, как правило, не попадают.

Тип VI. Экстенсивный равнинный животноводческий пастбищный —характерен для сухостепных районов Европейской России, а также для межгорных котловин на востоке страны. Подтипы различаются составом скота, а также наличием или отсутствием производства зерна. Значительную долю животноводства составляет овцеводство, при этом около половины овец и до 70—80% крупного рогатого скота находится в хозяйствах населения. Особый подтип формирует якутское скотоводство и коневодство с крошечными очагами обрабатываемых земель, занятых зерном и картофелем, и огромным количеством скота — преимущественно в хозяйствах населения и фермеров. Для животноводческих районов также характерно повышение доли зерновых культур в посевной площади там, где они могут произрастать, особенно яровой пшеницы.

Тип VII. Экстенсивный горный животноводческий пастбищный— встречается на Северном Кавказе, в Горном Алтае, в Республике Тыва. Это также мир преимущественно частного хозяйства. Население и прежде имело много скота, что связано со спецификой его образа жизни. Теперь овцеводство и скотоводство стало почти единственным источником средств существования.

В горных районах Северного Кавказа колхозная отгонно-пастбищная система почти развалилась. Колхозы резко уменьшили поголовье скота и занимаются выращиванием зерновых в предгорьях. Население в горах осталось со своими проблемами и большим количеством частного скота. Крупный рогатый скот выпасается вокруг селений, овцы в летний период пасутся на удаленных пастбищах, а кони, сбиваясь в табуны, добывают пищу самостоятельно круглый год. В Республике Алтай к традиционным видам скота добавляются яки и маралы. На Салаирском кряже преобладает крупный рогатый скот и лучше сохранились колхозы, имеющие небольшие очаги земледелия. Поскольку этот тип расположен, как правило, в очень живописных горных районах, сельское хозяйство начинает разбавляться очаговой рекреацией.

Тип VIII. Частное хозяйство при отсутствии или недееспособности предприятий — характерен прежде всего для районов со сложными природными условиями, где агропредприятий не было или они не выдержали кризиса 1990-х годов. Если агропредприятия в таких районах и существуют, то они, как правило, убыточны, почти ничего не реализуют, не платят зарплату, а их деятельность является подсобной для поддержания скромных хозяйств населения. Помимо сельского хозяйства, население активно использует лесные ресурсы, включая древесину, грибы, ягоды, в том числе и для продажи, занимается ловлей рыбы и охотой.

Тип IХ. Северное оленеводство — характеризуется сильным уменьшением поголовья оленей (56% от уровня 1990 г.). Крупные оленеводческие колхозы советских времен в основном прекратили существование, олени перешли в собственность населения, которое все больше переключается на охоту и рыболовство. Сохраняется в основном транспортное оленеводство.

«Черные дыры» и перспективные районы

Природные, демографические и экономические факторы развития сельского хозяйства всегда переплетены, формируя единое социально-экономическое пространство. Их распределение — не феномен последнего десятилетия: оно осталось тем же, что и в советское время, что говорит о существовании устойчивых пространственных закономерностей организации сельской местности и хозяйства, прежде всего по осям север—юг, запад—восток и пригород—периферия. Изменился характер приспособления сельского хозяйства к природным и социально-экономическим факторам. Можно отметить: а) усиление территориального разделения труда между Севером и Югом и сдвиг сельского хозяйства в районы с более благоприятными агроклиматическими условиями; б) изменение специализации сельского хозяйства; в) усиление роли пригородов в развитии сельского хозяйства отдельных регионов, особенно в Нечерноземье. Наблюдается также усиление влияния этнических различий на организацию и результаты сельскохозяйственной деятельности даже в коллективном секторе, не говоря об индивидуальном хозяйстве.

Главное — это усиление поляризации сельского хозяйства, повышение роли лидеров (предприятий и целых районов) и усугубление положения отстающих. Формируется опорный каркас коллективного сельского хозяйства, состоящий из наиболее перспективных комплексных животноводческо-растениеводческих районов и ареалов узкоспециализированного хозяйства. Последние дополняются специализированными районами частного хозяйства.

Экономическая поляризация всегда сопровождается поляризацией социальной. Можно выделить относительно устойчивые сельские районы в пригородах, на Юге и в некоторых республиках, лучше сохранивших демографический потенциал, и районы наиболее тяжелой депрессии («черные дыры»), где социально-демографическая деградация сочетается с экономическим коллапсом сельского хозяйства. Это, во-первых, северо-восток Европейской России и многие районы Сибири. Их кризис связан с продвинутым в неблагоприятные природные условия сельским хозяйством, прежде всего растениеводством, которое начало сокращаться еще до 1990 г. и буквально рухнуло в 1990-х при прекращении огромных дотаций. Тяжелый кризис на северо-западе страны — не феномен последних лет и связан с длительной депопуляцией. Большие города, прежде всего Москва и Санкт-Петербург, буквально «высосали» людей. Южнее — больше проблемных районов, которые появились в 1990-х годах, часть из них имеют шанс выйти из кризиса.

Главная проблема депрессивных сельских районов заключается в том, что здесь теряются не только освоенные прежде территории, здесь деградирует социум, который экономическими мерами восстановить трудно. Надежды на то, что в таких районах вместо крупных предприятий появится много фермеров и других товарных частных хозяйств, не оправдались. Им тоже нужна определенная социальная среда и работники. С уходом предприятий свертывается и мелкое хозяйство, которое всегда существовало в тесном симбиозе с колхозами. На окраинных сельских территориях происходит отмирание землеемкого индустриального сельского хозяйства с зарастанием полей и пастбищ лесом, и в результате — с огромными потерями освоенного пространства. Очаги возрождения некоторых таких районов (на базе рекреации, сервиса, нового агробизнеса и др.) единичны и лимитированы социально-демографической деградацией сельских сообществ.

Есть выигравшие и проигравшие в результате реформ регионы. Заметное увеличение вклада в производство характерно для регионов равнинного Северного Кавказа, западной части Центрального Черноземья, Ленинградской обл., приволжских республик, уральских регионов, к которым тяготеют Тюменская и Омская обл., а также для Якутии. А среди проигравших — большинство районов Нечерноземья, кроме Московской обл., южное Поволжье и Дальний Восток.

В целом экономическое состояние агросектора в новых условиях постепенно приходит в соответствие с природными предпосылками и социально-демографическими ресурсами.

Роль управления в развитии
сельского хозяйства

Оценить реальную степень государственной поддержки сельского хозяйства довольно сложно. В мировой практике используется показатель выравнивания внутренних цен на продукцию сельского хозяйства и мировых цен: если внутренняя цена на продукцию выше мировых, государства поддерживают своих производителей, если ниже — наоборот, так или иначе изымают средства. По этому показателю поддержка сельского хозяйства в России в 5—6 раз меньше, чем в странах Европы и в США.

Однако вариантов поддержки — множество. Например, в России сохранена льготная система налогообложения, сельхозпроизводители почти не платят за землю — а ведь в Европе плата за пользование землей составляет около 20% себестоимости продукции. Все это представляет хотя и косвенную, но мощную дотационную поддержку наших производителей. В начале 1990-х годов неоднократно списывались долги предприятий, что, впрочем, провоцировало их накопление. Создан механизм лизинга сельскохозяйственной техники, проводились зерновые интервенции для регулирования цен, вводились импортные квоты на мясо и т.д. Однако эти действия были хаотичны и похожи на затыкание дыр тонущего корабля.

Правда, в последние годы у нас появились крупные программы. В 2003 г. была принята Федеральная целевая программа «Социальное развитие села до 2010 г.», включающая две задачи: развитие собственно социальной сферы и улучшение инженерной инфраструктуры сельских муниципальных образований. Все, что касается улучшения электро-, водо- и газоснабжения сельских поселений, было включено в первый этап реализации программы и выполняется, хотя и медленно. Водопроводом до сих пор обеспечено лишь 40% сельских домохозяйств, сетевым газом в России, мировом лидере по добыче и экспорту газа, обеспечена всего треть.

Социальные задачи — улучшение здоровья сельских жителей, привлечение и закрепление в сельской местности молодых семей и специалистов, повышение престижности постоянного проживания там — решить куда сложнее. К сожалению, здесь не все зависит от экономических рычагов. В программе абсолютно не учитываются объективные демографические процессы, например, связанные с демографическим переходом. Ведь в России, как и в странах Запада, нарастает естественная убыль населения, которая у нас усугубляется очень низкой продолжительностью жизни, в том числе по причине алкоголизации населения (до 30% смертей мужчин происходит от тех или иных последствий пьянства). Не учитывается и тот факт, что урбанизация в России не завершена, и отток сельского населения в города будет некоторое время еще продолжаться. Но главное, в программе абсолютно игнорируются огромные географические различия страны: то, что хорошо в одном месте, не годится для другого. Поэтому во многих отношениях программа производит впечатление благих пожеланий, далеких от реальной жизни, особенно в депрессивных районах.

Новым этапом в государственной политике стал Национальный проект «Развитие агропромышленного комплекса». Уже сегодня можно сказать, что нацпроект производит точечный эффект. По сути, он идет на пользу отдельным жизнеспособным предприятиям, чем усиливает поляризацию в отрасли. В депрессивных же районах обычно отбирают одно-два хозяйства, способных если не вернуть деньги, то хотя бы частично восстановить производство, и субсидируют им процентную ставку по кредитам. Остальные все равно оказываются брошенными на произвол судьбы. Увеличена также привлекательность кредитных ресурсов для населения и фермеров. Однако это востребовано лишь там, где сохранился трудовой потенциал и развиваются товарные частные хозяйства. В Нечерноземье в районах депопуляции кредиты на покупку скота буквально навязывают, да почти никто не берет: пожилым — корова уже не по силам, а молодежь стремится в города.

В лучших советских традициях в Государственной программе развития сельского хозяйства, принятой в 2007 г., подробно расписано, как увеличится производство и поголовье скота, как замечательно вырастет урожайность. Однако механизм этого роста остается за кадром. И главные социальные риски развития сельского хозяйства в районах глубокой депопуляции в Нечерноземье и современного оттока населения из Сибири, как и прежде, игнорируются. Более того, в противовес реальным тенденциям территориального разделения труда в сельском хозяйстве, Программа намечает расширение растениеводства на Крайнем Севере, возобновление трудоемкого производства льна и конопли в местах, где почти не осталось сельского населения, и т.п.

В то же время насущные проблемы, на которые жалуются все сельские хозяева, даже не затронуты. Советская система госзакупок и потребкооперации давно разрушена, но за 17 лет так и не создана инфраструктура сбыта сельхозпродукции. Стимулирование ее создания является главной задачей властей всех уровней, которую они выполняют из рук вон плохо. Сеть доступных производителям оптовых и розничных рынков, аукционов скота и зерна, хорошо поставленная информация о ценах и потребителях продукции — насущная потребность крупных предприятий, фермеров и хозяйств населения.

Сельское хозяйство спасают не столько осмысленные действия правительства, сколько другие отрасли, и прежде всего — пищевая промышленность. Ведь даже современное российское сельское хозяйство (за исключением производства говядины, которое убыточно почти всюду) при разумном ведении — отрасль выгодная. Спрос на его продукцию есть, отдача от вложений скорая, особенно в растениеводстве (мало в каких отраслях производства — весной вложил, а осенью уже результат). Относительно быстро окупаются небольшие фермы мелкого скота и птица. Поэтому многие фирмы, перерабатывающие сельскохозяйственное сырье, стали инвестировать в агропроизводство, то есть укреплять собственную сырьевую базу.

Часть крупных агропромышленных холдингов формируется на базе компаний, по основной деятельности далеких от сельского хозяйства. Например, активно приобретали агропредприятия на юге России «Газпром» и Стойленский горно-обогатительный комбинат, сформировавший собственную структуру «Стойленская Нива». Иностранные производители также влияют на сельское хозяйство России. Ярким примером служит сеть молокоперерабытывающих предприятий с иностранными инвестициями в Московской обл. и в Тольятти. Их сырьевая зона велика и выходит за пределы региона, в котором они расположены, а поддержка связана с более высокими закупочными ценами на молоко, с поставкой предприятиям в обмен на молоко оборудования и т.п. Так же действуют молочные и мясокомбинаты в крупных городах. Однако агрохолдинги и крупные перерабатывающие предприятия обычно предъявляют жесткие требования к качеству и объемам поставок, поэтому опираются на сильные хозяйства, тем самым усиливая поляризацию сельскохозяйственных производителей.

Все это указывает скорее на спонтанные рыночные механизмы восстановления сельского хозяйства. И было бы хорошо, если бы государственная политика в области сельского хозяйства учитывала объективные процессы — не только привычные природные и новые финансовые, но и организационные, а главное — социальные.

---

¹ Т.Г. Нефедова. За чертой больших и средних городов. Разноликая Россия//География,
№ 6, 8/2007.

² Т.Г. Нефедова. Тенденции развития сельского хозяйства в России//География, № 24/2006.

³ Т.Г. Нефедова, А.И. Трейвиш. Московская область — пристоличный регион//География,
№ 6/2008.

⁴ Т.Г. Нефедова. Костромская провинция в поисках экономической ниши//География,
№ 10/2007.

⁵ Т.Г. Нефедова. Самарская область. Сельское хозяйство на фоне России//География,
№ 15/2005.