Траектория развития Оренбуржья, какой ее видят администраторы и какой — географы

 

Читатели «Географии» не раз ставили ключевую для всех нас проблему: для чего нужна география каждому человеку? Краткий ответ очень простой — для того, чтобы знать правду. Чтобы, фантазируя, часом не ввести в заблуждение других. Чтобы фантазеры не могли ввести в заблуждение вас.

Знать правду о территории (стране, регионе, местности) — значит, понимать плюсы и минусы ее географического положения, представлять объемы ресурсной базы и востребованность имеющихся ресурсов, уметь объективно сравнивать свою территорию с другими (конкурентные преимущества и болевые точки неконкурентоспособности).

Статья оренбургских географов — урок географического критического мышления, образчик географической экспертизы на примере конкретной территории.

Российские регионы в настоящее время стоят перед сложной задачей — найти свою экономическую нишу в условиях растущей внутрироссийской и глобальной конкуренции. Региону необходимо увидеть образ своего будущего и начертить реалистичную траекторию движения к нему.

В решении этой задачи весьма продуктивен географический подход. Однако лицами, принимающими решения, востребован он бывает редко и, как правило, далеко не в первую очередь. Так и в Оренбургской области. Видение целей и перспектив развития области ее политической элитой отражает «Стратегия развития Оренбургской области до 2030 г.», разработанная в областной администрации. В какой мере этот документ опирается на географическую действительность? Насколько он реалистичен? Пытаясь очертить контуры будущего Оренбургской области, мы будем полемизировать с этим документом.

Для того чтобы выстроить траекторию развития, необходимо, во-первых, четкое представление об ее исходной точке; во-вторых — не менее ясное представление о ее цели, и в-третьих, нужно не ошибиться в выборе надежных и эффективных средств и инструментов, обеспечивающих движение в нужном направлении. Как каждый из этих элементов реализован в «Стратегии»?

Исходные позиции и стратегические ресурсы. В «Стратегии», разумеется, предпринята попытка анализа стартовых позиций Оренбуржья, однако не артикулированы слабые стороны (такая позиция естественна для действующей власти). Но без учета и анализа минусов не увидеть образа будущего области, и реализация концепции не будет успешной (если считать, что она рассчитана именно на реализацию, а не для того, чтобы вручить «куклу» федеральным властям и жить дальше спокойно).

Мы считаем, что необходимо начать с признания того, что у региона практически нет лежащих на поверхности, легко реализуемых стратегических преимуществ (кроме запасов минерального сырья, самое эффективное из которого — углеводороды — уже и так эксплуатируется чрезмерно). В «Стратегии», несмотря на поставленную цель «инновационного развития», фактически прописан сырьевой путь. Углеводородное сырье, гелий, металлы, другие минеральные ресурсы — по-прежнему главное, на что делается ставка.

При существующих объемах добычи нефти (19,4 млн тв 2008 г.) и природного газа (19,8 млрд м³ в 2008 г.) и сохранении роли нефтегазового сектора как основного источника формирования регионального бюджета, в течение еще 10—15 лет неизбежен переход энергетического хозяйства региона в основном на поставки энергоносителей из других регионов. Уже в настоящее время 8 млрд м³газа поступает из Казахстана, в ближайшем будущем планируется поступление 15 млрд м³в год из этой республики. При нынешнем объеме разведанных запасов и сохранении существующих объемов добычи запасов хватит лишь на 25—30 лет (ресурсообеспеченность). В связи с этим нереалистичным представляется содержащийся в «Стратегии» прогноз о том, что топливно-энергетический комплекс области будет обеспечивать ее энергетическую безопасность и безопасность регионов-партнеров до конца XXI в. Доразведка, возможно, и несколько увеличит объем запасов, но это будет сопровождаться ростом себестоимости добычи в связи с ухудшением горно-геологических условий освоения ресурсов (лучшие, лежащие у поверхности «сливки» уже сняты). Новые запасы связаны с большими глубинами. В последние 15 лет происходит ежегодное снижение добычи газа на 400—600 млн м³. Несложные расчеты показывают, что через 25 лет газовая отрасль Оренбургской обл. практически прекратит свое существование.

Оренбург. Пешеходный мост через реку Урал. Вид с левого берега

«Стратегия» постулирует, что к 2025 г. доля альтернативной энергетики на основе гелио-, био- и ветроэнергетики в структуре потребления электроэнергии достигнет 20%. Прогноз сверхоптимистичный, а вернее —  нереальный. Даже европейские страны, несмотря на серьезное внимание и значительные усилия последних десятилетий в этом направлении, не приблизились к этой цифре.

По всему документу красной нитью проходит идея «достижения региональной энергетической безопасности». Что, однако, подразумевается? Безопасность от кого — от других регионов России?! Так экзотично вопрос не ставится ни в одном современном государстве. Это, возможно, уместно при феодализме, а не в рыночной экономике. В условиях существования и развития общероссийского территориального разделения труда и доминирования в энергетике межрегиональных вертикально-интегрированных компаний такая постановка вопроса является, безусловно, ложной целью. Известно, насколько сложны потоки топлива и энергии, трубопроводные системы и сети энергоснабжения. Известно также, что в настоящее время топливный баланс области складывается таким образом, что практически вся нефть и газовый конденсат, добываемые на ее территории, транспортируются в соседние регионы, а единственное нефтеперерабатывающее предприятие «Орск-нефтеоргсинтез» работает на сырье из Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. До сих пор это не создавало ощущения угрозы безопасности региона.

Среди сильных сторон области в «Стратегии» называются ее «выгодное геополитическое положение» и ее «природное своеобразие» (?). Однако преимущества геополитического и географического положения региона весьма спорны. Преимуществом этот фактор не был для области даже в условиях единого Советского Союза, когда граница не имела барьерной функции и практически отсутствовала. Казахстан — не Финляндия и даже не Польша ни по уровню развития, ни по освоенности территории, ни по емкости рынков. Это косвенно признает и администрация области, когда просит, ссылаясь на приграничность, дополнительных денег у Центра.

Вместе с тем, территория «обречена» на сотрудничество с южными соседями. Роль региона менялась и сильно зависела от геостратегии и политики государства. Когда в России приходили к власти «западники», регион утрачивал свои позиции. Его роль возрастала, когда Россия обращала свой взор в сторону Средней Азии и Казахстана. Интерес взаимный. Это регион, где России следует усилить свои позиции, иначе это сделают другие государства. Среднеазиатский и Казахстанский регионы весьма привлекательны для США, Китая, Ирана, Турции. У России есть все основания для того, чтобы иметь сильные позиции на юге: исторические (длительное совместное развитие территории), экономические (сложившийся хозяйственный и инфраструктурный комплекс, взаимодополняющие потребности в ресурсах и товарах), гуманитарные (ответственность сопредельных государств за своих граждан, проживающих по обе стороны границы), культурные (этнокультурная, языковая общность), географические (сопредельность пространств).

Всё так, но в настоящее время характеристика Оренбуржья как «окна в Азию», — к сожалению, преувеличение. Оренбург создавался и развивался как такое «окно», но со временем утратил эти позиции.

Многие шансы для региона были упущены, но не все. Один из них связан с возможностью прокладки транзитного транспортного коридора Западная Европа — Западный Китай через Оренбург. Однако это пока лишь проект, хотя он и обсуждался на межгосударственном уровне. Пока же Оренбуржье остается в стороне от главных российских транспортных магистралей. Возможен поворот векторов в сторону Азии в связи с «восточной» политикой российского государства (укрепление российско-казахстанских отношений, создание Шанхайской организации сотрудничества, серия новых договоров, в том числе об использовании Карачаганакского газоконденсатного месторождения **).

Немало надежд связывают авторы «Стратегии» и с «природным своеобразием» региона. Этим объясняется прогнозируемое увеличение доли стоимости рекреационных услуг в структуре ВРП до 7%! Но столь оптимистичные прогнозы развития туристической индустрии и санаторно-курортного хозяйства — нереалистичны. Рекреационные ресурсы области ограниченны и «бледнеют» при сравнении с соседними регионами, например с Башкирией. Рассчитывать на поток туристов из других регионов и из-за рубежа в ближайшем будущем не приходится. Природные красоты региона — явное преувеличение и даже мифологизация. Степь разнообразна и многолика, однако настоящей степи почти не осталось: по большей части ее заменила пашня. Правда, в настоящее время часть сельскохозяйственных земель заброшены и не используются по назначению (выражаясь языком Т.Г. Нефедовой, превратились в «черные дыры»), что должно радовать экологов и огорчать экономистов, но настоящей степью эти исковерканные ландшафты вряд ли станут в обозримом будущем.

Оренбург. Пешеходный мост через реку Урал. Вид с правого берега

 

Оренбуржцы непременно расскажут приезжим о наличии в регионе живописных горных и лесных массивов. Однако большая часть лесов на территории области — пойменные или лесополосы. Трудно туристам — жителям лесной зоны оценить красоты реликтового Бузулукского бора, в котором к тому же довольно много искусственных посадок. Бор привлекателен, но для местного населения, для «степняков», испытывающих дефицит лесной тени. Ириклинское водохранилище, с его абсолютно лишенными лесной растительности берегами и плохо обустроенное, тоже сомнительное достояние, хотя кому-то, может быть, и хочется «продать» его на рынке туруслуг как привлекательный водоем.

А вот то, что могло бы быть действительно интересно для внешних туристов, вполне обыденно для местных жителей и поэтому мало «раскручено». Это соленое озеро в Соль-Илецке, кумыс, бахчи, знаменитый оренбургский хлеб, цветущие тюльпаны в майской степи, ковыль летом, этнографическая специфика, археологические памятники территории — знаменитые Каргалинские рудники, сарматские захоронения, следы материальной культуры кочевых народов (малосохранившиеся, но все же присутствующие в виде некрополей). Пока же следует сделать упор на привлечение внутренних туристов, которые могли бы оставлять часть денег, предназначенных для отдыха, в своем регионе. Для этого, разумеется, требуется инфраструктурное обустройство потенциальных мест рекреации, особенно с учетом потенциального роста благосостояния населения. Область испытывает существенный дефицит таких мест уже сейчас. Недостаточно мест для маршрутов выходного дня, парков, скверов, спортивных и развлекательных сооружений для жителей разных возрастов.

Цели и предполагаемые результаты. Главная цель «Стратегии» справедливо ориентирована в конечном итоге на достижение высоких показателей качества жизни населения и обеспечение устойчивого экономического и социального развития региона.

Не следует стремиться к детальной «прорисовке» будущей отраслевой и территориальной структуры экономики региона — вплоть до отдельных инвестиционных проектов и предприятий. Отечественный и зарубежный опыт столь долгосрочных прогнозов говорит об их практически нулевой оправдываемости. Невозможно в принципе предсказать тенденции экономики на четверть века вперед: они будут продиктованы еще не известными нам глобальными и локальными процессами.

Одной из основ будущей экономики региона останется аграрно-промышленный комплекс. В «Стратегии» предусматривается доведение площади пашни до 5,5 млн га по сравнению с нынешними 4 млн га. Дополнительная распашка — это так называемая «новая целина», — без сомнения, нерациональное, экологически дестабилизирующее направление землепользования. В условиях рынка, по нашему мнению, фонд площадей, гарантирующих рентабельное земледелие, должен не расти, а сокращаться, и не должен превышать 3,5 млн га. Это соответствовало бы интенсивному варианту развития земледелия. Сокращение пашни и концентрация земледелия на наиболее эффективных землях при одновременном росте продуктивности и снижении экологической нагрузки — это императив развития аграрной отрасли передовых стран.

До освоения целины в оренбургских степях было больше табунов. Хлебная пашня заняла территории былых естественных пастбищ. Места для табунного коневодства остались лишь в заказниках, на неудобьях и др. нераспаханных землях. Ученые, ратующие за регенерацию естественных ландшафтов, считают, что копытные — недостающее звено экосистем современных оренбургских степей

 

«Стратегия» предлагает создание территориально-животноводческих кластеров. Планируемая схема, однако, не соответствует природно-экологическим, социально-экономическим и национально-культурным условиям территории. Центральные, западные и северные районы области в большей степени соответствуют развитию молочного, а не мясного скотоводства, как предлагается. Восточная часть области, кроме пригородной зоны, малоблагоприятна для развития свиноводства, рекомендованного в «Стратегии» в связи с национально-хозяйственными традициями казахского населения (а доля казахов в восточных районах достигает 30—50%). Восток и юг области как раз наиболее соответствуют развитию мясного скотоводства.

Единства во взглядах на дальнейшее использование сельскохозяйственных территорий области нет даже среди ученых. Одни (например, директор Института степи Уральского отделения Российской академии наук, член-корр. РАН А.А. Чибилев) убеждены в необходимости вернуться к ограниченному традиционному отгонному животноводству, которое позволит не только сохранить, но и восстановить утраченные ландшафты (копытные — недостающее звено современных оренбургских степей). Новая распашка при этом абсолютно недопустима. Возражения других ученых: нынешнее население (и его потребности) гораздо больше, чем было во времена кочевничества, кормовая база для развития отгонно-пастбищного скотоводства ограниченна. Следовательно, нужно использовать земли более продуктивно — для интенсивного орошаемого земледелия.

Арбуз, который разрезают прямо на оренбургской бахче, — удовольствие, качественно более высокое, нежели арбуз из ларя или с прилавка

 

В области демографиче-ской политики в «Стратегии» ставится очевидно ошибочная задача «преодоления к 2011 г. спада численности населения с обеспечением в последующие годы положительного естественного и механического прироста». Надо отдавать себе отчет в том, что положительных величин естественный прирост в рассматриваемый период не достигнет, с неизбежностью будет происходить естественная убыль населения. Даже несложные расчеты, проведенные авторами методом экстраполяции и передвижки возрастов, это полностью подтверждают. Разумеется, при этом противостоять сокращению человеческих ресурсов необходимо. Однако главный возможный источник для этого — миграционный приток.

Но о перспективах миграций и о миграционной политике в «Стратегии» сказано глухо и вскользь. Область в течение длительного периода испытывает не только естественную убыль, но и устойчивый миграционный отток населения. Только в 90-е годы имел место приток из-за массовой иммиграции, но в обмене с соседними российскими регионами и тогда отмечался отток населения. Имеет место он и сейчас. С 2002 г. область имеет отрицательное сальдо миграции. Коэффициент миграционного прироста составляет –1 промилле и устойчиво отрицателен. Это означает, что область менее привлекательна по сравнению с соседями. И это очень важный индикатор современного социально-экономического положения Оренбуржья. Следует всерьез озаботиться созданием благоприятной среды обитания для людей на этой территории.

Лучше всего из мигрантов приживаются в области выходцы из Средней Азии и Кавказского региона. Сложнее складываются отношения с Оренбуржьем у мигрантов из Сибири, с Дальнего Востока и прочих лесных районов. Области необходима активная поощряющая миграционная политика, направленная на привлечение определенных категорий мигрантов и их обустройство. Не обязательно источником миграций должны быть только внешние миграции, так пугающие часть населения и «элиты». Немалым резервом для области могут стать и межрегиональные миграции.

Тут мы подошли к ключевому для развития региона положению. «Стратегия» предусматривает очень много инвестиционно затратных мероприятий, для реализации которых у региональной власти нет и не будет достаточных собственных ресурсов. Реальный источник финансирования экономического развития области — не бюджетные, а част-ные инвестиции. Только они (при эффективной политике) могут оказаться достаточными. Но они не управляются приказами и стратегиями а «плывут» туда, где находят благоприятную среду. Отсюда вытекает, как нам кажется, главный пункт, который должен быть заложен в политику регионального развития: обустройство территории, развитие инвестиционной и социальной привлекательно-сти области.

Привлекаемые инфраструктурной, институциональной и социальной обустроенностью территории инвестиции осядут в наиболее эффективных и потенциально прибыльных сферах деятельности, формируя естественную, а не надуманную структуру экономики. Постоянно меняющиеся тенденции современной экономики и отсутствие у области явных конкурентных преимуществ делают ненадежными жесткие конкретные проекты и программы. Ведь современная экономика мало напоминает симфонический оркестр, играющий по партитуре под управлением дирижера. Она больше похожа на джазовую импровизацию, а в ней важно хорошее настроение музыкантов и, конечно, заданная музыкальная тема.

Выше было сказано, что мы не считаем приграничность стратегическим преимуществом Оренбуржья. Однако изменить эту специфическую черту региона в обозримой перспективе невозможно. Поэтому необходимо «работать» с этим фактором, минимизируя его недостатки и максимально используя преимущества. «Окраинность», маргинальность (от margin — край) территории  обусловливает выполнение ею как барьерной, так и контактной функций. И чем больше доминирует контактная функция, тем выше потенциал развития региона.

Важную роль в развитии контактной функции играет информационная прозрачность. Она способствует снижению социальной напряженности, устранению элементов ксенофобии, развитию взаимопонимания и доверия между соседями по сторонам границы. Нежелательны образ недоброжелательного соседа, восприятие российско-казахстанской границы как источника контрабанды, наркотиков, трансграничной преступности. Опасна сложившаяся ситуация, когда о жизни людей в США или Европе мы узнаем из СМИ больше, чем о жизни соседей в сотне километров южнее.

Информационная прозрачность, открытость повышает инвестиционную привлекательность приграничных регионов. Рядовые граждане, мелкие и средние предприниматели по обе стороны границы испытывают трудности при ее пересечении из-за недостаточного знания быстро меняющихся законов, правил оформления документов и т.п. Малодоступна информация о ресурсах взаимодействия по обе стороны границы для мелкого и среднего бизнеса.

Повышению информационной прозрачности Оренбуржья мог бы содействовать специальный интернет-ресурс на двух языках — русском и казахском.

Некоторые средства и инструменты. Было бы рационально зафиксировать в «Стратегии» ограниченное число ключевых индикаторов, по которым общественность и все заинтересованные стороны могли бы оценить результативность данного документа. В рассматриваемой нами «Стратегии» целью справедливо полагается повышение качества жизни. В связи с этим интегральными и довольно точно отражающими обозначенную цель индикаторами должны стать:

1) баланс межрегиональных миграций;

2) уровень и динамика общей и младенческой смертности;

3) средняя ожидаемая продолжительность предстоящей жизни.

* По материалам доклада, прочитанного 18 марта 2008 г. на конференции «Оренбургская область: власть, бизнес, общество».

** Карачаганакское месторождение находится на СЗ Казахстана в Западно-Казахстанской области, недалеко от г. Аксай. Его разрабатывает международный консорциум с участием российского «Лукойла».  Поставки газа с месторождения осуществляются на Оренбургский газоперерабатывающий завод. — Прим. ред.