К 140-й годовщие со дня рождения В.И. Ленина

Проблемы управления территорией

Действие поэмы «Пушторг» происходит в 20-е годы ХХ в., по-видимому, уже после смерти Ленина. Главные действующие лица — сотрудники некого «Пушторга». По мысли автора поэмы, «Пушторг» — крупная государственная корпорация, обеспечивающая экспорт российских мехов на внешние рынки и зарабатывающая валюту для страны. По экономической значимости в масштабе тех времен ее можно сравнить, наверное, с нынешним «Газпромом».
Разворачивается конфликт между директором «Пушторга» — грамотным специалистом Полуяровым, заботящимся о стране и об отрасли, и его новым заместителем — партийным карьеристом Кролем, мало что понимающим в деле. Кроля, бывшего чекиста и мещанина, лоббируют не только партийно-бюрократические структуры, но и — как ни странно — зарубежные капиталистические партнеры «Пушторга». Представители западных фирм, импортирующих пушнину, при удобном случае подхваливают Кроля советским руководителям. Что и понятно: малокомпетентного партнера легче использовать к своей выгоде. Вышестоящие же руководители, сами, видимо, кролевского пошиба, развешивают уши: как же, «пользуется авторитетом на Западе».
Полуяров понимает нависшую угрозу замены его сусликом с мандатом. Приведенный отрывок из поэмы — письмо Полуярова брату Северьяну (Севе). Он рассуждает не о своей судьбе, а о судьбах страны. Об управленческом сословии, о вечной проблеме оптимизации управления огромной, разнородной и градиентной российской территорией. О проблемах геокибернетики.

Пустяк, не правда ль, а все же проблема.
Директор, быть может, душа-человек,
Да вытянут за уши. Государство
Вздымает неимоверное бремя,
Идет путями невиданных вех,
Тут ветер истории — и вдруг благодарствуй:
К волчьей стае с вьюгой в ушах
Суслик с мандатом идет как вожак.

А почему? Небольшое отступление.
Когда при мне произносят — «Ленин»,
Три проблемы встают предо мной,
Которых касался великий мыслитель.
Коллекция марок — это темно,
Радужная держава — яснее.
Владения наши и в дюнах и в снеге,
Но как хозяйственно слить их?

Русский империализм был наг,
Он шел исключительно голосом пушек.
Индустриальная же сторона
Хромала. Тогда как британские жители
Брились, чтобы владычить Индией,
И метрдотелем был английский лев,
Мы лишь уныло скалили зев:
Белый медведь вообще золотушен.

Он даже не мог как следует есть:
Вспомни русско-чукотские войны,
Окончившиеся победой чукче΄й¹;
Сравни с якутами, где русские воины
Взяли верх — где же лучше? на чьей?
Да просто нигде: как было, так есть.
Сванеты², жмудины³ ли, колымчане —
То же бездолье и одичанье.

Он не имел ни жира, ни силы,
Чтобы ими заполнить все берега
Географической карты России.
Но кто же мог крикнуть обжоре: выжги
Седые победы былых поколений,
Дабы вернуть обратно излишки
В руки поверженного врага?
А крикнуть нужно. И крикнул Ленин.

Национальный советский вопрос
Явился в сущности тонким опытом
Поднять хозяйство не с маху, не оптом,
Но жизненным ростом отдельных мест:
Класс покрывает нацию. Месть
Во имя лезгинки ⁴, во имя устоев
Для революции дело пустое,
Но стиль хозяйства очень непрост.

И вот исправничья наша Расея,
Рублевская, богомазная, — вдруг
Треснула радиусами вокруг
И зацвела голосами окраин,
Свежей экзотикой Коми, Украин,
Где ту же рожь и тот же чай
По-старому жнут, по-новому сея,
Коми, Ойратия⁵, Азербайчян⁶.

И вот ожившая эта коллекция
Первой задачей установила
Как-то идейно объединить
Эти хозяйства в единую нить
Общей системы. И легкого легче
Всплыл не решенный до наших пор
Истинно русский столетний спор
Западника и славянофила.

Ученик Маркса, сумевший стать
Европейским социологом из русского народника,
Всечеловек, человек без родинки,
Ленин учел особую стать
России Тютчева, Скифии Блока.
Не знаю, поймешь ли ты мой восторг —
Он слил проблему «Запад—Восток»
В идею рабоче-крестьянского блока⁷.

Но чтобы страну овчины да блох
Поднять на пролетарском канате
Хотя бы на уровень, равный Канаде,
Нужен рычаг, ворот и блок,
Поэзия скобок и радикала;
Дабы революция протекала,
Нужно явленье, увы! — неминуемо
Интеллигенцией именуемое.

Но здесь неудача. Струве, Гейнце8,
Пятый, седьмой из таких, как вы вот,
Пред капиталом попадали ниц.
И что же? Отсюда делают вывод,
Что всех оттенков интеллигенция,
За исключением единиц,
Хотя и необходима, как домна, —
Непримирима и вероломна.

Тогда-то уверенно-честной рукой
От слоя, привыкшего жить в идеях,
Добились матовейшего мата
Арифметического автомата.
Но эта система оказалась дорогой:
Аппарат механически требует денег;
Гораздо дешевле вместо рублей
Включить его сердце, придать ему блеск.

Ведь мы лишены ощущения дома.
Мы саардамцы⁹ теперь, и для нас
Россия только физический атлас,
И сколько б газета теперь ни сваталась,
Как бы ни сращивала власть —
Инерцией и лицемерьем влекомы,
Лаборатория и док
Все же хранили бы холодок.

И нищая республика, где бить бы затор
Дружной скупостью, если не ссудой —
Сократив штаты, на каждом нерве
Содержит гяура и правоверного;
И Кроль, который не знает, егоза,
Ни рынка, ни зверя, ни Маркса, ни аза —
Сосет свои двести рублей¹⁰ за то,
Что мешает работе. Ну ладно, не буду.
..............................................
Сев, что будет с нашей страной?
Одним своим боком рванувшись вперед
К светлым туманностям социализма,
Она возмутила другой стороной
Душную тьму допетровских бород,
Опричнины, местничества — и сквозь призмы
Обоих призраков не отгадать,
Куда ведет мудреная гать.

Илья СЕЛЬВИНСКИЙ. Пушторг.1920-е годы

Стиль руководства

Политик не тот, кто зычно командует ротой,
Не тот, кто усвоил маневренное мастерство, —

Ленин, как врач,
Слушал сердце народа
И, как поэт,
Слышал дыханье его.

Илья СЕЛЬВИНСКИЙ. Ленин. 1966

Инструмент руководства

Столетий завистью завистлив,
Ревнив их ревностью одной,
Он управлял теченьем мыслей
И только потому страной.

Борис ПАСТЕРНАК.
Высокая болезнь.
1923—1928

¹ Такое действительно было. В XVII—XVIII вв. чукчи почти полтора века успешно отстаивали независимость, не раз нанося сокрушительные поражения русским отрядам. Смущение русских властей перед победителями выразилось в одном из тогдашних документов: «Немедленно внушить всему русскому населению Нижне-Колымской части, чтобы они отнюдь ничем не раздражали чукоч, под страхом, в противном случае, ответственности по суду военному». — Здесь и далее прим. ред.

² Сванеты, сваны — субэтническая группа грузин, в основном жители горных районов (юго-зап. склоны Главного Кавказского хребта).

³ Жмудины, жмудь, жямайты — литовское племя на СЗ современной Литвы (центром Жемайтии считался г. Россиены, или Расейняй).

⁴ Речь идет об обычае кровной мести у кавказских народов. Пережиток, с которым повела борьбу советская власть. Однако же местных реалий нельзя не учитывать в управлении.

⁵ Ойратия, Ойротия — Горный Алтай (ныне Республика Алтай).

⁶ Одно из возможных произношений слова «Азербайджан» (Azərbaycan); в действительности должен быть звук, средний между «ч» и «дж». Сельвинский часто использовал прием звукоподражания местным наречиям.

⁷ Самое сильное место в поэме. Здесь Сельвинский затрагивает тему сочетаемости в управленческой практике классового (социологического) и территориального (географического), формационного и цивилизационного.

⁸ Струве Петр Бернгардович — политэконом, занявший сразу после революции выраженную антинародную, антисоветскую позицию. Сотрудничал с белогвардейцами, затем в эмиграции. О каком конкретно Гейнце идет речь, не совсем понятно. В данном случае слова «Струве и Гейнце» выступают как своеобразный код буржуазной интеллигенции.

⁹ Саардамским (по городу Саардам) плотником называл себя Петр I во время обучения в Голландии корабельному делу. Саардамцы в данном контексте — люди, начавшие коренные созидательные преобразования и учащиеся эти преобразования делать.

¹⁰ В те годы рубль стал серебряным; 200-рублевая зар­плата управленца — очень большая.