Аляска

новая модель развития ресурсного региона

Г.А. Агранат

профессор, доктор географических наук,
почетный полярник, член Научного совета РАН
по Арктике и Антарктике

Недавно я рассказывал о Республике Саха (Якутия)¹ как о своеобразном примере освоения северного сырьевого региона. Сегодня обратимся к Аляске, которая в этом отношении представляет собой совершенно новую модель. Здесь невиданным до того образом решены сложные, противоречивые социально-экономические, финансовые, хозяйственные, национально-этнические и, что, пожалуй, примечательней всего, политические проблемы или, во всяком случае, сделана попытка решения. В общем, это — пионерный образец современной практики продвижения на новые земли.

На флаге Аляски изображен фрагмент звездного неба Северного полушария: 7 звезд Большой Медведицы и Полярная звезда. Синий цвет полотнища флага символизирует вечернее небо, синь омывающих полуостров морей и чистейших горных озер; золото звезд говорит о золотых россыпях Аляски. Эскиз аляскинского флага был предложен тринадцатилетним Джоном Беллом Бенсоном. Именно его проект победил на прошедшем в 1927 г. конкурсе символов самой северной территории США. По условиям конкурса победитель получал крупный приз в тысячу американских долларов и поездку в Вашингтон для встречи с тогдашним президентом страны Кулиджем. Однако Джон не смог вырваться в столицу из-за болезни своего отца, выигранные деньги были направлены администрацией территории на обучение мальчика. В 1959 г., когда Аляска получила права штата, она сохранила свой изумительный по дизайну и идейной наполненности флаг

Аляска — северный, 49-й американский штат, близкий сосед нашей Чукотки. Ее освоение исторически базировалось и продолжает основываться на добывающих, сырьевых отраслях. Вот ее природные ресурсы, расположенные по степени важности для современного хозяйства Аляски: нефть и газ, рыба, лес, свинец и цинк, медь, серебро, золото, уголь.

Начну с того, что в последнее время эта экономическая база находится не в лучшем состоянии. За 1985—2000 гг. добыча нефти, газа и газоконденсата, занимающая по стоимости подавляющую часть сырьевого сектора, сократилась с 11,4 до 9,5 млрд долл. Это связано с падением добычи на основной группе месторождений Прадхо-Бей на севере штата. Эти месторождения, вошедшие в строй в 1977 г. и определившие новую эпоху в развитии штата, постепенно истощаются. В лучшие годы они давали 90—100 млн т нефти, в 1999 г. добыто 60 млн т.

Небольшой рост продукции горнорудной промышленности (в 1990 г. открыт свинцово-цинковый комбинат Ред-Дог на северо-западе), а также рыболовства и рыбной промышленности не остановил общего снижения объема валовой промышленной продукции — с 12,3 до 11,5 млрд долл.

Между тем, насколько можно судить по большинству базовых социально-экономических и демографических данных, уровень благосостояния населения повышается. Само население неуклонно растет: в 1980 г. на Аляске проживали 402 тыс. чел., в 2000 г. — 627 тыс., в 2001 г. — 632 тыс. По прогнозам, ежегодный прирост составит в 2001—2010 гг. 0,8%, в 2010–2025 гг. — 1,7%².

Анкоридж — самый большой город штата по населению

Демографические показатели свидетельствуют, что северный штат становится все более зрелым, все более похожим на давно обжитые среднеширотные территории, все более стабильным. Доля в населении молодых людей в возрасте до 34 лет за 1985—2000 гг. сократилась с 67 до 53,2%, а доля пожилых, начиная с 55-летнего возраста, увеличилась с 8,4 до 12,9%.

Население стареет, хорошо это или плохо, — такова современная черта большинства развитых стран. Но приведенные данные показывают также, что все большее число людей остается на Аляске после окончания рабочего контракта или по выходе на пенсию. Власти способствуют формированию постоянного населения. Пенсионерам-старожилам выплачивается дополнительное пособие (до 250 долл. в месяц), для них создана сеть пансионатов и санаториев. Доля в населении лиц, проживающих на Аляске более 5 лет, увеличилась с 57% в 1970 г. до 77% в 1990 г. и, по оценке, продолжает расти.

Социально-экономическая динамика, судя по внешним показателям, на первый взгляд не производит столь яркого впечатления. В силу отмеченной выше зыбкой хозяйственной конъюнктуры ежегодные реальные доходы на душу населения, в сравнении с показателями по США в целом, растут слабо, хотя все-таки растут: с учетом инфляции за 1990—1998 гг. — на 1,1%, за 2000–2010 гг. (прогноз) — на 0,6, за 2010—2025 гг. — на 1,7%. Но ведь уровень США сам по себе высок.

О зажиточности аляскинцев говорит хотя бы такой факт. В частном, индивидуальном владении находится более 9 тыс. самолетов и вертолетов. В расчете на душу населения это в 14 раз больше, чем в США в целом.

Есть показатели поважнее, свидетельствующие об очевидном социальном прогрессе — Аляска идет по пути выравнивания социальных противоречий, по пути социальной справедливости — об этом можно ответственно заявить (хотя автору — представителю советского старшего поколения — трудно было поверить, что такое происходит в капиталистической стране). Аляска — единственный штат США, где доходы бедных растут быстрее, чем доходы богатых. При сравнении периодов 1978—1980 и 1996—1998 годов получается, что в США в целом доходы беднейшей (одной пятой) части населения сократились на 6,5%, а на Аляске они выросли на 17%, соответственно, в США доходы самой богатой (тоже пятой) части населения увеличились на 33%, а на Аляске — лишь на 2%. Поразительная, замечательная картина! Хороший ответ на лозунг наших либеральных политиков и олигархов: «Ставка на бедных — путь в никуда».

В Аляску приезжают около 700 тыс. туристов в год

И еще один скрытый во всех этих цифрах показатель радикального улучшения жизни аляскинцев. Благодаря широкому развитию производственной и социальной инфраструктуры, прежде всего усовершенствованию транспорта и торговли, развитию банковской системы, сферы бытовых и культурных услуг, стоимость жизни, точнее, ее превышение на Аляске в сравнении с обжитыми штатами, значительно уменьшилась. Скажем, в районе Анкориджа в сравнении с Сиэтлом — с 46% в 1961 г. до 11% в 2000 г.

В системе здравоохранения в США в среднем 54% услуг осуществляется на «неприбыльной» основе, то есть за счет государства, на Аляске — 70% (2000 г.). Обращает на себя внимание скрупулезная забота о самых маленьких, есть ряд научных и медицинских программ детского здравоохранения. Каждые 2—3 года в специальном издании (Kids Count Alaska. Data Book) сообщается, по каким параметрам в этой области Аляска превосходит средний уровень США, по каким еще нужно его догонять; перечень последних с каждым разом становится явно короче.

В колледжах США 23% учащихся обучаются бесплатно, на Аляске 40%. Но вот в системе услуг по классу «искусство—развлечения» (так по аляскинской классификации) соотношение обратное: в США они на 24% бесплатные, на Аляске — только на 11% (2000 г.). В какой-то мере это можно объяснить тем, что на Аляске давно пропагандируется свой, аляскинский образ жизни, который не очень вяжется с американской масскультурой. Аляскинцы создают свой культ, возвеличивающий природу, они высоко ставят ценности жизни первопроходцев, напоминающие дух американского Запада, дух золотых лихорадок, — все то, что противопоставляется не очень нравящейся многим северянам современной американской этике отношений между людьми.

Вот любопытный пример, показывающий такие настроения. Солидный американо-канадский журнал «Arctic» (№ 1/ 1998) выступил со специальной статьей, в которой счел нужным подчеркнуть, что певец Аляски, Севера Джек Лондон не любил капитализм, обратив внимание именно на эту сторону довольно противоречивого творчества великого писателя. Известнейшая его повесть «Зов предков», по мнению автора статьи, — гимн коллективизму, проклятье индивидуализму, осуждение самого страшного из человеческих пороков — стремления к обогащению во что бы то ни стало.

Доходы штата Аляска

Самую широкую популярность имеют на Аляске те формы отдыха и развлечения, тот досуг, которые напрямую связаны с природой и народными традициями. Оленьи и собачьи гонки, походы по горным заповедникам, рыбалка, множество всякого рода местных, в том числе национально-этнических, празднеств, отдых в уединенных сторожках («приютах»), только в лесах их более 200. Мировые туристические агентства обращают внимание прежде всего на такого рода специфику Аляски³.

Такая культурная обособленность способствует проведению самостоятельной социально-экономической политики.

Возвратимся к социальным привилегиям, их немало. Население (физические лица) полностью освобождено от региональных и местных налогов. Власти осуществляют программы ускоренного бытового обустройства людей. К 2004 г. 84% населения должно быть обеспечено централизованными или автономными системами водопровода и канализации. В 1990 г. этот показатель равнялся 40%, в 1980 г. — 20%. Задача нелегкая, дорогая, на Аляске почти 350 поселений, в подавляющем большинстве из них проживает совсем немного — от нескольких десятков до нескольких сотен — человек; для каждого поселка нужно сооружать технически сложные в холодном климате устройства.

Свидетельством социальной заботы можно считать стимулирование развития местной продовольственной базы — овощеводческих, молочных, птицеводческих хозяйств. На Аляске они существуют в значительной мере благодаря крупным государственным кредитам и дотациям, хотя и при этом фермерам приходится туго, хозяйства из года в год то продаются, то сокращаются, то снова восстанавливаются. Собственно, с узко коммерческой, прагматической точки зрения в этих хозяйствах нет особой нужды — из Сиэтла продукты доставляются буквально в одни сутки: овощи в тот же день, когда были собраны с огорода, молоко — в день надоя, яйцо — чуть ли не из-под несушки. Но аляскинцы предпочитают свои, местные продукты, которые обеспечивают 40—50% потребности крупных городов Анкоридж и Фэрбанкс.

Фермеры стараются удешевить продукцию, повышая эффективность производства. Так, надои достигают 9,6—9,8 тыс. кг, что намного выше средних по США. И это — на суровом Севере; недаром якутские аграрники очень высоко ставят практику развития аляскинского животноводства в зоне вечной мерзлоты⁴.

Делаются попытки разнообразить агропищевую промышленность: заводят пасеки, местный мед хорошо идет на рынках, придумали свою водку «Alaska», она доходила, между прочим, до Москвы.

А мы буквально в одночасье, прекратив дотации, разгромили сельскохозяйственные очаги в Норильске, Эвенкии, Магадане. Здесь надо сказать, что сельское хозяйство, как отрасль, напрямую зависящая от природных условий, на Западе, в частности в США, с приходом Дж. Буша пользуется огромной и растущей поддержкой государства, чтобы страна могла выстоять в конкуренции с другими странами, где климат лучше. Это, в общем, тот же принцип, который применяется к трудным в природном и общественном отношении ресурсным территориям в целом, как та же Аляска.

В странах Европейского Союза государства дотируют до 800 долл. на 1 га сельхозугодий, а в Финляндии, где, как и в России, до 70—80% полей находится в зоне рискованного земледелия, — 1200 долл. (это соответствует 60—70% себестоимости продукции). В России на все про все — 12,5 долл. (2001 г.)⁵. Сейчас, кажется, эта цифра чуть выросла, но в целом правительство, насколько можно судить по публичным выступлениям, не намерено серьезно поддерживать сельское хозяйство. Куда уж тут до Севера!

Положение коренных народов на Аляске, как и повсюду, — острая, до конца не решенная, может быть, вообще не решаемая проблема. Есть несколько путей эволюции их жизни, трудно совмещаемых: сохранение традиционных занятий и исконной культуры; частичное отвлечение к новому; наконец, полная аккультурация, поглощение пришлым образом жизни. На Аляске, как и в большинстве других северных районов, выбрано нечто среднее, требующее, однако, большой внешней помощи. В России на это денег не хватает, в Америке они нашлись. Деньги эти обеспечили сносное существование аборигенов. Причем, как и в других случаях, деньги идут не только из казны (в 1971—1990 гг. по специальному договору выплачено 1 млрд долл.), но и из сейфов компаний. Нефтяные фирмы, эксплуатирующие залежи на землях, принадлежащих туземцам, буквально возродили к жизни десять тысяч эскимосов (инуитов) арктического побережья. По оценке, эскимосским общинам перешло до 3—5% прибылей компаний, работающих на Прадхо-Бее.

Жизнь стала, конечно, лучше, хотя все еще далека от оптимума. В 1970 г. 41% аборигенов Аляски находились, по американским стандартам, ниже уровня нищеты, в 1990 г. все еще 23%, теперь несколько меньше. Уровень образованности повышается быстрее, чем планка благосостояния. В 1970 г. только 21% коренных жителей заканчивали среднюю школу, в 1990 г. уже 62%.

Трансаляскинский трубопровод

Малые народы Аляски — на развилке. Одни из них больше других оказались верными традиционному образу жизни, они пытаются сохранить себя как этнос; другие сильно американизировались, до 20% их постоянно живут в крупных городах, они быстро прошли путь, как говорят американцы, «от интерната к Интернету». Первые живут хуже, чем вторые. Как надо, как лучше — не знаю...

Сами американцы достаточно критично относятся к своим достижениям. Авторитетная комиссия, изучавшая в 1998—1999 гг. положение туземцев Аляски, заключила: «Какие слова мы бы ни произносили, характеризуя их жизнь, нет сомнения, что они находятся на грани выживания».

Но чего стоит один тот факт, что за 30 лет (1970—2000 гг.) численность аборигенов Аляски увеличилась вдвое, их сейчас около 100 тысяч, столь большой прирост — вещь совсем не частая у древних малых народов, оказавшихся под прессом мощного пришлого этноса. Это заставляет положительно оценить многое в национально-этнической политике США на Севере.

* * *

Каковы же политико-экономические корни, внутренний финансово-экономический механизм всего того прогрессивного, что произошло и происходит на Аляске? Какова хозяйственная база этого процесса? Начну с того, что за многие десятилетия основа экономики Аляски не меняется, ею остаются сырьевые отрасли. Истощающиеся месторождения в районе Прадхо-Бей, вероятно, будут заменены или дополнены не менее крупными залежами на северо-востоке. Или залежами природного газа на арктическом побережье, что, впрочем, проблематично. Судя по всему, других самостоятельных товарных производств на Аляске пока не ждут.

Правда, как отмечалось, широкие масштабы приобрела сфера обслуживания. Явление привычное для развитых стран. На Аляске оно особенно сильно выражено: по данным на конец 90-х годов, в этой сфере занято свыше 87% активного населения, заметно больше, чем в среднем по США. Подавляющая часть этой сферы является, как пишут американцы, «сектором поддержки» базовых отраслей, и, следовательно, в финансово-экономическом отношении полностью зависит от этих отраслей, от них кормится.

Некоторая часть сферы обслуживания и доходов от нее связана с внешними источниками. Я имею в виду туризм: в сезон 1998/1999 г. Аляску посетили 1,4 млн туристов, которые оставили здесь около 1 млрд долл. Но как бы ни росли туристские потоки, никак нельзя рассчитывать на то, что Аляска может стать на путь таких стран, как некоторые государства Юго-Восточной Азии, карибские страны или Монако, живущие главным образом на доходы от «развлекательной» индустрии.

Так откуда же берутся средства, обеспечивающие стабильность экономики, очевидное повышение уровня жизни, сохранение социальных привилегий? Средства, как видно из изложенного, немалые, а главное, непрерывно растущие. Если ответить кратко и иметь в виду последние 15—20 лет, то так: путем перераспределения получаемых базовыми, сырьевыми отраслями, точнее, их владельцами, прибылей.

Всего, по нашей оценке, на Аляске фирмы отчисляют в федеральную и региональную казну, а также на социальные нужды по другим каналам (вспомним помощь коренному населению) 40—50%, а может быть и больше, своих доходов, что значительно выше, чем в других американских штатах, и тем более — в России. Мы уже видели, что доходы богачей на Аляске непрерывно падают.

Свидетельством роста участия фирм в финансах штата служит динамика структуры бюджета (таблица). Доля внутренних источников, как видим, значительно выросла при резком уменьшении доли федеральных дотаций.

Бремя помощи штату перемещается таким образом с федеральной казны на частные фирмы. Это вовсе не означает, что Вашингтон перестает активно заботиться о штате. Забота эта — в сохранении привилегий, в специальных программах и трансфертах, особенно в части развития инфраструктуры. Но новые веяния очевидны.

Центральные и региональные власти смогли убедить, а скорее, вероятно, принудить фирмы к достойной плате за эксплуатацию природы, показав, что она справедлива, а главное, неизбежна. По существу, это та самая рента, о которой в России сейчас много говорят, но пока не очень продуктивно⁶.

Возникли новые формы управления финансами. Еще в конце 70-х годов стало известно такое нововведение в экономике Аляски, как резервный кредитный фонд, создаваемый за счет отчислений от доходов добывающей промышленности, прежде всего нефтяной, его назвали Постоянным, иногда именуют Перманентным фондом. Подобные фонды примерно в то же время возникли в других странах сырьевой специализации — Канаде, Кувейте, Объединенных Арабских Эмиратах, позднее — в Норвегии. В 2001 г. в Постоянном фонде Аляски хранилось 28,6 млрд долл., в расчете на небольшое население — внушительная сумма.

Это довольно любопытное новое явление, остановимся на нем подробнее. По своему уставу Постоянный фонд не является казначейским, кассовым органом, функции такого органа на Аляске исполняют другие учреждения. Фонд в общем сберегательный, хотя в отдельных случаях и для определенных целей он может переводить деньги в традиционные кассы. Судя по всему, фонд должен стать помощником, главным образом, в кризисных ситуациях,
а они на Аляске, как и в других периферийных моноотраслевых регионах, довольно часты.

Вспомним депрессию 80-х годов, когда резко упали цены на нефть и 25 тыс. человек потеряли работу. Потрясением была крупная авария танкера у берегов Аляски в марте 1989 г. В 1990—1999 гг. в связи с кризисностью ряда базовых отраслей и связанных с ними сфер обслуживания были потеряны 15,7 тыс. рабочих мест. Безработица на Аляске довольно высока, в январе 2001 г. по штату в целом она составила 7,8%, в глубинках — до 10—13%.

Можно предполагать, что во всех случаях финансово-экономических сбоев, при угрозе банкротств, сильной безработице, какой-то иной социальной или экономической напряженности фонд разными способами, прямо или косвенно, как-то помогает, выручает. По выражению аляскинских экономистов, в случаях «аварийных полетов» фонд обеспечивает «мягкую посадку».

Однако главной статьей расходов фонда является ежегодная раздача населению депозитных процентов с основного его капитала. Это самая публичная, или, как теперь говорят, прозрачная, его функция, которой на Аляске гордятся, в общем-то заслуженно. В 2000 г. подушевая сумма дивидендов составила 1964 долл., в расчете на среднестатистическую американскую семью из четырех человек, что-то около 700 долл. в месяц. По нашим меркам и нашим критериям — совсем неплохая добавка. Хороший пример прямого участия населения в доходах от эксплуатации общенародного природного наследия — мечта восторженных левых экономистов. Есть отдаленное сходство с российскими ваучерами 1992 года — только здесь все без обмана.

Дивиденды составляют до 7—8% годичного душевого дохода населения Аляски, который в 2000 г. равнялся чуть более 300 тыс. долл. Доля эта будет постепенно расти, к 2026 г., когда, по прогнозам, Постоянный фонд достигнет 75 млрд долл., она с учетом роста населения и доходов в целом может составить 15—16%.

В общем, совсем неплохо, но значение социального фактора в государственной финансово-экономической политике штата Аляска куда больше, оно не ограничивается дивидендами Постоянного фонда. Из денег, получаемых бюджетом штата от фирм (2,5 млрд долл. в 2000 г.), доля расходов на социальные нужды намного больше, чем в других американских штатах.

Активизацию политики именно в этом направлении показывает факт создания в 2001 г. на Аляске общественного «Комитета 20», который занимается разработкой программ социального развития штата на ближайший двадцатилетний период. В его составе 15 спонсоров и 36 партнеров из числа деловых, научных, управленческих и общественных организаций. В 2002 г. комитет провел два широких публичных обсуждения своих дел, на январь 2003 г. намечено итоговое собрание. Формально объявленные им цели: «Выявить, каковы в целом жизненные устремления, жизненные ценности аляскинцев; что сделать для стабилизации экономики Аляски и повышения уровня жизни ее населения; что сделать для интенсификации системы образования; что сделать для сохранения окружающей среды и укрепления здоровья людей; что сделать для повышения участия населения в общественной жизни штата».

Удивительный пример социального развития территории, пример, если можно так сказать, накопительной экономики, рассчитанной, скорее, не на сегодняшний день, а на будущее. Вполне соответствует духу известной концепции устойчивого развития.

Аляска шла к новой модели давно. Уже 10—15 лет назад в иностранной печати появлялись материалы под таким аншлагом: «Аляска — самый социалистический штат Америки». Имея в виду Аляску, автор этих строк в 1994 г. опубликовал статью: «Капитализм и социализм: северный выбор»⁷.

В порядке контраста перескочим сразу на никак не социальные дела, которые вроде бы не оказывают прямого влияния на рассмотренные социальные процессы. Сейчас в районе Фэрбанкса (Форт-Грили) строится одна из двух главных баз в новой американской системе противоракетной обороны (НПРО). Это циклопическое сооружение, рассчитанное первоначально на 5 пусковых комплексов антиракет (с дальней перспективой увеличения их числа до 100—120), на несколько лет, видимо, до 2006 г., займет сотни, вероятнее, тысячи рабочих и обойдется (вместе со вспомогательными станциями на острове Кадьяк и Алеутских островах), по разным оценкам, от 20 до 30 млрд долл.

На Аляске, кстати, и без того давно существует мощный военный плацдарм. Россия в начале 90-х годов почти полностью ликвидировала на Северо-Востоке свои военные форпосты, США сделать это на Аляске не пожелали. Сейчас здесь две крупные военно-воздушные базы, армейская база, 54 других военных объекта, гарнизон в 20 тыс. солдат и офицеров; годовой бюджет 1,5 млрд долл. Периодически, если не ежедневно, ведется воздушное патрулирование близ морских границ России.

«Военное население», включая гражданскую обслугу и членов семей военнослужащих, в расчете на все население много больше, чем в других американских штатах. Расширяется и без того разбухшая сфера обслуживания, однако поступательный экономический рост старые и новые военные базы вряд ли могут обеспечить⁸. Вместе с тем новое широкое военное строительство на Аляске настораживает: оно показывает усиление северного, то есть напрямую направленного против России, вектора внешней, точнее, военной, политики США, заставляет вспомнить «полярную экспансию» неприятных времен холодной войны.

Возвратимся к мирным делам. Поиску новых, оптимальных путей развития Аляски серьезно помогает наука. Институт социальных и экономических исследований при Университете Аляски известен глубокими аналитическими исследованиями и обстоятельной информационно-статистической службой. Вероятно, они если не инициировали, то, конечно, способствовали проведению радикальных экспериментов. Имена ведущих институтских ученых Моурхауза, Голдсмита, Фишера, Крузе, Горсача, Стейнера, Тассинга, Кнаппа, Хаскей, Лиск знают на других северах, они много сотрудничали с магаданскими и дальневосточными учеными.

О стремлении максимально приблизить науку и ученых к насущным задачам общественного развития Аляски говорит факт поиска организационных форм сближения с системами образования и прямого учета мнений и интересов населения. Считается, что для слабо освоенных ресурсных регионов это новое направление особенно желательно. Создана специальная рабочая группа (Arctic Science Education. Fairbanks, 2002).

Профессор Виктор Фишер, не только известный ученый, но и выдающийся организатор, бывший сенатор от Аляски, он — пионер советско-американского научного сотрудничества на Севере, заложивший его основы еще в 1973 г. (автор этих строк был одним из первых представителей советской стороны). В знак признания заслуг Фишера в этом отношении в 1994 г. московская Плехановская экономическая академия присудила ему звание почетного доктора.

Позволю себе предположить, что широкие горизонты научных исследований на Аляске и российско-американское научное сотрудничество способствовали появлению в аляскинской жизни чего-то если не прямо похожего на социалистическое, то, по крайней мере, отличного от капиталистического в узком смысле слова. Впрочем, заимствование здесь обоюдное. Вышли совместные труды по теоретическим проблемам экономики северных территорий⁹. Р. Стейнер в мае 2001 г. читал доклад в Отделении экономики РАН в Москве. Сибирские ученые тщательно изучают «фондовый опыт» Аляски¹⁰.

Железная дорога Фэрбанкс—Сьюард

Вообще же путь Аляски исторически не так уж нов. Она пошла по давно проложенной дороге государств так называемого «социального благоденствия», к ним относят скандинавские страны, и прежде всего Швецию. Здесь, как известно, распространены распределительные экономические отношения, коллективистские тенденции, внерыночные связи, государственный патернализм¹¹, частно-государственные кооперативные фонды.

В настоящее время во всем мире происходят довольно радикальные политико-экономические трансформации, значит, и с глобальных позиций аляскинские преобразования не должны казаться столь уж удивительными. Время господства незыблемых догм социально-экономического развития прошло. Вот слова одного из видных европейских политологов: «Сегодня европейцы выходят из забытья и обнаруживают, что оказались на незнакомой дороге. Что это за дорога? На каком ее участке они находятся? И куда она ведет?»¹²

«Фундаменталисты» и «ортодоксы» любого направления в политической экономии давно не в моде. Все чаще говорят о целесообразности, правомерности, по крайней мере, возможности сохранения или внедрения заново моделей, схем, отдельных элементов, близких к социалистическим или социал-демократическим. Под флагом антиглобализма скрывается глубокое недовольство капиталистическим строем вообще. На этот счет есть немало российских и западных исследований.

Выдающийся мыслитель покойный академик Н.Н. Моисеев в своей последней книге¹³ пишет о «компромиссе между свободой и равенством, который я хотел бы назвать социализмом — этой железной необходимости (!) современности». Руководитель секции экономики Отделения общественных наук РАН академик Д.С. Львов: «Ничего — включая институты плановой экономики — не может быть заведомо отброшено в угоду «чистоте» антисоциалистической доктрины, так же как ничто — включая западные методы государственного прессинга экономики — не может быть принято только потому, что фактически применяется в рамках системы, альтернативной социализму». «Достаточно очевидно, что рыночная система хозяйства — не панацея». «Путь, избираемый Россией, должен быть иным, чем тот, по которому идет западная цивилизация сегодня»¹⁴.

Для лучшего понимания проблемы советую прочесть статью известного журналиста М.И. Подгородникова «Недобитый социализм»¹⁵. Социализм не добили в бывшем Советском Союзе, это совсем не удивительно, но то, что он появился в Америке — центре мирового капитализма, на Аляске, — факт действительно поразительный!

* * *

Статья была почти готова, когда я получил книгу хорошо известного в Америке Уолтера Хикла, бывшего (два срока) губернатора Аляски, ряд лет состоявшего министром внутренних дел США (МВД там не полицейское ведомство, оно занято взаимоотношениями федерального правительства и властей штата, а также проблемами природопользования). Книга интересна уже самим названием, нелегко, впрочем, переводимом: «Кризис общественного наследия. Аляскинское решение»¹⁶.

У. Хикл — признанный инициатор нового подхода к решению финансово-экономических проблем северного штата, один из основателей Постоянного фонда. В книге он подводит итоги и выявляет уроки развития Аляски за последние 20—30 лет. Многое из рассказанного выше — в значительной мере реализация идей и организаторской деятельности У. Хикла.

Вот как он описывает достигнутое: «Новая идея состоит в том, чтобы люди Земли сами владели наибольшей частью природного наследия. Наше будущее зависит от того, как мы используем это наследие, — для блага всех или для меньшинства. Здесь, на Крайнем Севере, мы строим свое государство на основе этой концепции. Это — единственное такое государство в мире. Население Аляски через посредство своего правительства владеет большей частью природного богатства, земель, лесов, недр. Не используя при этом ни классический капитализм, ни социализм, мы проложили путь к процветанию, опираясь на общее владение ресурсами».

Звучит слишком патетически, может быть, все чуть преувеличено, — к этому нужно отнестись снисходительно, понять чувства первооткрывателя. Один комментарий: преобразования на Аляске изначально проходили в условиях, в некотором смысле близких к социалистическим — лишь 1% (!) земель, недр, лесов находится здесь в частной собственности, что значительно меньше, чем в других штатах. Это явилось определенным залогом успешного проведения эксперимента; частники не имели возможности активно ему противодействовать. Вообще, организация природопользования на Аляске заслуживает особого изучения¹⁷; сейчас, кстати, в связи с пересмотром его принципов в нашей стране это особенно актуально.

У. Хикл считает, что опыт освоения Аляски может стать моделью для многих стран и регионов, особенно тех, которые имеют сырьевую специализацию. Уже упоминалось о ряде стран, ставших на схожий с Аляской путь. Утверждается также, что по инициативе У. Хикла аляскинский опыт был учтен при развитии ирригационных систем в Непале, рыболовства в Турции, лесного хозяйства в Уганде.

Он слишком часто повторяет, что предлагаемая модель не является социалистической, настолько часто, что становится трудно ему верить. Его подводит издатель книги, который сказал в своем предисловии, что «автор делает трудный выбор между капитализмом и социализмом». Мы
добавим: и идет по этому коридору не очень твердой походкой.

Заслуживает добрых слов сама по себе гражданская, патриотическая смелость У. Хикла, как бы он ее ни прикрывал. По существу губернатор-министр не побоялся принудить монополии щедро делиться своими прибылями, полученными от эксплуатации общенародного природного богатства, с государством, с населением. В разных выражениях, для восприятия россиянина подчас нелегких, У. Хикл признает, что монополии с их корпоративными заботами не могут серьезно думать о глубоких интересах Аляски. «Америка должна измениться», — заключает он в этой связи.

Особенно важно то, что У. Хикл делает ставку на региональные власти, в данном случае власти штата, как на организаторов получения и распределения собранных средств. Но совсем не в том смысле, что они становятся хозяевами, независимыми от федерального центра, а в том, что средства должны идти на укрепление штата, который в ресурсном и геополитическом отношении важен для всей страны.

Бывший губернатор известен как энергичный пропагандист Севера. Немного детский, но примечательный факт: как рассказывают, именно по его распоряжению флажки, вымпелы «Север — это будущее» разбрасывались на аэродромах, в гостиницах, на дорогах Аляски. Ему принадлежат слова: «Аляска, Север — это ребенок, который требует долгих лет неоплатного ухода, но, став взрослым, возместит кредит, если не родителям, то обществу». Если серьезно, то речь идет о том, что на богатейшем Севере оправдан широкий, подчас нерыночный подход к эффективности, окупаемости долгосрочных капиталовложений.

Справедливости ради до’лжно вспомнить, что именно такой подход закладывали советские экономисты-североведы. Близкие суждения можно найти у упомянутого аляскинского экономиста О. Голдсмита, да и у других западных североведов. Группа датских ученых во главе с доктором Лизе Люк напрямую считает «плановую экономику» одним из возможных вариантов развития Гренландии.

В связи с этим У. Хикл допускает возможность осуществления грандиозных хозяйственных и научно-технических проектов, таких как строительство туннеля под Беринговым проливом, переброска части стока реки Юкон в засушливые районы юго-запада США, освоение альтернативных источников энергии — геотермальной, ветровой, приливной.

Это напоминает политику «общественных работ» президента США Франклина Рузвельта в годы великой депрессии 1929—1932 гг. Рузвельт считал, что государство должно брать на себя роль спасателя бедствующих по тем или иным причинам территорий. Кстати, в 1935 г. в рамках программ помощи регионам 200 фермеров из сильно пострадавшего штата Миннесота были переселены на Аляску и явились основателями известных уже нам сельских хозяйств. Но для всего этого президенту пришлось буквально выбивать деньги у монополий.

Окончание следует

¹ Г.А. Агранат. Алмазные грани Якутии//«География», № 31/2002.

² Trends in Alaska’s People and Economy. — Anchorage, October 2001.

³ Alaska. Lonely Planet Travel. Australia — London, 1997.

⁴ Миронова Н.А. Кормовая база животноводства Аляски. — Якутск, 1989.

⁵ «Завтра», № 27/2002.

⁶ См.: Г.А. Агранат. Кто в России богатеет за счет природы?//«География», № 8, 9/2002.

⁷ Г.А. Агранат. Капитализм и социализм: северный выбор//США. Экономика, политика, идеология, № 8/1994.

⁸ Alaska Almanac. Facts about Alaska. — Portland, 2000—2001; «Свободная мысль — XXI», № 6/2002.

⁹ Северная экономика и радикальная реформа. Американский опыт и российские реалии. — Магадан, 1996.

¹⁰ В. Крюков, А. Севастьянова, В. Шмат. Утопическая идея или реальная нужда? — Новосибирск, 1997.

¹¹ Патернализм (от лат. paternus — отцовский, pater — отец) — покровительство. Патернализмом в трудовых отношениях называют систему дополнительных льгот и выплат на предприятиях за счет предпринимателей.

¹² Л.Зидентоп. Демократия в Европе. — М., 2001.

¹³ Н.Н. Моисеев. Универсум. Информация. Общество. — М., 2001.

¹⁴ Д.С. Львов. Экономика развития. — М., 2002; «Свободная мысль — XXI», № 9/2002.

¹⁵ «Литературная Газета», № 27/2002.

¹⁶ Walter J. Hickel. Crisis in the Commons. The Alaska Solution. — Oakland, 2002.

¹⁷ В.П. Пахомов, О.Б. Кужелева. Недропользование на Аляске. — Екатеринбург, 1994.