К Ангкор Вату не зарастает народная тропа

КАМБОДЖА

С.Г. ПАВЛЮК
аспирант кафедры социально-экономической географии
географического факультета Московского государственного университета
им. М.В. Ломоносова

Продолжение. См. № 4, 6, 7/2005

Фото автора

Ангкор и Север

Страна в стране

Национальное шоссе № 6 — едва ли не лучшая дорога в стране. Ровный асфальт, отсутствие ям и выбоин. Шоссе отремонтировали относительно недавно, но ведь отремонтировали. А шоссе № 5, проходящее по юго-западному берегу озера Тонлесап, так и осталось наполовину грунтовым, даже несмотря на то, что оно проходит через второй город страны Баттамбанг и является кратчайшим наземным путем из Пномпеня в Бангкок. Все равно шоссе № 6 куда важнее — ведь оно связывает Пномпень с храмами Ангкора. Приоритеты ясны.
На пути из Пномпеня в Сиемреап туристические автобусы делают остановку в городе Скун. Граждан бывшего СССР он позабавит скульптурой на центральной площади — лубочным подражанием «Рабочему и Колхознице». А всех прочих (да и граждан бывшего СССР тоже) он привлечет экзотической гастрономией.
Главный промысел жителей города — ловля, приготовление и продажа разновидности ядовитых тарантулов, по-кхмерски называющихся а-пинг. У остановившегося автобуса сразу появляется несколько девушек с огромными подносами, переполненными черными телами а-пинг. Членистоногие продаются в жареном виде и по вкусу напоминают курицу²⁰. Кроме того, лапки, брюшко и ядовитые челюсти а-пинга местные жители настаивают на рисовом вине и получают тонизирующий напиток, популярный среди водителей.
Вот и Сиемреап — аванпорт и технический довесок к храмам Ангкора. Здесь несколько сотен отелей — от каморок за два доллара до роскошных дворцов за среднегодовую зарплату россиянина, столько же кафе и ресторанов, немногим меньше массажных салонов и интернет-кафе, где работает половина города. Вторая половина ежедневно садится на велосипед или мотоцикл и отправляется непосредственно в храмы, где так же зарабатывает на обеспечении туристов всем необходимым. Словом, Сиемреап — это не город, а скорее гигантский автосервис, только вместо машины здесь обслуживается турист.
Что же до храмов Ангкора, то это вообще отдельная страна, государство Ангкор. Территория около 200 км² имеет собственную «визу» — входной билет (однодневный — за 20 долларов²¹, трехдневный — за 40 долларов, недельный — за 60 долларов, причем многодневный даже снабжен фотографией владельца), который в любой момент может проверить «иммиграционная служба» — многочисленные сторожа храмов.
Кстати, деньги за выдачу «виз» поступают не в казну Пномпеня, но частным лицам. Да-да, решительно все значимые достопримечательности Камбоджи давно выкуплены у государства частными компаниями. Они платят в казну ежегодный налог, обязуются содержать территорию в чистоте, а памятники в сохранности; и отныне именно они устанавливают здесь правила. Поэтому не стоит считать соотношение Ангкор = отдельная страна лишь художественным приемом.

Ядовитые тарантулы а-пинг — деликатес из города Скун

Владельцем Ангкора является местная нефтяная компания «Сокимекс» (Sokimex), которая, по некоторым сведениям, платит Пномпеню миллион долларов в год. Некоторые так называемые дальние храмы, находящиеся более чем в 30 км от Ангкор Вата, также имеют своих владельцев. Например, недавно некая фирма отреставрировала дорогу к древнейшему ангкорскому храму — Пном Кулен. Теперь вход в храм (хотя официально — плата за использование дороги) стоит 20 долларов.
На огромной территории проживает собственное население — жители многочисленных деревень, чьи лачуги порой стоят в считанных метрах от колоссов древности. Почти все так или иначе вовлечены в обслуживание туристов, хотя в свободное время умудряются и поработать на рисовых полях. Есть здесь и свои «иностранные рабочие» — многочисленные жители Сиемреапа.
Многие камбоджийские особенности, например постоянный мусор под ногами, в Ангкоре не встретить. Можно забыть и о низких ценах — еда здесь будет стоить в два-три раза дороже, а уж про воду, да в жаркий день, и говорить страшно.
Здесь даже есть собственные иностранные зоны влияния: храм Пре Кхан восстанавливали американцы, Террасу слонов — французы, Пре Руп — итальянцы, Байон — японцы. «Каждый храм восстанавливается в зависимости от того, кто финансирует работы, — объяснял мне инженер, участвующий в реконструкции храма Та Сом. — Некоторые склонны применять голландскую технику реконструкции — замену отсутствующих частей цементными репликами. Это довольно дешевый и быстрый метод, успешно опробованный, например, в Борободуре²². Однако работы ведут французы, у которых другая политика: они стараются искать и ставить на место оригинальные детали. Поэтому дело идет так медленно: мы методично копаем землю вокруг храма, извлекая его обломки, собираем их и встраиваем в храм». Действительно, некоторые колонны собраны словно мозаика, и каждый ее кусочек памятен: этот мы нашли вот там, а вот эту часть капители мы искали почти месяц — совсем было отчаялись.
Храмы Ангкора — великое наследие ангкорской цивилизации, что возводила свои удивительные творения с VIII по XII век. Монархи с труднопроизносимыми именами несколько раз переносили свои столицы, благодаря чему отдельные комплексы храмов отстоят друг от друга на многие километры (скажем, от Ангкор Вата до храма Пном Кулен — 50 километров). Окончательно остановились на Ангкоре, где в первой половине XII в. выросли башни Ангкор Вата. А полувеком позднее Джаяварман VII построил миллионный город Ангкор Том, центром которого стал храм Байон о 54 башнях с 216 усмехающимися лицами Будды.

По вкусу ядовитые тарантулы а-пинг напоминают курицу

То было время наивысшего расцвета империи, о котором подробно рассказывают километры храмовых барельефов. А ровно через 250 лет после начала строительства Ангкор Тома наступил конец. В 1431 г., не выдержав натиска тайцев, кхмеры окончательно оставили столицу. Сиемреап переводится как «побежденный Сиамом». Город быстро стал непригоден для жизни: была разрушена его сложная ирригационная система, а сокровища его храмов были утеряны (тайцы вывезли сокровища города в свою столицу Аюттхаю, которая, в свою очередь, была сожжена бирманцами). Ангкор медленно зарастал джунглями, и вскоре о забытом городе остались лишь смутные легенды.
В 1860 г. французский натуралист Анри Муо заблудился в джунглях. Ученого била малярийная лихорадка, смерть казалась неминуемой — единственной надеждой на спасение было выйти к деревне, где ему смогут оказать помощь. Когда Анри увидел огромные храмы, что, казалось, вырастают прямо из джунглей, он подумал, что лихорадка посылает ему галлюцинации. Но то был забытый миром Ангкор — находка настолько фантастическая, что мир упорно отказывался в нее верить на протяжении нескольких веков (описания храмов Ангкора известны с XVI в., но уж слишком сказочными они казались скептикам). Лихорадка все же сломила Анри, он умер спустя год в Лаосе, однако успел переправить рукописи с подробным описанием храмов в Европу. В 1866 г. француз Луи Делапорт сделал зарисовки храмов, и, глядя на его гравюры, общественность задохнулась от восхищения. С тех пор к камням Ангкора не зарастает тропа. Кто-то искал здесь вдохновение (считается, что Ангкор Ват — прообраз города обезьян в «Маугли» Р. Киплинга), кто-то наживу, а кто-то просто приезжал взглянуть на чудо света. С тех пор прошло 150 лет. Мотивы все те же.

Барельеф из храма Бантей Срей

Молодая француженка пишет путевой дневник, сидя в центральной башне Ангкор Вата, откуда открывается вид на позолоченные утренним солнцем джунгли. Пожилой японец медленно обходит внешнюю стену храма, сплошь покрытую барельефами, повествующими о доблестных победах Сурьявармана II, и методично фотографирует их на цифровой фотоаппарат. Укрывшийся в тени немец наносит на холст первые очертания шишкоподобных башен великого храма. Сейчас раннее утро, и храм почти пуст. Первые экскурсионные автобусы еще в пути. Совсем скоро на эспланаде перед храмом будут толпиться сотни людей и стрекотать сотни фотоаппаратов. Пока здесь тихо. Самое время уходить. Отвязываем велосипеды и едем мимо как всегда полного по утру Байона (считается, что храм — лучшая точка для встречи рассвета) в восточные храмы. За спиной гудят первые автобусы и трубят слоны.
Стоит затормозить у любого храма, как к тебе навстречу бросается полтора десятка взрослых и детей. «Миста-а-а, вота-а», «миста-а-а, ю бай фрут?», «си скарф, миста-а». Вода, фрукты, шарфы, деревянные слоны, путеводители — чего тут только не предложат. На энергичные отрицательные жесты торговцы примирительно замечают: «Мэйби лэйта-а» (может, позже).

Отстранив торговцев, наконец удается проникнуть в храм. Но дети не отстают. «Откуда ты?» — спрашивает мою спутницу девочка лет двенадцати. «Из Австралии». — «Столица Австралии — Канберра», — заученно отвечает девочка и гордо улыбается. «А ты откуда», — это уже мне вопрос. «Из России». — «России?» — девочка недоуменно морщит лоб. «Ну это такая маленькая страна между Финляндией и Китаем», — поясняю я.
Впрочем, не все дети такие милые. Подбегает чумазый мальчик и начинает требовать денег. Не получив требуемое, он начинает нас проклинать. С этим мы уже сталкивались — проклятие включает в себя сложные пассы руками, бормотание нараспев и иногда черчение неких фигур на земле. На этот раз, однако, финал процедуры немного отличается. Завершив свое песнопение хриплым выкриком, юный Гарри Поттер выбрасывает вперед руку со сложенной «козой» ладонью. Растопыренные пальцы нацелены прямо мне в глаза... Вечером я слягу с острой болью в глазах, потом, в Москве, врачи констатируют воспаление глазных сосудов.
От первого восхода солнца в Ангкор Вате до последнего заката, который я наблюдал в том же храме, прошло всего три дня. А вместе с тем — целая вечность. Впечатления слились в один большой каменный храм, опутанный корнями вековых деревьев. Можно различить лишь некоторые детали: вот я еду автостопом в «дальний» храм Бантей Срей — 30 км в кабине разваливающегося ЗИЛа. Можно ли себе такое представить: ездить по Ангкору автостопом на советских грузовиках?! Вот я карабкаюсь по крутым ступенькам Ангкор Вата — на башню иначе не залезть, нежели распростершись ниц по ступенькам, перебирать всеми конечностями — воистину, это единственный способ, чтобы подниматься к богам. А вот знаменитый Та Пром, стены которого разрываются джунглями, которые спрутом опутывают постройки. Усмехающиеся лица Байона, бесконечные коридоры Пре Кхана, караван слонов на одноименной террасе и фонтан Пре Ник Пин. И снова — ввинчивающиеся в небо башни Ангкор Вата, освещенные заходящим солнцем. И молодой монах в оранжевых одеждах, стоящий рядом со мной и задумчиво глядящий на древние камни.
Храмы ангкорской цивилизации не заканчиваются «государством Ангкор». Есть несколько комплексов в сотнях километров от Ангкор Вата. Например, затерянный в джунглях Кох Кер — столица Джаявармана IV, Прэахвихеа на границе с Таиландом — предмет давнего территориального спора двух государств. Добраться до них даже сегодня — приключение, мало отличающееся от времен Анри Муо. А уж попасть туда в сезон дождей вообще подвиг. А до недавнего времени это было еще и крайне опасно. Ведь северные провинции — последний оплот Красных Кхмеров²³.
Город Анлонгвэнг вплоть до 1998 г. был столицей некогда могучего движения, здесь же нашел свой конец Пол Пот. Впрочем, турбизнес творит чудеса, и темное прошлое Анлонгвэнга, как и многих других городов страны, отныне превращено в доходную статью. В 2001 г. правительство страны обнародовало целую программу по развитию города как туристического центра на основе памятников, связанных с деятельностью Красных Кхмеров. К слову, такие же программы имеют и некоторые другие города страны (например, Такео), да и в самой столице продажа билетов в музей геноцида Туол Сленг (школа, превращенная при режиме Красных Кхмеров в тюрьму) и на Поля Смерти (место казни тысяч кхмеров) приносит неплохой доход. Этика уступает место деньгам.

Вход в каменный храм Ангкор Вата охраняют львы

У меня были планы посетить дальние храмы, но болезнь заставила от них отказаться — повторить судьбу Анри Муо я был не готов. Пришлось отказаться от привычного автостопа и ехать в Бангкок на автобусе. Круг замыкался. Пройдя под массивным зданием казино в Пойпете, я получил выездной штамп и попал в подзабытый уже Таиланд. Время стремительно полетело вперед. Я с удивлением смотрел на тайцев, казавшихся мне необыкновенно стройными и высокими после низкорослых кхмеров. С изумлением — на современные автострады, где автобус мог ехать со скоростью 100 км/ч. А когда на землю пала ночь, я вновь увидел свет — электрическое и неоновое сияние небоскребов Бангкока.
Я вспомнил, что живу в XXI веке, что в мире есть метро и телевидение. Рассеянно посмотрев на пеструю толпу туристов со всего мира на улице Као Сан, я отправился в тот самый отель, где почти три месяца назад смотрел церемонию открытия олимпиады в Афинах. Сегодня собравшиеся перед экраном смотрели футбольный матч чемпионата Италии «Милан» — «Интер». «Мы пересекаем полмира, чтобы смотреть те же фильмы», — вспомнил я слова главного героя книги А. Гарланда «Пляж». «Не только за этим, — мысленно ответил я ему, — сутки назад я наблюдал закат в Ангкор Вате».
И уселся смотреть футбол.

²⁰ Почему-то всё экзотическое мясо напоминает курицу.
²¹ Для сравнения, месячная виза Камбоджи также стоит 20 долларов.
²² Борободур — храм VIII в. на острове Ява, Индонезия.
²³ Забавно, что попадание в Прэахвихеа с камбоджийской стороны предполагает не менее недели медленной езды по практически непроходимым дорогам, а с таиландской к храму подведено асфальтовое шоссе. Сегодня доступ в храм с таиландской стороны закрыт, но если положение изменится, то путешественник потративший неделю на борьбу с бездорожьем и малярийными комарами, добравшись наконец до храма, будет вознагражден видом толп туристов, лезущих ему навстречу от стоянки комфортабельных туристских автобусов.

Ноябрь 2004 г. — январь 2005 г.