27—28 января в Москве на базе Современного гуманитарного университета прошла Всероссийская конференция «Единый государственный экзамен в российской системе образования». Настоящая статья подготовлена по материалам выступления 28.01 на секции «Содержание контрольно-измерительных материалов ЕГЭ» (руководитель секции — академик РАО, д. п. н. А.М. Абрамов).

Единый государственный экзамен накануне выбора:
СТАТЬ МЕРТВОЙ ИЛИ ЖИВОЙ ВОДОЙ
для российского географического образования

С.В. РОГАЧЕВ

Раньше было просто критиковать ЕГЭ. Авторы тестов поначалу словно бы сами задались целью дискредитировать замысел: десятки некорректностей, двусмысленностей, нарушений логики, прямых ошибок и глупостей в формулировках. Поэтому доказывать нецелесообразность единого госэкзамена людям, способным внимать голосу разума, было и не нужно: разве может быть хорош экзамен, если «не соответствуют» сами экзаменаторы.

Между тем доля плохих заданий в публикуемых вариантах ЕГЭ из года в год уменьшалась. И в сборнике контрольно-измерительных материалов по географии на 2005/2006 г.* практически не удается найти вопросов, подлежащих безоговорочной дисквалификации.

Сказанное, однако, само по себе не означает, что тесты образца 2005/2006 г. хороши. Ведь одежда без дырок — вовсе не обязательно хорошая одежда. Отсутствие прорех — лишь одно из требований обыкновенно предъявляемых к одежде, которую нам хотелось бы носить. Но вот почему внешне добротная одежда хороша или плоха, объяснить непросто. Тут же будет выдвинут контрдовод: «На вкус, на цвет товарища нет». И все-таки, коль скоро речь идет о едином экзамене, стремиться к некоему вкусовому общегражданскому «товариществу» нужно.

Что контролируют тесты, содержащиеся в подборке? На первый взгляд, знания. Но при более детальном рассмотрении видишь, что это не столько знания, сколько сведения. Даже рекламируемая «часть 3», содержащая задания якобы на понимание, на объяснение, — тоже в основном на информированность/неинформированность. Вот, например, вопрос о причинах малой врезанности речных долин на Кольском полуострове. Читал в учебнике о причинах — ответишь, не читал — вряд ли на голом месте за несколько минут сгенерируешь идеи о причинно-следственных связях, к которым наука, накапливая багаж наблюдений, шла веками.

Таким образом, многие задания части 3 отличаются от «более простых» (в частях 1—2) примерно так же, как предложение со сказуемым отличается от назывного предложения. Для решения «простого» вопроса нужно помнить название, примерные число или координату и т.п., для «повышенной сложности» — помнить сентенцию. Таких же заданий, где школьнику действительно нужно провести самостоятельные наблюдения над некоторым массивом данностей, проанализировать их и самостоятельно установить причинно-следственные связи, выявить зависимости, пока очень мало, и они слабоваты.

Плохо ли то, что сделано? Конечно, нет. Эти тесты и задания очень хороши как элементы экспресс-контрольных работ по разделам школьных курсов и курсу в целом в рамках действующих программ. Но опять же вернемся к вопросу, что они проверяют и выявляют. А выявляют они, в сущности, вот что: изучался ли курс в школе, был ли педагог достаточно требователен, когда заставлял заучивать те или иные сведения и фразы. Хороший результат? Для контролирующих органов — конечно. А что выявляется в ученике? В основном вот что: обнаруживал ли он готовность учиться, ходил ли на уроки, читал ли учебник, выучивал ли заданное. То есть то, что называлось раздражающим многих детей словом прилежание. Некоторые психологи расширяют этот результат до понятия «обучаемость». «Обучаемый — значит годится для поступления в вуз». Но такую обучаемость можно с не меньшим успехом контролировать, предлагая детям в течение нескольких дней запоминать многозначные цифры, бессодержательные сочетания букв, наборы абстрактных фигур и т.п.

А мы все-таки несколько лет учили детей географии и проверяем результаты этого обучения. Так что же должны показывать здесь тесты? Страна (налогоплательщики) вправе ожидать следующего: единый госэкзамен должен показать, овладел ли вступающий в жизнь гражданин суммой знаний и умений из нашего предмета, всерьез необходимых для дальнейшей жизни и для позитивных взаимодействий в обществе. Подчеркнем слова «всерьез необходимых».

Если есть сумма знаний и умений, то может быть и разность. Вычитая те или иные знания из суммы, мы можем установить, серьезно ли сумма при этом пострадала, всерьез ли были необходимы вычтенные биты и байты информации. Я поставил эксперимент над собой: начал понемногу вычитать из себя сведения, которые необходимы для решения заданий ЕГЭ.

Вот я представил себе, что не знаю, какая страна занимает второе место в мире по поголовью крупного рогатого скота. Почувствовал ли я себя хуже? Немного да, но тут же вспомнил, в каком справочнике и на каком сайте в Интернете я найду ответ на этот вопрос, если он передо мной когда-нибудь в жизни реально встанет, и успокоился.

Вот я вычел из себя информацию о том, где (на Ангаре или на Енисее) стоит самая крупная в России ГЭС. Несолидно, конечно, для меня, дипломированного экономико-географа. Но тут я вспомнил, что
в эксперименте я не географ, а одиннадцатиклассник, и чувство неловкости сразу прошло: пока я закончу вуз и начну работать на такой работе, где это знание будет для меня важно, наверное, построят еще какую-нибудь, глядишь, и более крупную станцию.

Вот я «забыл», чьей колонией первоначально был Камерун. И тут же ощутил жгучий стыд: как я мог — я, много лет занимавшийся Тропической Африкой! Но как только, по условиям эксперимента, я вылез из шкуры географа-африканиста, стыд мой напрочь прошел. Ведь я знаю, что, открыв любой общедоступный справочник, я всегда смогу восполнить этот пробел в моих знаниях**.

Почти без потерь для собственного достоинства я вычел из себя почти все ответы знаменитой части 3 (той самой, якобы объяснительно-рассуждательной).

Искренне жалко мне было расставаться лишь со способностью ответить на некоторые тесты части 1: если бы я не сумел определить координаты заданной точки, не указал бы направление на север или не нашел на карте Архангельск с Владивостоком, тогда бы мне было по-настоящему стыдно. Даже если бы я осознавал себя не человеком, тридцать лет занимающимся географией, а семнадцатилетним выпускником моей школы на московской улице Достоевского.

В итоге, изъяв из себя более 75% сведений из всех пяти опубликованных вариантов ЕГЭ, я с удивлением обнаружил, что лишь чуть-чуть ухудшился как профессионал, почти не потерял в весе как культурный человек и понес лишь символический урон как среднестатистический житель России.

Вопросы по географии, увы, оторваны от реалий общества и действительных познавательных потребностей формирующейся личности. Когда я говорю об этом с коллегами, причастными к разработке ЕГЭ, они улыбаются: «А это не наше дело. Наше дело — провести контроль и измерение усвоения существующего программного материала. По стандартам, по учебникам».

Вот мы и пришли к исторической значимости ЕГЭ. В нем, как в оптическом фокусе, отразилась нищета наших школьных географических программ. Всё, что сколько-нибудь формализуемо, членораздельно выражаемо, на поверку оказывается набором не очень-то нужных среднестатистическому молодому человеку сведений. Не требующихся для действий, не нужных для самооценки, не помогающих, не гармонизирующих личность с действительностью.

Ни выпускник не чувствует неловкости от незнания этого. Ни общество не ощутит неудобств, приняв в свои ряды такого человека. Ни мы, положа руку на сердце, не будем ругать ребенка (примерьте на своего), который не знает и знать не хочет, почему в Магнитогорске был построен завод азотных удобрений или почему реки Лабрадора мало врезаны в земную поверхность.

Тесты ЕГЭ — как шарж на действующие программы. Но шарж именно дружеский. Контролировать наше печальное географическое образование явились не независимый аудитор по имени Национальное самосознание или Общественная потребность, не гражданская «прокуратура». Пришли свои, давно уже со всем свыкшиеся ревизоры. И продолжается на новый лад старая песня: учиться в школе — чтобы сдать ЕГЭ, сдать ЕГЭ — чтобы поступить в вуз, учиться в вузе — чтобы получить диплом, дающий право на занятие должности. А там уже начинать жить вне зависимости от благоприобретенных и благозаброшенных знаний. Образование ради образования. В принципе, и такое образование небесполезно: любое обучение (хоть рассказывай о Земле на трех китах) что-то развивает, что-то пробуждает, что-то дает. Но кпд образования, в котором главной мотивацией становится сдача ЕГЭ, а ЕГЭ делается по программам, написанным потому, что это стояло в плане работы, да еще под это дали грант № ..., низок.

Сейчас перспектива ЕГЭ рисуется как фатальная бифуркация. Единый экзамен может стать закрепителем существующего содержания школьной географии и создать такой засор, который надолго затормозит необходимые и давно назревшие перемены (ведь победивший охранительный ЕГЭ по рукам и по ногам свяжет умного учителя, который, принимая программы к сведению, работал-то по-настоящему***).
А может стать мощной помпой, которая радикально прочистит всю систему географического образования в школе. Для этого нужно лишь подойти к формированию вопросов ЕГЭ с другой стороны: не от замшелых учебников, а от реалий географического самосознания общества и от действительно существующей необходимости в этих знаниях, от их воспитательной и гражданской функции, от востребованности****.

Каждый мало-мальски развитой человек может назвать некоторый набор географических объектов, реалий, мыслей, императивов, о которых он скажет: «это странно не знать», «этого стыдно не знать». На основе умного массового опроса можно создать частотную шкалу «престижности» тех или иных географических знаний в нашем реальном обществе. Следует ли, например, российскому гражданину знать о существовании Москвы? а Владимира? а Ключевской Сопки? а...

Во множестве профессий в большей или меньшей мере используются географические навыки. Они используются и в быту. И можно создать своеобразную частотную шкалу востребованности географических умений. Полезно ли, например, научить в школе каждого набрасывать план «Как пройти?». Многим ли в реальной жизни оказались полезными (и в каком объеме) картографические проекции?

В ходе самообразования люди пользуются множеством источников географической информации. И можно создать тезаурус этих источников, причин обращения к ним и несложных методов извлечения информации. Можно создать и шкалу типичных географических заблуждений, непониманий и дефицитов знаний, потенциально опасных для современного общества и требующих коррекции в образовательном процессе. Вот на это бы направить хотя бы часть ЕГЭ-средств, которые пока расходуются в основном на пиявочную работу: выкачивание тестовых формулировок из морально отмирающей учебной литературы.

Если содержание ЕГЭ перестанет быть вторично-охранительным, а будет исходить из реальных общественных ценностных шкал и здравого смысла, это заставит соответствующим образом переориентировать всё содержание образования. И тогда сдавший экзамен будет действительно достоин аттестата гражданской географической зрелости.

А составители ЕГЭ по праву смогут считать себя полезными членами общества. Тем более что методика составления тестов без ошибок ими уже наработана. Осталось лишь концептуальное осмысление.

* Единый государственный экзамен: география: контрол. измерит. материалы: 2005—2006/Под общ. ред. Г.П. Аксакаловой; М-во образования и науки Рос. Федерации, Федерал. служба по надзору в сфере образования и науки, Федерал. ин-т пед. измерений. — М.: Просвещение, 2006. — 109 с. Редакция «Географии» благодарит издательство «Просвещение», направившее нам экземпляр этой брошюры. Часть заданий, вошедших в эту брошюру, приведены в статье Л.Е. Перлова, напечатанной в № 3/2006.

** Вовсе не хочу этим сказать, что голову от сведений нужно освобождать. Напротив, никакое знание не бывает лишним. Когда я с «камерунским» тестом из ЕГЭ обратился к аудитории (где, кроме меня, не было географов), я был уверен, что никто на него не ответит и это поможет мне продемонстрировать «общегражданскую не-важность, инвалидность» содержания многих тестов. Но сидевший в первом ряду химик, профессор МГУ Г.В.Лисичкин тут же отреагировал: «Германской». Встреча с человеком широких познаний всегда приятна. Да и наша, географическая, дисциплина в школе, конечно, во многом информационная. В отличие от математики или физкультуры, которые строят мозги или тело, мы в основном информируем. Вопрос, однако, в том, какая информация — первоочередна, безусловно необходима, непременно требует хранения в оперативной памяти, какая — факультативна, а какая — справочна. Многие вопросы ЕГЭ, к сожалению, построены именно на апелляциях к справочным сведениям. В этом не было бы ничего плохого, если речь шла о тестовой контрольной по разделу курса: знание некоторой доли справочных сведений показывает, насколько ты ориентируешься в массиве, в проблематике. Но на итоговом, едином, государственном, торжественном экзамене, венчающем собой многотрудный процесс обучения и дающем путевку в жизнь, ученик вправе ожидать, что с него спросят подлинно важное, что здесь настанет момент истины, что Родина захочет услышать от него нечто вроде географического символа веры или великой ектеньи. Но нет, вместо праздника разума ему предлагают канцелярский лист из многих-многих малозначащих мелочей. Если это способ готовить детей к предстоящей жизни в бюрократическом государстве, то решение найдено удачно.

*** На место былого незамысловатого, но правильного по сути лозунга, украшавшего кабинеты географии: «Знай и люби свой край», в духе времени будет повесить: «Знай ЕГЭ».

**** Любопытно, что о тех же в сущности проблемах говорили на конференции выступавшие и от других предметов. Математик А.М. Абрамов: «Таких задач, как в 3-й части ЕГЭ, не бывает в реальной математической деятельности; они искусственные и рассчитаны на то, что ученик должен найти спрятанную в них “хитрость”». Словесник-методист З.Н. Новлянская: «Главное в обучении литературе — ценностно-смысловая область. А существующие тесты ЕГЭ не имеют к ней никакого отношения». Физик А.Р. Зильберман: «Тесты ЕГЭ проверяют оторванные от жизни вещи. Какова цель обучения физике в школе, при анализе тестов остается неясным». Химик Г.В. Лисичкин привел анекдотический пример из одного из вариантов ЕГЭ. При решении вопроса: «В каком ведре нужно растворять медный купорос?» — нужно было выбрать вариант ответа: «В серебряном». Жизненно, реалистично.