МЕТЕОРОЛОГИЯ

Атмосферный фронт
(домашняя модель)

Душ теплый, и я полощусь долго. У меня установлен водогрей с большущим баком. Однажды как-то мне повезло сделать особенно удачную брошюру; кажется, для фирмы «Шелл», — сам знаю, согласен, что это сплошная проституция, — но они заплатили уйму денег, и тогда я установил у себя водогрей на пятьсот литров. Это очень много. Можно полоскаться под душем до бесконечности. Я и полощусь. Но когда я наполощусь, газета на столе оказывается мокрой, мокрой насквозь, хоть отжимай. Объясняется это тем, что массы холодного воздуха, хлынувшие из спальни, сталкиваются с теплым воздухом большой комнаты и кухни, от этого возникает узколокализованная область резко пониженного давления как раз над кухонным столом, в течение нескольких минут здесь сверкают молнии и гремит гром, затем проливается дождь, он моросит мелкими, почти невидимыми каплями, но все же это настоящий дождь — H₂O, то есть вода, а вода течет и несет перемены. Я почти всегда забываю за-крыть эту дверь. И почти каждый день названиваю в «Афтенпостен»* с жалобой на мокрую газету.

Эрленд ЛУ
Лучшая страна в мире. 2001.
Пер. с норв. И. Стебловой

* «Афтенпостен» («Вечерняя почта») — одна из наиболее известных норвежских газет.

Движение атмосферы

Ветер, скажешь ты, — не что иное, как воздух в движении. Но все же ветер — таинственная сила, которую встречаешь повсюду. Он не имеет тела, но ведет себя как живое существо, кидаясь вперед невидимым быком, широкой полосой подметая улицы, летя скорым поездом, отвергая все законы земного притяжения, кружась на своем пути в бешеном вальсе с домами, животными, вырывая с корнями деревья.

Самого ветра не увидишь, заметишь только по движению травы, деревьев, воды, облаков. Он там, и в то же время его там нет, ведь его не поймаешь в ладони, лишь почувствуешь, как он течет между пальцами.

Вот он решил порезвиться возле тебя, смотри, как он то усиливается, то утихает, то заполняет собою все вокруг, то бесследно исчезает, ветер без лица и без губ, но слышен его шепот, свист, вой: это музыка для танцующих на волнах с развевающимися волосами и длинными шлейфами из осенней листвы.

Да, ветер — божество, невидимое, но вездесущее, а может быть, и всемогущее: ты постоянно чувствуешь его силу, подчиняешься его воле, удивляешься его неисчерпаемости, внезапным исчезновениям и появлениям:

ветер, такой долгожданный в знойные дни и такой опасный в своей необузданной ярости, прихотливо уничтожающий все неугодное ему, ветер, прилетающий с дождем или песком вместо дождя, очищающий пространство для солнечных лучей, ты можешь посвистеть ему, как в старые времена свистели моряки, но появится он или нет, никто не знает; ты можешь пойти на его поиски,, но ждет тебя удача или нет, никто не знает; никто не знает, где он дремлет сейчас, на берегу моря или в тихом, молчаливом лесу; где ветер рождается и умирает — вечная тайна.

Артур ЛУНДКВИСТ
Глядя в текущую воду. 1978.
Пер. со шведск. С. Стяжкиной

Сухмень

А вечером истомно пахнет гарью,
За сизым лесом пышет небосклон:
Опять сулит на завтра желтотравью
Все тот же утомительный циклон.

И сосны будут совещаться глухо
С обрывками ползучих облаков
Всю ночь, всю ночь, и будет биться муха,
Жужжа и жалуясь, в оконное стекло.

Постукивает дятел деловито;
Камфарный запах хвои и грибов;
Стальная Волга кажется сердитой,
И мрачны лысины пожухнувших лугов.

В июле, утром палевым и зябким,
В урочный час тоскует пароход:
С надречной мглой дымок играет в прятки,
И — тонкий вопль над немотою вод.

Какая невеселая отрада —
Жить в этих опаленных деревнях,
Гонять в бестравье алчущее стадо
И плакать на обветренных полях.
И на земле такие же морщины,
Как на лице у здешних стариков.
Не оттого ль извечная кручина,
Что не запомнят незасушливых годов.

У этих стариков недоумелых —
Исконная покорность и испуг.
Одна печаль — полей осиротелых,
Неисцелимая привычка и недуг.

В одной земле — вся жизнь и все желанья,
И не понять отважных сыновей —
Какая власть, какие ожиданья
Уносят в город с дедовских полей.

И ночью ткут опасливую думу
О знаменьях неведомой войны
И шепчут в печку домовому-куму:
Не насылал недобрые бы сны.

Клавдия Лаврова
1920-е годы

Засуха

Земли перекалялась нагота,
и горизонт вкруг города был розов.
Повергнутое в страх
                      Бюро прогнозов
осадков не сулило никогда.

Белла АХМАДУЛИНА
Сказка о дожде. 1962

Дождь

Теодолитам нынче — отдых сладкий,
Дождливые явились облака.
А нам не сладко. Снова у палатки
Прорвалась крыша, протекли бока.
Дождь обнаглел.
В прорехи так и целит.
И как помочь? И что ему сказать?
Он добрый, теплый,
                              травы мягко стелет,
Но ох как нам не мягко будет спать!

Александр РОМАНОВ
1977

Норд-Ост

Сегодня с отсветом трагическим
Каспийский ветер —
          яростный норд-ост —
Мне показался
          вестником магическим
Надземных бурь,
          грозящих тверди звезд.
Он звал меня
          к последнему сужденью,
К слиянию понятий всех времен,
Он возвещал о светопреставленьи
Обрывками заоблачных знамен.

Казалось, мощь неистового Каспия
Перекликалась с гулом тех часов,
Когда упала Атлантида на спину,
Чтоб слиться
           с тенью мертвых голосов.

Я натиск бури выдержал стоически,
Не отступив от жизни ни на пядь.
И снова — свет,
           и снова гимн лирический,
Который будет все века звучать.

Рюрик ИВНЕВ
Норд-Ост. 1966

Смерч

Саня не верил глазам своим: только что шли по живому и аккуратному, весело и чисто стоящему, как всегда, на перевале лесу, и вдруг... Отсюда, где они остановились, и докуда-то дотуда впереди, где это кончалось, огромной и неизвестно сколько длинной полосой вправо и влево все было снесено какой-то адской, чудовищной силой. Деревья, наваленные друг на друга, высоко вверх задирали вывороченные вместе с землей гнезда корней, топорщились сучьями с необлетевшей еще желтой хвоей, валялись обломками, треснувшими вдоль и поперек. Таких завалов Саня и представить себе не мог. То, что не выворотило с корнями, — больше всего это были ели и кедры, — обломало, оставив уродливо высокие и расщепленные пни, стоящие в причудливом и словно бы не случайном порядке. Только кое-где уцелел подрост, и его зеленая хвоя и зеленые листья, уже осмелевшие и продирающиеся вверх, казались среди этого общего и чересчур наглядного поражения неуместной игрой в продолжающуюся жизнь.

— Но что это?.. Что тут было? — едва опомнившись, спросил Саня.

— Смерч, — сказал Митяй.

— Какой смерч?

— Такой, с Байкала. Больше неоткуль. Я сам впервой такую разруху вижу. В прошлом году с отцом твоим по ягоду так же пошли — все нормально. А осенью я по орех... Может, главно, первый и увидал. Ты пойди погляди, до чего ровно с этой стороны обрезал. Как отмерено.

Саня прошел и посмотрел: граница между повалом и живым, стоящим лесом действительно была на удивление ровной, хотя и с зазубринами — куда бросало с обреченной полосы деревья.

— Этак и убить могло, — угрюмо заметил дядя Володя, исподлобья озирая поверженный в беспорядке лес.

Митяй засмеялся — Сане послышалось, не без злости:

— Могло? Да тут не могло не пришибить, когда бы ты на ту пору тут оказался.

Валентин РАСПУТИН
Век живи — век люби. 1982

Микроклиматы

1

Построен город
     на большой горе, —
Он недоступен зною и жаре,
Но если город возведен
                      в низине,
Прохлады в нем не будет
                      и в помине.
Открытый с юга,
      не прикрыт горами,
Он опален горячими ветрами.
Подвержен он
      внезапным холодам,
Когда доступен северным ветрам.
Распахнут с запада
                      и тяжек окоём,
Открыт с востока —
       легок воздух в нем.

2

Подует с моря — теплоту несет
Восточный ветер. И наоборот —
Коль с моря ветер
               западный подует,
Тяжелым воздух
               и прохладным будет.
Ветр с юга теплой влагой наделен,
Гниенье соков ускоряет он.
От северного ветра —
               снег с дождем,
И кроется причина кашля в нем.
Так испокон ветров чередованье
Погоды вызывает колебанье.

3

Туманна местность около болот,
И в почве у нее избыток вод.
Мизадж* там влажный
                         летом и зимою,
Где водоемы с пресною водою.
В пустыне каменной,
                         среди солончаков,
Сух воздух, не увидеть облаков.
На ощупь выявляются мизаджи:
Горячий, стылый, и сухой,
                          и влажный.
Они — в природе,
                          в смене лет и зим,
В том, где растем,
                 и что вокруг растим.

Абу Али ибн СИНА
(Авиценна; 980—1037)
Из «Поэмы о медицине».
Пер. с араб. Н. Стрижкова и Р. Фархади

* Мизадж — сочетание элементов.

Буря (Карпаты. Гуцульщина)

Был горячий день. Игрец* ушел во мглу. Над землей стоял пар, а от Черногоры** беспрестанно бежали тучи и лились дожди, освещенные с одной стороны солнцем. Так парило, что Палагна ни за что не полезла бы на вершину, если бы не приснился ей сон, предвещавший скотине недоброе. Она хотела проведать коров в лесу. Вокруг нее горы дымились во мгле, словно закипели горные потоки, и от них валил пар. Внизу шумел Черемош***. Ему жестко было лежать на скалах, и он перескакивал с камня на камень. Но едва успела Палагна взобраться наверх, как с Черногоры махнул крылом ветер и закачались деревья. «Не было бы бури», — подумала она и обратилась лицом к ветру. Ну, так и есть... Там клокотала тяжелая сине-белесая туча. Казалось, сама Черногора поднялась в небо, готовая опуститься на землю и все раздавить. Ветер бежал впереди нее и расталкивал пихты, а горы и долины почернели сразу, как после пожара. Нечего было и думать идти дальше. Палагна спряталась под шатром пихты. Пихта скрипела. Издалека мягко катился гром; тени стремительно бежали по горам, смывая краски, а высокие пихты сгибались вдвое на далеких вершинах. «Еще град выпадет», — пугалась Палагна, плотно запахивая безрукавку.

А над головой уже шумело. Там, на Черногоре, где-то по замерзшим озерам колдуны кололи лед, и души казненных собирали его в мешки и мчались с ними по тучам, чтобы рассыпать лед над землей. «Погибнут покосы, засыплет их льдом, и заплачет голодная скотинка», — думала горько. Но не успела окончить мысли, как ударил гром. Зашатались горы, пихты склонились до самой земли, земля поднялась, и все завертелось в вихре. Палагна едва успела ухватиться за ствол и, словно сквозь туман, увидела вдруг, как карабкался на гору какой-то человек. Боролся с ветром, расставлял ноги, хватался руками за камни и все лез наверх. Вот уже он близко, согнулся вдвое, бежит и, наконец, стал на вершине. Палагна узнала Юру.

«Наверно, за мной...» — испугалась Палагна. Но Юра, по-видимому, ее не заметил.

Стал лицом к туче, одна нога вперед, и скрестил руки на груди. За-прокинул бледное лицо и вонзился хмурым глазом в тучу. Стоял так долгое мгновенье, а туча шла на него. И вдруг резким движением он бросил кресаню**** на землю. Ветер сейчас же сдул шляпу в долину и подхватил длинные волосы Юры. Юра тогда поднял к туче палку, которую держал в руке, и крикнул в синее клокотанье:

— Стой! Я тебя не пускаю!..

Туча подумала немного и метнула в ответ огненную стрелу.

— Ой! — закрыла Палагна глаза рукой, когда рассыпались горы.

Но Юра твердо стоял, и кудри извивались над его головой, как змеи в гнезде.

— Ага! Ты так! — крикнул Юра туче. — Тогда я сотворю заговор. Я заклинаю вас, громы великие и малые, тучи и тучки, я приказываю тебе, непогода, уходи налево, на леса и воду... Иди, разлетись, как ветер по свету... Разбейся и рассыпься, силы твоей тут нет.

Но туча только презрительно моргнула левым крылом и начала поворачивать направо, к лужкам.

— Несчастье! — сжала руки Палагна. — Начисто погубит сено...

Однако Юра не думал сдаваться. Он только больше побледнел, только потемнели его глаза. Когда туча двигалась направо — и он шел направо, туча — налево, и он — налево. Он бегал за нею, борясь с ветром, размахивая руками, грозил палкой. Он вился, как вьюн, по горе, заставляя тучу повернуть, мерялся силой с нею, спорил... Вот-вот, еще немного, еще с этого края... Ощущал в груди силу, метал глазами молнии, вздымал руки в небо и творил заклинанья. Ветер развевал на нем безрукавку и хлестал его грудь, туча ворчала, расплескивала гром, била в глаза дождем, вздрагивала над головой, готовая упасть, а он, весь в поту, едва переводя дыханье, метался по вершине в неистовстве, страшась потерять последние силы. Чувствовал, что уже слабеет, что в груди пусто, что буря рвет голос, дождь заливает глаза, туча побеждает, и уже с последним усильем поднял к небу короткую палку:

— Стой!..

И туча внезапно остановилась. Удивленно подняла край, встала, как конь, на дыбы, заклокотала от скрытого гнева, отчаяния, бессилия и уже просила:

— Пусти! Куда мне деться?

— Не пущу.

— Пусти! Погибаем! — жалобно кричали души, сгибаясь под тяже-стью переполненных градом мешков.

— Ага! Теперь ты просишь!..
Я тебя заклинаю, ступай в безвесть, в пропасть, где конь не ржет, корова не мычит, овца не блеет, куда ворон не долетает, где христиан-ского голоса не слыхать... Туда отпускаю тебя...

И удивительное дело — туча подчинилась, покорно повернула налево и развязала мешки над рекой, засыпав частым градом каменный берег. Белая завеса за-крыла горы, а в глубокой долине что-то клокотало, ломалось, глухо шумело.

Пер. с укр.

* Игрец — хребет в Карпатах.

** Черногора — карпатский массив, к Черногоре принадлежит и высшая точка Украины — Говерла.

*** Черемош — правый приток Прута.

**** Кресаня — гуцульская войлочная шляпа.