Почему мы не победили

Об итогах Международной олимпиады
по географии в Австралии

А.С. НАУМОВ
канд. геогр. наук, доцент географического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова,
научный руководитель сборной команды России
на Международной олимпиаде по географии

28 июня — 3 июля в городе Брисбен в Австралии проходила IV Международная олимпиада по географии. Это соревнование проводится раз в два года под эгидой Международного географического союза (IGU). Согласно правилам, в нем принимают участие школьники (по-английски — students; в дальнейшем читателю станет ясно различие между значениями этого слова по-английски и по-русски) в возрасте от 16 до 19 лет, в том числе выпускники школы (опять несоответствие с английским термином, в правилах олимпиады сказано — high school), еще не приступившие к занятиям в университете. В этом году олимпиада была приурочена к Региональной конференции IGU.

В брисбенской олимпиаде приняли участие 93 представителя 23 стран: Австралии, Белоруссии, Бельгии, Болгарии, Великобритании, Венгрии, Германии, Китая, Латвии, Литвы, Мексики, Нидерландов, Новой Зеландии, России, Румынии, Саудовской Аравии, Сингапура, Словакии, Словении, Тайваня, Финляндии, Чехии, Эстонии. К сожалению, ни один из четырех членов российской сборной — Вера Ефремова (Стерлитамак, Башкортостан), Дмитрий Лосик (Балашиха, Московская обл.), Иван Прохоров (Мурманск), Ренат Темиргалеев (Оренбург) — не оказался в числе призеров. В общем командном зачете наша команда далеко от пятерки лидеров — сборных Польши, Эстонии, Румынии, Нидерландов и Австралии (все члены этих команд завоевали медали). Примерно на одном с нами уровне по общему зачету сборные Германии и Китая, а позади — только Тайвань, Белоруссия и Саудовская Аравия.

Всего за выполнение заданий в трех турах олимпиады каждый участник мог получить до 100 баллов: 40 — в теоретическом (written test), 40 — в полевом (fieldwork test) и 20 — в мультимедийном (multimedia test). Насколько сложной была борьба, можно судить по раскладу баллов в каждом туре.

За «теорию» сборная России получила 16,22 балла, лидировали Нидерланды и Польша с 27,44 и 27,11 балла соответственно. Всего рубеж в 20 баллов преодолели 14 стран. За полевой тур у команды России 16,56 балла. У лидеров — сборных Румынии и Нидерландов — соответственно 28,38 и 28,13 балла. Лучше всего российская сборная проявила себя в мультимедийном тесте: 15,67 балла из 20 возможных — в первой десятке и всего на 2 балла меньше, чем у лидеров — поляков (у них 17,83).

В личном зачете двое членов российской сборной, Ренат Темиргалеев и Вера Ефремова, набрали соответственно 54 и 53 балла из 90 возможных и были примерно в середине ранжированного списка. У абсолютных лидеров — Яцека Прочняка и Якуба Редлицкого из Польши — 76 и 75 баллов. Кроме них, золотые медали получили шестеро, в том числе двое членов сборной Румынии, двое — Эстонии, один (вернее, одна, это девушка) — Нидерландов и еще один поляк. У последнего из награжденных бронзовыми медалями, члена сборной Литвы — 57,64 балла, всего на 3 больше, чем у Рената.

Почему же нас опередили команды многих стран? Этот вопрос мы обсуждали со вторым руководителем сборной команды России, деканом факультета региональной политики и международного туризма Смоленского гуманитарного университета Ларисой Юрьевной Мажар во время всего нашего послеолимпиадного путешествия. Может быть, причина в отборе и подготовке членов сборной команды? Вряд ли только в этом. Все четверо — неоднократные победители Всероссийской олимпиады, в 2006 г. именно они возглавляли рейтинг 213 участников заключительного тура, проходившего в Твери. Двое из четырех к тому же закончили школу с медалью. Все прошли подготовку перед олимпиадой на летних сборах и готовились несколько месяцев во время заочных зимних сборов, главным образом, решали задачи предыдущих международных олимпиад, выполняли максимально приближенные к их формату задания, причем и на английском языке.

Стало быть, есть определенные обстоятельства, которые оказались «условием непреодолимой силы» (термин, используемый в страховых договорах). Непреодолимой на данном этапе, но в будущем с ней можно справиться. И победить, как это уже бывало. Ведь два года назад на такой же олимпиаде в Гдыне двое членов сборной России, Владимир Истомин и Александр Голяшев, завоевали серебро и бронзу. Было и прошлогоднее второе место российской команды на Всемирном чемпионате Национального географического общества США. А в команду тогда входили трое из членов команды, поехавшей в этом году в Брисбен (Вера, Иван и Ренат).

Итак, в чем же наши проблемы?

1. Особенности национальных
систем образования

До олимпиады в Брисбене я, признаюсь, мало задумывался о вопросе, который вот уже несколько лет горячо обсуждается в нашем «образовательном сообществе». Речь идет о том, сохранять ли России свои традиционные системы школьного и университетского образования или, перенимая опыт большинства зарубежных стран, выстроить их поиному.

Культурный вечер: команды демонстрируют народные костюмы и обычаи своих стран. Все играют в польскую народную игру «поймай лисицу»

По-иному — значит, прежде всего, создать промежуточное звено между средним (школьным) и высшим (университетским) образованием, которое во многих странах мира именуется английским термином high school. В русскоязычном варианте, чтобы не путать с высшей школой, под которой у нас понимаются университеты, это звено можно было бы назвать «высшей ступенью средней школы». Именно выпускники high school составляли большинство участников международной олимпиады в Брисбене. Что же отличало их от выпускников российских средних школ?

Во-первых, возраст. High school — последняя ступень 12-летней школы. В школу зарубежные дети идут в 7 лет, значит, high school оканчивают в 19. Средний возраст членов нашей команды — 16 (в этом возрасте их зарубежные конкуренты только приступали к занятиям в high school). Между 16 и 19 — непреодолимый разрыв: пропасть между подростком, все еще ребенком, и уже в значительной степени сформировавшейся (в физическом и в духовном отношении) личностью. Подросток все еще резвится и играет, быстрее утомляется. Девятнадцатилетние юноши и девушки ведут себя по-взрослому, они более целеустремленны, трудоспособны, усидчивы.

Во-вторых, уровень профессиональной подготовки. В данном случае речь идет не только о географическом образовании — о нем поговорим отдельно. Имеется в виду общая специфика образования на ступени high school. Наряду с преподаванием общеобразовательных предметов, акцент там сделан на то, что у нас называется профильным образованием. Ученики каждой high school выбирают так называемый профиль (по существу — набор предметов) в зависимости от того, по какой специальности они планируют обучаться в университете. В течение трех лет (а именно столько лет отводится в большинстве стран на вторую ступень high school, или на senior high school), они углубленно изучают — часто с университетскими профессорами — основы предметов, которые затем будут преподаваться им в вузе. В университете, таким образом, отпадает необходимость преподавать то, на что у нас приходится тратить первый год или даже полтора — на создание у новичков необходимого фундамента для дальнейшего профессионального образования. Вот и ответ на вопрос, почему на бакалавра нужно учиться четыре года, а не пять. То есть, вопреки главному аргументу отечественных противников Болонской системы, бакалавры это вовсе не недоучки, а полноценные специалисты. А учатся они меньше потому, что подготовительную ступень высшего (университетского) образования прошли обучаясь в high school.

Как преподаватель университета, я обеими руками за такую систему. Вуз освобождается от траты времени на «ликбез» и подтягивание первокурсников до того уровня, который позволит выдать им диплом. Появляется возможность сделать университетское образование более специализированным, практически направленным. Кроме того, выбирать достойных абитуриентов проще (и честнее) из выпускников high school с географическим профилем, чем из слушателей курсов при самoм университете или тех, кого натаскивали репетиторы.

Выпускники польских, эстонских, румынских и прочих high school наглядно продемонстрировали на олимпиаде преимущества этой системы образования. Представьте, что одни и те же олимпиадные задания выполняют вчерашний выпускник школы и студент географического факультета университета, уже отучившийся целый год. У кого преимущество? Большинство стран-участниц олимпиады (свыше половины их составляли республики бывшего социалистического лагеря и СССР) перешли на двенадцатилетнюю систему образования совсем недавно, а результат уже есть. Значит, и у нас есть шанс вкусить плодов внедрения зарубежного опыта в близкой перспективе — важно только решиться на перемены.

2. География в школе и в жизни

География в зарубежной школе — предмет почитаемый и часами не обделенный. На той ступени, которая соответствует нашей средней общеобразовательной школе, ей отводится минимум 4 часа в неделю. В high school, если учащийся выбрал для себя географию как одну из составляющих своего профиля, — до 6. Количество часов уже говорит само за себя. На что же они отводятся? Например, на общее землеведение и на биогеографию. У нас эти курсы более или менее всерьез читают первокурсникам вузов. А у российского школьника знакомство с общим землеведением заканчивается в 6-м классе! Неужели основополагающий элемент географических знаний настолько примитивен, что разобраться в нем несложно любому десятилетнему ребенку? Или — ставка на вундеркиндов?

В high school также могут изучаться страноведение и особенности политической карты мира, география населения и этногеография (опять — у нас такие предметы читают на первом, а то и на втором курсе университетов). Список предметов можно продолжить, но удивленный читатель поинтересуется, сколько же у них профилей? Ведь профили, которые пытаются внедрить сейчас у нас, по пальцам перечесть можно: естественнонаучный, гуманитарный, да еще экономический; в отдельно взятой школе, скорее всего, будет один-единственный профиль (редко — два); набор определяющих профиль предметов зависит от школы, а не от ученика¹.

Полевой тур

Ответ таков — в зарубежной high school профилей столько, сколько учеников. Каждый из них сам, по своему усмотрению, выбирает предметы. Выбирает, конечно, из предложенного списка. Остаются и предметы, обязательные для всех. Обязательно учитывается цена (в так называемых кредитных часах) каждого предмета по выбору: в итоге нужно набрать необходимую сумму часов. Но то, чему учиться, каждый решает для себя самостоятельно. С учетом своих планов на будущее, семейных традиций, советов друзей и так далее. И в этом не только дань демократическим принципам, но и здоровый прагматизм. Выбор географических предметов для своего личного профиля отнюдь не означает, что выпускник high school планирует стать географом. Опрос участников олимпиады показал, что лишь каждый четвертый собирается поступать на географический факультет одного из университетов в своей стране или за рубежом. Большинство, в том числе победители брисбенской олимпиады, собираются изучать международные отношения, журналистику, компьютерные науки (у нас эту специальность по традиции называют «вычислительная математика и кибернетика») и даже философию.

Что же, остается только порадоваться за будущих дипломатов, журналистов, компьютерщиков и философов, знающих географию на «отлично» на уровне второкурсников геофака. По уровню профессионализма они будут заметно превосходить многих российских коллег (сидел как-то в самолете рядом с молодым журналистом-международником, обладателем красного диплома факультета журналистики МГУ, и, шутки ради, экзаменовал его по географии: юноша не знал столиц многих государств мира).

Теперь собственно о том, для чего нужна география. Ясно, не только для того, чтобы знать столицы государств, реки, горы, моря и так далее. Задания теоретического и полевого туров международной олимпиады в Брисбене, с переводом которых читатель еще познакомится, нацелены скорее не на географическую эрудицию, а на умение анализировать карты, таблицы, схемы; рассуждать о причинах пространственного распространения того или иного природного (например, внутритропическая зона конвергенции) или социального (международные миграции) явления; делать выводы, строить обоснованные предположения и прогнозы.

Очень важно, что содержание всех теоретических заданий напрямую связано с жизнью, с практической деятельностью. Читаешь, например, задания о международных миграциях или о различиях в уровне социально-экономического развития стран и думаешь о будущих политиках и дипломатах, не случайно выбравших географию для своего профиля в high school. Содержание заданий, больше связанных с физической географией, невольно заставляет вспомнить термин, распространившийся в отечественной географии в 70—80-е: «инженерная география». Речь идет, например, о том, как лучше выстроить человеческую деятельность с учетом природных особенностей различных территорий, выбрать место для оптимального — с точки зрения природных условий и общественной целесообразности — размещения хозяйственных объектов. Отечественные географы в то время действительно занимались многими прикладными исследованиями, делали общественно полезные дела: разведывали природные богатства зоны БАМа и разрабатывали схемы районной планировки городов, составляли карты перспективных сельскохозяйственных районов Нечерноземья и помогали разрабатывать программы регионального развития во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки.

В наши дни потребность в географах как практиках, прикладных специалистах заметно меньше. А уровень оплаты их профессионального труда, как правило, ниже, чем юрисконсультов, специалистов по связям с общественностью, бухгалтеров и представителей многих других профессий. О географах вспоминают разве что при проведении очередных выборов: электоральная география, пожалуй, самая высокооплачиваемая и обласканная властью и капиталом специальность. Вероятно, географы нужны бизнесу (для разработки региональной стратегии — и я знаю примеры успешной работы географов в нескольких крупных корпорациях), природоохранным организациям (хотя охранять природу сейчас становится почти так же модно, как и сидеть в кресле бухгалтера, о чем свидетельствует взрывной рост числа экологических специальностей в российских университетах). Но много ли географов в упомянутых сферах деятельности? Что касается высших эшелонов правительства и других федеральных органов власти — географы-профессионалы там пока не замечены (не считая никак не проявивших себя, в смысле приобретенной некогда географической специальности). Немного географов и в органах власти на местах (мне известен лишь один вице-губернатор, являющийся скорее приятным исключением).

Впрочем, дело не только в том, насколько география нужна большому бизнесу и правительству. Опустимся на землю и посмотрим, как часто география напоминает о себе в повседневной жизни. Например, во время нашего путешествия по австралийскому аутбэку (малонаселенные внутренние районы страны, отделенные от восточного побережья Австралии Большим Водораздельным хребтом) в каждом поселке и городке, в специальном здании местной службы информации, можно было бесплатно взять несколько карт и планов самогo поселения, его окрестностей, близлежащего природного заповедника или музея под открытым небом. Все они не только красиво изданы, но и безупречны с точки зрения картографии. А дорожные карты… А карты больших городов… Наконец, встроенный в спинку кресла в самолете японских авиалиний (JAL) экран, на котором, кроме десятков фильмов и игр, можно включить масштабируемую карту полета и — в режиме реального времени — вид из двух камер: на землю и вперед по курсу. Качество изображения довольно высокое. На обратном пути, во время перелета из Сиднея в Токио, мне, кажется, удалось рассмотреть реку Макинтайр, по которой проходит граница между штатами Квинсленд и Новый Южный Уэльс. На берегу этой реки мы стояли всего несколькими днями ранее.

Вопрос, который постоянно себе задаешь: кому это может быть выгодно — ведь на все эти интересные, казалось бы, только географу безделушки затрачены немалые средства. Но если вдуматься, хорошая карта позволяет легче ориентироваться на местности, а значит, помогает в работе и в жизни. Дорожная карта, на которой отмечена каждая ферма (в Австралии они называются стейшн), может оказаться кстати, если из-за поломки машины вы окажетесь на безлюдной дороге посреди буша. Что же касается камер на борту самолета, скорее всего, этот бесплатный урок географии — один из способов авиакомпании расположить к себе клиента. Но с такими импровизированными «уроками географии» в повседневной зарубежной жизни сталкиваешься так часто, что кажется, будто профессиональных географов там видимо-невидимо и они задались целью охватить географическим образованием и просвещением все остальное население. Для чего вешать на стену в здании метеостанции карту «Климаты мира»? Ради экскурсии школьников — местных или заезжих? Не думаю, что городок Чарлевил в тысяче с лишним километров к западу от Брисбена, где расположна эта метеостанция, кроме нас, посещали многие юные туристы. Для чего издавать немалым тиражом на глянцевой бумаге (с картами, графиками и таблицами) брошюры «Изменения окружающей среды в бассейне Муррея-Дарлинга» или «Всё об австралийском хлопке» и бесплатно раздавать их всем желающим?

Географические знания во многих странах, с командами которых нам пришлось соревноваться, в почете. Расширить свой географический кругозор люди там могут, черпая знания из многих источников, которые встречаются на каждом шагу. Для применения географических знаний есть реальные возможности, поскольку они «строить и жить помогают». Возможно, поэтому представители многих других команд легче справились с заданием полевого тура, который проходил на территории городского района новой застройки — «городской деревни» Кевин Гроув. На основании сделанных на маршруте наблюдений участники олимпиады должны были определить подходящий тип застройки для еще не занятого пустыря. Среди ответов были и стопроцентно правильные, к тому же детально обоснованные. Мы же, положа руку на сердце, и студентов-то принятию решений на основе географического анализа пока мало учим. А уж решения, принимаемые в реальной жизни, порой просто безграмотны, с точки зрения географа…

3. О пользе английского языка

Еще одна причина того, что среди чемпионов брисбенской олимпиады не было российских школьников, — недостаточно хорошее знание иностранного языка. Английского, который, по правилам, является официальным языком олимпиады. Чтобы уравнять шансы, 20 командам, для членов которых английский язык — не родной (то есть всем, кроме англичан, австралийцев и новозеландцев), разрешили пользоваться словарями и дали дополнительные 30 минут на письменные ответы на задания теоретического и полевого туров.

Полевой тур. Будущие чемпионки — девушки из Румынии

Сказалось ли это на результатах? Для трех сборных, ставших лидерами в командном зачете — польской, эстонской и румын-ской, — нет. В значительной степени потому, что представители этих стран, только что ставших частью объединенной Европы (Румыния — еще на очереди), знают английский язык очень хорошо. Это подтверждается и косвенным фактом: во время путешествия по аутбэку в автобусе один из поляков читал увесистый том философских трактатов Жана Поля Сартра, а другой — роман Фенимора Купера «Последний из могикан»; обе книги — на английском. Как мне показалось, многие зарубежные школьники знали английский лучше руководителей своих команд — взрослых преподавателей.

Что ж, молодцы. Английский язык (так уж сложилось) — своего рода эсперанто современной науки, бизнеса, политики, спорта. Без владения им добиться успеха в современном мире, переживающем эпоху глобализации, невозможно. Лучше других это понимают молодые люди в странах, недавно включившихся в процесс глобализации и стремящихся обеспечить себе в этом мире достойное место. А мы когда поймем? Судя по уровню знаний, продемонстрированному российской сборной, даже лучшие из лучших (двое российских школьников — обладатели международных языковых сертификатов) пока отстают от своих зарубежных сверстников.

Кстати, вновь о Болонской конвенции: хорошее знание английского позволяет глобализовать свой образовательный профиль. Возможность обмена и зачета кредитных часов позволяет, не уходя в академический отпуск, поучиться от одного до нескольких семестров в high school или в университете за рубежом. Для этого даже создана особая всемирная сеть международного бакалавриата. В таких школах значительная часть предметов преподается на английском, действуют общие правила контроля знаний и выставления оценок. Статистика говорит сама за себя: каждый второй из призеров брисбенской олимпиады — выпускник школы, включенной в эту сеть.

Напоследок отповедь тем, кто говорит, что требование учить английский — дескать, происки американского и британского империализма, насильственная нивелировка национальных традиций. Преподавательница географии из Великобритании Сью Ломас поразила всех участников олимпиады своими критическими (если не сказать — радикальными) взглядами на современную мировую политику. В одном из фрагментов ее презентации, которая была посвящена значению географии в многоликом мире, портрет президента Буша взрывался вслед за взрывами в Багдаде.

Один из руководителей и родоначальников международной олимпиады по географии голландец Хенк Анконе не только прекрасно говорит по-английски и составляет на этом языке олимпиадные задания, но и сочиняет песни. Его песня о географах и географии стала настоящим гимном олимпиады. При этом с другими голландцами Хенк говорит на родном языке, и большинство научных работ написал по-голландски.

Общие выводы

Мы в этот раз не победили. Конечно, год на год не приходится. Не удалось, например, московской команде на Всероссийской олимпиаде 2006 г. завоевать ни одного диплома первой степени, а год назад Москве досталось четыре (!) золота. Но успокаивать себя и списывать все на неблагоприятное стечение обстоятельств — неверно. Что же мы, взрослые и школьники, можем сделать, чтобы привезти медали с будущих олимпиад?

Школьники, на мой взгляд, должны с одинаковым усердием заниматься географией и английским языком. В занятиях географией не ограничиваться школьными учебниками. Моими настольными книгами в 9—10-м классах (тогда школа была десятилетней) были подаренные мне дедом (за что ему огромная признательность; дед был инженером-химиком, но с пониманием отнесся к моему увлечению географией) двухтомный «Словарь общегеографических терминов» под редакцией Дадли Стэмпа (М.: Прогресс, 1975), «Экономико-географическая терминология» Э.Б. Алаева (М.: Мысль, 1977) и взятый в университетской библиотеке учебник по океанологии. И как можно быстрее взрослеть, но не в смысле приобретения вредных взрослых привычек (здесь, как показал опыт этого года, некоторые из наших — впереди планеты всей), а становиться целеустремленной разумной личностью.

Взрослые — те, кто имеет отношение к проведению Всероссийской олимпиады и отбору кандидатов в сборную для олимпиады международной, должны внимательно ознакомиться с опытом Брисбена. Не думаю, что нам нужно менять всю сложившуюся систему Всероссийской олимпиады. Но учесть особенности заданий, особенно для теоретического и практического туров, стоит. Обычно мы старались сделать эти задания в первую очередь увлекательными. Это тоже важно, но форма вторична, первично — содержание. Еще одна очевидная проблема — недостаточно высокий уровень подготовки многих участников Всероссийской олимпиады. Наверное, организаторам олимпиад в регионах стоит внимательнее подойти к отбору тех, кому они доверяют защищать честь своего субъекта федерации.

Отдельно следует сказать о подготовке кандидатов в сборную России. К сожалению, в России почти нет специализированных школ с географическим уклоном (по-старому) или профилем (по-новому). В отличие от математиков и физиков мы лишены возможности набирать таланты из среды, наиболее подготовленной для успеха. В матшколах, насколько мне известно, математику учат по 16 часов в неделю; выпускники таких школ знают ее на уровне студентов первого-второго курса университета. Следовательно, они по крайней мере не уступают выпускникам high school. Географам такое наследство от старой, советской системы образования не досталось, нам еще предстоит завоевывать свое место под солнцем.

Пока же можно сделать следующее. Список победителей Всероссийской олимпиады по географии, которые еще учатся в школе, известен. Это всего два десятка ребят². Многие из них живут в городах, где в университетах преподают географы. Если бы эти профессионалы могли взять личное шефство над своими земляками — подающими надежды юными географами, из многих ребят вышел бы толк.

Данную статью прошу рассматривать как открытое письмо всему географическому сообществу России с просьбой о помощи. Если где-то университетские географы еще не включились в олимпиадное движение, поверьте, олимпиаде без вас не обойтись. Сам я, как представитель ведущего географического факультета страны, обещаю, что мы продолжим полувековую олимпиадную традицию и не оставим вниманием не только Москву, но и по переписке, заочно, готовы работать с талантами из всех регионов.

Участники олимпиады на фоне Брисбенской грамматической школы, в классах которой проходила олимпиада

Напоследок о том, с чего следовало бы начать. Поездка нашей команды на олимпиаду в Австралию, а затем еще и путешествие по Австралии не состоялись бы без помощи многих людей и организаций. Это: Федеральное агентство по образованию, Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования, Министерство иностранных дел Российской Федерации; оказавшие спонсорскую поддержку журнал «Вокруг Света», Фонд поддержки страноведческих исследований имени Виктора Вацлавовича Вольского и Благотворительный фонд Владимира Потанина. В Австралии нам очень помогли сотрудники нашего посольства (особая благодарность Артему Кожину) и генерального консульства в Сиднее. Нам оказали теплый прием и поддержку наши соотечественники: Ирина Брук (в Брисбене), Елена Энгель, Наталья и Марина Лобастовы, Дмитрий Голоскоков (наш гид по Сиднею) и другие члены Совета русской этнической общины Нового Южного Уэльса. Во время пересадки в Японии для нас провел экскурсию по Токио Денис Шарыпин — выпускник геофака МГУ, ныне аспирант Токийского университета, а его профессор, доктор Тосио Омата, недавно стажировавшийся в МГУ, пригласил нас на обед в традиционный японский ресторан. Всем вышеупомянутым лицам и организациям — огромное спасибо, равно как и моим коллегам из Смоленского гуманитарного университета и товарищам по географическому факультету МГУ, принимавшим участие в подготовке сборной.