Идём на восток!

Байкал — Якутия — Колыма — Приморье

Г.К. ДАНИЛОВ, А.Д. ТРОФИМОВА
студенты факультета географии
Российского государственного университета
им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург

Приморский край. Рассвет над Японским морем

Думаю, читателей «Географии» заинтересует статья наших студентов о путешествии по Дальнему Востоку. Маршрут не может не вызывать восхищения; помоему, мало кто способен на нечто подобное.

Профессор В.Л. Мартынов

В Восточную Сибирь мы попали в составе группы студентов-практикантов РГПУ им. А.И. Герцена. В поселке Нижнеангарск, у самой северной точки Байкала¹, мы расстались с друзьями и преподавателем и поспешили на вокзал в близлежащий Северобайкальск. На пригородном поезде «Северобайкальск—Новая Чара» решили доехать до нужной нам станции, где планировалась первая вылазка в тайгу. К сожалению, это ночной поезд, и Северомуйский туннель мы не увидели, а лишь услышали. Прибыв утром на станцию Новая Чара, поймали попутку до старинного села Старая Чара. Отсюда начинался путь к местному чуду природы — Чарским пескам. Перейдя вброд прозрачную и холодную речку Средний Сакукан, текущую с Кодара, мы спрятали рюкзаки. И за час по болотным кочкам, среди чахлых лиственниц, допрыгали до первых барханов. Эти пески среди сибирской тайги — действительно уникальное место и зрелище ошеломляющее. Вдоволь побродив босиком, обжигая ноги, по таежной пустыне, мы под гул комаров побрели обратно.

Рабочие поезда по БАМу ходят редко, поэтому дальше мы отправились на товарных поездах. Договариваясь с машинистами, ехали в задней кабине тепловоза. Такие поездки — занятие увлекательное, но весьма грязное, потому что тепловозы сильно закопчены. Сидишь в специальном кресле и можешь смело воображать себя машинистом, только, правда, ничего не нажимается. Обзор на 180°, кругом тайга, горы, озера, реки, и еще на поворотах можно увидеть последний вагон состава и попробовать сосчитать вагоны. Часто в кабине едут попутчики: охрана состава, сменная бригада машинистов или просто местные жители. Тогда интересная беседа обеспечена. Мы наслаждались такой неспешной ездой полтора дня. Особенно удивительные пейзажи в районе 822-го километра и станции Хани, где поезд переваливал через хребет Удокан. Чем дальше мы продвигались, тем цены становились выше, люди гостеприимней, а нравы и порядки суровее. Уже неделю стояла жара, и все котловины были затянуты дымом низовых таежных пожаров, а в некоторых местах горели буквально шпалы. Так мы добрались до станции Тында в Амурской области, где начинался новый этап маршрута — автомобильный.

Через этот небольшой городок протянулась с юга на север Амуро-Якутская магистраль (АЯМ). К сожалению, магистралью это только называется. На самом деле это разбитая и разъезженная грунтовка, которая в дожди становится непроходимой из-за грязи, а в жару это сплошная пыль, висящая в воздухе. Если посмотреть на космические снимки, то и на них виден пылевой шлейф АЯМа.

Теплый вечер, мы стоим на окраине Тынды, едим хлеб и пьем молоко, впереди у нас последние 70 км асфальта (больше мы не ждем асфальта до самого Магадана) и отличное настроение. Долго голосуем, постепенно холодает, в кустах перестают пищать бурундуки. Становится ясно, что быстро Якутска не достичь.

В темноте голосующего человека на дороге видно плохо, поэтому мы надеваем яркие куртки и штаны с нашитыми светоотражающими лентами. Тут же появляется реакция у водителей, все начинают притормаживать, принимая нас за ДПС. Но грузовиков по-прежнему мало, и подбирают нас лишь глубокой ночью. В полумраке кабины знакомимся с водителями. Это два молодых парня-узбека, чуть старше нас. Через пару часов мы уже весело болтаем и пробуем учить узбекский язык. Машина дальняя, разговор долгий, а ночь темная. Кончается асфальт, и теперь трясет, с каждым километром все сильнее и сильнее. Начинаем подниматься на Становой хребет. В утренних сумерках с высоты перевала рассматриваем долины, заполненные туманом. Туман, как густое молоко, затягивает все распадки и медленно течет в сторону Ледовитого океана.

Амуро-Якутская магистраль

Появляются и тянутся угольные разрезы Нерюнгри. В Нерюнгри заезжаем: нужно купить солярку, сделать какие-то документы на груз и пообщаться со знакомыми водителями.

Дорога становится еще более тряской. К середине дня болит все тело. Заснув сидя, легко удариться о стекло или торпеду. Когда пытаешься попить, трудно попасть бутылкой в рот.

Параллельно АЯМу идет железная дорога до Алдана, по ней есть и пассажирское сообщение, но ехать интереснее все же в машине. Далее железная дорога строится и в проекте будет заканчиваться в Якутске, но когда? Стройку возобновили лишь год назад.

Перед поселком Алдан переваливаем хребет Западные Янги, близ горы Эвота, здесь еще остался снег. Несколько кустиков у дороги буквально покрыты тряпочками и ленточками, завалены сигаретами и монетами. Кидаем и мы по монетке. Пусть духи дороги помогают нам. Дальше нас ждет центральная Якутия — сотни километров развороченной тайги, перемытые речки, еще худшая дорога и посты ГАИ, на которых якутские милиционеры играют «в суверенность» и спрашивают «цель визита в Республику Саха». Через двое суток безостановочной езды и болтовни в придорожных забегаловках оказываемся на берегу огромной Лены. И в ожидании, пока паром загрузится, мы с наслаждением купаемся в теплой и слегка мутной воде. Паром нам нужен, чтобы переправиться в Якутск; моста через могучую сибирскую реку нет. Стоимость перевозки грузовой машины 1500 рублей, а мы, как пассажиры, бесплатно. Цены на паром здесь меняются в зависимости от сезона: самые высокие в период ледостава, когда уже идет шуга, — 10—13 тысяч с машины или жди ледовой переправы.

Якутск. Дни в этом «городе на сваях» пролетают незаметно. Посещаем краеведческий музей, гуляем по городу, делаем покупки и просто отдыхаем. И вот нас снова подвозят к парому, теперь он, правда, идет к другому пункту — в поселок Нижний Бестях, к началу Колымского тракта. Раньше нулевой километр этой дороги находился в поселке Хандыга, в 300 км северо-восточнее Якутска. Но несколько лет назад нулевой знак перенесли в центр Якутска. Это было связано с объявлением об открытии федеральной дороги «Колыма».

Собственно Колымская трасса, по маршруту Магадан—Кадыкчан—Хандыга—Якутск, была построена в 1942—1943 гг., за 23 месяца — как временный автопроезд с деревянными сооружениями. Некоторые участки и ответвления этого временного автопроезда функционируют без реконструкции и по сей день. Трасса имела стратегическое значение, она должна была связать золотодобывающую Колыму с Якутией, обеспечив тем самым бесперебойные поставки золота на «материк».

Теперь, спустя 64 года после окончания строительства дороги, мы стоим в самом начале современной федеральной магистрали «Колыма». На ней уже не существует многих мостов, местами полотно провалилось, и его надо подсыпать и закладывать бревнами вручную, где-то этот путь преграждают сошедшие оползни, но этого всего мы еще не знаем.

Купив провизию в магазине, неспешно побрели на окраину поселка, чтобы занять удобную позицию для автостопа. Было довольно жарко и пыльно, проезжали редкие машины, но все местного сообщения. Над нами висело синее якутское небо, и где-то нас ждали горы. Часы шли, а мимо пролетали лишь забитые людьми и коробками УАЗы — «буханки». Это местные такси, и ездят они в основном в Хандыгу, Оймякон и другие поселки. Желания взять нас у них не было. За полдня мы проехали лишь 500 метров в джипе местного депутата до ближайшего магазина, где, по его словам, голосовать и лучше, и удобнее. Еще мы получили от него координаты некоего человека в Хандыге, к которому можем обратиться в случае возникновения проблем. Лишь около четырех часов дня мы оказались в медлительном бензовозе, идущем на сто семьдесят километров в село Чурапча. Мы были наслышаны об этом поселке как о центре национализма в Якутии и большой нелюбви к русским. Ночью в нем было оказаться как-то страшновато. На обед остановились в поселке Тюнгюлю, где попробовали местное блюдо — лангас. После пересели в «буханку», идущую еще дальше, миновав тем самым «опасную» Чурапчу. Дорога была вполне хорошей. Мы проезжали огромные поля-пастбища, термокарстовые озера. То тут, то там виднелись столбы коновязи, по-якутски — эрге, и необычные якутские кладбища, состоящие из маленьких домиков мертвых. Якутия делится не на районы, а на улусы. На границе каждого улуса стоит стела, которая является поклонным местом. Когда якут или русский возвращается в свой улус, то он обязательно останавливается, оставляет монеты, сигареты, пирожки, кассеты, а иногда и выпивает стопку водки (ГАИ здесь почти нет). Тем самым он говорит спасибо добрым духам дороги, которые сберегают его в пути. Проезжающие и гости повязывают ленточки на воротах к стеле или на кусте, в знак знакомства с новым местом и приветствия.

Поздно ночью мы прибыли в село Ытык-Кюёль, сменив по дороге всего три колеса. Ночевали в якутско-эвенской семье местного учителя физкультуры и воспитательницы детского сада. Накормили нас очень вкусным ужином, мы попробовали национальные лепешки, обсудили проблемы образования. Утром нас накормили оладьями, которые были приготовлены необычно, их жарили полностью в масле. Отправились дальше, на окраину поселка, где находился пост ГАИ. Там уже слышали про путешественников из Санкт-Петербурга и были готовы оказать помощь. Вообще мы не любим прибегать к помощи ГАИ и милиции, но в таких глухих регионах от этого никуда не денешься. Пособирав на обочине редкие халцедоны и пообедав в придорожной забегаловке, мы коротали время за разговорами. Вскоре остановилась грузовая ГАЗель с номерами Нижегородской области. Давно мы не встречали европейских номеров. Нас с радостью взяли, хоть было очень тесно. Нижегородцы ехали в саму Хандыгу продавать пальто. Где-то около шести вечера мы были на пустынном берегу Алдана. Паром стоял чуть поодаль и признаков жизни не подавал. Река Алдан, как и Лена, огромна. К тому же шла «черная» вода, то есть паводок. По реке плыли палки, бревна и деревья. А вода была такой мутной, что опущенная глубоко кисть руки была не видна. Паром ходит два раза в день, в 9.00 и в 21.00. Он оказался платным не только для машин, но и для пассажиров автотранспорта — 200 рублей с человека. Уже в темноте мы въехали в поселок Хандыга, последний большой оплот цивилизации на нашем пути по Колымскому тракту. Переночевали вместе с нижегородцами в ДДТ², где на утро должна была проходить выставка-продажа пальто. Прикупив все необходимое, — цены здесь выше вдвое и больше, — вышли на окраину поселка и за полтора часа поймали УАЗ до Теплого Ключа. Это местечко знаменито тем, что ключ, протекающий рядом, не замерзает даже при морозах в 50—60 градусов. В Теплом Ключе есть аэропорт с редкими и очень дорогими рейсами в Якутск, но нет своей пекарни, поэтому хлеб завозят из Хандыги за 70 км. В этот день добрались лишь до поворота на Тополиное и заночевали на берегу реки Томпорук. За день проехали лишь 101 км; в Европейской части России и на основных магистралях за сутки запросто преодолевается 1000—1100 км, а тут совсем другие скорости. Но к этому мы были готовы: не первый раз путешествуем в глухих регионах. День мы окончили тем, что наскоро вымылись в речке, где вода была такой холодной, что через пару секунд сводило ноги, сварили ужин и брусничный компот (наконец-то добрались до ягод). Прямо от палатки открывался замечательный вид на Сетте-Дабан, один из многих хребтов, входящих в Верхоянскую горную страну.

И вот мы на метеостанции «Восточная» — еще одна достигнутая цель. Лагерь поставили на правом берегу ручья Каменный в очень красивой долине, на юго-востоке видны отроги Сунтар-Хаята, а на северо-западе — Агинский хребет. Высота окружающих гор — больше 2000 м, сами мы находились на абсолютной высоте 1300 м. Решили пройти к вершине через полигональную тундру напрямик, а не в обход по гряде. Однако, попав в полигональную тундру, мы оказались в лабиринте ручьев. Переходили их вброд, но не каждый могли преодолеть, не промокнув до пояса. Долго блуждали, выбирая дорогу, пока не пошел дождь, к тому же путь нам преградила широкая и глубокая речка; мы были вынуждены повернуть назад в лагерь. В окрестностях метеостанции «Восточная» мы задержались — ожидали прямую машину из поселка Нежданенский в Магадан. Машин было очень мало, пара в день, из-за поднятия воды. Погода хмурилась, дул сильный ветер, загонял облака нам в долину, они кружились, посыпая нас моросью, обратный путь им преграждали горы.

Каждый день, утро, вечер окружающие нас горы имели разный вид: то их освещали редкие лучи солнца, то где-то вдали шел дождь, поливая склоны, то они были в дымке. Так интересно было наблюдать за изменениями, сидя за кружкой горячего чая. Поздно вечером, уже не надеясь уехать на вахтовках из Нежданенского, мы сидели и пили чай, как вдруг появились два КамАЗа и остановились. Из одного выбежал парень и с акцентом (оказалось, поляк) сказал, что слышал про нас. Нам повезло.

Когда мы подъехали к реке Кюбюме, уже стемнело. Вода высокая, а моста нет — надо ехать вброд. Первым пошел груженый КамАЗ. Зрелище впечатляет: когда он попал в главное русло, его начало сносить течением, фары скрылись в воде, но водитель вырулил и удачно выехал на берег. Теперь наша очередь. Нас тоже стало сносить, и наступила темнота, только видно было подсвеченную воду на уровне чуть ниже лобового стекла и стоящую на берегу машину. Но реку преодолели, правда, не без потерь — у нас лопнула фара, пробило бак с соляркой. Водитель быстро устранил неполадки, пробоину замазал хозяйственным мылом, это оказалось очень эффективно, «на мыле» мы проехали больше 1000 км. Ночь ясная и холодная. Небо усыпано звездами.

На следующий день мы проезжали Томтор — Полюс холода, Оймяконскую котловину, окруженную системами гор; горы были необыкновенно голубого цвета, словно на пейзажах Рериха. Вокруг буйство красок — желтые колыхающиеся поля, зеленые лиственницы, сине-голубые горы, чистое небо, яркое солнце, изредка белые наледи, а под колесами большие и глубокие лужи, некоторые, перед тем как проехать, приходилось прощупывать сначала ногами. Ехали медленно. Взбирались на перевал вдоль склона по узкой дороге: ее иногда размывает ручьями, поэтому она укреплена бревнами. Встретили молодого медведя, он бежал перед нами, а потом скрылся в густом лесу. За весь день мы встретили только его и еще северного оленя в долине, больше никого. Когда стемнело, впереди вдруг вырос другой КамАЗ — магаданская вахтовка, которую мы ждали на метеостанции «Восточная», но она прошла мимо «Восточной», потому что была заполнена.

Ехать дальше мы не могли: оказалось, что на дорогу сошел сель, и магаданцы целый день прокладывали гать через грязь, залившую колею. Утром продолжили строительство и укатку дороги и вскоре отправились дальше, уже в караване из трех машин. Водитель на Колымской трассе — одновременно шофер, автослесарь и ремонтник дороги.

Проехали весь старый Колымский тракт, и возле поселка Кодычкан выехали на новую трассу «Колыма», она заметно лучше — грейдер, но раскатан как асфальт. Здесь больше населенных пунктов, транспорта, есть сообщение между поселками. Но все это не украшает дорогу, а придает ей унылый вид — много заброшенных, «мертвых» поселков. Пустые, разрушенные дома навевают отчаяние, чувство одиночества. Реки полностью вымыты золотодобывающими компаниями. Огромные отвалы песка, через которые упорно пытается пробиться водоток.

После поселка Ягодное, на повороте к озеру Джека Лондона, мы расстались с водителем. Это озеро еще одна цель нашей поездки, оно в 65 км от трассы. Основной переход пришелся на два следующих дня, когда мы преодолевали по 30 км в день. Дорога очень плохая для машин, но нам — в самый раз. Мы никого не встречали на протяжении многих километров, даже человеческих следов, зато медвежьих полным-полно. Первый день пути был солнечным, жарким и душным, а на второй пошел дождь. В низинах затишье, но стоило подняться выше — холодный ветер, особенно на перевале, пронизывал до костей, мы были насквозь мокрые. Но вот наконец через еще один перевал мы видим котловину озера Джека Лондона, она поражает своей красотой. Не зря так долго шли. Остановились в вагончике рыбаков, растопили печку, согрелись и посушились. Решили сделать дневку. К тому времени у нас заканчивались продукты, но нам опять повезло. Мимо проезжал директор лагеря «Боевой». Лагерь стоит на соседнем озере Танцующих Хариусов, куда мы и переехали. В гостях пробыли около недели. Необыкновенный вид открывался с берега: озеро, протока и возвышающиеся громады гор. Самая высокая гора, Абориген, — 2888 м. Топили баню, ловили рыбу, играли — в общем, отдохнули. Здешнее лакомство — шишки кедрового стланика и вяленый хариус. Попробовали и «обдирку» — это сырой, чищеный хариус без приправ. Когда пришло время уезжать, было грустно прощаться, мы уже привыкли и понравились друг другу. Расстались мы на той же развилке, где начинали свой путь к озеру Джека Лондона.

И опять обочина, и опять ждать попутку. Через пару часов — бензовоз до Магадана. В Магадан приехали в четыре утра, переночевали у водителя в квартире. А утром — новый город, новые впечатления. Первым делом — в морской порт. Долго договаривались. Нас взяли на судно «Лютога», где мы и провели ночь. Двое суток, пока загружали контейнеровоз, гуляли по городу. Магадан расположен на сопках, на берегу Охотского моря. Красивая улица Ленина — прямая-прямая, с сопки на сопку, если стоять у телевышки, то видно всю улицу. Удивило отсутствие книжных магазинов и невероятное количество аптек.

Наконец-то сбылась мечта детства — мы вышли на корабле в открытое море. Горизонты. Шли трое суток. Побывали на мостике, на камбузе, только в машинное отделение нас не пустили — примета плохая. Судно большое: 135 м в длину и 21 м в ширину.

Пришли в порт Ванино, но к причалу нас не пустили, и мы стояли на рейде двое суток. Ночью ловили кальмаров, днем крабов. На берег сошли 1 сентября, когда все начинают учиться. Вышли из поселка Ванино на Хабаровскую трассу и стали голосовать. День стоял жаркий, на дороге было очень пыльно. До Хабаровска доехали с одной ночевкой. По дороге, когда пересекали северные отроги Сихотэ-Алиня, очень впечатлили огромные лиственницы. С их ветвей свисали длинные нити лишайника. От Хабаровска до Владивостока ехали сутки, почти не спав, только в Уссурийске поспали в КамАЗе под мостом с 6 до 8 утра. На этом участке дороги мы сменили много машин, тяжелее всего было уехать с поворота на Партизанск в 40 км от Владивостока — машин поток, но все хотели везти за деньги.

Владивосток понравился больше всех городов, пройденных ранее. Город молодой, развивающийся, динамичный, живет и дышит. Больше всего понравился Дом-музей В.К. Арсеньева. Как будто сам Владимир Клавдиевич был там с нами. Мы много читали о нем, любим его произведения, и нам было очень уютно в этом доме. В гостиной на стене три картины с видами нашего Санкт-Петербурга, а в кабинете шкура уссурийского тигра. Умба — называл этого зверя проводник и друг Арсеньева Дерсу Узала.

Съездили на Шамару³.

Во Владивостоке пробыли четверо суток, а потом... отправились в Уссурийскую тайгу. Продвигались на север. Первую остановку сделали в окрестностях Ливадийского хребта. Это удивительная тайга. Сначала мы шли по дороге, она превратилась в тропинку. Потом и тропинка пропала, мы оказались в настоящей тайге. Ощущения — как будто попали в джунгли. По деревьям вьются лианы, растет виноград, лимонник, жасмин, вьюны, колючие кустарники. Летают большие бабочки — махаоны, ползают змеи, еле передвигаются с места на место огромные жабы. Тайга многоярусная, очень влажная, опавшие листья под ногами скользят. Немногие лучи солнца достигают земли сквозь кроны деревьев.

Лагерь поставили на берегу ручья, над которым над самой водой нависала акация, увешанная лианами. Вода чистая, прозрачная и такая красивая — зелено-голубоватого цвета. Ночью тайга ожила.

Утром мы отправились дальше на север: сначала на электричке, потом пешком, на попутках — весь день в дороге. Было предупреждение о тайфуне, и мы под него попали. Правда, через стекло машины на него приятнее смотреть, чем из-под дерева. К вечеру мы вышли из попутки на трассе Р447 в десяти километрах от поселка Милоградово. Куда идти дальше: на север или через хребет к морю по тайге без тропинки? Решили к морю. И ни чуть не пожалели. Шли через светлый дубовый лес. К шести часам вечера были на берегу Японского моря. Купались, собирали ракушки, панцири морских ежей. Засыпали под прибой волны, а просыпались под лучами восходящего солнца. Такой красивый был рассвет — мы даже отложили свои сборы и, присев на бревно, наблюдали, как поднимается солнце из моря.

Дальше мы отправились в Милоградово — это поселок в пару улиц, и на главной улице этим летом положили асфальт, теперь там все гоняют на машинах и велосипедах.

Дальше наш путь лежал в сторону хребта Сихотэ-Алинь. Шли по дороге, разбитой лесовозами. На грязи встречали следы медведей и, может быть, уссурийского тигра. Чем дальше и выше, тем меньше следов цивилизации и больше следов зверей. Растительность менялась по законам высотной поясности: пойменные лиственные деревья и кустарники, смешанный лес, появились лианы, барбарис, лимонник, лиственницы, кедры. Когда мы поднимались на гору Снежную, то ползли вверх по курумнику, обходя кедровый стланик, который стелился прямо по камням. Палящее солнце, вся хвоя словно сожжена. И вот мы на вершине, под нами тайга, как пушистый мох. Два дня мы провели на Сихотэ-Алине. Обратно уехали на лесовозе до поселка Ольга, на берегу залива Ольга. Здесь в начале ХХ в. проходила экспедиция В.К. Арсеньева.

На берегу Японского моря провели три дня. Не вылезали из воды. Плавали в маске, рассматривали дно, морских ежей, морских звезд. Наблюдали за нерпами в нескольких метрах от нас. Но все когда-то кончается, билеты уже куплены, и нам надо возвращаться во Владивосток. В день отъезда из Ольги погода испортилась, надвигался тайфун.

С замечательным городом Владивостоком мы попрощались 20 сентября и сели в поезд до Москвы. Семь дней на плацкартных полках — и мы дома, в Петербурге. Путешествие завершилось. Начался учебный год.